***
Шестью часами ранее в Иерихоне Маркус стоял в просторном коридоре и беседовал с парой андроидов. Пространство приятно освещалось вечерними оранжевыми лучами, которые тянулись прямыми линиями от окон по стенам и полу. Иерихон, несмотря на тишину, кипел. Причина того — вмешательство ФБР в личные дела организации. Самой ярой противницей являлась Норт, лимит терпения которой был исчерпан. Ей непременно нужно было высказаться Маркусу по поводу того, что федералы задумали вступить в их управление, дабы поддерживать необходимые связи с правительством во избежание конфликтов. — Маркус! Нам нужно поговорить, — прервала девушка чужой диалог. Не желая расстраивать любимую, Маркус извинился перед собеседниками, и они вместе с Норт направились в кабинет. — Что случилось? — мягко спросил андроид с огромным терпением. — Тебе ли не знать, что задумали эти люди! Хотят добраться до горла и придушить нас! И все из-за вашего документа, который всполошил полицию, а впоследствии и заинтересовал ФБР. — Норт, я ни в коем случае не собирался рассматривать подобные предложения от федералов без четких условий, которые закрепляли бы наше первенство. — Их нельзя даже рассматривать! Да и вообще, я тебя предупреждала, что вынесу ваши темные дела на огласку после следующей же оплошности. Момент настал, — скрестила девушка руки на груди. Революционер вздохнул и прикрыл глаза. Затем взял Норт за руку и направился в сторону выхода из кабинета. — Идём, я тебе кое-что покажу. Бунтарка послушалась, с любопытством следуя за Маркусом в лабораторию этажом выше. Там они встретили извечно копающегося в тысячи приборах и материалах Курта. Он увлеченно изучал странную панель, светящуюся множеством лампочек. Заприметив приятелей, андроид поправил свой белый халат и поприветствовал пришедших. — И тебе доброго вечера, Курт, — кивнула девушка. — Слушай, не мог бы ты показать исследования Норт? — Маркус, стоит ли… По взгляду андроид понял, что возражения не принимаются. — Прошу, сюда, — андроид науки отвлекся от предмета своего внимания и подошёл к одному из компьютеров. — Проект называется «Anastasi», в переводе с греческого — «воскрешение», — многозначно начал Курт. — Если объяснять кратко, то мы разрабатываем некое устройство для сбора, хранения и перекачки памяти андроида на основе способностей RK800 переносить разум в другое тело после смерти. Преимущество нашей разработки в том, что ее возможно применить к любой модели, а из-за особого строения и расположения в теле его практически невозможно повредить. Как вы знаете, при внезапном отключении андроида, очень сложно восстановить его «личность» полностью, тем более, когда он и вовсе не подлежит ремонту. Мы с Маркусом и Саймоном разработали чип для экстренного и полного резервного копирования в случае отключения или уничтожения. Норт несколько секунд всматривались в текст документа и изображение устройства. Чип был похож на миниатюрную треугольную флешку с выдвигающимся остриём — разъемом для подключения. Прибор крепился за титановую пластину затылочной части головы, практически полностью защищённый от внешних воздействий. — Это же шаг к бессмертным андроидам… Маркус, это можно использовать! — вцепилась Норт ногтями в стол. — Я не собираюсь применять это в революционных целях. Мы добились признания и сможем сосуществовать в мире и дальше, я надеюсь. Эта разработка секретна, и будет использоваться в узком кругу, — Маркус посмотрел девушке в глаза. — Стоит этой информации распространиться дальше, чем за эти стены — не будет покоя как андроидам, так и людям. После той кражи вход в эту лабораторию строжайше закрыт, и приведены все меры безопасности, какие только возможно. — Но… — Надеюсь, ты меня понимаешь, Норт. К тому же, чип не завершен до конца. — Я понимаю. Хорошо, я буду молчать, пока ты сам не примешь решение об огласке. Девушка заметно напряглась, получив столь провокационную информацию. — Это ещё не всё, — кликнул Курт по другой вкладке. Норт посмотрела на открытый файл и не могла поверить своим глазам: — Сумасшедшие! Да вы не просто революцию этим устроите, а целую войну! — Этот экспериментальный проект не подлежит огласке вовсе, — закрыл Маркус документ, недовольно посмотрев на коллегу. — Вы давно диагностировали себя? Немедленно уничтожьте второй проект! — Мне не можем пойти на подобное убийство…***
— Коннор, ты перешагнул даже через мою смерть? — взял Андерсон кружку в руки. Андроид сел рядом с Хэнком на коричневый диван и обеспокоенно ответил: — Лейтенант, вы живы, находитесь здесь, передо мной, мыслите, дышите. — Это другая жизнь. Все называют и знают меня как Эндрю. Я будто актер несостоявшегося театра. Играю отведённую мне роль, жизнь чужую проживаю! Да даже Сумо, — Хэнк вздохнул. — Даже Сумо меня не сразу признал, привыкал неделями. Я думал, с ума сойду. Не мог понять, что, черт возьми, происходит. Это все неправильно. Предложения, как и мысли, были отрывистыми скомканными, эмоциональными. Андерсон то и дело пытался отпить чай из кружки, каждый раз отставляя ее для нового слова. — Лейтенант, я не мог вас оставить… — Ты понимаешь, что теперь из-за меня все, кто знает или ещё не знает обо всей ситуации, в опасности? Про ФБР вообще молчу: поднасрали знатно, — Хэнку удалось сделать глоток чая. — Мда… бессмертные люди… мощно. Если для вас, андроидов, перекачка памяти или черт знает, что ещё — это нормально, то для всего остального общества эти манипуляции с человеком — своего рода «колдовство»… Волшебник блять, — губы искривились в нервной усмешке. Коннор не знал, что ответить, ведь думал о своем решении, как о совершенно правильном и единственном. — Хэнк, если бы я не применил те знания, которые у меня были, я бы не знал, как мне жить дальше. Винил бы в вашей смерти себя, хотя, собственно, ничего не изменилось… Не мог поступить иначе… мы же напарники, — лёгкая улыбка появилась на растерянном лице. — Напарники, — хмыкнул лейтенант, прикрывая глаза рукой от усталости. Коннору не понравился столь безобидный жест. Он поинтересовался, все ли в порядке со здоровьем, поскольку переживал за непредвиденные эффекты после тех манипуляций, которые пришлось пережить человеку напротив. Андроид попытался прикоснуться ко лбу Андерсона, на что получил бурную реакцию: — Все со мной хорошо! — огрызнулся Хэнк и перехватил чужое запястье. Оба замерли. Что-то сдавливало Хэнка в районе груди, но отнюдь не из-за физического самочувствия. Его старый мир рушился изо дня в день, но лейтенант вертелся, как мог. Этот разговор надломил в нем стержень, который удерживал самообладание так долго, не давая сойти с ума. Иногда, засиживаясь в любимом баре, Андерсон забывал, что все зовут его Эндрю; забывал, что следующим днём ему придется смотреть в зеркало на другого себя; забывал, что видел чёртов свет в конце туннеля. Плечи невольно опустились, и Хэнк поставил чай на столик. Внимание переключилось на руку андроида, которая медленно потянулась к его щеке. Хэнк позволил, ослабив хватку. Чувствительные сенсоры на подушечках пальцев прикоснулись к подросшей колкой щетине. Коннор провел большим пальцем под голубым глазом Хэнка. Человек в свою очередь ощутил лёгкое тепло гладкой руки. Коннор всматривался в такие знакомые черты лица, правда, немного искаженные и помолодевшие. Морщины на лбу, у носа и глаз исчезли. Брови и волосы перестали быть покрыты сединой. Однако глаза остались неизменными. Все такие же, непонятного серо-голубого цвета, и смотрят, словно в душу. Печальные, с издёвкой, живые. Характером Андерсон хоть и подстраивался под нового себя, но утратить свой излюбленный «кислый шарм» никак не мог. Из-за этого все иронично сравнивали «Эндрю» со своим двоюродным дядей «Хэнком». — Лейтенант, — все никак не убирал руку Коннор, — я тут думал о вашем заявлении и понял, что могу преуспеть в нашем споре, — андроид протянулся и поцеловал Хэнка в губы. Причем не просто, а увлек ошарашенного Андерсона в головокружительный поцелуй, буквально извиваясь своим языком во рту Хэнка, проходясь по зубам, скользкому языку, сминая своими чуть прохладными губами губы лейтенанта. Отточить мастерство для андроида стоило небольших усилий, и он с трепетом ждал реакции друга. Конструктивный ответ получить не удалось. Стоило Коннору позволить их губам разомкнуться, как Хэнк перенял инициативу на себя, опрокидывая андроида на все тот же мягкий диван. Диод моргнул жёлтым. Система не сразу определила, что происходит. Коннор вцепился рукой в серую кофту Хэнка. Лейтенант прислонил ладонь к лицу и шее андроида, который сумбурно отвечал на поцелуй. В следующие секунды руки Хэнка переключились на футболку Коннора, задирая ее вверх. Слегка шершавые пальцы изучающе прошлись по прессу и груди парня. Коннор поддался какому-то внутреннему чувству и потянулся к рубашке Андерсона. Странное желание увидеть напарника без одежды. «Это нормально? — спросил себя андроид, а затем вспомнил: — Ах, да, мы же все тут ненормальные», — и продолжил расстёгивать белые пуговицы. Когда разум человека уже был застлан всепоглощающим чувством, разум машины смог сохранить обладание. Дело оставалось только за штанами, и Коннор деликатно напомнил: — Хэнк, я… не посвящен во все тонкости, — несмотря на тактичность формулировки, увлеченный напарник смутился и резко остудил свой порыв, — А что касательно физиологии андроидов, то я не оснащен всеми необходимыми составляющими и… Мужчина опомнился и отпустил Коннора: «Что я творю?!». Его одолело чувство смущения из-за чужой невинности и собственного похотливого желания. — Коннор, прости, я не знаю, что творю, — взялся рукой за голову, впиваясь пальцами в длинные волосы. — Лейтенант… то есть Хэнк, я, кажется, сам этого хочу. Не совсем понимаю, что лежит в основе моих чувств, но я хочу касаться тебя, хочу мерить твой пульс, ощущать дыхание. Хочу видеть твои эмоции и слышать твой голос, — карие глаза бегали, вглядываясь в лицо напротив. — Хэнк, скажи, что нужно делать, я хочу доставить тебе удовольствие… прошу. Мужчина закусил губу, но затем расслабил нахмуренные брови и улыбнулся. Ему было приятно слышать, что он кому-то нужен. Не замечал ранее, но сегодня вечером, придя к единственному, кто так внимательно слушал его бубнеж каждый божий день, Хэнк понял, как был не прав. — Ладно, есть одна вещь, которую ты можешь сделать. Андерсон наклонился ближе к андроиду и тихо сказал пару фраз, после каждой из которых, темные брови неловко поднимались вверх. — Я понял, — с любопытством произнес Коннор. Следующее, что сделал, казалось бы, порядочный парень — надавил на широкую грудь Хэнка, прислоняя его спину к дивану, а сам слез с предмета мебели и устроился на полу на коленках. Молча протянул руки к поясу штанов вряд ли уже просто друга и, расстегнув, стянул джинсы вместе с бельем. Влечение Хэнка можно было определить по туго стоявшему естеству и слегка раскрасневшемуся лицу. Он был в нетерпении и сжал пальцами край дивана. Его одолело странное юношеское волнение, похожее на то, когда впервые ожидаешь секса с девушкой. Здесь отличие было не только в поле, но и в самом создании. От мысли, кто сейчас перед ним, что-то томно тянуло внизу живота. Коннор изучающе провел кончиками пальцев по всей длине, затем обхватил у основания и осторожно приблизился губами. В момент, когда Коннор коснулся языком, Хэнк шумно выдохнул. Андроид, несмело продвигаясь в своих действиях, сумел добиться невероятных эмоций лейтенанта, которых ранее никогда не видел на его лице. Ему понравилось быть источником подобных звуков и учащенного пульса человека. Однако диод моргнул красным, стоило Коннору почувствовать на своем затылке руку. Движения стали более глубокими, но он не противился, так как рвотный рефлекс у него отсутствовал. В какой-то момент Хэнк отдернул голову Коннора, прихватив за волосы. Послышался низкий стон. Андерсону не хотелось испачкать его, но пару белых капель остались у парня на подбородке. Хэнк прикрыл глаза и часто вздымал возбуждённую дыханием грудь. Не зная от чего, Коннор встал и уселся поверх бедер лейтенанта, прихватывая его двумя руками за шею и неумолимо сминая теплые губы. Хэнк, слегка отстранившись, провел рукой по груди андроида вверх, обхватывая рукой шею. Коннор в этот момент потерял тот машинный «рассудок», который держал до последнего, и позволил системе дать сбой. Те места, к которым прикасался Хэнк, лишались кожного покрова и мерцали синими стыками деталей и пластин. Это зрелище заворожило мужчину, и он с придыханием поцеловал белую шею Коннора.