Ликвидация последствий

После визита к Артему Лебедев приступил к реализации своего плана. Во-первых, окончательно объявил Юлю погибшей. Глядя на его посеревшее и осунувшееся лицо никто не смог бы упрекнуть железного генерал-лейтенанта в отсутствии отцовской скорби. Но был и второй пункт. На том же кладбище, где были похоронены все жертвы вторжения, появилась еще и могила Артемия Романовича Ткаченко. Все было сделано чисто и аккуратно. Родственников, у которых возникли бы вопросы, у парня не было, все прошло тихо. Новые документы для Артема начали делать практически сразу, после того, как Лебедев назвал в больнице фамилию Андреев. Базы многих государственных структур были частично уничтожены. В том числе и базы налоговой службы, миграционной службы и пенсионного фонда. Лебедеву пришлось обращаться к знакомому из МВД, чтобы закрыть все возможные пробелы при создании новой личности. Но, вопрос был решен. В отличии от Ткаченко, Андреев никогда не был судим. Все остальное совпадало. Группа инвалидности, год рождения и так далее. Лебедев продолжал навещать Артема в больнице. Программа помощи пострадавшим была, но смотреть на исхудавшего парня в застиранной пижаме, которая на три размера велика и под которой не было нижнего белья, было больно. И Валентин привез не только телефон, а также одежду, белье и все необходимое. Валентин отлично представлял себе темпы выздоровления при таких ранениях Как в полевых условиях, так и с учетом пребывание в стационаре под наблюдением. Слишком быстро. В данном случае, невнимательность перегруженного персонала была только кстати. Но, нельзя было откладывать разговор о перспективах. И он старался не думать, что будет если парень не примет помощь. Надеялся, что все же сможет уговорить, хотя бы на первое время. Но даже самому себе он не мог ответить, зачем он это все делает, и что надеется получить в итоге. В Москве после потопа наступила аномальная жара. День близился к полудню. В больничном скверике под кустами сирени было чуть лучше, чем в палате. Артем злился с утра. Лебедев обещал приехать после утреннего обхода, но его все еще не было. А очень хотелось поговорить и понять, какого, собственно, хрена, тому нужно. Зачем, сначала отправив в зону, теперь нянькается, спасает, за руку берет… При воспоминании о прикосновении мысли парня сбивались. Что за гребаное шаманство? Что генерал с ним сделал? Или это Юлька промыла мозги через уши и нервы через кровь? Почему рядом с генералом больничная палата становится самым безопасным местом на свете. Херня ж какая-то. А еще пить хочется, и в душ в третий раз за день. А деду Семенычу, соседу по палате, он в морду даст, если тот опять со своим сверхценным мнением по поводу мытья полезет… Сосредоточиться не получалось, ни на злости, ни на окружающем мире. — Здравствуй, Артем. Как самочувствие? — голос Лебедева заставил вынырнуть из потока сумбурных мыслей. Оказалось, что генерал уже сидит рядом с ним на лавочке. И крутит в руках бутылку с водой. — Здрсте, Валентин Юрич, — говорить вслух все еще получается очень скверно. Мозги — не дырка в легком, не желают зарастать. Но злость придает сил. Плевать. На все. — Какого хера от меня надо? На опыты сдадите? Или чо? Думаете спасли, так я вам задницу лизать стану? Или сосать трижды в день за новую чистую ксиву? — часть звуков все равно проглатывалось, но это уже не имело значения, Артема несло. — Сначала на зону закатали, хотя я и так, мало что не сдох, а теперь решили быть добреньким? Чо надо-то? Я вон долбанутый, но не пидорас, бля… Валентин не ожидал такого приветствия и такой реакции. Но терпеливо выслушал весь монолог. Удивился, что когда парень злиться, речь становится в разы четче, не нужно постоянно переспрашивать и задавать уточняющие вопросы. Наконец, Артем выдохся. Резко замолк на полуслове. Съежился и опустил голову. Валентин открыл бутылку и протянул: — Попей. Отдышись. Ты имеешь полное право требовать от меня отчет. И я прекрасно осознаю, как повлиял на твою жизнь. Ты сможешь меня выслушать? Парень вздохнул и принялся жадно глотать воду. Он ни хотел сейчас ничего слушать, только лечь. И желательно сдохнуть. Как тот мужик, которого ночью привезли, и он не проснулся утром. Молчание затягивалось. Лебедев привычно осматривался по сторонам, не упуская при этом Артема из виду. Рядом со скамейкой образовалась небольшая лужица. В ясный полдень, на жаре. Это только укрепляло уверенность в том, что парня необходимо уговорить и забрать к себе. Слишком много вокруг него странностей, обязательно найдётся кто-то внимательный, и это может очень плохо кончится. Наконец, Артем поднял голову, посмотрел на генерала и издал какой-то вопросительный звук. — Излагаю по порядку. Да, я мог вытащить тебя из тюрьмы, но не стал. Ты пытался убить мою дочь, напал на секретный охраняемый объект и так далее по списку. Но, сейчас те мои побуждения не имеют значения. Юля далеко, и этого не исправить. В моих силах помочь тебе, компенсировать хотя бы часть нанесенного ущерба. С чистыми документами, без судимости, только с инвалидностью тебе будет гораздо проще жить. Это минимум. Как максимум — полная программа реабилитации после инсульта. Да, время упущено. Но, ты молод, есть шанс, что если все правильно организовать, то организм сам компенсирует. Особенно с учетом того, что ты выжил и скорости твоего выздоровления. Артем фыркнул, но в его глазах появился интерес. Лебедев продолжал: — Если ты не готов принимать помощь лично от меня — скажи. Тебе в любом случае, после выписки из больницы нужно будет где-то жить. Готов дать тебе денег, чтобы ты мог снять квартиру, помочь оформить пенсию, может быть, найти какую-то работу. Считаешь, что справишься сам — твое право, лезть не стану. Но, считаю верным предложить тебе комнату у меня, хотя бы на первом этапе реабилитации. Бесплатно. Я это делаю в первую очередь для себя, для своей совести. А про сексуальные услуги ты горячишься. Слушая такой спокойный и ровный голос мужчины, Артем понял, что больше всего на свете он сейчас хочет прислониться к нему, хоть на чуть-чуть. Опереться. Да что ж за жизнь такая блядская. Хрена ли так страшно, что генерал сейчас встанет и уйдет, навсегда. И кому он будет нужен, с парализованной рукой, перекошенной мордой, хоть и без судимости. Только сил говорить совсем нет. Пришлось напрячься и выудить из кармана штанов телефон. Руки тряслись. С трудом получилось написать: «никому не нжн бестн». Лебедев прочел, сцепил руки в замок. — Я не требую немедленного ответа. Не имею на это права. Но, тебя через три или четыре дня выпишут. Время подумать есть. Поставь меня в известность, что бы ты не решил. — Он хотел встать, но вовремя заметил, что Артем как-то странно дернулся, неловко потянулся, почти падая. Успел подхватить, и усадить обратно. Заглянул в лицо — глаза зажмурены, губы искривились, по щекам текут слезы. — Артем! Силы сидеть есть? Или тебя отнести в приемное? — вместо ответа парень здоровой рукой вцепился мужчине в футболку. Он всхлипывал, плечи его мелко дрожали. С трудом удалось разобрать тихое: «Не адо, ном, не адо». После того, как Артем немного успокоился, Валентин помог ему дойти до палаты и лечь. Хотел уйти, дать возможность отдохнуть от эмоций, и не смог. Сел рядом, протянул руку к ладони парня. И остановил движение, почти коснувшись, без слов спрашивая: «Да?». Тот подался на встречу, тоже без слов обозначая: «Да». После традиционных поглаживаний Артем уснул. Лебедев немного подождал, и аккуратно вышел из палаты. Уже почти на лестнице, его догнала какая-то неопрятная пожилая женщина в больничной униформе и начала выговаривать: — Зачем мучаете парнишку? Вот из-за таких, господи прости, родственничков, молодежь в окна-то и сигает. Итак уже довели бедняжку до инсульта… Лебедев ее не слушал. Голова была ясная, как перед боем. Все малодушные желания напиться или застрелиться сгорели. Он не оставит Артема без помощи. Он сделает не только то, что в его силах, а гораздо больше. После ухода Лебедева Артем долго спал. Его разбудили на вечернем обходе, но он опять отключился. Хотя периодически просыпался от ощущения, что тонет. Дышать нечем, и на грудь наваливается тяжесть. Так и в этот раз. На телефоне 3-15 утра. В палате все спят. Где-то едут машины, кто-то где-то орет матом. Парень смотрит на пятна света на потолке. Предложение генерала на самом-то деле очень толковое. Когда еще он оформит пенсию, и сможет ли снимать хоть какой-то угол на койке на эти деньги — совершенно не понятно. С работой он слабо представляет, что сможет делать. Ну, рекламки по подъездам носить, может, вахтером куда-нибудь. Вроде какие-то общества инвалидов есть, это он от Семеныча слышал. И сколько он сможет заработать. Так что надо засунуть гордость в задницу и соглашаться. Но бесит. Хрена ли Лебедев такой правильный, что его вдруг приперло спасителем работать. От бесконечного прокручивания одних и тех же мыслей заболела голова. Артем ворочался, но никак не мог лечь удобно. Наконец, встал и пошел в душ. Не слишком чистая, с ржавчиной, вода загрохотала в жестяной поддон. А ему было в кайф ощущать струйки, стекающие по телу. Мысли переставали путаться, думалось намного быстрее и легче. Он не знал, сколько прошло времени, когда остальные трое обитателей палаты заголосили, требуя, чтобы он дал им помыться и в туалет попасть. А дальше началась стандартная больничная рутина: медсестра с капельницами-уколами, померить температуру и давление, а потом завтрак. Поев, Артем решился все-таки написать Валентину Юрьевичу. Старался, чтобы как можно культурнее выглядело, даже знаки препинания поставил. Он приносил извинения за вчерашнее. А потом не удержался, и спросил, сможет ли тот к нему сегодня приехать. Лебедев ответил только через два с половиной часа. Извинения были приняты. Но приехать генерал мог только завтра, рано с утра. Выбраться из корпуса было легко. Не запирающийся подъезд для машин скорой помощи, и спящая дежурная. Обрадованный Артем немножко побродил по больничному скверику, вернулся к себе и завалился спать до вечернего обхода. Утро радовало прохладой и отсутствием пробок. Конечно, приезд к больнице в пять утра был авантюрой, но Валентину нужно было увидеть Артема. После вчерашней переписки, очень хотелось лично убедиться, что у парня все в порядке, что его никто не напугал и не произошло ничего необычного. А вот и та самая лавочка. Артем уже ждет, кутаясь в пижамную кофту поверх футболки. — Здрасьте, Валентин Юрич. Я из-звии-няюсь еще раз, вел себя как мудак. — Доброе утро. Артем. Твои извинения я принял еще вчера. Как ты себя чувствуешь? Все нормально? Ничего необычного или странного не случилось? — Неа, норм все. Жратва херовая, но в зоне хуже было. А чо так? — Артем наклонил голову к левому плечу. — Меня удивила резкая перемена твоего отношения. Я подумал, что на тебя кто-то давит, запугивает, что-то случилось? — Валентин смотрит прямо в глаза собеседнику. — Неее, — хохотнул парень, — кроме внутричерепного давления никто не давит. Я ж не совсем тупой. Реально, ну куда я потом денусь, и что буду работать. Но про совесть я не верю, вот типа так. — Я понимаю, — тихо отозвался Валентин. — Можешь не верить. Они помолчали. Валентин смотрел на профиль Артема, на худую шею, на отросшие торчащие волосы. Парню нужно нормальное питание и подходящие физические нагрузки, чтобы тело восстанавливалось, да и мозг тоже. — Я не знаю, как мы с вами впишемся в одну квартиру, но я буду стараться не особо бесить, — нарушил молчание Артем. — Я уверен, что мы сможем договориться. С Юлей более или менее получалось, а в тебе я более чем уверен. — Спасиб, — Артем снова попытался поплотнее завернуться в кофту, хотя на улице было уже жарковато, — Меня послезавтра выпишут, вот. А Вы до этого еще приедете? — К сожалению, нет. Обязательно напиши мне, когда тебя будут выписывать, я тебя заберу. — Угу. Артем все же решился придвинуться так, чтобы соприкасаться плечами. Ему не было холодно, но как-то потряхивало, и казалось, что чужое тепло снимет это состояние. Рядом с Лебедевым было так спокойно. Но, тот явно уже спешил. — До встречи, Артем. До послезавтра, — Лебедев внимательно смотрел на парня.Тот поднялся с лавочки и протянул здоровую руку: — До свидания Валентин Юрьевич. Крепкое рукопожатие Лебедева немного подбодрило его. Валентин взял этот день для завершения подготовки своей квартиры к приезду Артема. Он уже привел в порядок бывшую Юлину комнату, хотя и не исключал возможности, что Артем не захочет в ней спать, а решит занять диван в зале. Убрал в гараж и на антресоли все лишние вещи, освободил место в шкафах, с учетом того, что парню нужно будет покупать одежду и обувь. Кое-что перевесил и переставил в комнате и на кухне, чтобы Артему было с одной рукой проще. Находиться в пустой квартире было тяжело, а собаку пришлось отдать теще, некому было за Чарой ухаживать. Лебедев тосковал в одиночестве, и старался дома появляться как можно реже. И уже закончив с мебелью и прочим, спохватился, что у него пустой холодильник. Пришлось сначала ехать в ближайший супермаркет, а потом готовить. Для Артема время между последним визитом Валентина и выпиской тянулся медленно и муторно. Он засыпал, просыпался, шатался по отделению и территории. Жутко чесался шрам от трепанации. Казалось, что зудит сам мозг. Артем злился, что не может больше чем на час залипнуть в телефоне. От экрана начинали болеть глаза, и появлялась мигрень, от которой хотелось разбить голову об стену. Отданную парнем из соседней палаты книжку он уже прочитал. Делать было решительно нечего. В палате их было сейчас двое. Семеныча выписали еще вчера. А новый мужик был совсем плохой, после реанимации, не поговоришь. Единственно, можно было плескаться под душем в свое удовольствие. Но и это не успокаивало. Хотелось уже уехать к Лебедеву, уже начать хоть как-то что-то делать, жить. В день, когда Артема должны были выписать, Лебедев не стал ждать сообщения, а приехал сам ко времени завершения утреннего обхода. Пообщался с врачом, получив довольно скупые рекомендации, касавшиеся восстановления легкого. Артем был в палате, укладывал последние вещи в сумку. — Здравствуй, Артем! — парень обернулся на голос, и у Лебедева потеплело в груди от его улыбки. Столько искренности и надежды. — Здрасте, Валентин Юрьевич! — Артем говорит почти нормально, осталось лишь легкое заикание. — Я все, только бумажки получить. И мы к Вам едем, да? — Конечно. Все как договаривались, — Валентин улыбается. — Здорово! Вы меня в Юлькину комнату поселите? — План был такой. На месте сам посмотришь. Если тебя что-то не устроит — обсудим. А теперь иди, забирай бумаги, жду в машине. -Ага! — Парень улыбается еще шире и отправляется к врачу за бумагами и больничным. Ждать пришлось долго. Артем пришел взъерошенный и потный, ругался, что зав. отделением потерял печать, и половину бумаг не отдал. — Значит, приедешь еще раз, — комментирует Лебедев аккуратно выруливая на улицу. — Да на хер они мне всрались! — Не выражайся. Тебе нужно будет подтверждать инвалидность, а для этого нужны все бумаги из больницы. И не только эти. — Угу, — мысль о том, что придется таскаться по инстанциям и каждый год эту самую инвалидность подтверждать, крайне не радовала. А куда было деваться? — Если тебе что-то нужно, из еды или что-то еще, можем заехать в магазин, — предложил Лебедев после долго молчания. — Хочу. Мороженого хочу, шоколадного. И пива. — Насколько я помню, алкоголь тебе нельзя категорически, а мороженое конечно купим. У тебя станки и пена еще остались? Не нужно еще? Артем вздохнул. Простой вопрос, проявление заботы. Почему его раздирает на части? Хочется заорать матом, наброситься с кулаками, и доказать, что он справиться сам. И одновременно, ткнуться лбом в плечо, благодарить и просить прощения. За все, сделанное, подуманное, за то, что он такой, какой есть. И вряд ли будет лучше. В результате он не сделал ни того, ни другого. Неопределенно пожал плечами, ответил что не помнит. В супермаркете парень внезапно растерялся. Слишком давно не был. Отвык. От музыки, запахов, людей. Валентин предложил ему вернуться в машину. — Нет. Мне надо привыкать. Я не псих. Не смогу постоянно в квартире сидеть. — Тогда давай пойдем, для начала выпьем кофе или чего-нибудь холодненького. Если тебе не станет легче — все же лучше будет вернуться в машину. Я быстро все куплю. Артем помотал головой. Нет уж. Он должен сам хотя бы мороженое себе выбрать. Кофе со льдом и свежая сладкая выпечка вернули ему веру в свои силы. В результате, кроме десерта он выбрал себе несколько пар белья и кеды по акции. Сначала засмущался, хватит ли денег, но Валентин его успокоил, что они вполне могут себе это позволить. Сам генерал добавил в корзину еще жидкое мыло, принадлежности для бритья, макароны, сыр и овощи. Зайдя в квартиру Лебедева, Артем понял, насколько устал. Вроде все так просто, ну сходили в магаз. Вот кеды купил, красные, и мороженое. Но устал так, будто вкалывал сутки не разгибая спины. — Что-то я не того. Можно я пойду лягу? — Конечно. Можешь сразу в комнату, а можешь на диван в зале, там сейчас прохладнее. — Спасиб. Артем помнил, где Юлина комната, но это показалось слишком далеко. Сбросив кроссовки он прошел в зал, и рухнул на прохладную обивку большого дивана. Окна были зашторены, приятный полумрак. Лебедев щелкнул выключателем вентилятора. — Отдыхай, Артем. Где туалет и ванная помнишь? — Да. А можно мне потом помыться? — Можно. И спрашивать не нужно. Мы с тобой позже обговорим правила. Но санузел и кухня всегда в твоем распоряжении. — Угу. Артем провалился в какую-то полудрему. Тело ощущалось легким, но абсолютно непослушным. А веки тяжеленными, наверное, именно поэтому он и не взлетает с дивана. Какой бред. При это он слышал, как Валентин чем-то гремел на кухне, ходил по коридору, и еще какие-то звуки. Но вскоре сознание совсем уплыло, он уснул. Лебедев позвал Артема, но ответа не услышал. Прошел в зал, и увидел, что тот спит. Он не смог удержаться, подошел ближе, очень хотелось погладить по голове. Вместо этого достал из шкафа большое пляжное полотенце, накрыл парня, чтобы не продуло от вентилятора. Им обоим нужно отдохнуть. Работа предстоит долгая и сложная.