***
Закатив глаза в ответ на более чем красноречивый вздох Джеймса из-за текста апелляции, поданной против результатов матча "Воины Вулонгонга" - "Бигонвилльские бомбардиры" (закончившегося со счётом четыреста двадцать - ноль в пользу последних), Сириус отрезал: - Сохатый, если Гарри и Корни вдруг расстались, то это не наше дело. Дети сами разберутся - и это притом, что я расстроен не меньше твоего! Потому что Гарри... Чёрт, да он ведь хороший парень! - Вот именно! - Джеймс указал на него пальцем и отбросил лист пергамента, понимая, что буквы нещадно прыгают перед глазами и работать в таком режиме - это насилие над собой. - Что ещё твоей дочери надо? - Эй, она не только моя дочь, господин крёстный, - напомнил Блэк, скрестив руки на груди и вытянув ноги от дивана, на котором сидел, почти до середины кабинета. - Взял бы и спросил по-свойски. Джеймс в ответ лишь болезненно нахмурился, потому что в его планы вовсе не входили беседы с расстроенными девушками. В этом плане ему вполне хватало Вэррон, которая по сути недалеко ушла от Корнелии. Сегодня утром они поссорились - в первый раз всерьёз после того, как она вернулась домой. И пусть формальным поводом для размолвки стало то, что он, Джеймс, якобы не уделяет невесте достаточно внимания - будто не он провёл всё утро вторника, помогая выбирать цветы для бутоньерок друзей жениха!.. Он тоскливо поморщился, глядя на каминное пламя. На самом деле всё было куда глубже и болезненней. Джеймс это понимал, нутром чуял, где кроется страшный подвох, но исправить, увы, ничего не мог. Вэррон просто хотела ребёнка. За пролетевший как мгновение ока год страхи прошлой зимы никуда не делись, хоть она сама не всегда понимала, почему дрожат руки и мучают кошмары. Джеймс понимал - просто потому, что был старше и опытнее, - пусть он и не всегда находил в себе силы признаться в этом открыто. Напряжение, витавшее в воздухе дома, подчас становилось настолько сильным, что легче было уйти и хлопнуть дверью, чем копаться во всём этом кошмаре, выслушивая и выговаривая тонны никому не нужной словесной чепухи... Но именно теперь он просто не мог уйти, потому что любил Вэррон несмотря ни на что и искренне хотел, чтобы она была счастлива. И не просто абстрактно, где-то там, а здесь и сейчас, рядом с ним. Но для счастья нужен был ребёнок, и после сегодняшнего скандала Джеймс осознал это как никогда ясно. Целители, у которых Вэррон наблюдалась по вопросам женского здоровья, в один голос утверждали, что случившийся выкидыш нисколько не отразился на её возможности стать матерью, но пока что у них ничего не получалось, хоть они и не оставляли попыток. Видя, как его любимая всё глубже погружается в пучину отчаяния, Джеймс невольно задумывался о том, что, возможно, эскулапы ошибаются и Гарри так и останется его единственным сыном... Но мысль эта была совсем уж пугающая, и он гнал её от себя, потому что из них двоих хоть кто-то должен был оставаться сильным. Все эти мысли бешеной круговертью пронеслись у него в голове за секунды, но очевидно что-то такое отразилось на его лице, потому что Сириус, ещё мгновения назад вполне настроенный на конструктивный диалог о детях и их любовных терзаниях, примирительно махнул рукой и повторил: - Они сами разберутся. Просто дай им время. Поскольку ничего другого не оставалось, Джеймс кивнул и поднял голову на звук открывшейся без стука двери. - Господин заместитель директора! – воскликнул он, бодро поднимаясь на ноги, и Римус вымученно рассмеялся, уворачиваясь от дружеских объятий. Пожав другу руку, Сириус дежурно поинтересовался: - Как всё прошло? - Нормально, - откликнулся Римус, пожав плечами так, будто не сомневался в успешном исходе собственной деловой поездки. - Бичемп дала добро на переговоры с Дамблдором и обещала поспособствовать в случае, если он воспротивится слишком рьяно. Так что будем организовывать Олимпиаду в кратчайшие сроки, как и задумал господин Кара. - Я не о том, - напомнил Сириус, понизив голос и постукивая пальцами по собственному локтю. Судя по лицу Римуса, он предпочёл бы сделать вид, что ничего не произошло, но друзья смотрели на него с такой готовностью броситься на помощь, что он не мог обмануть их доверие и признался: - Лучше, чем можно было бы представить. Снейп сказал, при помощи зелий всё ещё можно поправить, так что Джареду ничего не грозит. - Ну слава Мерлину, - вздохнул Джеймс, присев на край собственного стола. - То есть, Авроре мы ничего не рассказываем? - уточнил Сириус для пущей ясности, и Римус с вполне реальной угрозой в интонациях откликнулся: - Только попробуй - я тебя загрызу, не дожидаясь полнолуния. Мы с сыном сами разберёмся. Ничего страшного не произошло, так что нечего пугать её. Она и так сама не своя в последнее время... Он говорил нарочито короткими, отрывистыми фразами, как и всегда, когда находился на грани бешенства, потому Сириус предпочёл не упорствовать и адресовал предостерегающий взгляд Джеймсу, но тот и без намёков не собирался настаивать. В их повседневности было слишком много такого, о чём Эви лучше не знать. - Открыто! - бросил он на раздавшийся стук в дверь. Решительным шагом войдя, Диармайд Холленс смерил собрание старых друзей удивлённым взглядом, но всё же нашёлся и почтительно поприветствовал: - Джентльмены... Я надеялся переговорить с Вами, мистер Поттер, но лучше загляну в другой раз. - Вы можете говорить сейчас, - предложил Джеймс, но Холленс лишь осторожно заметил: - Присутствие третьих лиц не в Ваших интересах. В ответ на эти его "третьи лица" Блэк хмыкнул так, что горло начало саднить; что до Римуса, то он, приподняв брови, обернулся к Джеймсу, и тот настоял: - У меня нет секретов от моих друзей. Кивнув в ответ на озвученную позицию, Холленс нехотя признался: - Речь пойдёт об Агате. Более чем заинтригованный, Джеймс жестом указал на кресло для посетителей, а сам остался полусидеть на столе, чувствуя, как всё внутри искололо иголками от подспудного беспокойства. Как же он ненавидел эти серьёзные разговоры... Но Диармайд, кажется, чувствовал себя вполне комфортно; устроившись в кресле, он забросил ногу на ногу и, отказавшись от предложенного чая, заговорил спокойно, будто зачитывал материалы очередного уголовного дела: - Думаю, все мы в курсе того, что Вы, мистер Поттер, имеете на Агату некоторое влияние. Она очень уважает Вас и зачастую прислушивается к той позиции, которую Вы озвучиваете по тому или иному вопросу... Потому я вынужден просить Вас о помощи. - Какой помощи? - уточнил Джеймс, поправив на носу сползшие очки. - Я хотел попросить Вас поговорить с ней о её... внеслужебной активности, - определился он с формулировкой, и Сириус тихо хохотнул: - Да ты, Диармайд, просто тиран! Неужели тебе помешала фирма угрей Агаты? Обернувшись к, надо думать, теперь уже постоянному клиенту, Холленс смерил Блэка острым как бритва взглядом светлых глаз, будто проверяя, насколько далеко можно зайти, давая отпор, чтобы не потерять верный источник заработка. - У меня серьёзные намерения в отношении Агаты, мистер Блэк. И мне не нужно, чтобы она чернила себя участием в деятельности противоправных организаций, - отрезал Диармайд, хмуря светлые брови. – Тем более, если речь идёт об этом вашем ордене имени неопалимой курицы! - Что? - выдохнул Джеймс, а Римус поспешил вмешаться: - Орден не функционирует с самого падения Волдеморта. Известно ли Вам, мистер Холленс... - О, мне известно куда больше, чем Вам, мистер Люпин, - оборвал он, в очередной раз нахмурившись. - И тем удивительнее для меня, что Вы пытаетесь покрывать тёмные делишки мистера Дамблдора, тогда как Вы пострадали от его рук в числе первых. - Не уверен, что понимаю Вас... - Ведь это именно Дамблдор предложил эту инициативу, - услужливо напомнил Диармайд. - С его подачи в Визенгамоте был принят закон, ограничивавший свободу перемещения и трудоустройства оборотней. Мерлинова борода, неужели Вы этого не знали? У Римуса было такое лицо, будто Холленс прилюдно залепил ему пощёчину. Очевидно, поняв, что перегнул палку, адвокат поднялся на ноги и вновь церемонно кивнул, обернувшись к Поттеру: - Надеюсь, Джеймс, Вы отнесётесь к моей простой просьбе с пониманием. Я дорожу Агатой и не желаю, чтобы она пострадала. - Будьте уверены, - откликнулся он и выглядел при этом не менее ошарашенным, чем Римус. Некоторое время после ухода Холленса в кабинете стояла звенящая тишина, но наконец Сириус охлопал карманы брюк и достал пачку сигарет, нарочито громко чиркнув колёсиком магловской зажигалки. Ощутив острое сожаление о том, что не курил с восемнадцати лет, Джеймс с трудом проглотил горькую слюну и хрипло окликнул: - Что думаете? - Не уверен, что сказать, - протянул Сириус, глядя на закрытую дверь и задумчиво вертя сигарету в пальцах, явно не замечая, что пепел с конца сыплется на ковёр, - но мне не нравится, когда кто-то затевает вечеринку, на которую я не приглашён. Метафора была очень уж прозрачной, и Джеймс обернулся к Лунатику, который до сих пор не проронил ни слова. - Как думаешь, ещё не поздно перевести детей в Дурмстранг? - уточнил он, и Римус напряжённо поморщился. - Я обещал вечером вернуться в Хогвартс, - объявил он, старательно избегая сочувственных взглядов друзей. - Пока есть возможность, не хочу надолго оставлять Джареда. Пожав ему руку на прощание, Джеймс пожелал: - Передавай ему привет. Как трансгрессировал в Хогсмид, Римус уже не помнил. Пробираясь по тайному лазу, идя по коридору третьего этажа от статуи одноглазой ведьмы, он думал лишь о том, сколько раз его использовали без его на то согласие. И о том, сколько раз это сходило злоумышленникам с рук. Когда он поднялся на Астрономическую башню и своим ключом отпер дверь в жилые комнаты, в бывшей спальне сына царил полный кавардак. Весь пол был густо усеян скомканными и неровно оторванными кусками пергамента, а Джаред сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки, и что-то быстро писал на свежем листе, который расстелил на колене. Выглядел он куда лучше, чем накануне, разве что был всё ещё бледным и немного взъерошенным, но это могло быть связано и с развёрнутой им бурной деятельностью. Подняв голову на скрип двери, он улыбнулся и отбросил перо, намереваясь встать, но Римус опередил его, взмахнув рукой и тем самым призывая оставаться на месте. - Привет, - негромко окликнул он, подходя и с интересом заглядывая в написанное. - Что-то не похоже на домашнее задание по рунам. - Всё гораздо масштабнее, - оповестил Джаред, сверкнув запавшими глазами. - Я хочу подать заявление на министерский грант. Ты ведь слышал об этом, верно? В самом деле, Фадж уже который год распинался в интервью "Пророку" о том, что необходимо вкладываться в поддержку молодых учёных, но до сих пор чиновный трёп воспринимался Римусом как инвестиции в приближающуюся предвыборную гонку. Джаред между тем продолжал рассказывать: - Я связался с мисс Харди, и она настоятельно рекомендует остановиться на защите от Тёмных искусств и не мудрить, но я хочу пойти дальше. Что, если представить всё это, - он обвёл рукой лежащую в руинах комнату, - как исследование на стыке защиты и трансфигурации? А если ещё и древние руны подключить? Грэйволф сказал, что, если удастся в качестве тест-группы привлечь не только студентов Хогвартса, но и Дурмстранга, то шансы на получение гранта возрастут... Пап, ты слушаешь? Тряхнув головой, Римус смерил его настороженным взглядом и наконец присел рядом, смахнув на пол несколько комков пергамента. Только что у него зародилось стойкое подозрение касательно того, что Эйдан, опасаясь за психическое здоровье друга детства, мог кое-что подправить в памяти Джареда о прошедшей ночи. Уж слишком он был... беззаботным, что ли. Слишком погружённым в приятные мелочи вроде науки. Впрочем, Джаред практически тут же развеял его сомнения в чистосердечности младшего Вектора; опустив до этого вдохновенно воздетые руки, он гулко сглотнул и очень тихо, почти шёпотом позвал: - Папа... Ты когда-нибудь убивал? Человека, я имею в виду. Поначалу Римус был твёрдо уверен, что соврёт, но взглянул сыну в лицо и понял, что своей ложью во спасение может сломать даже то неловкое равновесие, которое царило между ними все эти годы. Они ведь любили друг друга, по-настоящему любили... но на расстоянии. Быть рядом дольше летних каникул они просто не умели. - Да. Джаред вовсе не выглядел удивлённым, но всё же уточнил: - В полнолуние? Римус кивнул и, отмахнувшись от заслонивших взор воспоминаний, признался: - Об этом я и хотел поговорить с тобой. В смысле, не только об этом... Джаред, дело серьёзное. - Куда уж серьёзнее, - отозвался он, отведя волосы со лба. - Если уж табун кентавров соберётся мстить и пойдёт на Хогвартс войной... - Кентавры здесь не при чём. Потерев ладони одна о другую будто озяб, он неспеша заговорил, вспоминая, как всё было на самом деле: - В семидесятые, когда Волдеморт активно вербовал себе новых слуг, Дамблдор был занят тем же. И речь шла не только о волшебниках, но и о других... существах. Самое странное то, что, находясь по разные стороны баррикад, действовали оба сходным образом, стремясь привлечь под свои знамёна как можно больше сторонников. Будто успех в самом деле определяет число последователей, - хмыкнул он, искривив губы в болезненном подобии усмешки. После этих слов Джаред надолго задумался, постукивая пальцами по собственному колену. - Но ведь никто не помешает собрать армию просто для страховки, верно? - уточнил он, поднимая на отца глаза. - Ты ведь это имел в виду? Он ответил не сразу; прежде наклонился, поднял с пола второпях брошенный Авророй шейный платок, приладил скользкую ткань на спинку кровати и наконец глухо откликнулся: - Именно. Так в Запретном лесу и оказался тот великан, которого видели ребята. В прошлую войну великаны были на стороне Волдеморта, как и другие тёмные твари. - Оборотней тоже причисляют к ним, - справедливости ради заметил Джаред, и Римус покачал головой: - В тот раз я был за директора. В семьдесят седьмом он создал тайное общество, которое сам и возглавил. Мы называли это Орден феникса, - прибавил он, и Джаред протянул: - Как пафосно... Не оценив иронии, Римус свёл брови и строго оборвал: - Это не смешно, Джаред. В прошлый раз такие же мальчишки, как ты и твои друзья, ринулись вступать в Орден как в омут с головой, - отчеканил он дрогнувшим голосом. - И скольких из нас не стало? Я знаю, о чём говорю, так что слушай и запоминай хорошенько. Если бы не бесконечные миссии, задания и вербовки, из-за которых мне по полгода приходилось жить в колонии среди моих собратьев... Выплюнув последнее слово, он остановился, чтобы отдышаться, и приложил все силы, чтобы не вспоминать о том, как был окружён грязными животными, навеки утратившими людской облик, и как больше всего на свете боялся когда-нибудь стать одним из них. - Если бы не всё это, - прибавил он после продолжительного молчания, - я никогда бы не стал убийцей и прожил жизнь, не разрываясь между семьёй и якобы долгом. Всё было бы иначе. - Ты не можешь этого знать, - сухо возразил Джаред, отводя глаза, и Римус схватил сына за подбородок, заставляя поднять голову: - Могу. В тот раз было также, и все мы знаем, чем это закончится. Будет война, и я не допущу, чтобы тебя затащили на передовую. Джаред не предпринял ни единой попытки вырваться, но что-то в его взгляде заставило Римуса разжать пальцы - должно быть, осознание того простого факта, что сын и без применения силы готов слушать и слышать его. - Что-то происходит, и рано или поздно Дамблдор попытается побеседовать с тобой. Я или мама не всегда сможем быть рядом, поэтому если почувствуешь, что разговор заводит не туда, куда нужно, вставай и уходи, - очень серьёзно предупредил он. - Я не могу допустить, чтобы ты так безоглядно рисковал собой. Вздрогнув так, что стало визуально заметно, Джаред всё же пробовал отпираться и шепнул: - Но ты ведь рисковал. - Я думал, что мне нечего терять, - возразил Римус тоном, не предполагающим новых возражений. - Тогда мы с твоей мамой ещё не знали, что ждём тебя и что всё будет так. А у тебя теперь есть мы и Адаре. Джаред изменился в лице столь внезапно, будто внутри у него задули факел; его лицо посерело, окаменев, но в конце концов он лишь устало прикрыл веки и тихо откликнулся: - Её нет у меня, пап. Больше нет... И я стараюсь с этим смириться. Смерив сына взглядом и верно оценив его скорбно опущенные плечи, Римус прищурился и спросил: - Ты помнишь Гелену Валевску? При едином упоминании имени в памяти всколыхнулся образ этой наглой рыжей девки, которая непостижимым образом единственная из многих ходила у Адаре в подружках, и Джаред кивнул. - Да. Почему ты спрашиваешь? - Она с недавних пор преподаёт в Дурмстранге бытовые чары, - объяснил Римус, задумчиво потерев подбородок. - Попутно помогает новой деканессе Венери, этой бесталанной дуре... Гелена чудная девушка и одарённый педагог, среди прочего... Правда, фамилия её теперь Вагнер. По достоинству оценив извращённое чувство юмора судьбы, Джаред всё же никак не мог нащупать нить разговора, а потому спросил: - К чему ты... - Они с Адаре разругались в пух и прах, - продолжал Римус так, будто и не прерывался. - Насколько я понял из откровений Гелены, в доме Грэйволфов она отныне нежеланный гость. Тебе не кажется это странным? - Я никогда не одобрял их общения, - признался Джаред, но внутри у него зародился червячок сомнения, и отец не мог это не заметить. - Я не о том. Не кажется ли тебе странным, - вновь задал он вопрос, - что Адаре с завидным упорством отсекает любые контакты? Может, я пока что слабо в этом разбираюсь, но для девушек на Венери дружба - это всегда что-то большее, чем совместные часы рукоделия и сплетни... Что уж говорить о любви. Намёк был настолько прозрачным, что любые уточнения становились излишними, но Джаред, не смея поверить услышанному, всё же переспросил: - Думаешь, это всё нарочно? Римус пожал плечами: - Я бы разузнал для начала. В ответ на такое предложение Джаред лишь вздохнул. Он наперёд знал, что все его письма останутся без ответа - потому что он не отправил ни одного. В конце концов, его любовь и боль были исключительно его проблемой и не должны были ранить Адаре. Она была не виновата, что он полюбил раз и - тут уж он был уверен - навсегда... И всё же слова отца зародили в нём огонёк надежды, который тихо тлел, но не гас. - Слушай, - окликнул он, опустив руку Джареду на плечо и крепко сжав. - Я понимаю, что это больно, но не сдавайся. Не повторяй моих ошибок. Подняв голову, Джаред смерил его настороженным взглядом, и Римус нехотя признался: - Мне никогда не хватало сил, чтобы по-настоящему побороться за твою мать. Если бы она махнула тогда на меня рукой, меня бы, наверное, уже и на свете не было. Я слабак, и с этим ничего не поделаешь... Но ты-то не в меня. Джаред, который до сих пор явственно хмурился - воплощённый немой укор, - не сдержавшись, тихо рассмеялся. До сих пор он мог лишь смутно представить по рассказам, какой его мать была в юности, но то, что только что озвучил отец, вполне укладывалось в общую картинку. И в те моменты, когда кровь бурлила в жилах как кипяток, он догадывался, что дело не только в болезни отца, а ещё и в бешеном темпераменте, который можно было только унаследовать, но никак не воспитать в себе. Оставив сына хоть и задумчивым, но в целом повеселевшим, Римус выбрался из школы тем же путём и трансгрессировал. В доме, когда он вошёл, было тихо и сонно, и он постоял немного на пороге гостиной, оглядываясь, будто не здесь он прожил почти всю жизнь - вернее, тот отрывок своего существования, который можно было назвать жизнью. Что же ты за человек, Римус Люпин, если у тебя даже ёлки нет? Улыбнувшись всплывшему в памяти нежному голосу и смеху, звенящему на морозе, он поднялся на второй этаж и тихо отворил дверь. С спальне из-за задёрнутых штор стоял синеватый, совсем уже зимний полумрак. Аврора спала, подвинувшись почти вплотную к стене - она всегда забивалась в самый угол, упираясь острыми лопатками либо в деревянные стеновые панели, либо мужу в грудь, прячась в ворохе одеял и в его руках. Она казалась теперь по-девичьи тоненькой, и ему вдруг вспомнилась детская песенка-потешка, которую напевала всем приболевшим малышам вне зависимости от их родного языка дурмстрангская старшая целительница, госпожа Арханова: "Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придёт серенький волчок"... И сломает тебе жизнь, закончил про себя Римус и тяжко вздохнул. Сбросив туфли и пиджак, он подошёл к кровати и, стараясь не раскачивать мягкий матрас, осторожно лёг рядом прямо поверх одеяла, но Аврора всё равно заворочалась сквозь сон и приоткрыла глаза, смешно щурясь. - Привет, - шепнула она, переворачиваясь на спину. – Ты как тут? - Соскучился, - откликнулся он и подложил согнутую руку под голову. Сонно улыбнувшись, она невесомо боднула носом его подбородок и скользнула по коже губами, после чего придвинулась ближе и вновь закрыла глаза. А Римус, обнимая её, такую нежную, бархатную даже на вид, вдруг испытал приступ угрызений совести такой сокрушительной силы, что едва не застонал сквозь стиснутые зубы. Мерлинова борода, ведь их единственный сын едва не погиб прошлой ночью, а всё, о чём он мог думать, это собственная покалеченная жизнь. И ради чего?.. Этот вопрос терзал голову тупой болью с тех самых пор, как Диармайд покинул кабинет Джеймса. Ради чего он каждый раз уходил? - Прости меня, - прошептал он, и Аврора, открыв глаза, отстранилась, чтобы видеть его лицо. - За что? - Я... Быть может, иногда я слишком слепо верю людям, - признал он, и голос его дрогнул в конце фразы. Смерив мужа обеспокоенным взглядом, она поднялась на локтях и тихо окликнула: - Римус… Что произошло? Он в ответ лишь покачал головой, глядя куда угодно, только не ей в глаза. - Прости... Я знаю, что я безалаберный муж и просто отвратительный отец, - признал он, решив называть вещи своими именами до самого конца. - Меня никогда не было рядом, понимаешь? Особенно, когда вы нуждались во мне. Прости меня, Аврора... Если можешь, прости, я… - Тш-ш-ш… Ты что? – ласково зашептала она, прижав его голову к собственной груди, нежно скользя пальцами по напряжённо наморщенному лбу. – Ты что… Всё хорошо, родной. Ведь ты же в этом не виноват. Ты слышишь?.. Я люблю тебя. Люблю таким, какой ты есть. И Джаред любит тебя, потому что на самом деле ты замечательный папа. И, если хочешь совсем честно, тебе просто необходимо иногда побыть безалаберным, - шепнула она, скользнув губами по его виску, и Римус горько усмехнулся, поднимаясь на локте, чтобы видеть её лицо. Проведя кончиками пальцем по следу от подушки у неё на щеке, он прижался переносицей к её высокому чистому лбу и прошептал, закрывая глаза: - За какие грехи ты мне только досталась?.. После они долго лежали, обнявшись, и обменивались пустяковыми новостями, из которых, по большому счёту, и состоит жизнь. Говорила в основном Аврора, а Римус слушал, как её голос переливается в темноте, и думал о том, что, знай он наперёд, чем всё закончится, никогда бы не отпустил её - держал из последних сил, когтями впиваясь в навеки ставшую родной плоть. Впрочем, следы его когтей она носила до сих пор. - Я беспокоюсь за Джареда, - призналась она, глубоко вздохнув, и Римус замер будто застигнутый на месте преступления. Неужели что-то почувствовала? - Он в последнее время сам не свой из-за размолвки с Адаре. Так жаль... Мне она нравилась. - Мне тоже, - со вздохом признался он. - Знаешь, она ведь совсем не похожа на Арвин. Такая добрая светлая девочка... Может, они ещё помирятся. Глядишь, и на свадьбе погуляем, - прибавил он с усталой усмешкой, и Аврора закатила глаза: - Римус... Джареду всего шестнадцать! И если ты не нагулялся на собственной свадьбе, - протянула она, с трудом сдерживая смех, - то я даже не знаю, что ещё тебе предложить... Сверкнув глазами, он прижал Аврору к груди и вдруг резко перевернулся на спину, так и не разжав рук. - Вообще-то есть предложение, - объявил он, усаживая жену себе на живот и пальцами нежно впиваясь ей в заголённые бёдра. Сверху вниз взглянув на него, она откинула волосы на спину и высокомерно уточнила: - В самом деле? Я непременно подумаю над твоей инициативой на неделе. - Всё-таки нужно было тебе прислушаться к советам отца, - признал Римус, проворными пальцами распутывая завязки и отбрасывая в сторону сорочку, сплошь сотканную из кружева. - Из тебя получился бы прекрасный глава Отдела международного сотрудничества. Прибавить что-то ещё он не успел, потому что Аврора наклонилась, с улыбкой нараспев прошептала: - Не болтай... - и нежно впилась ему в губы.***
Замок между тем заносило снегом. Зима в этом году приблизилась как-то слишком уж быстро и неотвратимо, так что большинство студентов предпочитало отсиживаться в гостиных, а не морозить носы на улице, поэтому посещаемость занятий по травологии и уходу за магическими существами резко упала. И если профессор Стебль не упускала возможности возмутиться столь пренебрежительному отношению к собственному предмету, то восстановленного в должности преподавателя Хагрида не волновало, кажется, ничто - ни прогулы учеников, ни приближающаяся инспекция у Амбридж. - Я, наверное, вернусь в гостиную, - капризно протянула Корнелия, когда во вторник пятикурсники Гриффиндора и Слизерина спустились со школьного крыльца и неспеша направились в сторону хижины Хагрида, по колено утопая в снегу. - Всем и так ясно, что ничего стоящего мы сегодня не увидим. А вы позовите меня, когда вернётся Граббли-Дерг! - Брось, Корни, - одёрнула кузину Мораг, оборачиваясь на ходу и наконец останавливаясь. - Уилл с Симусом поспорили на три галлеона, что в случае инспекции дело закончится рукоприкладством! - А сколько поставила ты? - поинтересовался Гарри, и Мораг, нисколько не смутившись, признала: - Галлеон на то, что драка будет. - Ты поосторожнее, Мораг, - предупредила Корнелия, лукаво сверкнув глазами. - Азарт у Блэков в крови, и наш двоюродный дедушка Альфард в своё время умудрился здорово проиграться. - Это тот, у которого похороны больше походили на мальчишник? - припомнил Гарри рассказы Сириуса, и мальчишки так и покатились со смеху. - Идёмте же, - поторопил Джаред, поправив сбившийся на сторону шарф, - мы так на урок опоздаем. Но Корнелия, которая по-прежнему стояла на нижней ступеньке крыльца, категорично покачала головой: - И не проси, Джаред! Надеюсь, твоему имиджу старосты это не слишком навредит? - Значит, не пойдёшь? - уточнил стоявший рядом Эйдан. Она замотала головой, и он в ответ лишь пожал плечами: - Ладно. Он столь порывисто подхватил её на руки, что Корнелия только тихо ойкнула, но почти тут же вернула себе голос и воскликнула: - Эйдан, опусти меня! Я вполне могу дойти сама. - Можешь, - покладисто согласился он. - В этом и есть смысл. - Мистер Вектор! - раздался от дверей властный окрик МакГонагалл. - Немедленно поставьте мисс Блэк на землю! Он обернулся, по колено утопая в пушистых сугробах - жалкая пародия на подвиг сэра Рэли (1). Чтобы любимая не промочила крохотные, в ладошку умещающиеся башмачки. Деканесса, скрестив руки на груди, терпеливо дожидалась, когда он исполнит указание, и Корнелия, ткнувшись носом ему в шею, тихо хихикнула: - Отпусти же... Мне неловко. Нехотя он всё же повиновался, но тут же взял Корнелию под руку, предотвращая любые попытки к бегству. Впрочем, сбегать она явно не собиралась, а проступивший на щеках румянец можно было списать и не установившийся с утра мороз. Пока они брели по глубокому снегу, Амбридж видно не было. Хагрид один ждал их на опушке Запретного леса, и зрелище он представлял собой весьма неутешительное: ушибы, лиловые в накануне, окрасились в зелёные и жёлтые тона, а некоторые раны по-прежнему кровоточили. И в довершение зловещей картины на плече у Хагрида лежало нечто, похожее на половину коровьей туши. - Он что, за добычу дрался? - насмешливо протянул Забини, и слизеринцы разразились приглушённым фырканьем. - Сегодня занимаемся здесь! - радостно встретил Хагрид учеников, мотнув головой в сторону темнеющих впереди деревьев. - Поукромнее будет, да и они больше любят темноту. - Кто такие эти "они", Мерлин раздери? - пробормотал оказавшийся рядом Малфой, и Гарри не сумел сдержать усмешки: - Да ты, никак, боишься идти в лес, Драко? Тебе-то не привыкать. - Заткнись, Поттер, - огрызнулся он и прибавил совсем тихо: - Знай ты, кто водится в лесу кроме кентавров, ты бы тоже боялся. Гарри хотел уже уточнить, не встречался ли Малфой во время очередного полнолуния с великаном покрупнее Хагрида, но тут сам лесничий хлопнул в ладоши так, что по опушке прокатилось эхо, и весело спросил: - Готовы? Лесную прогулку приберегал для вашего пятого года. Ну, теперь пойдем посмотрим на этих животных в естественной, так сказать, среде обитания. Значит, кого мы изучаем сегодня, они довольно редкие. Я, думается, только один в Британии сумел их приручить. - А Вы уверены, что приручили? - с опаской спросила Лаванда, окинув куда как красноречивым взглядом разукрашенную физиономию лесничего. Среди слизеринцев пробежал одобрительный шумок, да и у некоторых гриффиндорских было такое выражение на лицах, как будто Лаванда высказала их опасения вслух. - Конечно, приручил, - насупясь, ответил Хагрид и поправил на плече сползшую коровью тушу. - Если кончили с дурацкими вопросами, идите за мной. Он повернулся и зашагал в лес. Ребята, кроме Невилла, явно не горели желанием следовать за ним, но идти всё же пришлось. Минут десять спустя они оказались в чащобе такой густой, что под деревьями царили вечные сумерки, а на мёрзлой земле совсем не было снега. Крякнув, Хагрид свалил тушу на землю, отступил назад и повернулся лицом к студентам. Многие ещё неуверенно плелись, переходя от дерева к дереву, и нервно озирались, словно в любую минуту на них могли напасть. - Собирайтесь, собирайтесь, - подбадривал Хагрид. - Их привлечёт запах мяса, но я всё равно позову - им приятно слышать, что это я пришёл. Он повернулся, тряхнул косматой головой, чтобы отбросить волосы с лица, и издал странный пронзительный вопль, огласивший дебри, словно крик какой-то чудовищной птицы. Никто не засмеялся, большинство ребят просто онемели от испуга. Хагрид снова завопил. Студенты робко озирались, заглядывали за деревья, ожидая появления чего-то неведомого. И когда Хагрид третий раз тряхнул головой и набрал воздуху в исполинскую грудь, Мораг тихо ахнула и испуганно вцепилась Уиллу в ладонь. Подняв голову, он вгляделся в черноту между корявыми тисами. Из сумрака к ним приближалась пара белых светящихся глаз, вслед за которой обозначилась драконоподобная морда, шея и, наконец, скелетообразное тело громадной чёрной крылатой лошади. Секунду она оглядывала ребят, взмахивая длинным чёрным хвостом, потом наклонила голову и острыми клыками стала отрывать куски от коровьей туши. - Почему он больше не зовёт? - поинтересовался Симус свистящим шёпотом. У большинства учеников на лицах было такое же недоумённое и настороженное выражение, как у Финнигана, и смотрели они куда угодно, только не на лошадь. Но не только Уилл и Мораг, но и стоявшая здесь же Корнелия, и Джаред, и остановившийся у ствола сожжённого молнией дерева Драко наблюдали за лошадью, разрываясь между отвращением и любопытством. - А вот идёт ещё один! — с гордостью объявил Хагрид, и между деревьями появилась вторая чёрная лошадь, прижала к телу перепончатые крылья, наклонила голову и стала рвать мясо. - Ну-ка, поднимите руки, кто их видит! Уилл даже не пошевелился, чувствуя, как прижавшуюся к его боку Мораг колотит дрожь - потому что оба они знали, что это за лошади и почему одни их видят, а другие нет. Он сам увидел их впервые лишь в сентябре, когда вернулся в школу. А ведь до этого ему казалось, что кареты от станции Хогсмид ездят сами, на одних чарах... Он, наверное, решил бы, что сошёл с ума, если бы Мораг, прозревшая на год раньше, не объяснила ему, что фестралы никак не связаны с надвигающимся сумасшествием. Тем удивительнее было то, что не только они видели скелетоподобные фигуры зверей. И ладно бы Малфой и Джаред, но Корнелия?.. Мерлина ради, откуда она могла знать? - Извините, - вновь подал голос Забини, - но что именно, по-Вашему, мы должны увидеть? Вместо ответа Хагрид показал на коровью тушу. Несколько секунд все смотрели на неё, потом кто-то ахнул, а Парвати завизжала. Со стороны это и впрямь выглядело жутковато: куски мяса отрывались от костей и растворялись в воздухе. - Отчего это происходит? - Парвати в ужасе отступила за ближайшее дерево. - Кто его ест? - Фестралы, - гордо сказал Хагрид, и Гермиона тихо охнула за плечом у Гарри. - У Хогвартса здесь целый табун. Ну, кто знает?.. - Они же очень, очень несчастливые! - перебила его испуганная Парвати. - Они приносят всякие ужасные несчастья тем, кто их увидел. Профессор Трелони сказала мне однажды... Хагрид усмехнулся: - Да нет, это просто суеверие. Не приносят они несчастья, они страсть какие умные. И полезные! Конечно, эта порода не очень-то рабочая, только школьные кареты возит туда-сюда. Да если Дамблдору надо куда-то подальше, а переноситься не хочет... Глядите, вот ещё пара. Ещё две лошади тихо вышли из чащи, одна прошла совсем близко к Парвати; та вздрогнула и прижалась к дереву со словами: - Кажется, я что-то почувствовала, оно рядом! - Ты не бойся, он тебя не обидит, - терпеливо сказал Хагрид. - А теперь кто мне скажет, почему одни их видят, а другие - нет? Гермиона подняла руку. - Фестралов могут видеть только те, кто видел смерть, - ответила она, едва шевеля губами. - Правильно, молодец, - торжественно произнёс Хагрид. - Десять очков Гриффиндору. Фестралы, значит... - Кхе-кхе. Ещё никогда Уилл не был настолько счастлив видеть Амбридж. Что и говорить, выбирая из двух зол, он предпочёл бы общество госпожи инспектрисы, а не отуплящую тишину сонного леса и жутких лошадей, напоминающих о том, насколько внезапно упал Генри и каким удивлённым казалось его застывшее лицо... - А, здрасьте! - с улыбкой сказал Хагрид, повернувшись и обнаружив источник звука. Двумя взмахами пригладив полы омерзительно-розовой шерстяной мантии, Амбридж заговорила очень громко и чётко, будто обращалась к не самому сообразительному иностранцу: - Вы получили записку, которую я послала утром к Вам на дом? С уведомлением, что буду инспектировать Ваше занятие? - Да-да, - бодро подтвердил Хагрид. - Рад, что Вы нашли нас. Вы это... не знаю... Вы их видите? Сегодня у нас фестралы. - Простите? - громко сказала Амбридж, приставив к уху ладонь. - Что Вы сказали? Хагрид слегка смутился. - Ну... фестралы! - гаркнул он. - Ну, знаете... такие большие лошади с крыльями! Для наглядности он помахал своими ручищами. Амбридж подняла брови и, коротко вздохнув, принялась писать в блокноте, сопровождая эту деятельность довольно громким бормотанием: - Вынужден... прибегать... к примитивному... языку... жестов... - Ну, так... это... - Хагрид, несколько волнуясь, снова обратился к ученикам: - Хм... о чём я говорил? - По-видимому... легко... теряет нить... изложения, - продолжала Амбридж. - Ага, ну да. - Хагрид бросил виноватый взгляд в сторону её блокнота, но всё же мужественно продолжал: - Я хотел вам рассказать, как мы обзавелись этим табунком. Начали мы с одного самца и пяти самочек. Этот, значит, - он потрепал по холке лошадь, которая появилась первой, - зовётся Тенебрусом. Он мой главный любимец, первый родился здесь, в лесу... - Вам известно, - громко перебила его Амбридж, — что Министерство магии отнесло фестралов к разряду опасных? От внимания Уилла не укрылось, как Джаред и Драко многозначительно переглянулись, но Хагрид только засмеялся: - Фестралы не опасные! Конечно, куснуть тебя могут, если ты им сильно досадишь... - Проявляет... признаки... одобрительного... отношения... к насилию, - записала Амбридж, и улыбки на лице Хагрида как не бывало: - Да полно вам! Ведь и собака укусит, не ровен час... А у фестралов плохая репутация из-за всяких разговоров про смерть, люди держали их за дурную примету. Просто не понимали. Верно я говорю? Амбридж не ответила. Она закончила писать в блокноте, потом посмотрела снизу на Хагрида и опять очень громко и медленно проговорила: - Пожалуйста, продолжайте занятие... Я похожу, - она изобразила ходьбу двумя пальцами, - среди учеников и задам им несколько вопросов. Она показала на свой рот, изображая разговор, и неповрежденная часть лица у Хагрида побагровела, но он старался вести себя так, будто ничего не произошло. Опросив слизеринцев и исписав пять полных листов, Амбридж двинулась туда, где кучкой стояли гриффиндорцы. - Вы видите фестралов, не так ли, мисс Блэк? - спросила она, остановившись в шаге от Мораг. Прикусив губы, она кивнула. Амбридж записала. - Кто при Вас умирал? - равнодушно спросила она. - Мой отец, - откликнулась Мораг, чувствуя, что у неё начинает предательски дрожать подбородок. И тут Амбридж совершила нечто невообразимое; сунув блокнот под мышку, она взяла руку Мораг в свои короткопалые ладони и слегка сжала. - Я понимаю, моя милая, - заверила она тоном, который, видимо, считала по-матерински ласковым. - Не переживайте, Министерство возьмёт это дело на особый контроль. Удивлённая Мораг осторожно освободила пальцы из хватки и отступила, спиной уперевшись Уиллу в грудь, а инспектриса между тем повернулась к Хагриду и опять заговорила громко и раздельно: - Ну что ж. Я достаточно тут увидела. Вы получите результаты инспекции, - она показала на блокнот, - через десять дней. Она растопырила десять кургузых пальцев и с широкой, ещё более жабьей, чем прежде, улыбкой двинулась прочь. Вложив в протянутую ладонь Симуса сверкающий золотом галлеон, Мораг вдруг вскинула голову и прислушалась. - Слышали? - шепнула она. Что-то снова громко зашуршало - и вспуганные фестралы в мгновение ока растворились в лесной темноте. - Вот незадача, - тихо сказал Хагрид. - Хагрид! - раздался звучный мужской голос. - Кажется, мы предупреждали тебя, чтобы ты больше сюда не приходил? Несколько секунд ребята смотрели, как в пятнистых серо-чёрных сумерках к ним плывёт обнаженный мужской торс; затем иллюзия развеялась, и они увидели, что этот торс прочно угнездился на теле гнедого коня. У кентавра было надменное широкоскулое лицо и длинные чёрные волосы, а за его спиной висели большой лук и полный колчан стрел. - Как дела, Магориан? - осторожно спросил Хагрид. В гуще деревьев позади кентавра послышался шорох, и вслед за ним появились ещё четверо или пятеро его собратьев. - Итак, - сказал один из пришедших с очень нехорошей интонацией, сразу же поворачиваясь к Магориану, - по-моему, мы договорились, что нам следует сделать, если в нашем Лесу ещё когда-нибудь объявится этот человек? - Стало быть, я для вас уже «этот человек», да? - кисло спросил Хагрид. - Только потому, что помог Дамблдору... - Альбус Дамблдор пустил в школу вампиршу, - сказал серый кентавр с грубым, изрезанным морщинами лицом. - Это она разорвала Бейна! Чертыхнувшись сквозь стиснутые зубы, Уилл не стал даже оглядываться, но почувствовал, как стоявший позади Джаред напрягся и медленно потянул из-под полы мантии палочку. Повторив этот нехитрый жест, Уилл осторожно, стараясь не привлекать внимания, завёл Мораг себе за спину и вновь прислушался к тому, о чём говорили кентавры. - Кто-то снова убивает нас. И пока все наши собратья не будут отмщены, ни один человек не ступит под сень нашего леса, - провозгласил вороной кентавр. - Вот что, послушайте-ка меня, - сердито сказал Хагрид. — Я предпочёл бы поменьше слышать про «наш» Лес, если не возражаете. Не вам решать, кому сюда приходить, а кому уходить... - Но и не тебе, Хагрид, - живо ответил Магориан. - Сегодня я позволю тебе уйти, поскольку тебя сопровождают твои молодые... - Они вовсе не его! - презрительно бросил самый молодой кентавр, серый в яблоках. - Это ученики той школы, Магориан! - Тем не менее, - холодно сказал Магориан, - убийство жеребят - тягчайшее из преступлений, и невиновных мы не трогаем. Сегодня, Хагрид, иди с миром. Но в дальнейшем держись от этих мест подальше. - Я не собираюсь держаться подальше от Леса из-за стада упрямых мулов вроде вас! - выпалил Хагрид. - Хагрид, - окликнул Невилл странно высоким голосом, когда кентавры начали гневно бить копытами. - Хагрид, пойдём! Пожалуйста! Лесничий отвернулся, но тут его окликнул Магориан, заявив: - Мы знаем, что ты прячешь в Лесу, Хагрид! И наше терпение не безгранично! Хагрид повернулся - казалось, он еле сдерживает себя, чтобы не кинуться обратно к Магориану. - Придётся вам потерпеть, пока он здесь! Он имеет на этот Лес не меньше прав, чем вы! - завопил он в ответ, и Невилл отчаянно вцепился ему в жилет, пытаясь удержать на месте. Внезапно где-то сбоку раздалось насмешливое фырканье: - Поразительно... Выйдя из толпы, Теодор Нотт окинул взглядом рвущегося в бой лесничего, после чего обернулся к Джареду и негромко окликнул: - Ты всё ещё староста или сфера твоей деятельности ограничена порогом замка? Тряхнув головой, будто приходя в себя, Джаред отрывисто кивнул и, выйдя вперёд, обернулся к в ужасе замершим гриффиндорцам и скомандовал: - Идёмте, ребята. На сегодня достаточно прогулок по лесу. Стоит отметить, Теодор со своими однокурсниками не церемонился. - Строимся по двое и марш в замок! - приказал он, не обращая внимания на удивлённо вытянувшееся лицо Хагрида. - Послушай-ка, ты... - начал было он, однако Нотт резко обернулся, и его худое оливковое лицо исказилось от гнева. - Не говоря о том, что подобные выходки безнравственны и нарушают принципы деонтологии, - отчеканил он, снизу вверх глядя на Хагрида с самым настоящий презрением, - Вы, сэр, подвергаете опасности учеников. Как член Инспекционной дружины я не склонен терпеть подобное. И если Вы думаете, что об этом не узнает инспектор Амбридж, Вы сильно заблуждаетесь! И он, подпихнув под локоть зазевавшегося Крэбба, первым гордо зашагал обратно к замку. Остальные студенты, чуть помедлив, потянулись следом за ним.