Лес

— Саша! Саша! — Пайпер ускоряется ещё, прорываясь через кусты и с трудом тормозя перед неизвестной блондинистой девчонкой в каких-то очень изношенных вещах, словно бы сделанных под старину. Та сжимает кортик в руках и отстраняется, рассматривая выскочившую к ней шатенку с грубым подозрением в зелёных глазах. — Назови себя, морок. — По голосу либо старше, либо слишком много простывала, в итоге посадив тембр. Поднимает лезвие, направляя на возможную опасность. — Или я убью тебя. — Пайпер. Пайпер Нойман… — Младшая поднимает руки и отходит на пару шагов. — Я ищу Сашу. Саша Кауц.       Шатенка осторожно показывает примерный рост и только поджимает губы, замечая странную смену эмоции на лице перед собой. Отступает по мере того как к ней идут, нервно сглатывая воздух. — Кауц… — Да! Ты знаешь?       Блондинка долго размышляет, после зачёсывает чёлку пальцами, протягивая безоружную руку для знакомства, наконец усмехаясь и этим жестом позволяя младшей расслабиться. — Ева. Ева Кауц. А чья дочь эта Саша? — Фэрис. — Первый раз слышу. — Она мотает головой в улыбке и приглашает жестом за собой, смотря вновь по сторонам. — Странная одежда на тебе. Саша в такой же? — Обычная. Это ты вырядилась. — Нойман фыркает и пожимает плечами, отходя немного в сторону. После замолкает и прислушивается, подозрительно сощурив глаза, словно пытаясь понять, что она слышит. Наклоняет голову на бок, в сторону звука. Ева замечает её реакцию и тоже прислушивается. В тихом прохладном воздухе словно бы ничего и нет, разве что совсем тихий свист. Тонкий, мягкий, не похожий на ветер или птицу. Нескольких секунд хватает, чтобы различить мелодию, а потом и то, что это скорее тихое мычание, чем свист. — Человек. — Пайпер поднимает голову в нужном направлении и срывается с места бегом, давая Кауц немного шансов на то, чтобы догнать, но та даже умудряется перегнать и теперь иногда посматривает через плечо назад. — А если ведьма? — Не верю в них!       По лицу старшей заметно, как сильно она растерялась от такого заявления, мол, как в такое можно не верить, живя рядом, но ничего озвучено не было и бег только немного ускорился, не останавливаясь даже, когда у обеих пошла лёгкая отдышка. Лишь иногда они тормозили, чтобы понять, правильное ли у них направление, каждый раз радуясь тому, что удаётся приблизиться, пусть и ненамного. — Ау! — Тихо… — Ева закрывает ей рот рукой, правда из-за движения это получилось с сильным хлопком, после которого они повалились по инерции под куст, сломав несколько ветвей. — Не вздумай здесь кричать.       Нойман возмущённо мычит и безрезультатно кусает старшую за пальцы, пока та медленно-медленно передвигается чуть вперёд, осторожнейшим образом выглядывая из укрытия в направлении звука. Только когда шатенка забилась под ней уже истерически, она убрала свою ладонь, получая тихую долю подростковой слабой на выражения ярости. — Сказала же быть тише. — Да т-фу на тебя, сумасшедшая… Говорю же, человек там, пошли.       Наконец Ева соглашается с ней кивком, но идёт первой, буквально выскакивая с клинком вперёд, заставляя уже новый голос вскрикнуть от страха: — Ne me faite pas de mal! — Тихо-тихо… — Младшая выбегает между ними и разводит руками так, чтобы никто никому ничего плохого не мог сделать, оглядываясь теперь то на одну, то на другую, тяжело дыша после бега. — Дура, она даже не вооружена. — Я её не понимаю, это какое-то заклятие теперь, мы прокляты, пока она жива. — Это французский. Мы словно с тобой в разное время росли, кошмар просто. Эй, ты немецкий знаешь? Немецкий… Не-мец-кий.       Француженка поджимает губы в испуге, часто моргая глазами. Признаться, если бы не нервы, Пайпер даже насладилась бы этой картиной, слишком трогательно смотрелись похожие на морскую бездну глаза, окаймлённые пушистым снегом ресниц. В итоге бледные слабые руки оправляют от чего-то мокрый подол платья, сделанного под старину и начинают мять ткань в нервозности. — Знаешь? — Нем… Немецкий немного. Плохо. Плохо. Простите. — Всё хорошо, мы-то тебя понимаем. Как тебя зовут? — Имя… Бьянка. Бьянка Роббер. — Пайпер Нойман. — Она с улыбкой протягивает ей свою правую руку, после пожимая маленькую ладонь, потрясая для знакомства, после встряхивая головой чтобы убрать с лица волосы. — А эта хмура- Ева Кауц, ты её не бойся, она тут только нечисть гоняет. Ты здесь откуда? — Б… Бенсхайм.       Шатенка удивляется и оборачивается на блондинку, но та мотает головой, мол, не видела ни разу. Роббер исправляется и с пониманием кивает пару раз, после показывая на саму себя: — Новая. Недавно. — Только приехала? — Да, месяц, примерно… До этого… Париж. — Надо же! Как здорово… Вот выйдем, фото сможешь показать, пожалуйста? — Фото? — Она задумчиво наклоняет голову на бок, пытаясь вспомнить, слышала ли она когда-то это слово раньше. — Да что с вами двумя такое? Тёмные люди, хотя должны в одну школу ходить. — Я… Училась дома. — Школа? — Ева оглядывается на них с совершенно растерянным лицом и если Бьянка только понимающе улыбается, осматривая новую знакомую с головы до ног, то Пайпер с силой ударяет себя по лбу, осознавая всю тяжесть своего положения. — Нет, это бред какой-то… Чтобы в двадцатом-то веке и не ходить в школу… — Двадцатом?! — Старшие одновременно вскрикивают, оглядываются друг на друга, теперь изучая внимательнее, а после на шатенку, особенно цепляясь за её одежду и даже беря ткань в руки. — Воу… — Младшая отходит от них с той же растерянностью и щурит глаза, то-то ей их наряды казались странными, как если бы парочка сбежала с театрального представления. — Воу-воу… Какой по-вашему год? — Одна тысяча, шесть столетий, три десятка… — Ева задумывается, пытаясь вспомнить последнюю цифру. — И пятое лето от Рождества Христова. Голубоглазая с ужасом начинает дрожать от услышанного и панически мотает головой, сильно жмурясь, сжимая края тяжёлого и слишком плотного для погоды подола: — Non, non, non, impossible! Тысяча восемьсот девяносто третий! Хотя, может, четвёртый… Не понимаю… Когда… Я пошла… Зима. Сейчас лето. Не понимаю. — Расстрою обеих. Тысяча девятьсот восемьдесят третий.       Старшие вновь замерли, глубоко задумываясь над тем, стоит ли верить в сказанное. Как ни поверни получившийся треугольник, а одна двум другим пыталась доказать совершенно невозможное, отрекаясь от их мнений. В итоге это молчание прерывается попыткой Нойман уйти от них в сторону: — Ай, чёрт с вами, мне нужно найти Сашу. — Младшая отмахивается рукой, за которую после цепляется Бьянка, явно встревоженная ситуацией. И то ли осознание своего старшинства над спутницами, то ли, наоборот, страх одиночества, но что-то всё же поселило в ней уверенное решение оставаться с обеими до победного. Ева только фыркает и выходит чуть вперёд, гордо приподняв голову. — Помни, что нормальное оружие есть только у меня. Здесь опасно ходить с голыми руками.       Нельзя было сказать, сколько они так прошли, однако этого времени хватило, чтобы шатенка поведала об их глупой идее с походом, о том, как долго они ходили группой и об… Существе. Её даже встряхнуло от одной мысли, а Роббер только понимающе кивнула, вспоминая свой опыт с подобным монстром. Получается, либо это целый род чудовищ, либо же одно и очень долгоживущее. — Оборотень. — Со знанием дела заключила Кауц, рассматривая лезвие и проверяя остроту. — Принял облик человека и подозвал вас. — Оборотней не бывает, они только в страшилках. — А что это тогда? — Не знаю… Но оборотней не бывает. — Бред и нелепица. — Рыжая обращает их испуганное внимание на себя, выходя вперёд с обнятой двумя руками книгой. — Если ты это не видел, не значит, что этого нет. — Ведьма говорит дело. — Кауц победно улыбается и кивает сама себе, после пристально наблюдая за пополнением отряда. — То что я рыжая не делает меня ведьмой. — Она хмурится в ответ и пинает грубиянку по колену, заставляя чуть вздрогнуть от боли. — Родика меня зовут. Блана.       Бьянка от этой фамилии словно бы возвращает каплю интереса, оглядываясь на звук хрипловатого голоса. Кажется, Родика является средней между ней и Евой, во многих смыслах. Старшая в итоге улыбается ей и получает неуверенную улыбку в ответ. С странностями новенькой смирились уже быстрее, чем раньше, всё же, тратить время в этом лесу уже никому не хотелось. Пайпер могла бы сказать, что прошёл день. Нет, небо так и не изменилось, но все они успели устать. Ева нашла достаточно крепкое дерево и с поразительной ловкостью устроила на его ветвях настил, заручившись помощью не менее умелых рук Блана. Помогла спутницам подняться и безопаснее устроиться. Сама первой вызвалась дежурить, свесив одну ногу с высоты ногу. Нойман села рядом, заметив, как оставшиеся легли рядом, помогая друг другу не упасть. В итоге смотрит выжидающе на блондинку, но ту больше интересуют тропинки под ними. — Спи. — Не могу я. Саша там где-то… — Если будешь слишком сонной, то ничем ей не поможешь, ложись.       Под строгим взглядом приходится повиноваться, но сон не идёт. Такое ощущение, что лес отобрал у мозга способность создавать грёзы, ведь он сам был как один большой, мрачный, бесконечный кошмар. Всё самое страшное, что мог вообразить себе ребёнок, да и просто человек, уже было здесь и разум отказывался соревноваться с такой фантасмагорией образов, ощущений. Поднимает их звук. Да, любое нарушение этой давящей тишины привлекало, но это было особенно жутким. Ведь это был плач. Младенческий плач. Даже успевшие задремать Роббер и Блана подняли головы. Отряд застыл в нерешительности. Ребёнок срывал свой голос до хрипоты, но реветь не прекращал, оповещая всё живое о себе. — Откуда?.. — Бьянка наклоняется чуть вперёд, пытаясь рассмотреть что-то сквозь сумрак, а после обращает внимание на указующий жест Евы. В итоге кивает и стремительно начинает спуск, сопровождаемая общим возмущением и… Испуганным удивлением. — Эй… — Только и вырывается у рыжей, когда самая взрослая из них мягко приземляется у корней, почти сразу отправившись к источнику шума. Пайпер теряется на несколько секунд, но прыгает следом, ловко уходя от хватки Кауц, что попыталась задержать её от столь опрометчивого поступка, но безуспешно. Нойман вскоре догоняет призрака викторианской эпохи и подбадревающе ей улыбается. Подумать только, ведь девушку и правда можно так назвать, причём ты будешь абсолютно прав! Выходя из дома на глупую проверку храбрости, шатенка о такой встрече даже и не думала. — Ты не должна идти со мной. — Да, но я хочу. Там маленький ребёнок и помочь ему в одиночку бывает очень трудно.       Роббер оглядывается на неё и одобряюще кивает, после ускоряя свой шаг, чтобы не тратить время зря здесь внизу. Плач не прекращается достаточно долго, чтобы они могли найти направление, но стоило подойти достаточно близко и рядом начали слышаться другие, только тихие голоса, словно уже пытавшиеся успокоить младенца. На несколько секунд шатенка замерла, внимательно вслушиваясь в шепчущую речь, а потом резко и пугающе для спутницы сорвалась вперёд, чтобы не меньше испугать и встречную ей девочку.       Саша громко вздыхает, инстинктивно отступив в сторону и уже прижав плачущий свёрток к груди, чтобы бежать, но после радостно улыбается подруге и несмело передаёт ребёнка высокой брюнетке, стоявшей рядом в такой же растерянности. Малыш же расходится рёвом только больше, протянув из ипровизированных пелёнок бледные маленькие ручки. На самом деле укутали его два подростка в платок брюнетки и свитер блондинки, но и этого хватало для спокойствия. До последнего времени, разумеется. Кауц крепко обняла подругу и только после переняла малявку обратно, давая той ухватиться за её волосы руками и от того чуть успокоиться. — Эта великанша — Бриджит, она хорошая… — Саша улыбается и оглядывается на спутницу, явно смутившуюся от такой характеристики. — А плакса? — Никто не знает… Ни записки. Ничего. — Она пожимает плечами и осторожно передаёт свёрток голубоглазой, что сразу начинает напевать, покачивая маленькую девочку на руках. Так капризничает, пытаясь дотянуться до Кауц, но замолкает и заинтересовано слушает мурчащий незнакомый язык, сложив руки у груди подобно котёнку, что складывает мягкие лапки. Большие серые глаза кажутся заинтересованными, но потом медленно смыкаются и вскоре крохотный носик начинает сопеть. — В-воу… Как ты это?.. — Им нравится мой голос… Нужно скорее выбираться. — Бьянка тревожно складывает брови и только демонстрирует результат трудов подошедшим Еве и Родике. — Этот ребёнок голодает.       Блондинка кивает и после многозначительно смотрит на Сашу, хмуря брови в непонимании. Та только неловко представляется и робко улыбается, почти прячась за Пайпер. — Кауц ужасно измельчают, печально. — Я… Просто немного ем. — Это и так понятно. — Старшая ухмыляется, протягивает младшей яблоко, но когда та отказывается только странно смеётся, с довольной улыбкой отбрасывая плод, а после выходит вперёд отряда, ставя руку козырьком над бровями от непривычно яркого света впереди. — Ребята, я могла свихнуться, давно хожу, но это не солнце ли? Медведь, посмотри, ты выше всех.       Брюнетка странно реагирует на обращение. На несколько секунд замирает, словно потеряв способность двигаться и думать, даже моргать, а потом она вдруг выходит словно бы из сна, когда её уже трогают за плечо. Кивает немного неуверенно, а после проходит вперёд, одной рукой придерживая подол платья, а другой наставляя козырёк от света над бровями. Хмурится и щурит глаза. — Ну? — Дом. — Неожиданно глубокий для её возраста голос подрагивает от волнения, а обветренные губы покрываются ещё парой трещенок. — Большой. — Чёрт… — Блондинка сплёвывает на землю и после оглядывается на озадаченную Сашу, разочарованно поясняя. — Там живёт ведьма. — Настоящая? — А какой ей ещё быть? — В… В наше время только ненастоящие. — Младшая виновато отводит взгляд, наблюдая за беленьким младенцем на руках Роббер. Спит. Пока. — Люди наряженные и не больше. — А в наше только настоящие и она из нашего…       Бьянка слушает их недолго и после выходит вперёд, спокойно направляясь к свету, даже не оборачиваясь на других. Родика сама бы не поверила, но всё же пошла следом, правда посматривая на других. Саша согласно кивает, увлекая обеспокоенную Пайпер. — Толпа самоубийц. — Во всяком случае, лучше не оставаться одним. — Великанша пожимает плечами, поднимает особенно тяжёлую ветвь и с ней направляется вместе со всеми.       Ева нехотя присоединяется, вытаскивая кортик из ножен вновь. Дом, удивительно, никуда не исчезал, не сдвигался, никто другой из команды тоже своего положения или поведения не менял. Либо ведьма слишком расслабилась, либо им действительно повезло найти её слабое место. Руки даже вспотели от волнения. Один выпад. Один выпад и всё будет кончено. Вот дверь уже близко, вот Роббер открывает дверь. Сейчас им предстанет жестокое, бесконечно ужасное… — Вот и вы. — Грэй мягко улыбается им, поднимает младенца на руки и сразу отдаёт проснувшемуся ребёнку козий рожок с молоком, смотря как-то неестественно нежно. Словно она никогда не должна была показывать эту эмоцию. Оружие опускается само. На душе так… Спокойно. Хочется рассказать ей всё. Вообще всё. Но серые глаза смотрят так, как если бы она уже всё знала. Она уже точно знает. И Кауц знает её. — Потерялись? Ничего, чай уже готов.