Спасти сердце "злодея"

      Привычное синее небо было залито облаками, и не видно ни одной прозрачной капли. А между тем, словно предвестник несчастья, приближалась гроза. Она гремела так, что, казалось, содрогались далёкие горы.       — Я попросил, — голос за тяжелыми, массивными дверями звучал напряженно, — заварить мне чай. Что такого невозможного в этой просьбе?!       Карсейн тяжело вздохнул, уже предвкушая «теплую» встречу. Когда он ехал в дом Веритас, ему и в голову не пришло послать впереди себя весточку с предупреждением, а ведь он знал, что сорняк, с его-то характером, не постесняется вышвырнуть его вон. Аллендис часто пребывал в плохом настроении. Точнее, всегда. Вероятно именно по этой причине просить о встрече заранее казалось бессмысленным. А вот, застав его врасплох, имелся небольшой шанс получить не только угрозы, но и помощь.       Отойдя в сторону, дабы пропустить служанку, Ласс придержал дверь, входя в библиотеку и приветливо махая рукой. Как бы там ни было, а его не пугала злость Веритаса. Гениальный, упорный, проницательный и… одинокий. Глядя на него казалось, что он был словно из другого мира и понимал все на свете, кроме того, как ему быть счастливым. Он был сумасшедшим, лицемерным, вспыльчивым и в то же время заботливым и нежным к тем, кто смог пробиться к его сердцу. Круг последних, правда, ограничивался их общей подругой, но это не отменяло всего вышеперечисленного.       — Что вы тут делаете? — словно это не он только что довел служанку до дрожи, обыденным тоном спросил Аллендис, и складка между его бровями разгладилась. — Мне не сообщали о вашем приходе.       — Это потому, что ты кричал, — беззаботно пройдя в комнату и закинув руки за голову, заметил Карсейн. — А вот если бы ты дал той девушке хоть слово вставить…       Веритас отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Присев, он начал собирать упавшие книги, которые неосторожно задел рукой в порыве злости. Не сразу, но он признал Карсейна, а с ним носить маску было не то что неправильно, а скорее мучительно. По этой причине он и поторопился занять себя делом. Не хотелось ругаться еще и с ним, а труд, пусть даже и незначительный, помогал ему остудить голову.       — Я сяду, — следуя своим словам, проговорил Ласс. — Эй, если ты бесишься, то зачем на других это выплескивать? Походил бы лучше по грядке да успокоился. И тебе прогулка, и людям — спокойствие.       — Не желаю слышать советов от бешеной моркови, что сносит все на своем пути, — был ему невозмутимый ответ. — И зачем ты пришел ко мне? Не хочешь же ты сказать, что решил просто повидаться?       Аллендис сложил все книги на столе, занимая соседнее кресло аккурат рядом с гостем. От того, как покраснело в негодовании лицо Карсейна, он понял, что попал в самую точку, отчего его губы сами собой искривились в ядовитой улыбке. Действительно: быть настоящим намного легче с теми, кто тебя не выдаст. А если и выдаст, то ему не поверят. В любом случае общество конкретно этого овоща ему было в какой-то мере терпимо.       — …Сорняк! — воскликнул Ласс, от переизбытка чувств даже подскакивая на месте. — Ядовитый, колючий, гадкий сорняк!       — Я рад, что ты пополнил свой словарный запас, — закрыв глаза, проговорил Веритас. — Но если ты так и продолжишь, то мы дойдем до сути дела только к завтрашнему утру.       Карсейн проклял мир, проклял Аллендиса, проклял судьбу за то, что она их познакомила, и лишь затем выдохнул, отчаянно пытаясь найти духовное равновесие. Насмешливый взгляд Верита никак ему в этом не помогал.       — Я хотел попросить тебя о помощи, — потупившись, наконец перешел к сути Ласс. — Мама совсем превратилась в дьяволицу. Сказала, что если на следующем ужине мой уровень этикета не будет соответствовать статусу, она… в общем… ну…       На Карсейна было жалко смотреть. Его лицо вдруг погрустнело, на висках выступили бисеринки пота, а голубые глаза наполнились ужасом, как если бы он страдал паранойей от давно открывшейся на него охоты. Помогать сопернику было не только неловко, но и неправильно, однако… Когда-то Ласс уже оказал ему помощь. Как бы ни был хитер и «пропащ» Аллендис, однако он умел быть благодарным. Да и оставлять за собой долг было не в его правилах.       — Эй, где ты витаешь? — помахав перед лицом Веритаса ладонью, спросил Карсейн. — Я тут вообще-то прошу тебя помочь.       — Вас, — поправил его Аллендис, откидываясь на спинку кресла и подпирая щеку ладонью. — К человеку, у которого ты просишь помощи, принято обращаться на «Вы».       Ласс заставил себя улыбнуться, борясь с желанием врезать по одной наглой, самодовольной морде. Он — рыцарь, и не мог начать драку с более слабым противником по такой никчемной причине! Каждый раз, вспоминая об этом, парень действительно успокаивался. Более-менее…       Закинув ногу на ногу, Карсейн глубоко вдохнул и выдохнул, возвращая себе ясность ума. Было еще кое-что, что он хотел прояснить.       — Послушай, — глядя прямо в глаза соперника, серьезно начал Ласс. — Даже если тебе это не понравится, все равно ответь. Почему ты разозлился, когда я пришел? И ведь это уже не в первый раз. Я знаю, что ты далеко не ангел и у тебя странная душа, но запугивать слуг — это уже слишком.       — Странная душа? — ухватился за эти слова Аллендис, удивленно приподнимая брови. — Ты сказал «странная»? И это все, что твой мозг смог извергнуть?       Карсейн пожал плечами: мол, понимай, как знаешь. Он задал вопрос и не собирался говорить что-либо, пока не получит на него ответ.       Улыбка стерлась с лица Веритаса, а взгляд заледенел. Он был вовсе не обижен на гостя, но то, как бесцеремонно Ласс вторгался в его личную жизнь, заставляло все внутри него похолодеть от подозрений.       — Хорошо, — после недолгого молчания сказал Аллендис, — я тебе расскажу. Но после ты скажешь мне, зачем тебе это нужно. Дело в том, — он ненадолго замолчал, подбирая слова, — что я много работаю.       — Много работаешь и.? — по-своему истолковав его молчание, предложил ему продолжить Карсейн. — Ты можешь мне рассказать, знаешь? Все, что ты скажешь, останется между нами.       Веритас не смог сдержать нервный смешок. Когда Ласс строил из себя саму серьезность, он становился еще более раздражающим. Особенно теперь, когда они сидели рядом, пытаясь выйти на откровенный разговор.       — И не люблю, когда мне в этом мешают, — справившись со смехом, признался Аллендис. — Не подумай лишнего. Я делаю это не ради кого-то, а лишь ради себя. Самосовершенствование — основа моей личности. Я хочу быть лучше всех, но это, я полагаю, ты и сам уже заметил.       — Для этого не надо быть особенным, — принимая его правду, сказал Карсейн. — Моя очередь, верно? Так, зачем мне это нужно? Просто решил спросить.       — Ага, — не сдержав едкости, не остался в долгу Веритас. — И поэтому приехал ко мне вечером на другой конец города? Очнись, морковка, твой дом слишком далеко отсюда. Говори все, как есть, раз уж мы начали… беседовать.       Карсейн виновато потупился, словно его поймали за ухо. От того, как говорил Аллендис, ему становилось не по себе. Что у этого парня действительно хорошо получалось, так это нагнать жути. Впрочем, у него всегда все получалось.       — Ты прав, все не просто так, — сознался Ласс, принимая поражение. — И дело не только в матушке, хотя этот фактор был решающим… Мне нужно с тобой поговорить. Ты ушел с головой в работу, тебя уже почти нигде не встретишь. Пришлось специально ехать сюда, чтобы убедиться, что ты… в порядке.       — А должно быть иначе? — заинтересованно спросил Веритас. — Что дальше? Мы уже достаточно далеко зашли.       Кивнув, Карсейн продолжил:       — Я добавил, что у тебя странная душа, потому что не знаю, как еще сказать, что ты не гнилой человек. И то, что говорил твой брат — ложь. Ты не червь, ты больной на голову, а это разные вещи.       — Ты серьезно?       — Я серьезен, как сердечный приступ, — нахмурившись, недовольно пробурчал Карсейн. — Почему ты мне не веришь?!       — Я не говорил, что не верю тебе, — задумчиво протянул Аллендис. — Я думаю.       Веритас не солгал. Он и вправду глубоко задумался… Над тем, следовало ли ему врезать морковке разок? Или все-таки отпустить восвояси?       Невозможно было передать словами, как этот парень раздражал своей прямолинейностью. Он входил в его дом, как будто к себе, говорил первое, что приходило на ум, совершенно не следил за поведением… И, несмотря на это, нравился окружающим. Но что было куда важнее, морковка нравился Аллендису. Это он мог сказать точно, несмотря на острое желание огреть гада чем-нибудь тяжелым. И возможно, они могли бы стать друзьями, не претендуй он на руку и сердце его прекрасной леди…       Коснувшись виска пальцами, Веритас удивился собственным мыслям. Стать друзьями? Даже если бы Тия не стояла между ними, Карсейн продолжал оставаться мужчиной, и ревность Аллендиса от этого бы стала еще сильнее. Им было суждено навсегда оставаться соперниками, так почему же он выслушивал весь этот бред?       — Я, конечно, не гений, — чувствуя себя странно от затянувшейся паузы, первым заговорил Карсейн. — Но что-то мне подсказывает, что тараканы в твоей голове уже разожгли костер… За чью душу мне молиться на этот раз? За свою или за твоего брата? Царствие ему небесное…       — Еще рано что-то говорить, — вынес вердикт Аллендис, физически ощущая, как голова начинает раскалываться от абсурда происходящего. — Ты мне уже надоел.       — Тогда, может, сыграем? — обводя взглядом комнату в поисках шахмат, предложил Ласс. — Проигравший исполняет желание победителя. В пределах нормы, естественно. А то я знаю тебя!       Веритас с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Его соперник был бестолковым болваном, который не учился на своих ошибках. Сколько партий он проиграл ему? Десять? Двадцать? Если быть точным, то пятьдесят три из пятидесяти трех. У Аллендиса была феноменальная память, Карсейн же это полностью игнорировал. Создавалось ощущение, будто ему нравилось проигрывать… Но разве существовали люди, которых бы удовлетворяло поражение? В его страстном желании играть с ним в шахматы было нечто большее… Но что — Веритас постичь был не в силах.       — Если ты уснешь, я засчитаю это как проигрыш, — принял вызов Аллендис, впервые за весь вечер искренне улыбнувшись. — Имей ввиду, что меня тебе не провести.       — Будто рыцарь прибегнет к дешевым трюкам, — гордо отозвался Ласс, отвечая сопернику самоуверенной ухмылкой. — В этот раз победа будет за мной!       Гроза прошла мимо, но тучи заволокли все небо, начался дождь, что тихо стучал по крыше, создавая одному ему известную мелодию. Но даже он был не в силах смыть те остатки безумия…