Штрихами

Дом дышит окнами. Приручает острыми углами. Касается ладонями дверей и усмехается лестничными пролетами. Ты перешагиваешь его порог — впервые. Вдыхаешь новый воздух с чужими, ничего не значащими запахами. Обыденно — сырые полы, пыльная мебель. Горечь подгоревшей каши из столовки. Обезличенно — растянувшаяся по бесконечному коридору первого этажа вонь уличной копоти. Старые бумаги и мягкий одеколон — воспитатель, что ведет тебя за руку. Страх. Он пахнет кисло, вязко. Псиной. Вонь чужих кулаков. Среди них какой-то пухлый, явно пахнет шоколадом. И снова страх. Уже — чужой. И их визги, что пахнут стухшим яблочным компотом. Белое. Белый цвет ужасен. И пахнет. Сначала ты разбираешь только знакомый запах хлорки и паучьих лекарств. Потом безошибочно учишься выделять запах боли — вязкий, горчичный, кажется, он остается на языке, липнет к нёбу. И еще один запах — прохладный, как первый снег. О нем лучше не думать. Ты потом узнаешь, что так — прохладно-покояще — пахнет нежизнь. Апельсины и сочная зелень мая. Дым — вонючий, жженая пластмасса (а ты как думал, будет гореть Могильник?!). Теплая кошачья шерсть. Сладко-ягодно пахнут конопатые девчачьи лапки. Твои друзья. Вдыхай. Запоминай их. Кофе — горький запах взрослящего напитка. Сигареты. Дурацкие духи, которыми поливаются старшеклассницы. Пройдет одна такая мимо — глаза потом полдня режет. Сладковатый кальянный дым. Терпкий запах чужих тайн. Потом — захлебываться в запахе озона и — тот, самый страшный — прохладный. Старшие. Тоска. Тоска пахнет морем. Выброшенными на берег и водорослями и морской живностью. Горячим песком. Тебе почему-то кажется, что этим песком у тебя забита глотка. И легкие. Ты не можешь дышать, он скрипит на зубах, ты не можешь толком говорить. Только сбегаешь от всех, прячешься под перевернутой лодкой, пишешь письмо другу, который… Первое взрослое лето. Драка. Пахнет металлом ножей и кастетов, солоно — сладко, одуряюще — чужой кровью. Своей кровью. Дикой звериной радостью. Пресно, как овсянка на завтраке — Клетка. Пока она для тебя пахнет скукой. На дурацком Акульем собрании она сидит впереди тебя. Сломанные тюльпаны — горьковато и свежо. Хочется втянуть запаха побольше, но она оборачивается и смотрит прямо и открыто. Твоя хваленая самоуверенность дает сбой, и ты пахнешь чернилами и библиотекой. Как распоследний Фазан. Все —все они и миллион других смешиваются, окутывают, обливают тебя. Ты — уже не ты — пахнешь зверем, теплом крови, влажной хвоей. И читаешь эти миллионы запахов. Безошибочно. Каждый. Лес. Ты — железо. Натянутые струны. Раскаленная крыша и сухая земля в день падучей саранчи. Сигареты. И — опять — запах библиотечных книг. Мягкие стены Клетки. Ты — дурманящий азарт — свежее мясо и перец. А потом — запах ломкой высохшей травы — разочарование. Брезгливость. Он пахнет, как и положено добыче — страхом — ты этот запах давно выучил. Опять железо. Сумбур ароматов Шакалиных настоек. Друзья — апельсины и молодые листья. Утро. Прохладно — покоящий запах. Тише…