Сапфир

      Импала остановилась возле дома Майерсов, светящиеся огни не давали темноте сгуститься. Гарт, без слов поддерживая жену, стал осторожно выбираться наружу. Дин выскочил сразу и подоспел с другой стороны. Сэм с тоской провожал их взглядом – он уже сделал попытку что-то сказать, но Бесс была на грани обморока, а Гарт замкнулся в себе, дистанцировавшись от друга. И хоть они сидели в одной машине, ощущалось, будто находятся в разных концах галактики.       Долго ждать не пришлось – Дин скоро вернулся и братья поехали в мотель. Сэм чувствовал себя изнурённым – тело болело, хотелось спать, во рту неприятный привкус, в душе – тягучее черное болото. Дин выглядел не лучше: разукрашенная физиономия то и дело притягивала взгляд Сэма, но старший будто не замечал этого, не сводя взгляда с дороги. Он молчал и Сэм не решался прервать это молчание. Да и сказать было нечего.       В номере Дин продолжал молчать. Сэм заново обработал раны на руках и принёс пакет со льдом. – Сэм! – донеслось из ванной – вода перестала шуметь. Тот подошёл, остановившись на пороге; у Дина был такой вид, что стало ясно – он наконец-то созрел для разговора. – Будешь меня осуждать? Не трудись, я и так всё понимаю, – постарался свернуть неприятный разговор младший. – Я не… осуждаю тебя, – Дин бросил на него беглый взгляд и уставился куда-то в сторону. – Я сам подозревал её… Сэм отвернулся, сглотнув. Со своей совестью договориться было сложнее. – Но из-за нас они чуть не погибли, – продолжил Дин, вновь посмотрев на брата. – Думаю, завтра с утра мы отчалим и уже не вернёмся. Сэм вздохнул. – Но попрощаться всё же стоит. – Иди один, – качнул головой младший, уставившись в пол. – Скажи, что мне безмерно жаль. Дин понимающе кивнул и посмотрел на себя в зеркало. Сэм приблизился и внезапно приложил обёрнутый тканью ледяной пакет к его лицу, так что Дин от неожиданности не среагировал. Сэм медленно и осторожно провёл им, огибая нос, прикладывая лёд к синякам, пока Дин не перехватил его запястье. – Охренел? Чё за штучки… Отдай. – Сэм послушно отпустил компресс. – Я всё же против твоих посиделок со Жнецом, – не поведя и бровью, сообщил он. – А что, я мог отказаться? – огрызнулся старший – он всё ещё нервно мял компресс в руках. – Он сказал тебе что-то такое, отчего ты и сам ждёшь встречи, – глядя ему в глаза сказал Сэм. И это была правда: Дин был бы рад обсудить со Смертью всё тогда же, но тому приспичило, наверное, в приватной обстановке и с ритуальными приседаниями. Дин в общем-то понимал, что так и правда, лучше. Без свидетелей. – Сэмми, это наше с ним дело. А теперь выкатывайся из помещения, оно занято, между прочим. Утром Дин поднялся на крыльцо Майерсов, но постучать не успел. Дверь открылась. Друг окинул его взглядом – видок у парня был не намного лучше, чем ночью. Хозяин кивнул, приглашая Дина войти, и одновременно делая знак быть потише. Сам он двигался с осторожностью – Дин заметил видневшиеся бинты, которыми тот был замотан под небрежно накинутой рубашкой. «Собратья» переломали ему рёбра, но Гарт морщился и продолжал кое-как хромать. – Как она? – спросил Дин, имея ввиду отнюдь не ногу друга. Гарт будто находился под водой – в толще глушившей звуки среды, где отстранился от внешнего мира и занимался лишь насущными заботами, полностью погрузившись в свой мир. Но когда Дин осторожно тронул его за плечо, Гарт вздрогнул и очнулся. – Да.. Да, стабильно, – ответил он врачебной формулировкой. – Среди паствы преподобного есть доктор, она сделала всё возможное и теперь Бесс может получать всё что нужно на дому. Я слежу за этим… – Тебе надо бы тоже отдохнуть, – осторожно заметил Дин. – Кхм. Да, – сухо бросил Гарт и посмотрел в сторону. Дин с грустью опустил взгляд. Его мучило с одной стороны желание поскорее прекратить всё это, но с другой – просто так сбежать он не мог. – Нам с Сэмом очень жаль. Гарт молчал – только его губы, казалось, превратились в полоску из камня. Или металла. Он продолжал смотреть куда-то в другую сторону от Дина, и вся его фигура источала холод. – Я знаю… Что ты о нас думаешь, и, в общем, ты прав. Ничего нового… – Дин набрал воздуха, словно избавившись от этих слов. – Хочу, чтобы ты помнил, что мы не желали зла ни тебе, ни твоей семье, Гарт, хоть это и слабое оправдание. Хотелось бы мне, чтобы в памяти оставалось только хорошее. Снова молчание. Дин устало привалился к стене. – Если тебя это утешит, – усмехнулся он, хоть и был уверен, что нет, не утешит, а Гарт не станет желать им несчастья, – он продолжал: – Я давно знаю: мы с Сэмом прокляты, и то, как это отражается на других людях, наверное, лишь следствие. Иногда у нас получается помочь, действительно. Пусть некоторым. Иногда мы спасаем мир – или продлеваем его агонию, это как посмотреть. Но почему-то не получается остаться в стороне… Прости, если можешь. Гарт повернулся. Его трезвый, внимательный взгляд показал, что Дин не говорил в пустоту. – С вами недавно что-то случилось? Между вами что-то непривычное… – Между нами стрела херувима, – отведя взгляд, выдавил Дин. Собравшись с духом, он посмотрел на друга ли, – давнего знакомого, – с надеждой. Взгляд Гарта стал не таким холодным. Он что-то понял, – как показалось Дину. – Я не знаю, что мне делать, но как-нибудь справлюсь. Я не собирался тебе говорить… Забудь. – Да уж, не моё это дело, – заметил Гарт. Дин кивнул, выпрямляясь. Ему не терпелось уйти – и пусть это будет бегство. – Но я кое-что скажу тебе, в память о нашей дружбе, Дин. Винчестер замер. Их взгляды встретились – взгляд ярко-зелёных глаз коренастого и грубоватого с виду, зажившегося на свете охотника, – и таинственный, но пронзительный и достигающий глубин души взгляд тощего человека-вервульфа. – Не дай пустоте отравить себе жизнь, – вот что я думаю, Дин. Если ты будешь ставить долг, ответственность, судьбу или предназначение, – да что угодно, – выше своего счастья и приносить себя в жертву, – ничего хорошего из этого не выйдет. Попомни мои слова. Дин опустил взгляд и коротко кивнул, давая понять, что услышал. А затем развернулся и широким шагом вышел из дома. ***       Во вторник Смерть прошествовал к столу, на котором Дин собрал скромный ужин холостяка. – Итак, у вас ко мне дело? – Не обольщайся, – осадил его Жнец, усаживаясь. – А заморить червячка? – поинтересовался он, оглядевшись и остановив взгляд на задумчиво смотревшем на него Дине. Тот без слов подвинул тарелку с тако и большой стакан американо с соломиной. – Боюсь, ты плохо знаком с фразеологией, - с сожалением отметил неграмотность Винчестера Жнец и сцапал ближайшую бутылку. – Пиво? Дин с трудом заставил себя сменить постную мину лица и принёс из бара ещё. – Полагаю, ты соизволишь сделать мне одолжение за моё снисхождение к тем двоим, – изрёк наконец старик, «опрокинув» сразу половину и занявшись выпечкой. – Снисхождение? Я думал, всё идёт по плану, – Дин не сводил с него глаз. – Конечно, если кто-то не вмешается, – отметил Смерть. Дин сплёл пальцы, выпустив покатые бока пивной бутылки. Аппетита у него не было весь день. – И что же ты хочешь в обмен на «снисхождение»? Жнец вздохнул. – Мелочь. Не заключать сделок на воскрешение, хотя бы в ближайший год. Хотя, думаю, для тебя это так же трудно, как перестать быть Дином Винчестером. Дин отпил пива и отвёл взгляд. Вид у него был расслабленно-отрешённый. – Стало быть, не мелочь, – качнул головой он, чуть выгибая бровь. – Итак? – Это моё право – покупать на свою драгоценную душу любой товар или услугу. Ты сам говорил, как драгоценна душа. И она моя. – Но я сделал тебе одолжение. – Я не стану воскрешать людей просто так, ты знаешь. И ты знаешь, в каких случаях я нарушаю правила. – Значит, ты сделаешь по-своему? В любом случае? Дин нахмурился – собеседник явно что-то недоговаривал, но поколебать внешнюю бесстрастность Смерти было крайне сложно, да и небезопасно. – Да, – Дин чувствовал себя так, будто подписывает приговор друзьям. Или своим «доверительным» отношениям с Верховным жнецом. – И чего это ты…вы… кхм. Так заинтересовались проблемами смертных, что проявили несвойственную вам… Вам… заинтересованность? Неужели в этой вселенной больше нигде нету пиццы? Но на его вопросы никто не ответил. Того и след простыл. Отяжелевшая голова опустилась на столешницу и вернувшийся Сэм застал в бункере лишь спящего брата в обнимку с пустой бутылкой. И вздохнул с облегчением. – Кто бы ещё советовал на бровях не приходить…