Elastic heart

*** Прошлое Жуткая, отравляющая все ее существование ревность поглощала ее, стоило какой-нибудь девушке просто оказаться рядом с Драко. Забини зашёл к ней в палатку, поцеловал в щеку и стащил одну из подаренных ей бутылок шампанского. — Я хочу пить, а у тебя всегда куча бухла. — Мне его дарят, и я никогда его не пью. А что вы делаете? — Драко спит, Лиана спит, а мы со Стеллой бухаем. — Спасибо, что позвали меня. — Почему-то стало неприятно, хотя Гермиона сама вышла из их палатки, и не вернулась. — С каких пор тебе нужно особенное приглашение, чтобы быть с нами? Гермиона понимала, что Блейз прав, но ревность внутри неё заставляла стучать кровь в ее ушах, поэтому она отмахнулась, сказав, что хочет максимально подготовится к предстоящей операции. Ей всегда было проще просто оградиться. Именно поэтому каждая ее ссора казалась концом света, она обещала себе больше не говорить с ними до скончания времён. Она ревновала даже друзей к друзьям, понимая, что это неправильно. Она бы отдала все, чтобы не чувствовать эту давящую боль в груди, желание расплакаться и упадок сил каждый раз, когда это происходило. Именно поэтому Гермиона подсела на таблетки. Тупо, и раньше она всегда с осуждением относилась к таким людям. Сначала, месяца три, это были антидепрессанты, которые она пила просто чтобы не плакать каждую минуту. От них она постоянно спала, и днём ей приходилось пить что-то, чтобы взбодриться. Потом, в одной из командировок Драко дал ей пару каких-то таблеток, после которых она чувствовала себя счастливой, как никогда. И лучший их с Драко секс был именно под ними. Они оба были под кайфом, когда он завалился к ней ночью, абсолютно невменяемый, совершенно не контролирующий свою страсть. Гермиона знала, что их слышит весь этаж, когда повалила его на спину. И она помнила каждое мгновение этой ночи каждую секунду своей жизни. А потом он сделал нечто необычное: после всего, он легко поцеловал ее губы, а затем нежно поцеловал в лоб. В этом поцелуе было все. Вся та нежность, , вся благодарность, вся трепетность, все, что он не мог высказать. Он прижимался губами к ее лбу гораздо дольше, чем было нужно для обычного поцелуя, и она поняла. Она поняла все, что он хотел высказать, но не мог, и против воли, слёзы скатились по ее щекам. И в очередной раз, она поняла. Поняла, что каждая такая секунда, проведённая с ним, стоила всего. Она долго пыталась найти эту точку невозврата, ту точку, когда она больше не смогла бороться. И это случилось через четыре месяца после того злосчастного дня, когда она попросила его приглядеть за ней. Они всегда были осторожны. Точнее, она. Но не в тот день. — Я хочу, чтобы ты осталась у меня. — А что хочу я тебя совершенно неинтересно? Гермиона обнимала его за плечи, глядя в глаза и улыбаясь, уже обдумывая, какие вещи надо взять, раз она остаётся у него. — Я почти уверен, что ты не против. — Драко улыбнулся, поцеловал ее, сквозь поцелуй ощущая ее улыбку. — Зайду за тобой в восемь. Это был самый простой, и от этого самый прекрасный вечер. Они напились, болтали обо всем на свете, спорили, целовались, и занимались любовью. Спокойные вечера были для них редкостью просто потому, что они не привыкли к размеренной жизни. Их уговор был в силе, и они наслаждались каждой минутой, которую крали для них двоих. Гермионе всегда нравилось объяснять кому-то нечто новое, и когда ей предложили преподавать основы чародейства и волшебства в дошкольном центре для юных волшебников, она сразу согласилась. Она не была тупой, и знала, к чему могут привести ее отношения с Драко, но до последнего не замечала очевидного. Она вела урок, объясняя основы трансфигурации еды, когда ее буквально стало тошнить в очередной раз. Трансгрессировав в ближайшую ванну и уже «обнимая» унитаз, она с удивлением задумалась, что последнее время ее действительно слишком часто тошнит. Гермиону охватила небывалая паника такого масштаба, которую она не замечала за собой даже во времена охоты на крестражи. Вернувшись в аудиторию она дрожащим голосом дала ученикам задание почитать новую главу, и не менее дрожащими руками начала готовить нужно зелье. Гермиона пыталась убедить себя, что в тот вечер она просто забыла принять нужное зелье. Его просто не было под рукой, а потом уже и время прошло. Да и кто, собственно, беременеет с одного раза? Джинни и Гарри вон, уже год пытаются. Когда зелье было готово, а ученики отправлены восвояси с тонной домашнего задания, Гермиона села перед котлом, проколола палец, и добавив семь капель крови в котёл, помешала содержимое двенадцать раз по часовой, и три раза против. Она едва не рассмеялась. Да что уж там, она смеялась в голос, когда изменившиеся консистенция и окрас зелья дали ей понять, что она беременна. На грани истерики она заварила новое зелье, повторила процедуру. Затем ещё несколько раз, надеюсь на другой результат. Не хотелось плакать, радоваться или вопить от ужаса. Не хотелось просто ничего. Она обдумывала две недели всего один вопрос. Стоит ли сказать Драко. Или нет. — Гермиона, ты уверена? Он заслуживает знать. — Я не могу вывалить это на него, Джинни. Ты знаешь, что он рассказал мне в тот вечер, это будет слишком. — Ты уверена, что поступаешь так не по другой причине? — Джинни слишком хорошо знала ее, и словно видела насквозь. — Я не хочу ничего менять. — Ты не не хочешь, Гермиона, ты боишься его потерять. Ну что такого случится? Ну попросит он тебя сделать аборт — так ты сама этого хочешь. Ну захочет оставить он, вы поженитесь и все будет опять же хорошо. — Мы договорились, Джинни. А что, если он попросит оставить ребёнка, но не женится на мне? — Гермиона, в этом процессе, принимают участие двое, как минимум, если вы хотите зачать ребёнка. Он должен знать. Что случилось, почему ты так боишься его потерять, если вы договорились? Спустя два дня Гермиона направилась в обычную маггловскую клинику, чтобы прервать беременность. Ее нервы выдавало только полное оцепенение всех мышц тела. Она была все так же вежлива, улыбалась девушке на ресепшене, выполняя указания и заполняя бумаги, но никак не могла справиться с пронизывающим ее холодом. — Сколько вам лет? — 25 полных. — Это ваша первая беременность? — Да. — Почему вы решили прервать беременность? Гермиона сжимала руки, произнося банальные фразы вроде «Сейчас не время», «Много работы», «Мы с ним совершенно разные» и ещё куча в таком же духе. Но в глубине души, она знала правду: она не может ему сказать, потому что все изменится. Исчезнут те легкие прикосновения на работе, когда никто не видит, исчезнут их прогулки, совместные вечера, тусовки, исчезнут они. Потому что он не хочет этого. И она была уверена в правильности своего поступка еще пять месяцев. Не терзалась ни единой ноткой сомнения, пока не увидела на работе девушку из мракоборческого отдела, которой оформляла декретный отпуск. Не отрываясь от работы, она вдруг задумалась, что сама она была бы сейчас на таком же сроке. И именно тогда все начало скатываться, начала скатываться вся ее жизнь. Истерики, слёзы без причины, вспышки ревности, неконтролируемой ярости, алкоголь, снова слёзы, брошенное Джинни «Надо было оставить ребёнка, тогда бы он был со мной» после ее первой ссоры с Драко, когда он, совершенно не понимая, что с ней происходит, устав от неё, заявил ей, что больше не хочет ее даже видеть. И даже их скорое примирение не могло уже ее остановить. Гермиона панически боялась потерять Драко Малфоя, и так же боялась, что он это поймёт. Она буквально зависела от него. Ее настроение зависело от его, желания Драко стали ее желаниями, и каждую минуту она пыталась слепить из себя девушку, достойную такого, как он. Да что там «такого», достойную именно его. Она ненавидела себя за ту фразу,сказанную Джинни, ненавидела себя за то, что сделала, и за то, что не могла жить с этим будучи трезвой, за то, что не чувствовала себя достойной его. *** Начало — Ты обещал со мной спеть. — Гермиона тащила его на танцпол, отгоняя мысль, что просто хочет увести его от кучи воркующих рядом девушек. — Я даже не знаю этой песни, Грейнджер, серьезно. Ладно, вероятно он тоже уже был пьян, но смотрел на неё с нескрываемым восхищением, смехом в глазах и легким смущением. Она осознала все это только спустя годы, пересматривая колдографии с этой злосчастной вечеринки. И она даже не помнила, о чем они говорили, и как оказались вдвоём на балконе. Они сидели, закинув ноги на перила, о чем-то разговаривая и даже не смотря друг на друга, но сидя максимально близко. Рука Драко лежала у неё на колене, и от этого она чувствовала себя дома. Наконец, дома. Она уже чувствовала, но ещё не осознавала. Ей даже не нужно было убеждать себя, она действительно верила что ей просто приятно, что Драко, этот красивый мужчина, который проявляет к ней интерес. Неожиданно рядом оказалась компания знакомых волшебников, и Драко быстро и незаметно убрал руку с ее колена. И она вдруг поняла, как холодно на улице. Они вежливо поговорили с подошедшими, пока те курили свои сигареты. Даже если они удивились странной компании Драко и Гермионы, то вида не показали, и ушли так же как и пришли, словно в этом не было ничего необычного. — Так, на чем мы остановились? — На том, как удачно лежала твоя рука на моем колене. Драко рассмеялся, и впервые по-настоящему и только для неё. Они болтали обо всем и ни о чем одновременно, и она не помнила, какую именно тему прервала своей фразой: — Давай уйдём отсюда?