Elastic heart

Будущее. Семь лет от настоящего. Гермиона впервые вернулась в Лондон. Впервые за весь год, что провела за границей, и она действительно думала, что совершает ошибку, но ничего не могла сделать. У нее была назначена встреча с Представителем мракоборческого отдела Британского Министерства Магии, и к сожалению для нее, она знала, кто этот начальник. Гермиона никак не могла успоить свои руки, которые лежали у нее на коленях, да и нога постоянно постукивала по ножке стола, а глаза постоянно смотрели в строну двери кафе, в котором она и ждала встречи с человеком, которого отчаянно мечтала увидеть и так боялась. Сердце пропустило не один, а тысячу ударов, когда колокольчики над дверью кафе зазвенели, а он вошел и, найдя ее глазами, уверенным шагом направился к ней с широченной улыбкой на лице. — Гермиона, привет! — Он не просто пожал ей руку, а еще и поцеловал в щеку, и Гермиона смогла ощутить его такой до боли знакомый запах. — Где ты пропада? Я не видел тебя с самой школы! — То там, то сям. — Слова срывались с ее губ словно против ее воли. — Я так рад тебя видеть! Рон и Гарри все уши прожужжали про тебя за последний год! Как ты? — Я в порядке. А ты как? — Ей просто хотелось кричать от ненормальности этой ситуации. -Лучше не бывает! Никогда не думал, что мы окажемся с тобой в такой ситуации! Подумать только, заклятые враги в школе сидят и болтают, да и кто бы мог подумать, что такой законченный слизеринец как Теодор Нотт станет главой мракоборческого отеда! — Ты прав, Тед. Никто. Будущее. Шесть лет от настоящего. — Я должна с ним поговорить, Тед, пойми! — О чем тебе с ним говорить? Может, хватит уже бегать за ним как собачка? Он завалился в НАШ дом, Гермиона, приказал тебе что-то там и ты бежишь за ним, словно… — Я не хочу, чтоб он думал, что я испугалась! — Да какая тебе разница, что он подумает? Почему этот ублюдок может вваливаться в нашу квартиру как к себе домой, а ты ему потакаешь? Почему он имеет на тебя такое бешеное влияние? Скажи мне правду, ты все еще любишь его? — Тед, ты же знаешь, я люблю тебя. — Слезы текли по щекам, и она не смогла бы их остановить, даже если бы попыталась. — Я знаю, что ты любишь меня, я спрашиваю любишь ли ты все еще его? Предательски долгая пауза. Она не могла сказать «да». Она не могла сказать «нет». А Тед-просто вышел. *** — Малфой, когда-нибудь ты перестанешь портить мне жизнь, но этот день, видимо, не сегодня. — Гермиона села на барный стул рядом с МАлфоем, который пил виски и даже не обернулся на нее. — Мою ты уже разрушила, пытаюсь развлекаться. — От него всегда исходило это отвратное ощущение того, что вот-вот случится что-то плохое. — Как у тебя всегда так получалось сделать виноватой меня? В любой ситуации? Нет, мне правда интересно. — Потому что ты и была всегда виновата, Грейнджер. — Он был таким спокойным, что успокаивалась и она. Не хотелось кричать на него, бить посуду, рыдать. Хотелось просто поговорить. — И в чем же я виновата? — Долго перечислять, на самом деле. Но знаешь, спустя время, когда у меня появились другое окружение, я стал понимать, что все хорошее в тебе, лишь напускное. Твоя правильность, твои якобы хорошие, добрые и правильные поступки всегда соседствовали с какой нибудь дичью, которую ты вытворяла. Знаешь, как писал Платон — «Высшая степень несправедливости, это казаться справедливым, не будучи им на самом деле». Это прям про тебя. Всегда такая справедливая, честная, правильная, пока все не доходит до дела. — Когда я поступила несправедливо по отношению к тебе? Ты всегда был готов понять кого угодно, только не меня. Ты всегда принимал сторону любого другого, но не меня. — Я всегда старался быть объективным. — Даже будь я тысячу раз не права, я хотела, чтоб ты защищал меня перед другими. Наедине мог говорить мне все, что угодно, но не при людях. Я всегда была рядом с тобой. Будь ты не прав тысячу, сто миллионов раз, я была рядом с тобой и защищала тебя до последнего. Ты же отворачивался от меня при каждом удобном случае. Я никогда и никому не делала ничего плохого намеренно или на пустом месте. Да, когда у меня спросили, как работают те ребята, чье увольнение ты внял мне в вину, я сказала то, что было по факту. Но что-то все забыли, сколько месяцев я прикрывала их дерьмо, помогала им каждый раз. — Слушай, Грейнджер. — Он лениво повернулся к ней. — Как так выходит, что ты всегда права? По твоему мнению? Права была в том, что лишила меня возможности стать отцом не спросив у меня, права была, когда стерла мои воспоминания, права была, когда лезла не в свое дело каждый раз, права была, когда нарушила все наши договоренности? — Малфой, знаешь, за то я никогда не была двуличной мразью, которой оказался ты. Даже после того, как мы расстались, ты все равно не упускал ни единой возможности вмешаться в мою жизнь и ткнуть меня носом в мои, по твоему мнению, ошибки. Ты всегда прикрывался правильными намерениями, и хотел, чтобы все люди поступали правильно, но сам не сделал ни одного правильного поступка за всю свою жизнь. Ты-потребитель, который пользуется человеком до последнего, а потом выбрасывает, и мне жаль, что я поняла это так поздно. И самое поганое в этой ситуации, так это то, что твой извращенный мозг придумывает такие гадкие способы мести, исподтишка, что начинаешь бояться тебя по-настоящему. — Правильно, Грейнджер, бойся меня. — Ты для этого меня сюда позвал? Чтобы рассказать мне, что тебя надо бояться и какое я ничтожество? — Грейнджер, я скажу это последний раз. Ты. Расстаешься. С Тедом. Каким хочешь способом. Сваливаешь на другой конец страны, чтобы я тебя не видел никогда за всю свою оставшуюся жизнь. Иначе… — Тед этого не допустит, ты же знаешь. — Гермиона открыто смеялась ему в лицо.- Ты знаешь Теда так же хорошо, как и я, и ты знаешь, что он не плаксивый хорек, который отказывается от того, что принадлежит ему. — Ты сделаешь это, Гермиона. Сделаешь. — Успокаивающе сказал он, похлопав ее по колену. — Никогда, Малфой. — Правда? — Вздернув бровь спросил Малфой, допил свой виски, и встав со стола произнес неизвестное ей невербальное заклинание. Он проник в ее память, нагло, беспринципно, и стоял, практически смеясь, глядя на то, как она просматривает именно то, что хочет он. — Что скажешь теперь, Грейнджер? — Зачем ты это делаешь, зачем? — Она ненавидела плакать перед ним больше всего на свете, но не могла сдержаться. — Я люблю тебя, разве не понятно? Но клянусь тебе, все узнают об этом и я сделаю то, что показал тебе. Если ты завтра же не уедешь. Я просил, Грейнджер. Просил по-хорошему. Но ты любишь по-плохому. — Ты не знаешь, что такое любовь, Малфой. И никогда не узнаешь. *** Гермиона вернулась в пустую квартиру, ставшую за секунду чужой. Она взяла свою сумочку, сохранившуюся со времен погони за крестражами, и начала запихивать туда свои вещи при помощи левитации, сидя в центре комнаты. Потом передумала, и просто испарила их все заклинанием. Отличный вариант начать все сначала. По-настоящему с нуля. Затем призвала фотографии, те, что хотела взять с собой. Медленно просматривала их, одну за другой, зная, что Тед не вернется. Он был вспыльчивым, и наверное придет завтра с тура, с огромным букетом ромашек, которые она так любила, но сегодня его не будет. Она методично просматривала фотографии, и даже не плакала. Она была на редкость спокойна. Гермиона отложила фотографию ее, Гарри и Рона со второго курса, еще одну со свадьбы Гарри и Джинни, на которой были изображены она, Гарри и все семейство Уизли, весело махавшие ей. Отложила одну фотографию с родителями. Дошла до фотографий с Тедом. Отложила одну, где она спит у него на груди во время какой-то из командировок. Левитировала кипу фото назад. Достала кошелек, вытащила две фотографии, спрятанные далеко от глаз. На одной она и Драко, танцующие на какой-то свадьбе и смеющиеся друг другу в лицо. На второй, Драко изображенный спиной к ней, лежащий на кровати в их старой квартире и мирно посапывающий. Она сняла это в одну из их последних ночей. Призвала ручку. Перевернула фотографию и написала что-то на обороте. Произнесла «Инсендио». Развеяла пепел в окно. Подошла к шкафу с настройками. Выпила укрепляющее зелье. Взяла лист бумаги. Написала письмо Теду. Произнесла заклинание. Письмо исчезло. Села на пол в центре гостиной. Закрыла глаза. «Когда ты по-настоящему захочешь, даже если не будешь знать, ты вспомнишь» И начала методично, одно за одним, произносить заклинания, стирающие ее из жизни Теда. Стирающие любое упоминание о ней и Теде из памяти всех, включая Малфоя и самого Теда. Прервалась, выпила еще одно укрепляющее. Снова начала. И так, пока не исчезло каждое упоминание, пока не исчезло каждое физическое доказательство их с Тедом любви. Она фактически переписала историю отвратительным, гадким и запрещенным методом, который прочла в книге с темной магией в Малфой-меноре. Она переписала себя. Теперь она — Гермиона Джин Грейнджер, которая не выдержала расставание с Драко Люциусом Малфоем и уехала на другой конец света. Будь он проклят.