The colour of my blood

      Сергей Иванович Муравьев-Апостол был приглашен князем Щербатовым к обеду. Ожидая появления хозяина дома, придирчиво осмотрел себя в зеркале, и вдруг сделался задумчив, так как уловил запах любимого им со времени проживания в пансионе Хикса лакомства, которое должно подаваться к завтраку. Неужели князь Щербатов решил удивить своего гостя таким трогательным приветственным жестом, предлагая испробовать хрустящих, с золотистой корочкой и шоколадом внутри круассанов, которые в последний раз они с Матвеем и Анной Семеновной пробовали в одном из гостевых домов во время длительного путешествия в Россию.       Преуспевающим в учебе братьям Муравьевым Сергею и Матвею были позволены встречи с матерью за воскресным чаем.       Увидев их удивлялась тому, как в росте вытянулся Матвей и как уже совсем скоро его начнет догонять Сергей, который все еще был несколько тучен. В пансионе ее заверили, что для Сережи будет увеличено количество уроков фехтования. Пока на щеках Сережи оставались следы чрезмерного увлечения круассанами с темным шоколадом. Анна Семеновна в очередной раз брала обещание со старшего Матвея, что он будет помогать брату не только в учебе.       Муравьева ожидала, что Матвей начнет жаловаться на периодические боли в ногах, вызывающие беспокойство матери, но старший сын все чаще говорил о том, как успешно проходит его обучение и вовсе не вспоминал о том, что еще вчера вечером обращался за помощью к доктору. Сережа все больше был молчалив, и Анна Семеновна чувствовала, что он снова будет спрашивать об отце и просить разрешения написать ему. Муравьева выслушивала сына, но вдруг переключала внимание мальчиков на заранее заготовленную тему, рассказывая о том, что происходит в городе и как становится опасно здесь оставаться, тем более, что братья Муравьевы из России очень скучают по своим двоюродным, а их мать Екатерина Федоровна считает странными «вражеские» учебу и воспитание племянников. Мальчики были еще лучше, чем мать осведомлены и том, что Наполеон предпочитает расстреливать плененных, избегая виселицу и гильотину.       В очередной готовясь к свиданию с сыновьями, Анна Семеновна обеспокоенно сжимала в кулаке платок так крепко, чтобы его краешек не был заметен мальчикам.       Анна Семеновна не сдерживала данных себе обещаний и крепко обнимала своих мальчиков, но целовала уже очень отстраненно, стараясь скрывать мучительный кашель и все больше поглядывать на белоснежный платок.       Мальчики еще не догадывались о недуге, вот уже несколько недель мучавшем мать.       - Сергей Иванович, друг мой, - произнес седовласый Щербатов, закуривая трубку. – Вы отчего-то задумчивы, а ведь именно здесь и сейчас есть возможность пообщаться, так сказать, «по душам», пока не появилась Екатерина Павловна, которая каждый раз пытается ее у меня отобрать, еще и девочек к этому приучает.       Сергей Иванович не отводил своего взгляда от окна, внимательно вглядываясь в происходящее на внутреннем дворе, где две молодые девушки в компании Михаила Бестужева, гостя княгини Екатерины Павловны Бельской, играли в снежки.       - Теперь безукоризненный внешний вид и четкие перестроения на военных парадах ценятся выше реальных боевых заслуг солдат и офицеров. И этот казус на грандиозном смотре войск! Нельзя было ударить в грязь лицом перед европейскими монархами, но один из батальонов сбился с ноги, проходя прямо перед королем Пруссии. Тогда государь-император проворчал: «Эти дураки только на войне побеждать могут». А все почему? Гвардейский статус Семеновского полка обязывал нести еще и презентационную функцию, символизируя собой всю непреодолимую силу русской армии.       - Вернувшись с победой из Франции, многие думающие офицеры захватили с собой книги великих европейских мыслителей, а главное - они воочию увидели, какой может быть жизнь без крепостного права! – произнес князь Щербатов.       - Побывавшие в боях солдаты и офицеры сформировали настоящее боевое братство, в котором стирались сословные различия. Какая глупость предполагать, что бесконечная муштра и ужесточение телесных наказаний - лучшее средство от вольнодумства! – Муравьев-Апостол все еще внимательно вглядывался в окно, и происходящее на улице действо вызывало неподдельный интерес. - После возвращения в Петербург генерал Яков Алексеевич Потемкин предоставил своим подчиненным немалые послабления, которые сменились жесткой муштрой с появлением Шварца.       - Любопытная бумага попала мне в руки. Желаете знать, что в ней, Сергей Иванович? – поинтересовался Алексей Григорьевич, извлекая документ из-под крышки секретера.       - Уверен, что вы вызвали меня не для ведения светской беседы, - произнес Сергей Иванович. – Извольте прочесть!       - С удовольствием! – прокашлялся Щербатов, приглаживая прихваченные сединой бакенбарды. – В этой бумаге характеристика на Федора Ефимовича Шварца. Двухдневный октябрьский бунт в Семеновском полку до сих пор напоминает о себе.       - В первых строчках повествование о том, как Федор Ефимович восстановил упразднённые в полку телесные наказания и усилил муштру? – откровенно ухмыльнулся Сергей Иванович, решив, что, будучи гостем, не слишком учтиво ведет себя с его хозяином.       - Отличается большим служебным рвением и пунктуальностью. Требуя многого от подчиненных, он столь же требователен к себе. Разделяет с солдатами все тяготы строевой подготовки. Усердием в низкопоклонстве и лицемерии не замечен. Нельзя назвать «салонным», «паркетным» военным. Редкостно бескорыстен. Не замешан ни в каких служебных злоупотреблениях. Трудоголик, отдающийся работе целиком, и круг его интересов исчерпывается кругом повседневных обязанностей. Исполнительный и политически благонадёжный.       - Начал свою карьеру в глухом гарнизонном полку! Совершенно необразованный! Наивный монархист без четкой политической платформы! – повышенным тоном произнес Сергей Иванович, усаживаясь в предложенное Щербатовым кресло.       - Сергей Иванович! Полно вам! – воскликнул Алесей Григорьевич, размахивая документом перед своим лицом. – Не стоит так волновать себя!       - Аракчеевский прихвостень, поставленный добиваться того, чего от него требовали, обращая внимание прежде всего на выправку и внешний вид солдат, а не на боевую подготовку, - негодовал Сергей Иванович. - Наслышан, что великий князь Михаил с особым благоволением относился к Шварцу, в частности, подарил ему при переводе в столицу лошадей и карету.       - Сергей Иванович, в вас говорит ревностное отношение! Шварц сменил на посту генерала Якова Алексеевича Потемкина.       - Попытки Милорадовича и Потемкина убедить мятежников разойтись не возымели успеха! Мне и нескольким офицерам удалось уговорить солдат повиниться.       - Благодаря вам, Сергей Иванович! – Щербатов пытался успокоить Сергея Ивановича.       Алексей Григорьевич Щербатов не стал упоминать о том, что покровитель Шварца, Великий князь Михаил, предвзято относившийся к «семёновцам», заранее настраивал его в пользу жестких и энергичных мер, уверяя, что полк, который «Потемкин излишней мягкостью распустил», «весь заражен свободомыслием». Их изнуряют бесконечными строевыми упражнениями, изводят мелочными придирками, но не бьют. В качестве «кнута» для непокорных используется исключение из полка – наказание, более чем позорное по меркам того времени. Видя непослушание, он пытается унижениями сломить гордыню смутьянов. И только уверившись в бездейственности подобных мер, он, наконец, решается использовать «уставную» палку, стараясь этой дисциплинарной мерой он отнюдь не злоупотреблять, а подвергать именно тех, кто своим преступным поведением позорил честь полка. Шварц виноват лишь в одном. Он не сумел разобраться в ситуации и вместо того, чтобы раскассировать по гарнизонам титулованных саботажников, пытался строгостями воздействовать на солдат. Умственная ограниченность подвела служаку.       Каких решений ждать от военного суда? *****       - Ах, Петербург! Прекрасный во все времена года! Этот город, не только непохожий на другие русские города, но и несхожий с западноевропейскими столицами. Он, красив ранним утром и к вечеру, когда солнце освещает оба берега Невы. Нежное сияние утра сменяет бледная красота полудня, а в лучах клонящегося к закату солнца город обретает удивительную красочность. Вода в Неве напоминает неподвижное зеркало. Сказочные белые ночи, когда и воздух, и вода источают особое серебристое свечение. В это время на улицах огней не зажигают, и город даже в самый темный час суток ненадолго погружается в мерцающий полумрак. Простор неба и гладь Невы служат прекрасным фоном строгой архитектуре Петербурга, выявляя графическую четкость ее силуэтов.       - Анна, разве именно сейчас нужно признаваться в любви любимому городу? – подоспевшая Анастасия, младшая сестра Анны, держала в рукавицах несколько снежков. – Месье Бестужев не позволит одержать над собой победу! Он заготовил несколько десятков ледяных шаров.       Младшая дочь Екатерины Павловны Бельской Анастасия восемнадцати полных лет внешности была яркой, унаследованной от отца. Поражающая воображение густота и пышность ее темных волос, приятная медовая коньячность широко распахнутых глаз, мягкая приятная взору припухлость небольших губ, изогнутость длинной шеи, приятная округлость плеч и природная стройность надолго привлекали внимание присутствующих с ней рядом. Анастасия росла девушкой любознательной, но не склонной подолгу задерживать интерес на объекте внимания, будь то новый знакомый или новое увлечение. Порхая, словно мотылек, не была способна к меланхоличной задумчивости, была скорее беззаботна, общительна, играючи воспринимала все жизненные перемены и с несравненной легкостью способна была вывести собеседника из состояния самого глубокого смятения.       Екатерина Павловна Бельская лишь недавно по приглашению своего брата генерала Щербатова перебралась вместе с дочерьми в Петербург. Княгиня была обеспокоена тем, что ее старшая дочь Анна не имела возможности общаться со своими ровесницами, коих в окрестных имениях было немного. Анна девятнадцати полных лет от роду пребывала в той поре, когда барышни ее возраста были уже помолвлены и находились в трепетном ожидании подвенечного наряда, занимаясь подготовкой приданного. Анна предпочитала уделять много времени чтению популярных романов и изучению естественных наук, отчего и близких подруг не имела. Незадолго до кончины отец подарил старшей дочери вороного "андалузца", чьи выразительные миндалевидные глаза навсегда завладели сердцем Анны и составляли компанию на протяжении продолжительного светового дня. Если Анна не отсутствовала в имении, пересекая на своем "Апостоле" кажущиеся бесконечными поля подсолнечника, то она подолгу занималась созданными собственноручно "аптекарскими" огородами. Екатерина Павловна замечала, что с каждым годом девушка становилась все более рассудительной и укрепленной в своих мнениях. Со стороны казалось, что Анна чрезмерно холодна и даже вежливо презрительна. Отвлекаясь от чтения любимой книги, она поднимала на собеседника свои темно-синие глаза, одним только взглядом указывая на то, что не стоит ее отвлекать от увлекательного занятия. Екатерина Павловна переживала о том, что ее старшая девочка так и останется в окружении пыльной стопки книг.       - Анна, но рождественский Петербург не просто прекрасен! Он сказочный! Спасибо дяде за эту чудесную возможность увидеть сказку!       Анна Бельская перестала обращать внимание на растрепавшиеся светлые волосы, выглядывающие из-под отороченной мехом шапочки, на муфту, которая, упав в небольшой сугроб, была тотчас же присыпана снегом. Ее единственным желанием было вдыхать свежий морозный воздух и, не замечая неудовольствий матушки, опускаться на призывно похрустывающий снег.       - Анна, ты не слушаешь меня! – воскликнула Анастасия.       Прилетевший снежок попал в капюшон полушубка, успел оставить обжигающий след на нежной коже шеи юной барышни. Анастасия весело вскрикнула, пытаясь отряхнуть снег.       - Ах, Мишенька! Mon ami! Mes doigts sont gelés!       - Ах, Мишенька! Мой друг! Мои пальцы замерзли! - слегка запыхавшись от остужающего воздуха произнесла Анна.       Она вдруг остановилась, поправляя соскользнувшую с руки перчатку, и обнаружила, что забросала снежками свою сестру. Раздосадованно глядя на успевшего увернуться мужчину, девушка решила, что очередным снежком точно попадет в высокомерно вздернутый подбородок Михаила Бестужева.       - Mon chère! Demandez pitié!       - Моя дорогая! Просите пощады! – Михаил и не собирался сдаваться в плен.       Наблюдая за девушками своими прозрачными серыми глазами, ждал пока Анна будет готова сдаться.       - En aucun cas! Je vous invite à boire du thé!       - Ни в коем случае! Приглашаю вас выпить чая! – девушка отчаянно пыталась слепить снежок, но пальцы перестали ее слушаться, а Бестужев, наблюдая за усилиями девушки, начал громко хохотать, чем еще больше разозлил Анну. – Но вы просто обязаны убрать все снежинки с Анастасии.       - Моя милая Анна, но ведь это вы были неточны в своей попытке нанести мне легкое увечье! – белоснежная улыбка Бестужева совершенно очаровала обеих девушек, но легкое возмездие настигло бравого офицера, и он поскользнулся на ровном месте, всем телом опустившись на скользкую поверхность, вызвав взрыв смеха у молодых барышень. Девушки заботливо подскочили к молодому мужчине, помогая ему подняться и привести в порядок мундир, сметая с него налипшие снежинки.       - Мишенька, простите нас! – сказала Анна, глядя в глаза Бестужеву.       - Мир! Мир! Мир! – искренне виновато произнес Михаил, и в сопровождении юных сестер Бельских, направился к парадному входу.       Звонкий девичий смех, вызываемый непрекращающимися веселыми историями, произносимыми глубоким баритоном молодого офицера, еще долго был слышен во дворе.       - Ах, Мишель! Вы решительно военный до самой своей белой кости! – оказавшись в теплом помещении, Анна скинула с себя полушубок, с которого бесконечным ворохом слетали снежинки. Они опускались на начищенную до блеска поверхность пола, превращаясь в небольшие лужицы.       - Анна, вы несправедливы ко мне! – прозвучал громогласный голос светловолосого мужчины.       - Нет, нет, мой милый друг! – настаивала на своем Анна, сметая со своих белоснежных сапожек остатки снега, не дожидаясь пока это сделает горничная, которая сразу же приняла из рук девушки одежду, чтобы привести ее в порядок. – Из чего я могу сделать только один вывод – вы погрязли в военных походах и совершенно разучились обращаться с барышнями! Ваш рост, ваша стать, ваши заслуги делают вас завидным женихом для особо чувствительных натур!       Бестужев помог Анастасии избавиться от верхней одежды, испытывая легкое чувство вины от того, что стал причиной снежной лавины, обрушившейся на хрупкую девушку.       - Дорогие, дети! – произнес хозяин дома, военный генерал-губернатор Алексей Щербатов.       При его появлении Михаил Бестужев вытянулся в струну, заметив, что тот был явно недоволен столь долгим отсутствием племянниц и гостя, которого отправил, чтобы позвать девушек к обеду.       – Шалости ваши имеют обыкновение быть перенесенными на любое удобное время в отличие от дел государственной важности, - Алексей Григорьевич с легкой укоризной посмотрел на Бестужева.       - Простите, дядя! – лукаво улыбнулась Анна своими широко распахнутыми глазами, наполненными восторгом. – Для нас, коренных южанок, петербургский снег – это невероятное чудо и насладиться им надолго не представляется никакой возможности.       - Мы с моим гостем наблюдали за вашими играми из окна кабинета и знаете, как он отозвался об увиденном? – Алексей Щербатов как человек размышляющий, думающий, ответственный, поинтересовался у присутствующих. - Он увидел баталии на снегу и посмеялся над тем, как бравый офицер воюет с красивым противником, который атаковал его с двух фронтов. А затем добавил, если бы армия Наполеона была бы так же очаровательна!       - Мы обязаны познакомиться с этим загадочным гостем! – Анна рассмеялась звонким колокольчиком, поправляя свои светлые и вьющиеся от природы мягкими волнами волосы, которые всегда были убраны в прическу, украшенную слоновой кости гребнем, усыпанным полудрагоценными камнями. Серьги с крупным жемчугом носила не снимая, бережно храня память об отце.       - Он, как и Михаил Бестужев, приглашен на обед, и я вас с ним познакомлю, - Алексей Григорьевич первым проследовал в свой кабинет, чтобы пригласить гостя в просторную гостиную, в которой стол уже был сервирован к обеду.       Анна и Анастасия в сопровождении Михаила Бестужева направились следом, предвкушая встречу с гостем.       - Это будет очень необычно! – верещала Анастасия, не отпуская Мишеля.       - А как же твое увлечение театром? Мне казалось, что именно это тебя очень развлекает в последнее время! – Анна крепче схватила Михаила под руку.       - Но ведь дядя так и не позволил нам посетить ни одной премьеры в Большом театре! – надулась Анастасия, поправляя на запястье соскальзывающую перчатку.       - Потому что немногие рискуют посещать его после того страшного пожара, когда мы с тобой были еще совсем малышками! И старайся говорить тише, иначе Алексей Григорьевич нас вовсе из дома перестанет выпускать, - тише обычного произнесла Анна, опасаясь, что дядя услышит ее слова.       Оказавшись в светлой гостиной с огромными от самого пола до потолка окнами, с бесчисленным множеством полотен на стенах, с массивными почти в человеческий рост часами с маятником, с десятком позолоченных клеток, в которых находились миниатюрные канарейки - многолетнее увлечение Екатерины Павловны Бельской, девушки пытались выпытать у Мишеля личность гостя, с которым вел беседу дядя.       Девушки почти одновременно пригласили Бестужева занять удобное место в кресле. Молодой офицер, расположившись в предложенном месте, опустил свои крупные ладони на позолоченные подлокотники, и, выдержав непродолжительную паузу, откровенно поведал все, что знал о загадочном госте, который был отлично образован, несмотря на то, что до тринадцати лет изъяснялся только на французском, с началом Отечественной войны отправился на фронт, где показал себя как смелый, решительный, достойный высоких наград военный человек.       - В нашем доме еще один герой! – Анастасия мечтательно закатила глаза.       - Имя этого человека! – почти одновременно воскликнули обе сестры. - Вы обязаны назвать нам его имя!       Алексей Григорьевич Щербатов появился в гостиной в сопровождении незнакомца, к которому, точно по волшебству, сразу было приковано внимание Анны и Анастасии. Обе девушки сразу же повернулись спиной к Мишелю, чтобы с особым усердием рассмотреть таинственного гостя, о котором откровенно рассказал Бестужев.       Молодой мужчина казался выше среднего роста и являлся обладателем широкой кости, но не был склонен к полноте. Едва уловимая изящность казалась скорее небрежной, но скрыть величавую простоту ему было сложно.       Щербатов подвел гостя поближе.       - Разрешите представить подполковника Сергея Ивановича Муравьева-Апостола.       - Мои племянницы Анна и Анастасия Бельские.       Анастасия вдруг выдвинулась вперед, с интересом рассматривая гостя, ответила улыбкой и легким поклоном. От внимания Михаила не укрылся интерес Анастасии Бельской к подполковнику Муравьеву-Апостолу, и он поспешил, слегка тронув ее за локоть, увести к окну.       И Анна осталась стоять перед Сергеем, чувствуя абсолютную беспомощность и незащищенность. Девушке сложно было переключить свое внимание с обольстительно увлекающего своей персоной Мишеля, на неожиданно появившегося в гостиной молодого офицера с открытым взглядом, обрамленным легким и едва заметным прищуром светло-карих глаз, не имевшего никакого отношения к наличию хоть толики бесчестия в благородной натуре мужчины, с тонкими прочно сомкнутыми губами, словно предназначенными лишь для важных изречений без растраты на пустую болтовню.       Этот человек казалось был одинаково величественен как в тесном общении, так и находясь перед многотысячной толпой, которая не смогла бы смутить его.       Девушка, застыв в нерешительности и рассматривая его внешность, совершенно растерялась, позабыв на мгновение протянуть руку. Затем вдруг одумалась и теплая мужская ладонь в ответном жесте крепко сжала ее пальцы. Наблюдая за тем, как голова Сергея слегка наклонилась и его губы почти коснулись руки Анны, девушка вдруг одернула руку и, прижав ее к своим губам, отвернулась, чувствуя, как ее сердце начинает учащенно биться. Ах, какая неловкость! Что теперь подумает о ней подполковник Муравьев-Апостол?       - А почему до сих пор за накрытым столом не занято ни одно место? – Екатерина Павловна Бельская, мать Анны и Анастасии, худощавая женщина средних лет появилась в гостиной, незаметно пересчитав присутствующих, сравнив это количество с приборами на поверхности стола. – Невероятно модным стало после событий 1812 года приглашать героев, вернувшихся из заграничных походов!       - Екатерина Павловна, позвольте представить вам Сергея Ивановича Муравьева-Апостола! Екатерина Павловна добродушной улыбкой приветствовала подполковника Муравьева, успев заметить то смущение, что завладело ее дочерями с появлением в доме бравого военного.       - Уверен, что в вашем доме мы не потому что это является каким-то модным веянием?! – Сергей Иванович обернулся к Алексею Григорьевичу.       - Сергей Иванович, конечно нет! – Щербатов строго взглянул на Екатерину Павловну, которая пригласила присутствующих занять места за столом. Сама она заняла место напротив брата, Сергей, сидя по правую руку от Алексея Григорьевича оказался расположившимся напротив Анны, которая все еще отводила свой взгляд, то на Анастасию, то на Михаила, то пыталась казаться увлеченной зажиганием свечей, словно видела это в первый раз.       - Если говорить о моде, то в доме Трубецких в новогоднюю ночь наряжают еловое дерево! Они называют его «рождественским»! – вдруг отозвалась Анна, впервые после долгого молчания взглянув на Сергея. Она все еще испытывала неловкость за то, что так грубо вырвала свою руку.       - Это просто невероятно! Это дурной тон! Это противоречит здравому смыслу! – возмущалась княгиня, не выпуская бокал на тонкой ножке из своих рук.       - Ах, маменька! Ну почему? Это же традиции! – ответно возмущаясь произнесла Анна.       - Сестра, ну ты не можешь остановить приток немцев в Петербург, где их было много с самого его основания, - Алексей Григорьевич пытался успокоить княгиню Бельскую. - Усвоенные на родине привычки, обычаи, обряды и ритуалы они привозят на свою новую родину.       - Ах, дорогой брат! Это очень странный обычай! – Екатерина Павловна вдруг залпом осушила бокал с вином.       - Отчего же!? – генерал-губернатор изрядно устал за сегодняшний день.       - Да, маменька!? Почему вы так противитесь всему новому? Вы только представьте, что «наконец наступает вожделенный час вечера - всё семейство собирается вместе. Глава торжества срывает покрывало, и глазам восхищённых детей предстает Weihnachtsbaum в полном величии…».       - Анна! Ты где это вычитала? – удивлённо спросила Анастасия. – И что это за Weihnachtsbaum?       - Это символ детского праздника в канун Рождества Христова: Weihnachtsbaum. Деревце, освещённое фонариками или свечками, увешанное конфетками, плодами, игрушками, книгами составляет отраду детей, которым прежде уже говорено было, что за хорошее поведение и прилежание в праздник появится внезапное награждение.       - Я не слышала, чтобы хоть в одном из приличных домов ставилось рождественское дерево! – в руках Екатерины Павловны появился нож, с помощью которого она пыталась нарезать мясо птицы на небольшие кусочки.       - Уверена, что наступит время, когда и государь-император почтит вниманием эту традицию, - с легким негодованием в голосе выдохнула Анна, поймав взгляд Сергея сквозь огонь нескольких свечей.       - Анна! Впредь не должна ты вести подобных разговоров! Что подумает о нас Сергей Иванович? – генерал Щербатов уже не понимал, кому за этим столом требуются успокоительные капли.       - А как же Париж, Сергей Иванович? Есть ли такая традиция у французов? – спросила Анна.       - Столица Центрального Эльзаса город Селеста считается «официальной родиной» новогодней елки, а соседняя Лотарингия подарила миру такое популярное елочное украшение, как стеклянный шар.       Анна с замиранием сердца слушала каждое слово Сергея. Ей хотелось, чтобы подполковник не прекращал говорить, так как его спокойная манера излагать свои мысли мягко ложившимся на слух голосом, казалось в одно мгновение примирила всех несогласных за этим столом.       - Уверен, что в каждом человеке с самого рождения заложена потребность в самые лютые морозы желать тепла, надеяться на некое обновление. Почему символом не может быть рождественское дерево, рядом с которым самые близкие люди от мала до велика могут собраться вместе и праздновать Рождество или Новый год?       Анна так расслабилась от небольшого бокала с вином, что легко представила, как они с Сергеем Ивановичем накануне праздника, тихонько от детей, приготовляют ёлку: украшают вечнозелёное деревце, как только возможно лучше, цветами и лентами, навешивают на ветки грецкие вызолоченные орехи, красненькие, самые красивые яблоки, кисти вкусного винограда и разного рода искусно сделанные конфеты. Всё это освещается множеством разноцветных восковых свеч, прилепленных к веткам дерева, а иногда и разноцветными фонариками.       - А как же театр, Сергей Иванович? – осмелевшая Анна старалась не так внимательно рассматривать Сергея. - Вы ведь бывали в театре? В Париже?       - Прошу меня простить, но к французскому театру я охладел и за все свободное время я его ни разу не посетил. Французские актеры несносны.       - Отчего же так, Сергей Иванович? – вдруг осеклась Анна, переживая о том, что она с излишней нежностью в голосе произнесла его имя.       Анна настороженно смотрела как пламя свечи отражается в его глазах, взгляд которых с каждым мгновением становился теплее.       - С разрешения Алексея Григорьевича мы с вами обязательно посетим итальянский театр, что уже стало доброй традицией в обществе.       Анна прислонилась губами к своему бокалу, который оказался пустым, но взгляд ее голубых глаз уже неотрывно следил за каждым движением Сергея Ивановича, который даже не притронулся к содержимому своей тарелки. Он впервые мягко улыбнулся и, образовавшиеся на его щеках по-юношески очаровательные ямочки, вызвали у Анны легкий приступ сладостного умиления. Анна на мгновение закрыла глаза, пытаясь сдержать сердце, которое готово было вырваться из груди.       - А знаете ли, Сергей Иванович, как мы в редкие встречи с матушкой усаживаемся за инструмент и в четыре руки музицируем? – Анастасия поймала взгляд Михаила, в руках которого был бокал с вином.       - Да, Сережа! – отозвался светловолосый мужчина. – Получается весьма прелестно!       - Нам снова нужна гитара! – воскликнула Анастасия. – Маменька, давай и сегодня устроим музыкальную гостиную?       Екатерина Павловна не всегда успевала улавливать шаловливо-влюбленное настроение младшей дочери. В этот раз она лишь снова развела руками. Княгиня Бельская распорядилась, чтобы стол сервировали к чаю.       Анастасия ураганом, сметающим все на своем пути, скрылась из гостиной, и появилась через минуту, едва не сбив с ног девушек, которые направлялись на кухню, чтобы привести в порядок столовые приборы. Екатерина Павловна вдруг вспыхнула, слегка приоткрыв рот, переживая за бережно хранимые винные бокалы, которые могли превратиться в груду осколков.       - Маменька! Все в порядке! – мягко улыбнулась Анастасия. – Мишель, друг мой! Прошу за инструмент!       Анастасия отдала гитару Михаилу, а сама устроилась за инструментом, приоткрывая тяжелую черного цвета лакированную крышку рояля.       Екатерина Ивановна, принимая приглашение дочери, неспешным шагом подошла к инструменту, занимавшему почетное место в гостиной дома Щербатовых, и присела рядом с Анастасией, листавшей сборник с нотами, выбирая произведение, которое обязательно произведет впечатление на Сергея Ивановича.       Анна, стараясь скрыть от присутствующих волнение, поднялась из-за стола, и бесшумно, почти на цыпочках, переместилась к дальнему от рояля окну просторной гостиной. Ей сейчас так необходимо было оказаться на свежем воздухе, чтобы немного охладить захлестнувший ее порыв, неизведанные ингредиенты которого в своем взаимодействии, сумели всколыхнуть в ней дремавшее до сих пор желание нравиться, быть окруженной вниманием, словно героини ее любимых романов.       Девушка уткнулась лицом в ткань портьер и так стояла очень долго, почти не оборачиваясь. Изредка Анна любопытствовала тем, как Сергей Иванович с неподдельным интересом наблюдает за тремя увлеченными игрой на музыкальных инструментах людьми, как он прямо держит спину, слегка наклонив голову, что еще больше подчеркивает его заинтересованность тем, что происходит в музыкальной гостиной дома Щербатовых.       Мысленно Анна с нескрываемым восторгом уже вальсировала в крепких объятиях Сергея Ивановича на рождественской ярмарке князей Трубецких. Увлеченно кружась и почти не чувствуя ног, которые едва касались паркетного пола, она только лишь успевала перевести дыхание, тщательно скрывая желание надышаться полной грудью за редкими улыбками и взглядом в янтарную россыпь зеленых глаз.       - Я весь вечер наблюдаю за вами, Сергей Иванович.       - Я удивлен вашим вниманием к моей персоне, Анна Петровна, - промолвил Муравьев, исподлобья глядя на юную собеседницу. - Мне показалось, что вы были увлечены тем, что происходило этим вечером в музыкальной гостиной.       - Я была увлечена, - вздохнула Анна.       Череда внутренних упреков плотным строем прошагала в сознании юной барышни. Анна всегда желала оставаться откровенной с собеседником и эту ее излишнюю прямолинейность порицала матушка, считая одной из причин отсутствия рядом со старшей дочерью приличного каваллера.       - А потом я остановила свой взгляд на вас, - без утайки произнесла Анна, поправляя невидимую складку на портьере. - Во время ужина ваши густые брови несколько раз сдвинулись в одну черту, но манере излагать присутствующим свою мысль вы не изменили. Вы были сердиты на матушку?       - Если вы полагаете, что вполне уместный интерес и легкое негодование смогут чем-то расстроить меня, то мнение это ошибочное.       Невидимая складка на портьере увлекла и Сергея Ивановича. Анна ощутила прикосновение его пальцев, но руку не одернула, словно ждала продолжения.       - Матушка моя была родом из Черногории и внешне я похож на нее. Она также хмурила брови, когда была рассержена.       Голос Сергея Ивановича заметно потеплел.       - Если она замечала мое внутреннее негодование, то ласково поправляла прядь волос на моем лбу.       - А вы?       - А я брал ее руку и тихо целовал. Это лишь малая часть того, что я мог сделать для нее, потому что она положила свою жизнь на алтарь нашей семьи. Я очень жалею, что так мало времени провел с этой удивительной женщиной.       Сергей Иванович вдруг прекратил говорить, опустил глаза в пол, и слегка откашлялся.       - Анна Петровна, еще мгновение и вы разгадаете все мои тайны.       - Я готова их узнать, - с готовностью слушать пооизнесла Анна, вспомнив слова Мишеля о том, что Сергей Иванович до тринадцати лет изъяснялся только на французском. - Вы жили за границей?       - Мишель...       - Не сердитесь, Сергей Иванович, на девичье любопытство, - Анна тронула молодого мужчину за рукав мундира.       - Мы с моим братом Матвеем жили в Париже и обучались гуманитарным наукам в пансионе на окраине города в здании бывшего монастыря и сам Наполеон посещал наш пансион.       - Вы видели императора?       - Также близко как я вижу вас сейчас. Он подошел и тронул меня за ухо, объявив присутствующим о нашей с ним внешней схожести. Но я слишком гордился принадлежностью к моей далекой России и не счел его слова чем-то важным. Мне предстояла встреча с родиной и в тот момент я не мог думать ни о чем другом.       - Вы были счастливы вернуться в Россию?       - Меня встретили четыре сестры и самый младший брат Ипполит. Я впервые почувствовал тепло родного дома и любовь близких людей. Нас с Матвеем окружили плотным кольцом и тискали, вертели во все стороны и постоянно целовали.       - Какая прекрасная семья!       Анна живо представила приезд юного Сергея Ивановича домой и тот восторг, который вызвал приезд братьев Муравьевых.       - А у вас, Анна Петровна, теплые отношения с сестрой?       - Очень хорошие! Но мы такие разные. Анастасия не только прелестна внешне, она нежна и умеет найти общий язык с любым собеседником, что помогает ей добиваться желаемого.       - А вы, Анна Петровна, что скажете о себе? Сергей Иванович неотступно следовал за Анной.       - Я прямолинейна, не всегда сдержанна, могу ненароком сболтнуть лишнего. Так характеризует меня матушка, но я спешу с ней не согласиться.       - Я нахожу эти черты очаровательными.       - Вот видите, Сергей Иванович, и вы понимаете, что в этом нет ничего предосудительного. Мне нравится наблюдать за людьми, пытаться угадать их мысли и предугадать поступки. Даже делать комплименты первой. Разве это дурно?       - Я намерен ждать ваших комплиментов, дорогая Анна Петровна.       Девушка прикрыла лицо ладонями от волны смущения, вспомнив нахмурившиеся брови, премилые ямочки на щеках и слегка комично вздернутый нос с очаровательной ямочкой Сергея Ивановича.       - Стол уже давно сервирован к чаю и я хочу пригласить вас, - вымолвила Анна.       - Я предпочел бы продолжить нашу беседу наедине, но понимаю, что это случится не сегодня. Пообещайте мне, Анна.       - Я вам обещаю, Сережа.