Семь лун и земель

— Мисс, маркиз прибыл.       Джион, чувствуя, как взволнованно забилось сердце в груди, с благодарностью кивнула в ответ старому дворецкому, поднявшему чемодан с её вещами. В последний раз окинув взглядом комнату, в которой прожила пять лет, она решительно вышла.       Маркиз Моник практически не изменился с последней их встречи, разве что морщин на его непроницаемом лице стало немного больше. Его синие глаза, когда-то пугавшие её до дрожи, неотрывно наблюдали, как она спускается по лестнице.  — Вы готовы? — вопрос был риторический, но Джион лишь с лёгкой улыбкой кивнула.       На самом деле её забавлял тот факт, что она удостоилась такой большой чести, что глава рода Моник лично решил попрощаться со своей «подопечной». С того разговора, раскрывшего ей правду, маркиз больше ни разу не появлялся в этом доме, только получая письма-отчёты от дворецкого. Джион послушно выполняла требуемые условия, по ночам мечтая о приближающейся свободе. И теперь её усилия были вознаграждены.       Маркиз молча подал её руку, помогая забраться в карету, которая доставит её прямо до нового дома. Внутри неё уже ярко пылали волнение и нетерпение, но мужчина почему-то продолжал стоять рядом с открытой дверью, как-то странно смотря на неё.  — Маркиз Моник? — неуверенно спросила Джион, ощущая неловкость от затянувшегося молчания. Ей просто хотелось наконец уехать из этой клетки, ощутить столь долгожданную свободу, почувствовать себя живой. Она правда не понимала, почему этот человек, вместо того чтобы с облегчением отпустить её восвояси, медлит.       Взгляд мужчины, не отрывающийся от её лица ещё какое-то время, смягчился.  — Счастливого Вам пути, мисс Джион.       Девушка замерла, услышав эти неожиданные слова. Облегчённо вздохнула и, прикрыв глаза, улыбнулась в ответ.  — Спасибо.       Карета наконец начала своё движение, и Джион, чувствуя, как тяжёлый камень, на протяжении долгих лет оседавший на её сердце, начал рассыпаться песком, оставляя непривычную лёгкость, тихо рассмеялась.

***

      Как она и просила, ей приобрели уютный домик в небольшой деревеньке далеко от крупных городов. Осматривая аккуратное деревянное строение и разбитые собственными руками маленькие огород и цветочный садик, Джион не могла сдерживать счастливой улыбки. Жители деревни приняли её тепло, а женщина, в пекарню которой она устроилась помощницей, и вовсе относилась к ней как к родной дочери.       Ей не нужно было лгать и носить маски, чтобы выжить, как это было несколько лет назад, когда она была императрицей, а потом и дочерью главы дворянской фракции. Джион просто была собой: пусть уже и не легкомысленной, как раньше, но озорной и наслаждающейся жизнью девушкой. У неё были друзья и другие хорошие знакомые. У неё был любимый человек — забавный юноша на пару лет младше её, смущающийся от её улыбок, но искренне заботящийся и дарящий свою любовь. Тёмное прошлое, вязкими потоками ненависти и отчаяния терзавшее её сердце и душу, больше не причиняло боли, стираясь под теплом радостных будней.       В конце концов Джион всё-таки могла сказать, что обрела желанное «долго и счастливо».