Холод

      Закат рисует алым. Вечер не из теплых, но холод не пробивает до дрожи — терпимо даже в одной рубашке.       Казума, задумавшись, понуро сидел на террасе, когда на его плечи мягко опустились мужские ладони, легко погладили того вдоль по рукам и крепко обняли, прижимая к опускавшемуся на колени обладателю. Ято был теплый, и юноша вздрогнул от контраста температур — видимо, он-таки замерз. Казума плотнее прижался к богу, облегченно выдохнул и наконец-таки за последние дни расслабился. Ято еще крепче обвил руками юношу и легко прижался губами к макушке того.       Они молчали, но это безмолвие не убивало, в воздухе не висела ни одна нотка напряжения. Они за это время, насыщенное неприятными событиями, наконец смогли выбросить все мысли из головы и не думать ни о чём, просто ощутить окружающий мир и насладиться объятиями друг друга.       Казума сделал глубокий вдох и почувствовал, что воздух и правда холодный. Он выдохнул через рот и открыл глаза. Он никогда не замечал, что у заката столько цветов. Небо располосовано оттенками оранжевого, красного, розового, фиолетового и синего, а солнце заполняет огненным всё, чего касается. Закат рисует пламенем.       Ято сполз ниже, устраиваясь в сидячую позу поудобнее и переместил губы с волос на шею, целуя уже с нажимом и не так долго.       — Спасибо, что защитил Юкене, — прошептал на ухо бог совсем тихо и совсем близко, что его губы касались мочки, а дыхание опаляло кожу, и по спине Казумы пробежала горячая дрожь, что вызвало небольшое удивление юноши — давно он так легко не реагировал на близость.       — Я не мог поступить по-другому, — пряча дрожь в голосе за горькой улыбкой, ответил Казу и нежно погладил обвивавшие его руки.       Ято самодовольно ухмыльнулся — горячее дыхание снова чувственно опалило кожу — потерся нежно носом о шею, чмокнул за ухом и, облегченно вздыхая, уткнулся в сгиб шеи. Казума лишь улыбнулся и снова прикрыл глаза, отгоняя все мысли — он не хотел портить редкий хрупкий момент ласки и спокойствия.       — Казу. — Ято поднял голову, и юноша мгновенно почувствовал холод на шеи и плече.       — М? — Казума открыл глаза, и перед ним снова предстал заходящее солнце. Оно уже касается горизонта, и всё больше мир чернеет без его света. Закат рисует тенями.       Ято молчал. Казума отнял от себя его руки и повернулся к нему. Бог, замерев и не моргая, смотрел в одну точку. Казума только сейчас заметил, что вид у Ято был уставший и измученный: видимо, Юкене всё ещё пребывал в депрессии…       Казума легко провел по щеке бога костяшками пальцев, привлекая внимания. Ято лишь пару раз моргнул и опустил глаза. В сердце Казумы кольнуло от беспокойства, и переживаемые за последние дни эмоции, чувства и мысли рвались вновь вернуться и перехлестнуть юношу.       Он сдержал их. Но надолго ли его ещё хватит…?       Ято молча поднялся со своего места, засунул руки в карманы и произнёс каким-то отстраненным голосом:       — Тебе лучше вернуться в дом. На улице холодно.       Казума непонимающе смотрел на него: в один миг бог сумел так резко перемениться — из теплого и нежного в ледяного и безэмоционального. Это всегда удивляло в нём, а ещё больше — пугало… Ято, не смерив даже взглядом юношу, зашел обратно в дом, забирая с собой тепло. Казума поежился от ощутимого холода и встал с места, собираясь вернуться в дом, но остановился и вновь посмотрел на небо у горизонта…       Солнца виднеется только край. Небо в огненных поцелуях, но сизо-серое. Мир всё больше замирает темными силуэтами. Закат рисует холодом.