~
Мандрейк топтался перед неприметной дверцей-щелью в Лунную Гавань и чувствовал себя донельзя глупо. Прямо как мальчишка перед экзаменом. Всё шло хорошо, лифманы клюнули на «сенсационную» новость, и теперь забыли обо всём, кроме ряженых поганцев, которые их отвлекали. Сейчас его занимало лишь одно: сможет ли этот жабий прихвостень незаметно для собравшихся в зале лесных жителей вынести Бутон. Он поймал себя на том, что его руки слегка подрагивают. Почему этого древесного огрызка ещё нет?! Что он там делает? Неужели решил предать его? Ух, что он сделает с ним, и с его боссом, и со всеми, если это так! Ему нужен этот Бутон! Нужен до дрожи в руках, до слабости в коленях, до приглушённого ночного воя, который никто не услышит. Они отняли у него сына. Единственного, кого он любил, и кто любил его. Единственного, с кем он мог быть самим собой. Того, кем он гордился, несмотря ни на что. Того, кто был ему бесконечно предан. И он отомстит. Он уничтожит этот отвратительный зелёный лес, словно радующийся своей победе. Он заставить страдать каждого лифмана. А Ронина – Мандрейк просто захлёбывался ненавистью только при мысли о нём – Ронина он будет убивать медленно, мучительно, так, чтобы этот кремень сам начал слёзно умолять о смерти. Робкое покашливание отвлекло лидера поганцев от придумывания пыток. - Наконец-то, - он трепетно взял в руки столь желанный бутон, уже начинающий разворачивать лепестки. – Смешайся с остальными. Когда придёт время, ты получишь награду. - Никому не говорите, что это был я – вот лучшая награда, - печально отозвался вор и побрёл обратно, бормоча нечто вроде «будь проклят тот день, когда я захотел лёгкой наживы». Но Мандрейку не было дела. Он уже мчался на вороне в сторону своего нового убежища в самом глубоком и тёмном месте гнилого болота. Там, первым делом, он спустился на самый нижний уровень неприметной коряги, что служила ему домом последние сто лет, и аккуратно опустил Бутон в топкую гниль. - Вот так, мой Чёрный Принц, - нежно проворковал он. – Ты распустишься во мраке и станешь мне сыном, которого я потерял. Которого не сберёг. Но ты, ты будешь со мной вечно, мой маленький. Будешь только моим. Бутон медленно темнел. И вот, от его нежных лепестков стал подниматься зловонный пар, и они понемногу начали разворачиваться. Внезапно Мандрейк припал к нему губами и вдохнул в раскрывающийся цветок крохотную частичку себя. Он был как в лихорадке. Никто и никогда не видел его таким: у него всё плыло перед глазами, он шептал нечто бессвязное и дрожал всем телом. Он не мог объяснить даже самому себе, зачем он это сделал. Может быть, в порыве безумной надежды, что Чёрный Принц окажется его сыном или просто кем-то очень похожим на Дагду. А, может быть, ему просто хотелось, чтобы хоть кто-нибудь по-настоящему его понял. Так, как не понимал даже сын. А Бутон тем временем раскрылся окончательно, объятый клубами чёрного дыма. И Мандрейк вдруг осознал, что абсолютно спокоен, и всё замечательно видит, слышит и понимает. - Добро пожаловать в этот мир, мой Чёрный… Принцесса?! - Королева Леса – всегда Королева, - произнесла высоким чистым голосом девушка, стоящая перед ним. Она могла бы быть лифманом, если бы не серая кожа и волосы цвета воронова крыла. Она могла бы быть лифманом, если бы не абсолютно чёрные глаза, словно впитавшие в себя тот мрак, в котором она была рождена. Она могла бы быть лифманом, если бы не хрупкая фигура и длинные пальцы с чёрными когтями. Она могла бы быть лифманом, если бы не так замечательно видела в темноте и мило улыбалась главному врагу всего леса. - Кто ты? – её голос напомнил лидеру поганцев о жаворонке, который дарит по утрам свою песню всему лесу, даже самому гнилому его участку. Разве таким должен быть голос Повелительницы Зла? - Я – Мандрейк. Твой… наставник. Он не смог назвать себя её отцом. Язык не повернулся, или же просто не захотел. Но с удивлением он понял, что не был разочарован, получив принцессу вместо принца. Всего лишь для него было странно, что эта девочка, так не похожая на поганцев, теперь принадлежит только ему. - Мне повезло, - эта фраза ничего ему не сказала. - Как тебя зовут? - У меня нет имени. Ты должен назвать меня. - Нет? Почему? - Каждая Королева руководствуется опытом своих предшественниц. Но я – первая, кто вырос во мраке. У меня нет предшественников. Я знаю лишь о своём предназначении и некоторых традициях. Остальное мне должен разъяснить мой наставник, если он у меня будет. И, к счастью, он у меня есть. Мандрейк ухмыльнулся. Эта девчонка не знает ничего! Разве это не чудесно? Он вырастит её, как растил бы собственное дитя, превращая новую королеву Леса в своего единомышленника и собрата по оружию. И с её помощью он устроит лифманам настоящий ад. Кстати… - Ты хочешь быть Хэллой? - Хэлла, - она словно пробовала имя на вкус. – Ну что ж, пусть будет так. Это что-то означает? - Ад. Тебя зовут вроде как Ада. - Я настолько страшная? – и он впервые услышал её смех. Кажется, то сравнение с жаворонком было впервые подобрано им правильно. - Ад страшен лишь для праведников. Грешники же к нему стремятся. «Неплохо сказано, - мысленно отметил повелитель гнили. – И так философски. Я прямо не перестаю себя удивлять». - А что значит «Мандрейк»? - Мандрагора. Он ненавидел эту тему. Ненавидел само воспоминание о ней. И уж точно не хотел, чтобы она понимала его конкретно в этом аспекте. Пожалуй, это будет тем, чего она о нём никогда не узнает. - Нам пора. Твои подданные уже заждались свою королеву. Хэлла поняла его без слов.~
- Браво, генерал Ронин. Ты всегда был на редкость сообразительным. «Вот так. Начало твоего конца, мой милый генерал. Ты совершил ошибку, за которую заплатят все. Надеюсь, это будет долго отравлять твои последние минуты и аукнется тебе после смерти». Мандрейк оглядывал поражённых жителей леса, которым и в кошмаре не могло присниться такое развитие событий. Какие же они жалкие. И им удалось его победить? Видимо, он был далеко не в лучшей форме. - Ты! – прорычал генерал лифманов. - Я, - весело подтвердил лидер поганцев. - Это всё твоих рук дело! - Не только моих. У меня есть замечательный помощник. - Всё, да? – недовольно поинтересовался «преемник». – Это можно, наконец, снять? И он скинул с себя крысиную шкуру. - Буфо?! Ах ты, мерзкая жаба! - Полегче, Нодди. Не базарь попусту, твоё время прошло. И как вы в этих шкурах ходите? Жарко, воняет, всё чешется. - Зато какой эффект! Сам генерал Ронин попался в такую простую ловушку. Всего-то доверился лучшему другу, который «случайно» узнал «важную» информацию. Стареешь, а? – Мандрейк ликовал. - Моя ошибка, - согласился Ронин. – И замечательный повод её исправить, - он достал меч и приготовился к атаке. - Ты когда-нибудь научишься манерам? – закатил глаза злодей. – Луна уже пошла на убыль, а вы ещё не присягнули Королеве. - Королеве? Ты её не уничтожил? – удивлённо спросил рыжий заместитель Ронина. - Как я мог?! Я слишком добр для этого, - он сложил руки в молитвенном жесте и возвёл глаза к небу, что, впрочем, никого не обмануло. – Жители леса! Приветствуйте вашу Королеву! Ворон плавно спланировал на траву, и с его спины соскользнула девушка. Толпа ахнула. Она была ужасна: худая настолько, что на серой коже выделялись вены, а ключицы, казалось, сейчас порвут тонкую кожу; прямые чёрные волосы до лопаток, убранные по вискам хитросплетёнными косичками; глаза, чёрные, как ночь, страшные до жути; чёрные когти на тонких руках. И платье: корсет из змеиной кожи и пышная двухслойная юбка, где тёмные павлиньи перья покрывали у талии недлинные вороньи. Разве это – королева Леса? Это – воплощённая Тьма! - Позвольте представить, Королева Хэлла, - Мандрейк обвёл собравшихся требовательным взглядом. – Ну? - Лифманы никогда не склонятся перед исчадием гнили, - спокойно уведомил Ронин, прежде чем ринуться в атаку на новоиспечённую Королеву. Но гибкий побег внезапно перехватил генерала и сбросил с птицы. - Где бы ни распустился Бутон, он рождает Королеву. Неужели вы настолько принципиальны? И тут жители леса заледенели от ужаса: на щеках улыбающейся Хэллы были ямочки. Милые детские ямочки на лице повелительницы Зла. Почему-то именно это окончательно убедило всех, что ничего хорошего в этой жизни их больше не ждёт. - Королева Леса может быть только светлой, чистой и прекрасной, - отчеканил Ронин, и глаза его наполнились болью, как и всегда, когда он вспоминал о Таре. - Вот оно что… - протянул Мандрейк. – Королева, этот лифман помешал вам родиться на сотню лет раньше, на его мече кровь многих обитателей гнили и, что самое страшное, он только что вас оскорбил. Я предлагаю сделать из него наглядный пример того, что бывает с посмевшим оскорбить владычицу Леса. - Зачем же так строго? Быть может, он не хотел сказать… - Хотел. И даже много чего бы добавил, если бы дышал полной грудью, - с трудом произнёс генерал. - Королева? - Делай с ним, что хочешь. Он сам выбрал свою судьбу. - Бросьте его в осиное гнездо, - влез Буфо. – Помнится, как-то он сам советовал так поступить с одним упёртым мальчишкой. И не надо так смотреть, Ронин. Пришло твоё время. Можешь меня даже поблагодарить. Знал бы ты, что с тобой этот тип хотел сделать. - Хватит и гнезда, - равнодушно отозвался Мандрейк. - С чего вдруг такая доброта? – поинтересовался генерал. - Я вдруг понял, как чётко работает равновесие. В тот момент, когда ты лишил меня единственного сына, я лишил тебя возлюбленной. И, надо же, всё это время тебя убивала изнутри та же боль, то же чувство, что не смог уберечь, защитить… Повелитель гнили говорил всё тише, голова лифмана опускалась всё ниже. - И, раздираемый ядом ос, ты как раз успеешь продумать свою речь, которую будешь выкрикивать там, уповая на её прощение. Увести. Двое поганцев слетели вниз и, взяв генерала, потащили, всё так же связанного, куда-то в лес. - Ронин! НЕТ! – Нод рванулся за наставником, но путь ему преградил ещё один побег. - Ты хочешь с ним? – удивлённо спросила Хэлла. – Не нужно. Это очень больно. Она говорила абсолютно искренне, заботясь о жителе Леса. Но искренности никто не понял, все услышали лишь угрозу и почувствовали страх. И потому сначала обычные граждане, а потом и лифманы, преклонили колени и произнесли: - Да здравствует Королева! И впервые за всю историю Леса, праздничное приветствие прозвучало похоронно.