Радость жизни

Юань Хундао нахмурился, слыша ласковый голос премьер-министра: — Я столько лет при дворе, не знаю, скольких людей я настроил против себя. У меня два сына и дочь, я всегда рассчитывал, что Гун’эр вырастет способным, и не ожидал подобной беды. Сейчас у меня остались только Дабао и Чэнь’эр… я должен обустроить для них подходящее будущее. Юань Хундао снова нахмурил брови: — Только вот эти перемены кажутся немного слишком резкими. Взгляд Линь Жофу неожиданно смягчился. — Я отец, я не должен слишком щадить себя. Если говорить о смещении законного наследника, его величество пока в самом расцвете сил, и, пока дойдёт до дела, мы с тобой уже умрём, так стоит ли слишком беспокоиться? — тут он спросил: — Подтверждено, что это дело рук Сы Гуцзяня? Юань Хундао кивнул: — Да. Линь Жофу набрал полную грудь холодного воздуха: — Иногда мне кажется, что даже вся власть в моих руках ничего не может изменить… Но раз семья Фань имеет давние связи с Контрольной палатой, я думаю, если к ним добавлюсь я, они не смогут отказать. Юань Хундао слабо улыбнулся: — Шилан Фань полагается на расположение его величества и всеми силами торопит со свадьбой, кажется, у него уже давно по отношению к вам есть определённые ожидания. Линь Жофу тоже улыбнулся: — В последние дни мне хочется своими глазами взглянуть на этого Фань Сяня, посмотреть, подходит он моей дочери или нет. Юань Хундао поинтересовался: — А старшая принцесса, она… Было совершенно ясно, что непредвиденная смерть второго сына премьер-министра неразрывно связана с планами старшей принцессы, поэтому Юань Хундао упомянул её имя очень осторожно. — Ли Юньжуй заставила У Боаня организовать первое убийство, это был план убить одним выстрелом нескольких зайцев. Убив Фань Сяня, она отвоевала бы себе власть над внутренней сокровищницей. Уговорив Гун'эра, она таким образом прочно привязала бы его к себе. Только вот она не могла и представить, что Фань Сяня будет так нелегко убить, да ещё и эта бродячая псина У Боань умрёт… вместе с моим сыном, — глаза Линь Жофу холодно блеснули. — Однако она всё ещё обладает самым важным звеном, а именно: она предугадала мысли его величества. Если бы вначале Чэн Цзюшу и его люди смогли сбежать из столицы, боюсь, она подделала бы мой приказ и велела убить Фан Сюя в Цанчжоу, таким образом подтвердив, что это дело рук Северной Ци. Юань Хундао нахмурился: — Оказывается, старшая принцесса предвидела, что его величеству нужен повод к войне. Линь Жофу покачал головой: — Когда его величество ходил войной на север, то не достигал успеха и всегда принимал это близко к сердцу. А старшая принцесса теперь подарила ему такой прекрасный предлог. Пусть его величеству и не нравится её самоуправство, он должен быть признателен ей. Только вот заключить мирный договор тогда было слишком сложно, в этот раз его величество в лучшем случае захватит несколько княжеств, покажет Северной Ци, что к чему. Юань Хундао вздохнул: — План старшей принцессы изумителен, ему действительно сложно противостоять. Линь Жофу медленно прикрыл глаза и произнёс: — Я никогда и не собирался противостоять ей… Пусть младшее поколение разбирается с этим. — Слушаюсь, господин. Как раз в этот момент снаружи кабинета донёсся шум. Неизвестно, кто посмел бы поднимать скандал глубокой ночью, но по выражению лиц премьер-министра и Юань Хундао становилось понятно, кто там снаружи. Дверь толчком распахнулась, и вошёл пухлый юноша двадцати с лишним лет. Следовавшие за ним несколько старых служанок и слуг не смогли задержать его и с виноватым видом встали за дверями кабинета премьер-министра. Правила в поместье соблюдались строго: любой без позволения хозяина самовольно вошедший в кабинет был бы строго наказан. Линь Жофу махнул рукой, давая знак, что понял, и, с нежностью на лице глядя на толстячка, мягко произнёс: — Дабао, почему ты опять не слушаешься? У толстяка по имени Дабао, с его широко расставленными бровями и осоловелым выражением глаз, кажется, были какие-то проблемы с умственным развитием. Но, услышав слова Линь Жофу, он сразу успокоился и стеснительно сказал: — Дабао слушается, просто братик никак не вернётся. Это был старший сын Линь Жофу. В детстве с ним приключилась какая-то болезнь, и в результате он стал таким, как сейчас, с умственным способностями трёх-четырёхлетнего, и редко покидал поместье. Все в столице сочувствовали беде премьер-министра и редко упоминали о ней. Дабао всегда был очень близок с Линь Гуном, поэтому сейчас, не видя его уже два дня, сделался шумным. Сердце Линь Жофу дрогнуло и заныло, словно от ножа. Схватившись за грудь, он некоторое время успокаивался и только тогда начал мягко уговаривать: — Эрбао* уехал, вернётся через несколько дней. Будь послушным, Дабао, иди спать. Дабао наконец начал успокаиваться. На лице его застыла наивная улыбка, и служанки отвели его в дальний дворик спать. После непродолжительного молчания Линь Жофу сдержанно заговорил: — У меня остались только сын и дочь, Дабао вот такой вот, как есть. Скажи, брат Юань, что мне делать? Юань Хундао хмуро ответил: — С точки зрения благополучия молодого господина, свадьба барышни Чэнь и Фань Сяня не очень хорошая идея. Всё-таки семье Фань трудно избежать политических интриг, будущая жизнь вряд ли будет спокойной. Если в дальнейшем препоручить молодого господина барышне Чэнь, выйдет не очень-то удобно. Линь Жофу покачал головой, и в его манере речи добавилось льда: — Но если твоя фамилия Фань, из этих сетей уже не выбраться. Поэтому лучше уж Фань Сянь будет злым и коварным, только так он сможет защитить мир и покой Чэнь'эр и её старшего брата… После этих слов к нему вернулось умиротворение. Обойдя стол, он открыл красную занавеску, посмотрел на большую карту Поднебесной, висевшую за ней, и молча нахмурился. Взгляд иногда скользил в направлении города Восточных варваров, но чаще задерживался на севере государства Цин, на сложной мешанине мелких княжеств между Цин и северной Ци. Спустя долгое время Линь Жофу сказал, нахмурив брови: — Нужно срочно выбрать стратегию. Хоть большая война и не обязательно начнётся и между двумя сторонами, может, и не будет прямых столкновений, но если с севера в эти княжества пойдут лошади и фураж, всё должно быть заранее готово. Юань Хундао ответил утвердительно. Тут он услышал, как премьер-министр начал кашлять и закашлялся очень сильно, так что в уголках его глаз показались слёзы. Премьер-министр стоял у карты, заложив руки за спину, и, хмурясь, составлял план, словно и не потерял сегодня родного сына. Юань Хундао, глядя на его силуэт, мысленно вздохнул, испытывая какую-то нежность и сожаления и думая, что хоть тот знатен и богат, а не имел в жизни ни одного спокойного дня. Вот уж точно «увидел принцессу и пропал». *** Все эти события случились за один день, и никто не знал, что означают эти тайные переговоры или препирательства. Встреча бо Сынаня Фань Цзяня и Чэнь Пинпина, встреча премьер-министра и старшей принцессы — людей при дворе, знающих об этом, Фань Сянь мог бы пересчитать по пальцам. Поэтому Фань Сянь не знал, что его блестящее будущее уже распланировано. Если в эти несколько месяцев после прибытия в столицу, напоминающие самый тёмный час перед рассветом, словно вязкая чёрная тушь залепляла все его органы чувств, он постоянно находился под давлением и не мог расслабиться ни на миг, то в последние несколько дней словно боги поднесли ему чашу чистой воды и умыли лицо. Он сразу почувствовал себя бодро и непринуждённо, и к нему пришло отчётливое понимание происходящего. Все эти дни он убеждал себя, что не имеет отношения к смерти шурина, и только так он мог посмотреть в глаза человеку, с которым встречаться было труднее всего — Линь Вань’эр. Узнав о смерти брата, Линь Вань’эр была очень подавлена. Хоть они и встречались всего несколько раз, но кровь не водица, и ей было тяжело. Фань Сянь хорошо видел это, и у него тоже было тяжело на душе, хотя этот самый шурин и был тайным вдохновителем покушения на него. Иногда он чувствовал в себе какое-то неправильное хладнокровие, потому что если бы он, живя в Даньчжоу, услышал о смерти Фань Сычжэ в столице, то, наверное, ни капли бы не расстроился. Конечно, сейчас дело другое, госпожа Лю вроде бы молчаливо приняла ситуацию как есть, семья Лю в столице тоже учуяла некие нежелательные веяния и снабдила госпожу Лю достаточным количеством сведений. Так что она, на удивление, успокоилась и больше не препятствовала Фань Сычжэ шататься по столице вместе с Фань Сянем. Что больше всего волновало Фань Сяня, так это что никто не подозревал о связи смерти второго сына премьер-министра с ним, включая семью самого премьер-министра. На самом деле из-за этого он и цзяньван Цзин переживали слишком сильно: тогда У Боань и Линь Гун так хорошо спрятались, что даже Контрольная палата не смогла их найти сразу, так кто, кроме четырёх грандмастеров, смог бы их отыскать? Если никто не узнает о связи Фань Сяня и У Чжу, то никто не свяжет смерть Линь Гуна с Фань Сянем. Ещё более выходило за рамки воображения Фань Сяня то, что, судя по множественным слухам, смутно доходящим из поместья премьер-министра, тот в некоторой степени одобряет назначенную на десятый месяц свадьбу. Естественно, Фань Сянь не прекращал строить предположения: может, пожилой господин, похоронив сына, действительно впал в отчаяние? Однако старый лис бо Сынань Фань Цзянь прежде всех в Поднебесной понял скрытую причину этого: неизвестно почему, но между премьер-министром и наследным принцем или старшей принцессой случился разлад, и Линь Жофу сейчас изыскивает новое направление для своих инвестиций. Возможно, это признак, что политика премьер-министра начнёт разворачиваться в сторону поддержки второго принца. Два дела о тайном убийстве одно за другим сотрясли столицу, словно два удара грома, однако не оставили после себя благостного дождя, как подобает грозе. Постепенно дело начало стихать, и только премьер-министр от тоски по сыну как будто пал духом и под предлогом болезни очень мало появлялся при дворе. Калечный глава Чэнь тоже редко посещал дворец, а сидел у себя в Контрольной палате сложа руки, изредка рассылая приказ-другой. Думая об этом, Фань Сянь всегда ощущал недоумение: отчего Чэнь Пинпин, вернувшись в столицу, не пригласил его на встречу? Он ещё не знал, что тогда в тюрьме этот старый калека развлекался подглядыванием. Что ещё более странно, Чэнь Пинпин открыто вернулся в столицу, но куда же отправился Фэй Цзе? Как бы там ни было, после этой краткой, но жестокой схватки все политические силы столицы, понеся потери в несколько жизней, снова восстановили некое подобие хрупкого равновесия. С некоторыми произошли вынужденные изменения, например, смена права контроля над внутренней сокровищницей через несколько лет побудила кое-кого, в частности премьер-министра, начинать искать другие пути защитить себя и свою семью. Эти перемены с точки зрения Фань Сяня были чрезвычайно благоприятны, по крайней мере, ему не нужно было слишком беспокоиться о безопасности своих людей. Тогда он написал письмо бабушке, оставшейся в далёком Даньчжоу, и рассказал ей, что в столице живёт очень хорошо, и просил не переживать слишком сильно. За весной пришло лето. Хоть это и звучит как банальность, но для утвердившегося в столице с большим трудом Фань Сяня это означало, что в его жизни стало меньше проливных дождей и настала ясная, солнечная погода. Счастливые деньки словно приветственно помахали ему рукой. Лето наступило. Далеко ли ещё до дня свадьбы? Конец Тома 2 «В столице».