Вопреки

Bones - Water (Барри) Bad Omens - Glass Houses (Барри) I am waiting for you last summer feat. Nikita Katsman - Innocent Touch В театре наступил долгожданный день показа. Беркмана нет. При всей его ответственности, пойти сейчас на занятия было выше его сил. На губах всё ещё горький привкус отвращения с ноткой вины. Мысль снова увидеть среди толпы лицо Майерса проходила разрядом по телу, отдаваясь в кончиках пальцев. Третья за утро кружка остывшего кофе не помогала унять вновь и вновь прокручиваемые в голове слова парня, а вместе с ними и тянущее чувство неприязни то ли к нему, то ли к себе. Словно запертый в клетку хищник, он мерил шагами пространство квартиры, с каждым пройденным шагом всё больше утопая в чёрном омуте мыслей и подступающей тошноты. Впервые он звонитФьюксу сам, чтобы осведомиться о положении дел. Работа даёт выход эмоциям. А сейчас уже не столь важно, какая это работа. На курсы актёрского мастерства Блок приходит только по прошествии двух дней, как ему казалось, готовый встретиться со Стефаном лицом к лицу. Мужчина собрался занять своё привычное место в зале, когда услышал со стороны сцены голос Джина. – Ну хоть один пришёл. Беркман, не потрудишься объяснить где вы оба, ты и твой партнёр, пропадали в день постановки? Актёр обернулся и встретился с укоризненным взглядом своего учителя. – Простите, мистер Кусино. У меня были неотложные дела на работе, – ответил мужчина и собирался дальше продвинуться по ряду, но остановился и снова повернулся к учителю,– Вы сказали «вы оба»? – Да. Майерс не появляется на занятиях уже пару дней. Я бы решил, что он ушёл, но он мог бы хотя бы предупредить об этом. В любом случае, вы оба сорвали постановку очень важной сцены, и я очень разочарован, Барри. – сказал мужчина и перешёл к обсуждению других тем. Не сказать, что Беркману стало легче, но Стефана не было и сегодня, а значит этот день он может не опасаться его угнетающего присутствия. Парня не было и на следующий день. Беркман невольно отмечал про себя его отсутствие, но не то чтобы его это волновало. По крайней мере, на занятиях его больше ничего не отвлекало. Ему всё равно где он. Учитывая его натуру, наверняка Майерс сейчас где-то в очередном захудалом клубе, заливает в себя водку, мартини, добавляя к этому ещё пару бокалов вина, в компании какого-нибудь слащавого мальчика на одну ночь. Он разве говорил что-то Барри о любви, или ему в тот день показалось? Реплика или намёк – не важно. Наверняка он давно уже смешал все свои мечты о любви с грязным танцполом. Ещё два дня прошли в абсолютном спокойствии. Но спокойствие это всё больше походило на мёртвую тишину, словно из груди вырвали что-то важное. Эту пустоту переживали и другие, явно скучая по яркому парню, который вносил в занятия что-то особенное. Блок осознавал это против воли: не доставало безумных нью-йоркских историй, мягкого манерного голоса и сорванных репетиций. Беркман устал бороться с остатками совести и решил попытаться хоть что-то исправить. Машина актёра припарковалась у обочины, и мужчина ещё пару минут не решается выйти, тупо осматривая безликие маленькие дома через лобовое стекло. Хлопнув дверью, он направился к дверям дома, который видел всего лишь раз в жизни. Остановившись у самых дверей, он пытался прокрутить в голове всё то, что хотел сказать, но мысли разом вылетели из головы, когда мужчина заметил выбитый дверной замок. Рука сама собой потянулась к пистолету, запрятонному за спиной. Мужчина толкнул дверь, и та бесшумно распахнулась, он шагнул в дом. Барри обошёл все комнаты этого небольшого дома, но ни погрома, ни явных следов он не нашёл, как и самого хозяина тоже. Чутьё буквально кричало о том, что здесь произошло что-то плохое. Наивная часть рассудка говорила ему, что это может быть банальное ограбление, а Стефан сейчас в очередном странном заведении, развлекается ещё со вчерашней ночи. Почему бы и нет? Версия из тех, в которую хочется верить. Да только в жизни Барри никогда ничего не заканчивалось хорошо. Он убрал пистолет и стремительно вышел из дома. В машине достал телефон. У него ведь должен был сохраниться его номер? Спустя пару минут он всё же нашёл нужный. Пальцы, как на зло, не слушались и он нажал на вызов только со второго раза. В трубке мёртвая тишина – его мобильный выключен. Барри чувствует, как накатывает предательская паника. Находит номер Хэнка. После всего, что Барри сделал для этого чеченца, он просто обязан из кожи вон вылезти, но помочь Беркману отыскать Стефана, где бы тот ни был. Последующие три дня Барри был как на иголках. Неизвестность его изводила, крепко засела в голове тревожными мыслями, лишая последних остатков сна. Он ещё больше замкнулся в себе. На курсы актёрского мастерства ходил, скорее, по мышечной памяти; вся подавляемая в нём агрессия находила выход на ни в чём не повинных одноклассниках, за что мужчине приходилось многократно извиняться. А после курсов он сразу же срывался к чеченцам, дабы лично контролировать поиск. Мужчина как раз покидал репетиционный раз, когда ему позвонил Хэнк. –Вы что-то нашли? –моментально ответил на звонок Блок. За все эти дни он буквально не выпускал телефон из рук. – Тут такое дело…– замялся Хэнк, – Барри, ты только не нервничай. – Вы нашли его или нет? – прорычал в трубку Беркман, со злости сжимая телефон сильнее. – Мои ребята в процессе, но... В общем, Барри, пришёл конверт на твоё имя. Парни его проверили, никакой взрывчатки или типо того, но, кажется, там внутри какое-то кольцо. Барри чувствует мгновенную боль в груди, а дыхание спёрло, как от сильного удара. Последние капли надежды исчезают без следа, оставляя за собой только леденящий душу страх. Хэнк продолжает что-то ему говорить, но Блок его уже не слышит, просто сбрасывает вызов. «Это твоя вина, Беркман» Барри смотрит перед собой, но совершенно ничего не видит. Только мутная пелена, скрывающая под собой внешний мир. «Это твоя вина» Горло сдавливает тошнота. Отвращение к себе накрывает с головой, сдавливая виски тупой болью. «ЭТО. ТВОЯ. ВИНА» Барри с силой бьёт кулаком в стену. Затем ещё раз. И ещё. В отчаянии, до тех пор, пока на шероховатой поверхности не остаются кровавые разводы. Из горла вырывается сдавленный всхлип. Слишком много ошибок, Беркман, слишком много. Он прижимает разбитую руку к груди и закрывает глаза, в попытках хоть немного собраться с мыслями. Этот парень ведь не был ни в чём виноват. Он всего лишь хотел сблизиться с Блоком, совершенно не догадываясь, что входит в холодный опасный омут, где не найти ничего другого, кроме мрака и смерти. Стефан поплатился за чужие ошибки. Барри врывается на базу чеченцев так стремительно, что пара бандитов, испугавшись, наставляет на него стволы. Будь Барри сейчас чуть более собран, им бы это точно не сошло с рук. –Хэй, Барри – встретил мужчину Хэнк привычно радушно, но заметив его настрой, решил сразу перейти к делу. Они прошли в зал, и Хэнк рукой указал ему на небольшой бумажный конверт на столе. Беркман взял его в руки: конверт был нетронут, без обратного адреса. И когда он вскрыл, из него на ладонь Барри упало серебряное с узором кольцо. Разумеется, оно было Барри знакомо. На репетиции сцены он держал руки Стефана в своих, поневоле задерживаясь взглядом на усыпанных кольцами длинных пальцах. Он сжал кольцо в ладони. Никто не решался нарушить вдруг царившую в зале тишину, даже Хэнк лишь молча наблюдал. Но тут раздался телефонный звонок. Барри достал телефон из кармана. Номер звонившего не определился. – Барри Беркман? – звучит в трубке чей-то хриплый прокуренный голос. – Да, – ответил Блок, всё больше ощущая тревогу, – а ты кто такой? – Месяц назад ты перешёл дорогу не тем людям. Надеюсь, тебе понравился подарок.– в голосе слышится гадкая усмешка. – Он жив? – пытался как можно спокойнее спросить Беркман, хотя мёртвой хваткой вцепился в мобильный. – Слышали? Он переживает за своего педика.– в трубке слышатся чужие отвратительные смешки. – Отвечай на вопрос. – зло шипит Барри. – Ты не в том положении, чтобы грубить. – спокойно отвечает голос. – Что вам от меня нужно? Деньги? Оружие? Что? – Нам ничего от тебя не нужно. Я только хочу, чтобы ты усвоил урок,– в трубке слышится какой-то шорох и гул шагов, – Ты убил моих людей. Одна жизнь какого-то пидора это не компенсирует. Но думаю просто так в безлюдном театре не сосутся и до дома не довозят, да, Беркман? – Я найду тебя. Всех вас. Вы ёбаные покойники, – рычит Блок. – Я бы на это посмотрел. Правда. Было бы весело. Но, боюсь, и у тебя, и у твоего любовника осталось слишком мало времени. Бывай. – связь прервалась. Барри с силой сжимает челюсть, дабы сдержаться и не швырнуть телефон куда-нибудь в дальний угол.Он поднимает глаза на Хэнка и от взгляда Блока парень невольно пятится назад. – Месяц назад я выполнял задание по твоей просьбе. – пугающе ровным тоном говорит Беркман, – Во что именно ты втянул меня? – Ну, мы давно следили за одними ребятами, – неуверенно начал Хэнк, избегая взгляда Барри, - Они успели неплохо организовать поставку наркоты из Мексики, деньги приличные, масштаб не очень большой, да и прикрытие у них имеется. Так что, мы рассматривали их местный притон. Не то чтобы хотели брать его в скором времени, но о нашем интересе узнала пара их людей и… и ты их убрал. – закончил парень. Уголок губ Барри поднялся в странной улыбке. – Тогда радуйся, завтра у вас налёт. – невозмутимо сказал киллер. – Что? Налёт? Ты же это шутишь, да? Мои парни не то чтобы прям бойцы, да и мы не готовились… Беркман сделал шаг в сторону Хэнка, чем заставил того прекратить непрерывный поток оправданий. – Ты не понял, – холодно произнёс мужчина, – мне плевать. Завтра мы устраиваем налёт на притон и это последнее, что я сделаю для тебя, для Фьюкса или для кого-то ещё. Я завязываю. Хватит с меня придурков. Его хмурый взгляд вернулся к украшению, которое он сжимал в ладони. Развернувшись, Беркман молча выходит из зала. На ходу он надевает на палец кольцо, которое оказывается ему по размеру. Невозможно за одну ночь подготовить армию, но у кого-то просто нет другого выхода. Из всей чеченской братии Барри выбрал пять толковых парней. Имелись даже люди с опытом боевых действий, что несомненно не могло не радовать киллера. План, как и всё остальное, было не идеальным, но Барри сполна осознавал ответственность. Ни за вверенных ему людей. За одну единственную жизнь, которую он обязан спасти, пускай даже ценой собственной. Поэтому исполнение просто обязано быть на уровне. План этого неприметного частного склада за чертой города Беркман знал уже, кажется, наизусть. Убрать охрану на улице и проникнуть внутрь не составило труда. Их группа неспешно продвигалась вглубь склада, попутно убирая бандитов. Пройден почти весь первый этаж и казалось, что операция пройдёт без потерь. Ровно до того момента, как была не замечена одна маленькая камера под потолком и по всему складу не заревела сирена. Засада настигла в складском помещении второго этажа, так, что пути отступления были отрезаны. Не оставалось ничего, кроме как прятаться за стеллажами с пыльными ящиками от пуль и отстреливаться. Количество стрелявших было явно больше, чем предполагалось на этом складе ранее, но глупо было бы рассчитывать, что их здесь не ждали. Послышался чей-то невнятный вопль – ранили одного их группы Барри. Затем ещё один. А после этого запал у чеченских головорезов явно приуменьшился, Беркман видел это по их мечущимся глазам – то была паника, предчувствие неизбежного. И, посреди всего этого Ада, Беркман не чувствовал, ровным счётом, ничего. Ни тревоги, ни страха, только чувство вины. Вины за то, что заведомо не смог спасти. Но тогда чего вообще стоит его жизнь? Киллер, чьи остатки человечности рассыпаются в этой бесконечной тьме в окружении трупов. Оборвавший сотни жизней, не смог спасти одну. Взгляд Беркмана падает на чужое серебряное кольцо на руке. Он крепче сжимает в руке автомат и выходит из укрытия. В пылу перестрелки он продвигается всё дальше, встречных выстрелов становится всё меньше. Плечо обжигает болью, и по руке и предплечью начинает течь тёплая кровь, пропитывая рукав кофты, а Блок этого как будто не замечает. Дверной проём практически свободен, Беркман перешагивает через тела. За спиной слышатся выстрелы и ругательства на русском – его «бойцы» набрались смелости выйти из укрытий, вдохновлённые безумным порывом Блока. Добивают тех, кто ещё стреляет по ним, скрываясь за стеллажами. Барри идёт по коридору второго этажа до конца, доходя до двери. За дверями Барри хладнокровно убивает ещё двоих вооруженных людей. По этажу всё ещё эхом разносятся редкие выстрелы. Барри проходит вглубь комнаты и видит за очередным стеллажом знакомый силуэт. Сердце мгновенно пропускает удар. Барри оббегает стеллаж и находит Стефана. Привязанный к стулу, избитый, но всё же живой. Барри ставит автомат к стене, быстро достаёт складной нож, чтобы развязать верёвки, тянется к Стефану, но тот закрывает глаза и дёргается назад, в попытках уйти от рук киллера. – Эй, это же я, Барри. – как можно мягче произносит Блок, но Стефан не поворачивается к нему. Барри режет верёвки, убирает нож в один из карманов бронежилета и опускается перед стулом на колени. Он пытается дотронуться до Майерса, но тот лишь сжимается, словно в ожидании очередного удара. Мужчина не может понять, почему он так реагирует, ведь он пришёл, чтобы вытащить его отсюда. Он ведь не… Осознание приходит к Беркману резко, оглушительно, словно удар молнии. Ведь в последнюю их встречу он ударил его, поступил ничуть не лучше всех тех, кто бил его до сих пор. Стефан просто боится его.Лицо Блока искажает гримаса боли. Он мысленно проклинает себя последними словами. Всё, что он допустил, всё, что произошло по его вине уже вряд ли можно исправить. Но мужчина решает предпринять ещё одну, последнюю попытку. Он придвигается на коленях ближе. Осторожно поворачивает за подбородок лицо парня к себе и целует его разбитые искусанные губы. Мягко касается его щеки рукой, гладит большим пальцем линию скул. Он и не ждал, что ему ответят, поэтому отстранился. Он поднимает взгляд и встречается с глазами Стефана. Тот смотрит на киллера с непониманием, но в то же время во взгляде серых глаз мужчина видел пробивающуюся через страх надежду. Парень робко дотронулся холодными пальцами до ладони Беркмана у своего лица, прижался к ней щекой, словно испуганный котёнок. Барри приближается к лицу Стефана снова и касается его губ своими. Парень, всё ещё опасливо, но всё же отвечает на поцелуй мужчины. Беркман опускает руку на шею Майерса, привлекая к себе чуть ближе. Он пытался вложить в поцелуй всю свою нежность и раскаяние, дать понять, что он никогда больше его не оставит и не отвергнет. Он берёт Стефана за руку и помогает подняться на ноги. Парень смотрит на Беркмана, всё ещё пытаясь убедить себя, что это не сон. Что Барри действительно здесь, он пришёл за ним, он рядом. Майерс видит кровавую рану на плече мужчины, и на глаза невольно наворачиваются слёзы. Он почти невесомо касается насквозь окровавленной ткани и понимает, что Барри мог погибнуть. Ради него. И Майерса накрывает. Он обнимает Барри, отчаянно цепляясь за него. Прижимается всем телом, мелко дрожа от едва сдерживаемых рыданий. Он не может остановить текущие по лицу слезы, плачет надрывно, выпуская наружу все свои переживания и боль. Утыкается лицом куда-то Барри в шею. Киллер обнимает его, успокаивающе гладит по спине. – Прости меня, – тихо говорит ему Беркман, – Пожалуйста, прости. Майерс ничего не отвечает, только сильнее обнимает мужчину.Барри отвлекается на голоса чеченцев в коридоре. Он осторожно отстраняет вздрагивающее тело от себя. Пальцами вытирает слёзы с его лица, аккуратно убирает с глаз мешающие пряди чёлки. – Всё закончилось, всё хорошо. Идём отсюда. – Стефан едва заметно кивает, смаргивая оставшиеся слёзы. Барри забирает автомат, и они направляются в сторону выхода. Вместе с отрядом Беркмана они покидают склад. Уже в машине Барри звонит Хэнку и сообщает о итоге операции. Пока киллер говорит по телефону, Стефан сидит рядом и замечает своё серебряное кольцо на его руке. Губ парня невольно трогает лёгкая улыбка, и когда мужчина заканчивает разговор и убирает мобильный в карман, почти сразу берет того за руку. Барри не против. Он переплетает их пальцы.