Не по понятиям

Ветер усилился. Чуя на мгновение закрыл глаза и глубоко задышал. Волнение мелкой дрожью прокатывалось от макушки до пяток, затем поднималось выше, оседая тяжестью где-то в груди. Решение посетить Детективное Агентство пришло неожиданно. Собственно, это и была одна из немногих причин, по которой он приехал в Йокогаму. У Накахары не осталось никого, кроме Анго, к кому он мог бы обратиться. За поддержкой, советом. Да просто чувство кого-то близкого за спиной уже придавало спокойствия. Накахара не мог и не хотел обременять Сакагучи своими бесконечными переживаниями. Конечно, он был его другом, но Чуя каждый раз чувствовал съедающий изнутри стыд, когда делился с ним чем-либо. Рыжий вышел на свободу благодаря ему! И он всë ещё думал, что не имел право жаловаться, как бы Анго не пытался его переубедить. Чуя хорошо помнил чужой обеспокоенный взгляд, когда одним вечером заявил другу о своих намерениях. Анго тогда работал, перебирая и поправляя какие-то документы. Худощавые пальцы ловко и быстро клацали по клавиатуре, издавая характерный, успокаивающий звук; брови были слегка нахмурены, отчего меж ними залегла еле заметная морщинка. — Я собираюсь уехать завтра, — твёрдо сказал Чуя, внимательно наблюдая за его реакцией. Пальцы Анго мгновенно замерли, а брови ещё больше сдвинулись к переносице. Он поправил спавшие к кончику носа очки, отодвинул ноутбук и, обдумывая сказанное, сел смирно, пока вдруг не обернулся в сторону Накахары. — Куда? — в его голосе слышалось откровенное непонимание. Чуя вышел только неделю назад! Что он задумал? — В Йокогаму. — Зачем? — Анго заметил, как смутился его друг. — Мне нужен развернутый ответ, Чуя. После его слов парень устало выдохнул и откинул свою голову на спинку дивана, на котором сидел. Он искренне не хотел посвящать Анго глубже в собственные мысли, но прекрасно понимал, что так просто сбежать не сможет. Подавляя страх, вставший поперёк горла, Чуя немного помолчал, перевёл дух и ответил: — Я не могу оставаться здесь. Каждый день, просыпаясь в твоей квартире, я чувствую себя паршиво. Чувствую себя обузой, понимаешь? Ëбаным паразитом, от которого ты не можешь избавиться. — Чуя, ты… — Подожди! — Накахара резко оборвал его, а после невнятно выругался и поднял голову. — Анго, дослушай. Ты сделал для меня безумно много — я тебе теперь до конца жизни обязан, — он увидел недовольство на чужом лице, но продолжил: — Да ты, можно сказать, спас мою жалкую шкуру! Ты принял меня к себе, помог более-менее встать на ноги. Я чувствую себя таким неблагодарным уродом, когда понимаю, что мне всë ещё плохо! Молчи! — рыкнул он, заметив, что Анго опять хочет ему возразить. — Я не хочу нагружать тебя еще больше, ведь ты мой друг, а не личный психолог. Мне правда станет легче, если я уеду. В комнате повисло душное, гнетущее молчание. Чуя не поднимал взгляда на Сакагучи, но чувствовал, как тот пристально смотрит на него. Грозно, тяжело. За последнее время он впервые так откровенно с ним говорил, отчего под ребрами что-то глухо ударилось. Наконец Анго ответил, разрывая тишину между ними. Голос его звучал строго, но он не был зол. — Что ты будешь делать в Йокогаме? Чем новый город тебе поможет, если даже я, видимо, не справляюсь? Чуя ещё раз почувствовал удар в грудь. Как же он хотел сбежать от этой темы. Его истинное намерение было настолько наивным и глупым, что он опять почувствовал, как стыд заполняет лёгкие, густо их обволакивая. Но врать Анго он не станет. — Там работал мой… друг. Из тюрьмы. Он мне довольно важен. — И что с того? Кто-то тебя там ждёт? Этот вопрос, до боли очевидный, заставил Чую замереть, широко раскрыв глаза. Нет, никто его там не ждёт. Да о нём даже не знает никто. Но всё равно что-то упорно подсказывало парню, что ему туда необходимо заявиться. — Не ждёт, — спокойной ответил он, — но я уверен, что смогу там во всëм разобраться. В себе и своих дальнейших действиях. Спорить с другом было бесполезно, и это Сакагучи понял уже давно. Уговаривай, не уговаривай — Чуя всегда был тем ещё упёртым бараном. Что ни скажи — возьмёт и сделает по-своему. Правда, потом нередко именно Анго приходилось разгребать последствия его решительной деятельности. — Ты же не всё мне рассказал, так? — Анго смотрел на друга с огромной укоризной во взгляде. — Чуя? — А какой толк в том, что ты будешь знать мои истинные намерения? Что-то поменяется? Я уже вижу, как ты настроен. — Ты не можешь знать моё мнение о ситуации, пока я не дослушал все её подробности до конца. Давай выкладывай. Как бы Чуя не противился, поделиться с другом всё же пришлось. Иначе его бы просто никуда не отпустили, привязав верёвками к батарее. Всё, чего он ждал, — осуждения. Одно дело — по закону вынуть его, друга, из тюрьмы, но вот устроить побег для совершенно незнакомого Сакагучи человека было совсем другим. Любой подумает, что это уже за рамки вон выходящее. Анго, может, не самый честный человек в мире правосудия, но даже для него затея, наверное, покажется слишком рискованной и невыполнимой. В голове у Чуи не было и тени сомнения в том, что Сакагучи откажется. Поэтому он даже не рассматривал его помощь как вариант. Да и устал он уже просить у друга о чём-либо. И так ведь чувствовал себя великим должником. Тем более, взваливать на его плечи такие проблемы и нервотрёпку? А если ничего не выйдет? Нет уж, Анго достаточно для него сделал. Рассказать-то он расскажет, а вот призывать его к содействию Чуя точно не посмеет. — Я поеду с тобой, — таков был ответ Анго после услышанного, из-за чего Чуя малость опешил. — Анго, не надо… — Это моё решение, — теперь уже Сакагучи не даëт права возразить, — и даже не смей меня отговаривать! К тому же, извини меня, но один ты не справишься. Я в этом уверен, — Сакагучи снова повернулся к своему ноутбуку и стал что-то активно на нём печатать. — Не потому, что ты какой-то немощный или что-то в этом духе. Нет, ты не подумай. Я же вижу, что ты ещё не до конца оправился от своей отсидки, а уже спешишь вершить великие и опасные дела. Считай меня как твою опору. Да и со мной, раз уж на то пошло, всё пойдёт гораздо быстрее. Не забывай, кем я являюсь и к какой информации я могу достать доступ. Или ты думал справиться со всем только с их силами? Свяжемся с твоим этим Детективным Агентством. Уверен, если они в этом заинтересованы, то вместе мы всë сделаем. Пусть Накахара место себе не находил, пусть до самого отъезда он причитал, что немаленький и всë решит сам. Анго не имел права отпустить своего друга одного. И вот теперь Чуя стоит напротив ВДА, где Дазай числился работником, и ждёт Сакагучи, который пообещал сначала заскочить по личным делам, а потом уже встретиться с ним. Удивляло то, как быстро друг нашёл всю нужную информацию и контакты, имена всех работников и мини-досье на каждого из них. На Дазая в том числе. Осаму, конечно же, рассказывал, как он попал в тюрьму, правда, сначала это показалось совсем нереальными выходками. Чуя даже подумал, что он где-то напридумывал и приукрасил историю, но нет. Написано всё так же, как он и описывал, пусть и подробностей о громких «бах» и «бдыщ», которые так активно озвучивал Дазай, не было. Что тогда, что сейчас — Чуя старался никак не оценивать такое специфичное преступление только ради того, чтобы, как говорил сам Осаму, испытать на себе все прелести тюремной жизни. Не Накахаре его винить. А вот Анго, который этого не знал, только тяжело выдохнул и посмотрел на друга с вопросом: «Серьёзно? Он? Поразумнее друзей найти не мог себе?» — на что Чуя лишь хмыкнул, пожав плечами. С уходом закатного солнца спала и духота, присущая жаркому японскому августу, поэтому ждать Анго, который, к слову, уже точно задерживался, было не так невыносимо. Было немного странно, что вечно пунктуальный Сакагучи, сам назначивший время и место, вдруг опаздывает. Очень непохоже на него. Для Чуи это являлось ещё одним предлогом понервничать лишний раз. Ему всегда было известно, что за друга волноваться не стоит. Чуткий, собранный, внимательный, сильный — Накахара всегда восхищался тем, какая в таком, на вид щуплом, слабом теле умещалась мощь, открывавшаяся в критические моменты. Конечно, не о нём Чуя беспокоится. Если его переживания по поводу прихода в Агентство раньше носили только заочный характер, то сейчас столкновение с волнующим событием лицом к лицу подало сигнал его изрядно потрёпанным нервам, чтобы вынуть всю накопившуюся тревожность на свет. Раз за разом Чуя прогонял долгожданную встречу у себя в голове, но он и думать не хотел, что, когда этот день-таки настанет, будет так тяжело. Когда все прошлые разы он навещал Агентство, было не так. Он знал, что в любой момент сможет уйти, сбежать, чтобы подготовить себя получше, хотя бы морально. В очередной раз выкинуть весь мусор из головы и вернуться назад с чистыми мыслями. Каждый свой приход на эту улицу, он думал, что вот сейчас зайдёт внутрь и решит всё сам, сможет всё сделать и без помощи Анго. Но Чуя постоянно трусил. Брал и уходил прочь, не в силах сделать не единого шага навстречу трудностям. Как бы не было печально признавать, но Анго был совершенно прав, говоря, что Накахара один не справится. Момент настал — теперь уже не отвертишься. Вдали начала виднеться мутная фигура, которая со временем приобрела очертания более знакомой, что в свете уличных фонарей выглядело ещё и довольно жутко. Остановившись на полпути, Анго достал из своего портфеля, по всей видимости, мобильный телефон, что-то быстро в нём напечатал и поднёс к уху. Разговор не донёсся до слуха Чуи, но догадаться, что звонок был совершён для оповещения о своём прибытии, трудно не было. Сакагучи, отложив мобильник обратно, уже более бодрой походкой подлетел к Накахаре. Он, конечно, не стал указывать другу на опоздание. «Он мог вообще не поехать со мной, так что довольствуйся тем, что имеешь! Заодно и смерть свою отсрочил… ненадолго» — думал про себя Чуя. Ожидание увидеть в глазах напротив обыденную для Сакагучи мучительную усталость не оправдались. Можно даже сказать, что на его фоне, Чуя выглядел, как оголённый нерв, до жути чем-то напуганный, что совсем не играло на руку. Анго должен был выступить сегодня исключительно в роли поддержки, ведь говорить будет сам Накахара, а ударить в грязь лицом и запинаться через каждое слово не очень-то и хотелось. Не было бы никого рядом, он бы сам себе надавал по щекам до яркого румянца, чтобы прийти в чувство. Вместо этого пришлось сделать парочку вдохов и выдохов, просто внушив себе, что так уверенность придёт сама собой, и на этом закончить свои попытки успокоиться. Из-за двустворчатой деревянной входной двери вышел молодой человек, попутно перекрикиваясь с кем-то из глубины здания. Своим видом он никак не напоминал Дазая, разве что, ростом — такой же высокий. Но Осаму всё равно больным воспоминанием всплыл в его голове после взгляда на этого мужчину. Спешной, но всё же довольно расслабленной походкой он направился прямо в его с Анго сторону. За всё время, что Накахара стоял тут, это был первый человек, вышедший из здания, поэтому ожидать кого-то другого и не надо было. С виду, ничем не примечательный работник офиса: бежевый костюм из жилетки и брюк, очки самой обычной формы, которые он уже раза два успел поправить на своём носу. Из примечательного были, пожалуй, только длинные, забранные сзади в хвост светлые волосы, но и они никак не выбивались из общей картины, наоборот, прибавляли даже какого-то шарма. Пронзительный, внимательный взгляд мужчины прямо с порога заставил поëжиться и нервно сглотнуть. От него источались подозрительность и недоверие, которые окутывали своей удушающей колючей дымкой всё тело Чуи. Накахара замер. И он собирался идти сюда в одиночку?! Мужчина хмыкнул и повернул голову в сторону Анго. Лицо его тут же расправилось, смягчилось. Он слегка поклонился и жестом пригласил их внутрь, придерживая дверь. Анго подтолкнул друга за плечо, что заставило Чую прийти в себя и, наконец, немного успокоиться. Они поспешили подняться, и, когда Сакагучи поравнялся с мужчиной, тот сказал: — Рады приветствовать вас в нашем Вооружённом Детективном Агентстве. Анго на это лишь слабо кивнул, улыбнувшись одним уголком губ, и прошёл с Чуей дальше. Поднявшись вверх по лестнице на четвёртый этаж, они оказались в довольно просторном, светлом помещении. Зелёная кафельная плитка была так вычищена, что буквально сияла под освещением белых ламп и отражала всë не хуже зеркала. Вдоль выкрашенных бледно-бежевых стен стояли множеством шкафов с витражными стеклами, стеллажей, на которых валялись огромные стопки различной документации. Также большие столы из тёмного дерева, которых тут было около восьми штук, расположились придвинутым друг к другу попарно. К каждому прилагался ноутбук, мягкое чёрное кресло с высокой спинкой, сетчатая урна. Остальное: телефоны, горшки с цветами, бумаги, принтеры — располагалось вразброс. Кому что понадобилось, видимо. Интересной деталью было большое количество растений: фикус в углу, две длинные клумбы у лестницы. В целом, по интерьеру сперва и не скажешь, что это какое-то Детективное Агентство. Тем более, погружённое целиком и полностью в криминальный мир. Прохожий подумает, мол, небольшой офис частной конторки. Но убийства, оружие и наркотики в его представление уж точно входить не будут. Чую этот факт позабавил. Дазай рассказывал, что Куникида, — как раз тот мужчина, который их встретил, является холодным, рассудительным мозгом их отряда. И пусть он выглядит, как сбежавший из школы учитель, жестокости хладнокровия в нужный момент ему хватит. Поэтому Чуя, в отличие от Анго, который явно испытывал некий внутренний диссонанс, не вёлся на поводу у лживого образа. Пусть он и пришëл с миром, но всë его тело было напряжено, готовое отреагировать при любой опасности. Чуя настороженно следил за Куникидой, который сейчас разговаривал с Сакагучи, и иногда оглядывался вокруг. Чёртова его излишняя опасливость! — Извините, что так поздно пришли, — Накахара уловил их диалог. — Мы работаем до глубокой ночи, так что не беспокойтесь. К тому же, собрание подходит к концу, — мужчина поправил очки и указал на чёрную дверь слева от них. — Сейчас мы подождём, а после обсудим всë с директором. Вы можете присесть, если хотите, — добавил он более радушно. — Нет, спасибо, всë в порядке, — ответил Анго и стал дальше рассматривать помещение. А Чую в это время как током пробило. Дазай работал здесь. В воздухе витает его запах, ощущается его тепло. Всë тут относиться к нему непосредственно. Мнимое присутствие друга заставило Чую немного успокоиться. Он как будто чувствовал Осаму на своей коже, отчего сердце заметно согревалось, а тревога отходила. Теперь он мог понять это место глубже, отодвинув осторожность на второй план. Тут пахло кофе. Чёрным и сладким. А до заката солнца из-за множества окон, наверное, здесь было так светло и, возможно, душно, что никакие лампы бы не понадобились. Цветы, кстати, тоже пахли. Влагой. И Куникида не кажется больше таким устрашающим. Чуя расправил плечи и позволил себе выдохнуть — друзья Дазая не должны ему ничего сделать. В это мгновение дверь, на которую указывал Куникида распахнулась, и из неё с шумом вышли, по всей видимости, остальные сотрудники Агентства. Они громко что-то обсуждали между собой, кто-то смеялся, но всë резко прекратилось, стоило только им увидеть новые лица. Высокий молодой парень был первым, кто стремительно приблизился к Чуе и Анго, перед этим многозначительно кивнув Куникиде, и пожал каждому руку. У него были короткие рыжие, чуть бледнее чем у Накахары, волосы, в каждом ухе по серебряной серёжке. Дазай, когда рассказывал про своих коллег, описывал его спокойным и дружелюбным, что, впрочем, сразу проявилось в его поведении. Имени его Чуя, к сожалению, не запомнил. — Джуничиро Танизаки! Приятно познакомиться. Ты друг Дазая, да? — странно выделив голосом слово «друг», он улыбнулся и отошёл на шаг от них. — Да, верно. Я Чуя Накахара. Взаимно, — Чуя отвечал кратко и сухо, за что мысленно себя отругал. Но несмотря на это, остатки волнения покинули его. — Анго Сакагучи, — представился Анго. — Я так понимаю, мы можем войти? — Да, пойдёмте, — вмешался Куникида и, махнув остальным головой, провёл их в комнату. В небольшом тёмном помещении посередине расположились два желтоватых диванчика, между которых стоял низенький столик. На одном из них сидел мужчина. Седые, неровно отросшие волосы заметно старили его, но Чуя дал бы ему лет сорок пять, не больше. Он был одет в традиционную китайскую юкату тёмно-зелёного цвета с чёрной накидкой поверх. Лицо его серьёзно, сосредоточено, но оно не внушало того страха и волнения, как от Куникиды. Чувствовалось, что человек добрый, понимающий. Чуя понял, что мужчина и является директором Агентства. Слова Дазая о нём нарисовали в голове особый образ, который, на удивление, соответствовал действительности. Тогда лёгкая, приятная дрожь мельком прошлась по его телу, отпечатывая чужое имя в памяти. Юкичи Фукузава. Сейчас, видя директора в живую, Накахара, не задумываясь, сравнил его с Мори. Как никак, оба главы серьезных преступных организаций, и, судя по прошлому Осаму, одна другой не уступала. Пусть Чуя к Мори больше ни любви, ни уважения не питал — свой анализ он старался проводить непредвзято. Накахара судил по первому впечатлению. Придя в Мафию зелёным подростком, подобранным ободранным щенком, он чуть ли не намертво врастал в пол при виде холодного, устрашающего Огая Мори. Его строгость, жестокость и опасная решительность подчиняли, внушая всем исполнителям только страх. Чуя старался не сталкиваться с главой Мафии лишний раз: избегал разговоров, изо всех сил выполнял работу чётко, без ошибок, лишь бы не удостоиться чужого леденящего кровь взгляда. Увы, но тогда своими действиями он сделал для себя только хуже. Безукоризненное послушание и почти безупречные миссии, вкупе с его сообразительностью, наоборот, привлекли внимание Огая к его персоне. Он стал чаще вызывать его для докладов, посылать на всё более ответственные задания и постепенно повышал его в должности. И чем выше Чуя поднимался, тем больше он открывал для себя личность главы Портовой Мафии. Кровожадная, хитрая, безумная улыбка теперь постоянно отражались на лице Мори. Ведь надрессированная цепная собачка всë выполнит, так? А Чуя на тот момент был готов рваться на самые опасные, будоражащие кровь задания. Привык, вошëл во вкус. Работа в Мафии избавила его от страха и перед смертью, и перед своим боссом. Они притёрлись, нашли общий язык. Один давал адреналин — другой приносил деньги и репутацию. Вскоре Накахара смирно и гордо встал подле него. Хороший пëсик. «Так, всë. Пора собраться. Зачем я вообще думаю о этом старом сыче? Пора оставить все воспоминания в прошлом, сейчас есть дела поважнее» — решил про себя Чуя, покашлял и посмотрел на Фукузаву. Действительно странно было то, что образ директора так натолкнул на мысли о бывшем боссе. Они ведь так отличаются. Всё время Чуе только и хотелось забыть этого мерзкого человека, убежать прочь от прошлого, где Накахара ровнялся на него, а иногда, хоть и не осознанно, даже возводил в идол. У него это даже получалось. Но опять его вывели из равновесия, толкая в яму с прожитыми днями. Директора винить нельзя — не он же является причиной всех головных болей, которые регулярно устраивает сам себе Чуя, ковыряясь в, казалось бы, уже давно зажитых ранах. Сконцентрироваться важно сейчас на другом. Не для того, чтобы прошлое ворошить, он сюда заявился. Атмосфера царила достаточно дружественная и располагающая, что не могло не радовать его внутреннее беспокойство, которое последние дни всё больше даёт о себе знать. Несмотря на то, что Анго, наверное, кратко уже описал их цель визита, объясниться получше всё же стоит. У себя в голове Чуя уже набросал примерную картину того, как всё должно произойти, но в большей степени он был уверен, что план может быть в разы лучше, поэтому он ждал мнения со стороны. Тут его либо разгромят в пух и прах, либо возьмут идею за основу, а там уже совместными усилиями приведут всё к совершенству. Осталось только получить заветное согласие на просьбу о помощи. В момент он стал настроен максимально решительно, отбросив все ненужные и мешающие мысли в сторону. Всё, кроме чётко поставленной цели, перестало его тревожить. И правда — настало время взять себя в руки. Сколько времени он существовал маленьким и нерешительным нюней, только и думая о своих проблемах и никак не стараясь решить их на деле? Когда он избавится от себя, погрязшего лишь в своих внутренних переживаниях? Чуя не хотел быть таким вечность и не понимал, что именно сотворило такое с ним. Факторов было море, но какой из них забил последний гвоздь в крышку гроба его здравого смысла? Движущее им желание стать прежним Чуей Накахарой без давящей тени мафии над ним, без чувства собственной беспомощности заставляло его шаг за шагом иди к своей цели. Заставляло стать тем Чуей, которого он некогда любил. Останавливаться на своём пути парень не собирался, и поэтому, последний раз проверив, всё ли сейчас упорядочено в его голове, Накахара присел рядом с Анго на диванчик напротив директора, и решительно начал: — Как вам уже известно, я друг Дазая, вашего сотрудника. Мы вместе сидели в тюрьме. Там случилась одна неприятная история, но это уже не так важно. Меня недавно оправдали, и я решил прийти к вам, — все слушали Чую с довольно важными лицами, а что самое главное — не задавали тот самый вопрос, который ему неприятно было слышать. — Вокруг да около ходить не буду. Я хочу вытащить Дазая из тюрьмы и прошу вас о помощи. Повисшее молчание прервал Куникида: — Да не, так рано? Мы-то думали, что Дазай там ещё немного поварится, хоть отдохнули бы от него, — на шутку, которую отпустил Куникида, директор тихо посмеялся, чего Накахара совсем не понял. Потом тон мужчины изменился, стал более серьезным. — Зачем это тебе? Быть причастным к побегу — штука довольно опасная, не находишь? Я бы оставил этого придурошного да жил, наслаждаясь! — Может и так, но у меня есть свои причины. У нас с ним появилась некая связь… — Накахара смутился на долю секунды. — Да и даже если он раньше так рвался в тюрьму, то сейчас случился ряд немного неприятных обстоятельств, из-за которых дальнейшая отсидка наверняка не покажется ему сахаром, в этом я уверен. — Так, ладно, — заговорил Фукузава, — понять тебя, думаю, сейчас даже пытаться не стоит. Расскажешь нам всё, чтобы мы лучше поняли, как действовать? — То есть вы согласны?! — Чуя чуть ли не подскочил с дивана от восторга. — Согласны-согласны, он же всё-таки наш любимый и ценнейший сотрудник!.. — Куникида снова не смог удержаться от сарказма. Радости не было предела. На самом деле, рыжий думал, что навряд ли кто-то согласится принять участие в подобном. Пусть от этого и зависела судьба их коллеги — незаменимых не бывает. Как и сказал Куникида, дело-то правда довольно опасное. Если бы все мигом отказались, Чуя понял бы и насильно заставлять не стал. Но внутри с самого начала, как он сюда явился, крутилась навязчивая мысль, что ни с чем они отсюда точно не уйдут. Люди тут совсем иные: открытые, простые, не такие хмурые, каких он привык видеть в Мафии. За работой он всех ещё не видел, но и в эффективности чужих методов он не сомневался. Накахара судит человека, как человека. Ни в одном не было хоть капельки чего-то противного, гнилого, а Чуя теперь мог улавливать этот мерзкий запашок, который исходит от некоторых людей, за километр. Жизнь научила. Общество работников Агентства располагало к себе. Безусловно, захотелось влиться в их поток жизни и никогда не помнить, что жил как-то по-другому. Чуя понимает, почему Осаму так нравилось здесь работать. А кому бы не понравилось? Наверное, и его коллеги дорожат шатеном, хоть иногда и, как Накахара уже успел заметить, глупо над ним подшучивают. Видно, что это просто своеобразное проявления любви внутри коллектива. Углубляться во все подробности последних событий, произошедших в тюрьме, всё же надо было, но об излишне откровенных подробностях он умолчал. Хоть тогда и пропадёт большой кусок повествования. Доверять всем здесь присутствующим было можно. Может, даже без осуждения. Но что-то пока хотелось сохранить в себе. Что говорить, если сам Анго пока не знал всех аспектов их с Дазаем отношений. По крайней мере, Накахара ничего не говорил другу, хотя, если судить по извечной проницательности Сакагучи, немудрено, что он уже давно обо всём догадался. Чуя ведь ходил все эти дни, как в воду опущенный. Только с редкими перепадами настроения, когда выходил на улицу и наблюдал за вновь открывшейся для него свободой. Правда, рассеяния от этого в нём не убавилось. Так что даже удивляться, когда Анго спросит невзначай, что же между ними двумя на самом деле, Накахара не будет. Пересказывать всю историю знакомства с самого начала Накахара не посчитал нужным. А зачем, если главным было то, что Осаму важен для него, как друг, как близкий по духу человек? То, что они любовники, отошло на задний план. На секунду у него возникли сомнения: а не слишком ли это эгоистично с его стороны? Но испарились они так же быстро, как влетели в его голову. Хотят помочь — оно им тоже надо. Не было бы у них такого желания — сразу погнали бы с порога или вовсе при первом же звонке Анго повесили бы трубку. Придуманный им план был незамысловат. Неудивительно, что его тут же откинули, мягко обозвав запасным вариантом. Куникида объяснил, что без каких-либо связей прямиком из тюрьмы будет очень туго, и всё может с треском провалиться на первых же попытках. Вторым проблемным вопросом стало оповещение самого заключённого о том, что его, вообще-то, из тюрьмы вынуть хотят. Как ни крути, все основные усилия лягут на Осаму. А если он не захочет? Кто знает, что этому забинтованному в голову стукнет, раз он столько сил потратил, чтобы туда попасть. Грустно было допускать такие мысли, но избегать их и, тем более, отбрасывать как что-то невозможное, было нельзя. Накахара обрисовал всю ситуацию, сказав, что Дазая посадили в одиночку на два месяца. Перечислил практически всë, к чему у Осаму есть доступ. И связь с родственниками и друзьями туда, к сожалению, не входила. Есть возможность, что срок наказания сократят, но тут тоже всё зависит от поведения Дазая. Впрочем, после серьёзной драки с блатными такая возможность маловероятна. Чуя и не думал, что будет столько подводных камней, но вольности растеряться он себе не давал. Пора было учиться заново вне зависимости от размера трудностей и их количества, справляться с ними и идти напролом к цели. Было решено дождаться снятия с Дазая всех ограничений. Всë это время детективы Агентства будут — не без помощи Чуи — углубляться в тюремную инфраструктуру. Может, Накахара расскажет что-нибудь о сотрудниках или интересных заключённых, которые могли бы помочь? Чуя с трудом и едкой злобой внутри упоминал Достоевского. Сказал, что он со своими шестёрками держит всех зэков в узде, имеет связи. Но, завидев загоревшиеся глаза Куникиды, сразу добавил, что этот человек, совершенно ненадёжный и, в принципе, ни за что не согласится помогать Дазаю, скорее, наоборот, сделав им только хуже. Когда Анго и директор Агентства начали говорить о чём-то своём, нить чего Чуя благополучно упустил, Куникида подошёл к нему и жестом показал, что лучше оставить их наедине и выйти. Накахару это несколько возмутило. Сакагучи он доверял целиком и полностью, но в момент обсуждения судьбы близкого человека он хотел бы присутствовать. Обстановка в комнате чуть натянулась. Было заметно, что он явно мешает. Уж неизвестно, хочет Анго рассказать что-либо про него или же уточнить какие-либо детали только с директором, но напряжение в его голосе слышалось. Он чересчур аккуратничал. И только строгий, приземляющий взгляд Куникиды заставил Чую подняться и выйти обратно в основной офис. Из сотрудников, помимо Танидзаки, там, за одним из ноутбуков, сидела девушка в очках, белой рубашке и с короткими тëмными волосами. Она мельком обратила внимание на Накахару, но, не выразив никаких эмоций, спокойно вернулась к работе. Чуть поодаль с Джуничиро разговаривал невысокий мальчик. Яркие блондинистые волосы безобразно растрепались на его макушке. Он уселся на столе, свесив ноги, и чуть наклонился вперёд, чтобы лучше слышать собеседника. Под синим джинсовым комбинезоном была бежевая кофта, закатанная до локтей, из-под которой виделись достаточно крепкие для его возраста предплечья. На мгновение Чуя подумал, что он лишь выглядит так молодо, но потом сомнение это пропало. Мальчик отвлекся на звук открывающейся двери и, широко улыбнувшись, помахал им рукой. — Хей! Вы вернулись! Ну что? Решили, что с Дазаем делать? Без него так скучно, вот бы мы его поскорее освободили! — его озорной звонкий голос залил всю комнату, словно проникая Чуе под кожу. Что такой невинный, жизнерадостный ребёнок здесь забыл? Может, чей-то брат? — Доппа, чего молчишь? Я готов хоть сейчас пойти! — Кенджи, вопрос ещё не до конца… — О! А кто с тобой? Тот самый друг Осаму? — он посмотрел своими большими голубыми глазками прямо на Чую. Тот не успел ответить, так как мальчик спрыгнул со стола и подбежал ближе, протягивая мозолистую руку. — Приятно познакомиться, я Кенджи Миядзава. У тебя такие волосы классные! Танизаки, — он повернулся обратно к парню, посмеялся и сказал: — у тебя-то потускнее будут! Так, как тебя зовут? — Чуя Нака… — Кенджи, подожди немного, — оборвал его Куникида. Он несильно сжал плечо Чуи и подтолкнул вперёд. — Дай нам немного передохнуть, а потом вы с Чуей обязательно познакомитесь получше. Не дослушав мальчика, который, видимо, и так всë понял и притих, Куникида повëл обескураженного Накахару в соседний кабинет. От комнаты директора он не особо отличался — разве что, света было побольше, и у дальней стенки стояли высокие книжные полки. Чуя сел на диван, проследив глазами за мужчиной, который сел напротив, сложив руки в замок. Накахара ничего не понимал. Они же закончили обсуждение, так? Он что-то не так сказал? Или Куникида его в чём-то подозревает? Умолчав лишь об их с Осаму отношениях и о своём опущении, во всех остальных вопросах он был честен, так что поводов совсем не находилось. К счастью, Доппа (как назвал его Кенджи) сам начал разговор. — Он всегда такой общительный, не обращай внимания. — Кенджи — чей-то брат, так? Куникида издал тихий смешок, покачал головой и ответил: — Нет. Прозвучит абсурдно, но он один из работников. Миязава приехал в Йокогаму из какой-то глухой деревни. Совсем потерянный в большом городе. Директор привёл его к нам, но не с целью втянуть в криминал. Мы, наоборот, хотели уберечь его — он ведь совсем ребенок. Кенджи сам увязался. Пусть он кажется таким милым и дружелюбным, но проявить себя может нехило. — Но, — Чуя совсем не понимал; образы в голове не укладывались, — это же опасно. Вы что, не можете ему запретить? — Чуя, ты не знаешь какой он… своенравный. Просто так на рожон не лезет, да и мы не дураки на серьёзные вылазки его брать. Понимаешь, он… — Куникида выдохнул и потëр переносицу. — Агх, неважно. Я не за этим тебя позвал. Накахара подвинулся на край дивана и слушал внимательно, сложив руки на груди. Он был возмущён. Да — Чуя сам вступил в Мафию примерно в таком же возрасте, но смотреть со стороны всегда непривычно. — Что ты хотел? — сказал он, увидев смятение напротив. А Куникида казался более прямолинейным. — Скажи честно, у вас с Дазаем что-то большее, чем просто дружба? Чую как будто поддых ударили. Смущение постепенно, но быстро набегало, а щёки и шея заливались краской. Как он догадался? Да и зачем ему? Парень не знал, что ответить. Накахара даже с Анго этим поделиться не может, а тут — друг и коллега Осаму. Нет, это слишком. Но куда ему деваться? Встать и выйти из комнаты, врать, отвертеться или отказаться от ответа — всë не то. Неужели говорить, как есть? А если не примут? «Давай, Чуя, думай быстрее! Это ведь ещё палевнее!» — проносилось в голове, которая, к тому же, начала побаливать в висках. — Чуя? — переспросил Куникида. — Да, — выпалил он и только потом подумал. — Да, ты прав. Я его сначала не взлюбил, а потом… полюбил. Кхм. Чуя поспешил отвести глаза, опустив голову как можно ниже, лишь бы не засветить свои горящие щёки, жар от которых уже достиг ушей. В ответ он услышал лишь чужой смешок. — Хах, так и знал. Сразу понятно было. Просто так за этого оболтуса вступаться никто не будет, — от слов Куникиды почему-то стало легче — как камень отлег. — Мне так-то всë равно, кто вы там кому приходитесь. Просто предупредить хотел. — Предупредить о чём? — собственно, вся лëгкость сразу загустела внутри, застывая острым камнем. Куникида долго осматривал Чую, как будто надеялся за что-то в нём уцепиться. Но попытка его провалилась, так что он, откашлявшись, пояснил: — Дазай не такой, каким может казаться. Он отличный актёр и… — Я в курсе, — прервал Чуя. — Мы в тюрьме столько спектаклей отыграли, что голова закружится. Я видел его почти во всех настроениях и уже понял, что первое впечатление о нём обманчиво. — …И не стоит так сразу ему всецело доверять, — Куникида продолжил свою мысль, несмотря на возражение. — Я понимаю, что вы многое пережили. Я представляю, каким он мог быть. Но, как его давний друг, я также знаю некоторые факты о нëм, которые довольно показательны. Не подумай, ради Бога, что я настраиваю тебя против него. Нет. — Знаешь, пока всë так и выглядит, — теперь уже Чуя принял серьёзный вид. Ему всë это не нравилось. — Чуя, ты хочешь совершить ещё одно преступление ради него. Мы бы сами справились, но ты рвёшься на риски, сам не зная ради кого. Это довольно безрассудно, не находишь? Пойми, я лишь хочу быть уверен, что ты не просто так хочешь подставить ради моего недалёкого дружка свою задницу. — Куникида, — голос понизился, а тон стал твëрдым и уверенным. — Говори ближе к делу. — Множество событий в жизни Осаму сделали его тем, кем он сейчас является. И почти все с собой взаимосвязаны. Не пойми неправильно, хоть я и вижу тебя первый раз, но, думаю, тебе доверять можно. Зови это интуицией, если хочешь. Но, честно, я не до конца уверен, что ты сможешь выдержать Дазая, когда он покажет себя с новой стороны. Ты, — продолжил он, глядя Чуе в глаза, — скорее всего возразишь, но дослушай до конца. Было видно, что мужчину немного смущает вся ситуация и затронутая тема. Его строгий образ куда-то пропал, и Чуе показалось, что даже его идеально ровная спина, которая ассоциировалась у Накахары с натянутой гитарной струной, сгорбилась, да и всё тело в целом уже не было так выдержано. Всё, скорее, указывало на неофициальную обстановку их разговора, где каждое слово Куникиды должно остаться между ними двумя. Что именно он хочет сказать, было до сих пор непонятно. Надумывать себе заранее Чуя не хотел: в голову как обычно полезут самые плохие догадки, от которых потом избавиться не получится никак. Накахара, вообще-то, решил, что больше не будет себя накручивать. Так что он просто продолжил слушать рассказ мужчины, чувствуя себя не в своей тарелке из-за того, что лезет в жизнь Дазая без его на то разрешения. — Был у него когда-то один… друг, пусть будет так. Ты мальчик взрослый уже, вроде, и сам додумаешь, что за друг это был, да? — Да… — Чуя сначала замялся на долю секунды, но потом понял. Видимо, такие слова, как парень или бойфренд в этих кругах слегка под табу. — Да, я понял. — Ну вот и отлично, — Куникида расслабился, и, кажется, даже облегчённо выдохнул от того, что не придётся ничего дополнительно объяснять. Очень уж он смущался о таком говорить. — Со слов Дазая, у них всё было далеко не гладко. Он постоянно обзывал себя главным мудаком, говорил, что сам во всëм виноват и так далее. В общем, типичная ситуация. Хотя, не зная этого болвана достаточно хорошо, я бы подумал, что он просто преувеличивает, — Куникида глубоко вздохнул. — Произошло у них всё ещё до того, как Дазай явился к нам в Агентство, но страдать он продолжал и на рабочем месте. Их отношения, как я понял, держались довольно долго — они оба были серьёзно настроены, но постепенно выходки Дазая всë окончательно разрушили. Бывают у него… заскоки. Не подумай, что я тут сплетни распускаю, — просто хочу, чтобы ты больше понимал, с чем сталкиваешься, — Он потëр переносицу, и Чуя прекрасно видел, какой дискомфорт доставляет ему этот разговор. — Расставание он переживал очень болезненно. Думаю, ты успел заметить его запястья, шею, поэтому… Чуя пристально смотрел вперёд, но вовсе не на Куникиду, а куда-то в терни своего подсознания, пытаясь трезво обработать и принять услышанное. Что же ему теперь делать с этой информацией? Как хранить её в себе, не получая никаких ответов ещё как минимум два месяца? Он отвёл себе немного времени прийти в себя, так как долго находиться в растерянных чувствах он не мог. Думать, что у Осаму уже была влюблённость до него, было странно. Он, конечно, выглядел, как дамский угодник и влажная мечта всех девчонок, но то, что в отношениях он был именно с мужчиной, Чую почему-то ошарашило до глубины души. До этого момента он даже и не задумывался, что они с Дазаем, вообще-то, оба парни. Для него в этом не было ничего смущающего или странного ровно до момента, пока факт о, по всей видимости, нестандартной ориентации Осаму и его самого, кстати, тоже не подсунули прямо под нос. Личная жизнь, отношения между людьми Накахару никогда не заботили. Даже на свои чувства и переживания из-за работы он плевал с высокой колокольни, чего уже говорить о посторонних людях. Единственным из этой темы было правило: я не лезу в вашу жизнь — и вы не должны лезть в мою. А ведь если задуматься, то Осаму был первым, к кому он испытывает подобное. Как только Чуя дошёл до этой мысли, его сразу взбудоражило, и она заставила волну мурашек пройтись по всему телу. Рассуждая и одновременно слушая Куникиду, он все твëрже убеждался в своих намерениях. Его привязанность и любовь к Дазаю прорастала крепче, намертво оцепляя сердце. Не давая Куникиде доказать свою мысль, он вдруг выдал: — Куникида, подожди. Я понимаю, что ты волнуешься. Поверь, я приму Осаму любым — у меня нет другого выхода. Я слишком им дорожу, чтобы сдавать назад из-за какого-то его характера. Обещаю, что он больше не причинит себе вреда. Не со мной — я не допущу такого. Когда мы вытащим его, я поговорю с ним об этом лично. Хорошо? — Хорошо. Рад, что отдаю этого придурка в надёжные руки. — Спасибо, Куникида, за то, что поделился. Мне это помогло, — Чуя слабо улыбнулся и встал. Он обошëл диван, проведя ладонью по мягкой спинке и направился к двери, добавив уже перед тем, как выйти: — Пойду проверю Анго, а то что-то они уж долго секретничают.