…если хочешь о важном. давай о важном…
Праксус. Тридцать лет назад. Если и было в этом мире что-то, что могло вызвать в его сердце чистые тёплые чувства, то это что-то пахло пылью, бумагой и чернилами. Книги — удивительное творение человека, которое хранит в себе всю мудрость, глупость и нездоровый патриотизм жителей Кибертрона. Оптимус смахивает со лба светлые пряди, запихивает в потрепанный портфель две не примечательные книжки и выходит на улицу. В Праксусе сейчас зима, но здесь не дуют ледяные ветра и не валит каждый день огромными хлопьями снег. Здесь солнце отчаянно пробивается сквозь густые тёмные облака, с запада дует ласковый морской ветер и если прислушаться, то можно услышать едва различимый шум моря. Мальчик лет семи, напевая под нос незамысловатую песенку, которую он выучил в школе, перескакивает через ступеньки, спускаясь все ниже. Вокруг — красивые каменные дома, с террасами и небольшими короткостриженными лужайками, чуть ниже — дома деревянные с печными трубами и колотыми дровами у порога, но паренёк спускается ещё ниже, ближе к воротам. Семья у Прайма совсем не богатая, зато счастливая. Мать работает в прачечной, отец — в рыбном магазине. И дом у них ветхий, ушедший на три ступеньки под землю, оставшийся ещё от старого Праксуса. Паренёк сворачивает налево, где в лучах вечернего солнца утопает скрипучая дверь. — Мама? — Оптимус закусывает губу. В доме темно и сыро, слышны женские всхлипы. Мальчик проходит на кухню, где, уткнувшись в ладони, рыдает женщина. — Папа? Что происходит? — рядом с отцом стоит мужчина, слепой на один глаз, с неаккуратно стриженной бородой и в рваной шляпе. На груди его был приколот небольшой серебряный значок с извивающейся плетью. — Ну привет, мальчик. — голос его ещё более отвратительный: хриплый, с нотками высокомерия и фальши. — Мам, за что? — единственное, чем Прайм отличался от своих сверстников, так это умом, сообразительностью и дикой любовью к книгам. Знак на груди этого мужчины означал лишь одно: его продали в рабство «любимые» родители.***
Город Юсс. Дальний запад Кибертрона. Наши дни. — Мне нужна твоя помощь. — мелодичный голос Саундвейва он не слышал с самого начала восстания в Иаконе. — Понял. — бросает короткую фразу и расплывается в жутком оскале. Мэйк не мешкая набирает номер Лейси. — Да, сладкий, — начальство Иаконской разведки это лучшее, что вообще может существовать в этом мире. — Лейс, мне нужна информация. — Мэйк залпом допивает вино и выходит к берегу моря. Достает из кармана телепорт, который ещё лет десять назад стащил у Триона. — Вау, новости о военных действиях и пожирающих всех на свете монстрах наконец дошли и до тебя, моя конфетка! — издевательски поёт командирша. На заднем фоне слышны предсмертные хрипы. — Не называй меня так. Встретимся в Иаконе через три часа. — Ха! Смотри, чтобы тебя не сожрали, чмоки, сладенький! — она бросает трубку. Мэйк недовольно рычит. Вот столько лет прошло, а она совсем не меняется. Мужчина выходит на узкую улочку приморского глухого городка, где он жил тихо-мирно последние десять лет, закуривает, выдыхая сизый дым в безоблачное небо. — Эх, вот так живёшь себе в отставке, никого не трогаешь… — бормочет себе под нос Мэйк и тушит сигарету. — И в стороне не останешься — совесть загрызет. — он вздыхает и, накинув на плечи тёмный рваный у концов плащ, идёт в сторону ворот, настраивая телепорт. Мост Мэйк открывает в лесу, рядом с Иаконом, утопая ботинками в вязкой кровавой жиже. — Что за…! — мужчина поднимает глаза, замирая в диком ужасе перед открывшейся картиной. Сотни тел, разорванных на части, валяются в поле, на кольях — гниющие головы детей и стариков. — Же-е-есть, — Мэйк нервно поправляет дорожную сумку, в которой сиротливо лежат пара штанов, телепорт и фляга с водой. Небо заволокли свинцовые тучи, и вот-вот пойдёт дождь. Мужчина месит грязь и кровь ботинками, спускается к полю и идёт мимо тел, изредка натыкаясь на птиц-падальщиков. Иакон уже не производит впечатление города-столицы: улицы пусты, повсюду кости, кишки и головы (видимо это твари не едят), ворота распахнуты, и лишь остатки снаряжения и оружия напоминают о том, что здесь была стража. — Добро пожаловать в Иакон, бывший военачальник. — Лейси как всегда хитро щурится, плавно шагая по мостовой. — Беру свои слова назад: десять лет назад эта дыра и впрямь была прекрасна. Где весь народ? — Солдаты стали монстрами, стариков и детей сожрали, многих женщин тоже. Те, кто в штабе, ещё живы. В том числе и я. У Прайма на фоне нервозности уже куча других психических отклонений развилось. — цокает языком эта потрясающая женщина. — Да оно и видно. У парня не все дома. Но почему ты не в Никеле? Я думал, Магнус заберет и тебя тоже. — Мы договаривались, но все пошло не по плану. Элита мертва. Я боюсь, Мэйкшифт, тут очень жутко. — она нервно дергает плечами, машет в сторону гниющих тел и вздрагивает. — Сейчас я уже не могу уйти, потому что не знаю, как после этого поведёт себя Оптимус. — Я тебя понял. Держи меня в курсе, Лейси. — Ха! Конечно. — она сильная. Она справится. Не из такого дерьма вылезали. Хотя кого он обманывает… такой херни ещё никогда не было.***
Ночи в Никеле холодные, а ветры, дующие с Каона, заставляют все тело мелко дрожать. Ночь на удивление ясная, без единого облачка, из города ползёт серый дым от костра, который, очевидно, жгут чуть выше на маленькой площади. Кажется это рядом с домом Альфреда. — Ох, надеюсь дорогу к старику я ещё помню. — Мэйкшифт закуривает и, поправив сумку, бодро шагает в город, где у ворот его уже ждёт Саундвейв. Выглядел связист, мягко говоря, плохо: бледный, с чернеющими кругами под глазами и трясущимися руками. Его худощавый силуэт в ночной мгле едва похож на человеческий, что пугает Мэйкшифта. Но бывший военачальник лишь хмыкает, склоняет голову, приветствуя. В такой же оглушающей тишине они проходят в город, идут мимо тлеющих костей (Мэйк нервно сглатывает) и выходят к костру, где сидят все остальные солдаты, вяло жуя жёсткое мясо. — О! — невесело восклицает Старскрим и протягивает руку. Крис, сидевшая рядом, скептически приподнимает бровь, выдавив из себя тихое «здрасьте». — Здрасьте, — в такой же манере отвечает ей солдат. — Мэйкшифт? Не думал, что ты придёшь. — Меган выходит из кузни, а следом за ним семенит невысокая худенькая девочка, с интересом рассматривая нового гостя. — Думал, я пропущу такое веселье? — Боюсь, все веселье достанется тем тварям! — Ю еле доползает до лавочки и плюхается с тихим страдальческим стоном на холодное дерево. — Босс, армию дохликов привёл, стоят у ворот в боевой готовности. — отчитался командир, с благодарностью принимая предложенную тарелку супа. — Мег, — девочка осторожно дергает за рукав мужчину, заставляя того нагнуться, — а это кто? — Мэйкшифт? Он был военным начальником до меня, около двенадцати лет назад тоже сильно поругался с Трионом и ушёл в отставку. Два года после жил в Иаконе, где мы и познакомились, а потом помогал вытащить ребят из лаборатории. — Мико понимающе кивает, открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но Мэйк одним предложением приковывает к себе внимание всех собравшихся. — Я был в Иаконе. Он пуст, многих пустили на корм. Видел Лейси, с ней пока что все хорошо. — Пока что… — Магнус сжимает кулаки до побеления костяшек и стискивает зубы. — Думаю, битва здесь станет последней. — Мэйк обводит всех тяжелым взглядом, останавливаясь на Мегатроне. — У тебя есть план? — У меня их два. — Чудесно, обсудим? — Меган медленно кивает. — Наедине.***
Где-то к середине ночи все потихоньку начали готовиться к битве. Только Крис уже около часа сидела в абсолютной тишине рядом с кроватью отца. Эдмур не приходил в себя после того, как они вытащили его из Каона. Тихий стук отвлекает от дурных мыслей, и в небольшую комнатку, освещенную одной только лампой, стоящей на прикроватной тумбочке, входит Мико. Девочка присаживается на табуретку. — Я рада, что твой отец оказался жив. — Лучше бы он был мертв. — шепчет Крис, поднимая заплаканные глаза на подругу. — Тогда было бы не так страшно. Если мы умрём, то все было зря, вся эта магия, воскрешение, Трион, все-все перестанет иметь какое-либо значение. — Не говори так, Крис, все обязательно будет хорошо! — Не будет! — она вскакивает, нервно сжимая кофту. — Хватит уже верить во всякую хрень! Что может эта кучка солдат сделать тем тварям?! Или может ты надеешься, что твой Мегатрон щёлкнет пальцами и всех спасёт?! Мико, он не герой и никогда им не был! — девушка выпаливает это все на одном дыхании, дрожит, переводит испуганный взгляд на отца, а потом выбегает из комнаты, слезы текут по щекам, заставляя стирать их резкими нервными движениями. Ткань царапает нежную кожу, вызывая покраснения. Страшно, безумно страшно и мерзко от осознания своей беспомощности. — Крис? — Бад на полном ходу врезается в кого-то, поднимает зареванное лицо. Хардшелл. Он лишь понимающе качает головой. — Пойдём, налью тебе воды, поговорим. На кухне у Альфреда висит пустая клетка, кипит чайник и ветер едва колышет полупрозрачные занавески. — Спасибо, — Крис берет в руки стакан и садится за стол. — Да пожалуйста! — мужчина передергивает плечами. — Рассказывай, что у тебя случилось? — То же, что и у тебя. — она обречённо вздыхает, делает глоток и пялится в стену. — Не боишься умирать? — Знаешь, вообще мне было бы все равно, если бы я сделал в этой жизни хоть что-то достойное, а так… чувствую себя куском мяса. — Ты и есть кусок мяса. — Ну спасибо, Крис, друг из тебя так себе. — он недовольно складывает руки на груди. — Как мы узнаем, что они пришли? — она до последнего не хочет верить в то, что в эту самую минуту твари ползут к Никелю, пожирая всех на своём пути. Не хочет верить в то, что руки её совсем не слушаются, что она может даже не поговорить с отцом, что язык не поворачивается сказать Старскриму о том, что он ей до безобразия нужен сейчас, пока сидит в кузне и обсуждает этот чёртов план! Но вот за руки обиднее всего. — Хах! Бред какой-то… какие к черту руки? И не нужен мне этот наглый самовлюбленный придурок! Пусть сожрут, сотрут с его рожи эту гадкую ухмылку! — Говоришь сама с собой? — усмехается Хардшелл. Крис вздрагивает. — Саундвейв следит за обстановкой. Как только заметит тварей, подаст сигнал. — Сигнал? Какой? — Бад закусывает губу, вскакивая со стула, и слышит, как с улицы раздаётся громкий жесткий голос Старскрима. — Они здесь! — Вот такой сигнал. — Крис переводит стеклянный взгляд на Хардшелла. Мужчина смотрит в пол, выдыхает, залпом осушая стакан, и выходит на улицу.