***
Таверна, в которой решил остановиться Геральт, ничем не отличалась от сотен таких же, разбросанных по Континенту: всё тот же дрянной эль, который хозяин заведения называл «лучшим во всём королевстве», всё те же пьяные споры и драки, которые заканчивались после первого же удара, потому как задиры были вусмерть охмелены, и, упав, уже не могли подняться вновь. Всё те же закопчённые свечами и факелами потолки, скрипящая, грубо отёсанная мебель из тёмного дерева, да небольшие окна, пропускающие совсем малые крупицы света, и, скорее, выполняющие роль часов, давая понять, день сейчас или ночь. Только вот без Лютика было непривычно... Как-то слишком тихо и пусто. Он занимал не только много места в пространстве, при своих сравнительно небольших габаритах умудряясь постоянно попадаться под руку, так ещё, оказывается, успел выкроить себе местечко где-то ещё... Иначе как объяснить то, что его образ просто отказывался покидать разум и прекращать периодически мерещиться мужчине тут и там уже на протяжении недели? — Геральт из Ривии, Белый Волк! Прославленный ведьмак! — раздался восторженный возглас. Ведьмак тихо заворчал и отвернулся. Теперь ни в одном, даже самом захудалом трактире он не мог остаться незамеченным. О да, Лютик со своими балладами постарался на славу. — «Избавил их разум от жадных идей, порою драконы получше людей» — так писал твой бард о недавнем подвиге, — какой-то мужчина подсел напротив Геральта. Возможно, ведьмак уже когда-то помогал ему, но потому как на своём пути он встречал сотни людей, то запоминал не всех. Что-то отдалённо напомнило ему в незнакомце какого-то старого приятеля, но он быстро отогнал эту мысль — не похож. Совершенно не похож. Ни чертами лица, ни манерами. А жаль. — Он не «мой» бард, — ответил Геральт, метнув на собеседника грозный взгляд из-под нахмуренных бровей. Тот лишь рассмеялся. — Слушай, ведьмак, тут дело к тебе одно есть, тебе уже рассказывали. К северу от нас находится густой лес, через который пролегает основной путь в соседние поселения. Сам понимаешь, лес огромный, обходить его долго, ночевать придётся в поле. Так что в обходной путь можешь взять свою лошадь, главное, чтобы бегала быстро. Тебе бы попутчика какого, чтобы ночью дежурил. А то эта тварь и в поле выходит по ночам. Но если действительно соберёшься идти в лес — возьми коня у владельца таверны. Он у него совершенно бесстрашный, ещё никого не скидывал за последний год. Могу помочь с оплатой, — мужчина облокотился на стол. — В чём соль? Ты пытаешься меня отсюда лесом послать? — пропустив половину сказанного мимо ушей, Геральт поднял голову, удостоив незнакомца совершенно незаинтересованным пустым взглядом. — Да ни в жизнь! А я-то думал, что ты уже всё знаешь! — тот всплеснул руками, отстранившись. — Неужели никто не предложил тебе заказ на это чудовище? С тех пор, как он там завёлся, в тот лес никто из наших, у кого ясная голова на плечах, не суётся. В нём пропадают все: юноши, девушки, скот... Поговаривают, что там даже целая стая волколаков бродит. Но твой бард, видимо, храбрый малый, и как раз отправился туда на разведку. У тебя отваги понабрался? Ты лучше присмотрись к нему, а то скоро он всю твою славу заберёт... — собеседник усмехнулся. — Лютик, блять! — тут же вскочив на ноги, ведьмак стукнул кулаком по столу, да с такой силой, что всё стоящее на нём подпрыгнуло, а сам стол, судя по хрусту, треснул. — Когда его последний раз видели? — Час или пару назад он был в трактире, пел балладу «О Белом Волке и Огнедышащем Драконе». Потом забрал несколько грошей, которые ему кинули, хлебнул водки для храбрости и больше не возвращался, — пожал плечами мужчина. — Так берёшь заказ? — Беру, — растолкав пьяных зевак, столпившихся у входа, рыкнул Геральт. Чуть не выбив по привычке плечом дверь, он выскочил на улицу как ошпаренный. Тут же найдя в стойле Плотву, он заставил её оторваться от мирного пережёвывания сена и, быстро оседлав, погнал лошадь галопом в густой лес, начинающийся прямо на краю деревни. Солнце уже скрылось за горизонтом, а потому темнело стремительно быстро. Теперь можно было надеяться только на своё кошачье зрение и на то, что Лютик никуда не сворачивал, пока шёл по широкой прямой тропе. Нещадно подгоняя лошадь, на что та только недовольно кусала удила, ведьмак приподнялся в седле, постоянно оглядываясь по сторонам. Лес был действительно густой: широкая извилистая тропа по обе стороны была окружена, словно частоколом, высокими деревьями, кроны которых не пропускали сумеречный небесный свет. Обоняние притуплялось из-за висящего в воздухе амбре различных цветущих трав, обладающих на редкость сильным запахом. Ветки нещадно хлестали Геральта по лицу, драли серебристые волосы с его головы, но не могли остановить или заставить хотя бы пригнуться. Громогласное рычание заставило всё живое в лесу содрогнуться. Птицы тут же выпорхнули из своих укрытий, а мелкое зверьё разбежалось кто куда. Следом раздался леденящий душу крик, наполненный страхом и ужасом. — Пошла, пошла! — прикрикнул ведьмак, обнажая серебряный меч. Заметив вдалеке пугающий сгорбленный силуэт, покрытый шерстью, он стиснул зубы и замахнулся мечом, надеясь, что лошадь не испугается и не скинет его на камни в самый ответственный момент. Плотва недовольно мотнула головой в знак протеста, но ходу не сбавила, и решительно помчалась на чудовище, стоящее прямо посреди дороги. По мере приближения прояснялись всё новые детали противника — свалявшаяся на боках шерсть, голодная вязкая слюна, капающая из пасти, усеянной бритвенно острыми зубами, схожая с волком внешность, исключая только мускулистые пятипалые лапы и внушительные размеры — сомнения, что это был волколак, тут же отпали. Осталась только уверенность, горящая в янтарных глазах ярким пламенем. Волколак обратил внимание на всадника, повернулся к нему и зарычал вновь, встав в боевую стойку и угрожающе сверкнув налитыми неистовой яростью глазами. Плотва испуганно заржала, дёрнулась под ведьмаком, попыталась встать на дыбы, но, оказавшись пришпоренной, послушно понеслась вперёд. Удар получился точным и сильным. Голова чудовища, решившего в последний момент наброситься на Геральта и, к счастью, не задевшего лошадь, отлетела в сторону, а его бездыханное косматое тело рухнуло поодаль, да с таким грохотом, что, казалось, весь Континент содрогнулся. Кровь на смертельных ранах тут же зашипела от соприкосновения с серебром, а горящие глаза потухли и стали стеклянными. Удостоверившись, что волколак мёртв, Геральт огляделся и заметил юношу, сидящего на земле между корней дерева и отчаянно вжимающегося в широкий ствол. Это был Лютик, однако, от жизнерадостного болтливого рифмоплёта в нём не осталось и следа. Он был абсолютно цел и невредим, но бледен, словно утренний туман. Краски жизни покинули его лицо, холодный пот струился по вискам и выступил на лбу, заставив волосы слипнуться небольшими прядями; зубы громко стучали. Его руки, крепко сжимающие чехол с инструментом, дрожали, а лишённый смысла взгляд был устремлён куда-то вдаль. Ведьмак быстро привязал лошадь к корню ближайшего пня и медленно, чуть присев, направился к юноше, прекрасно зная, что испуганный человек порой может стать опаснее любого волколака. — Лютик? — осторожно позвал мужчина, опускаясь рядом с поэтом на одно колено. Тот вздрогнул, крепче прижав к себе лютню, но на ведьмака даже не посмотрел. Геральт помахал ладонью перед лицом Лютика, но и на это реакции не последовало. Тяжело вздохнув, он отвесил ему слабую пощёчину и, взяв его лицо за подбородок, развернул к себе, волей-неволей заставляя обратить на себя внимание. Из глаз поэта тут же ручьём полились слёзы, и он, отпустив свой ненаглядный музыкальный инструмент, набросился на ведьмака и отчаянно стиснул его в объятиях, держась за него необычайно крепко, словно утопающий за соломинку. Как ни пытался Геральт оттолкнуть его, юноша продолжал жаться к нему и смиренно сносить слабые пощёчины, которыми его старались вновь привести в чувства. — Ты же... Сказал мне уходить, — шмыгнул носом Лютик. — Так почему вернулся? — Спасти твою болтливую задницу. Лучше скажи, какая собака тебя укусила, что ты решил ночью пройти через лес, заведомо зная, что здесь орудует волколак? Возомнил себя королевским разведчиком? — сдавшись, мужчина покорно сел на землю, чем тут же воспользовался поэт, оседлав его колени и обнимая Геральта уже не только руками, но и ногами. — Да не знал я, клянусь, — тихо взвыл Лютик. — Он преследовал меня, словно призрак. Я видел его спину то здесь, то там, но не знал, откуда он выскочит в следующий раз, а потому опрометью бросился бежать. — И бежал, конечно же, глубже в лес, а не в деревню, — перебил его ведьмак. — Да меня бы на вилы подняли, приведи я это чудище туда, — поэт захлебнулся всхлипами, только крепче сжав тело мужчины всеми конечностями. — Я думал, что сойду с ума... Вокруг было столько шорохов, что казалось, будто их сотни. Не помню, сколько я бежал, но через какое-то время просто рухнул здесь без сил. Тут-то он и выскочил... Можешь вновь послать меня — я уйду в более безопасные места, где тебе не придётся спасать меня, клянусь. — Сказал тот, кто сейчас переломает мне рёбра своими объятиями и явно не собирается ослаблять хватку. Куда ж я теперь послать тебя могу, раз ты везде находишь себе такие приключения? В следующий раз постарайся думать головой, а не тем, что обычно предлагаешь девушкам на ночь... — приподняв лицо юноши за подбородок, Геральт стёр с его щеки капли тёмной крови, принадлежавшей, к счастью, не Лютику. — Да я уже всё понял, честно, — громко всхлипнул тот, уткнувшись лицом в грубый, шероховатый доспех ведьмака. — В таком случае отцепись от меня, — Геральт попытался встать. Поэт категорически отказался подниматься на ноги, продолжая мелко подрагивать и преданно прижиматься щекой к чужой груди, доверчиво ластясь. — Вот поэтому я и не хотел, чтобы ты был моим попутчиком, — кое-как отцепив от себя Лютика и поставив его на подкашивающиеся ноги, ведьмак направился обратно к Плотве, забирая трофей в виде головы волколака. — Залезай. Поедешь сзади. Робко стиснув свою лютню в руках, юноша неуверенно зашагал к лошади, пытаясь унять дрожь в коленях, из-за которых всё тело дрожало, словно осиновый лист на ветру. Чуть не получив копытом в живот, он через пень колоду забрался на Плотву, усаживаясь на холодные латы, которыми был защищён её круп. Лошадь устала, а потому в обратный путь отправилась шагом, недовольно фыркая и мотая головой каждый раз, когда её пытались подгонять. Лютик вновь вцепился в тело ведьмака всеми конечностями, пристроив голову на плечевой пластине тёмного доспеха. Несмотря на недовольное ворчание Геральта, которое раздавалось каждый раз, когда юноша начинал съезжать вбок, грозясь повалить на землю обоих, последний начинал потихоньку приходить в себя. С его лица исчезла болезненная белизна, а щёки даже слегка порозовели, что, учитывая количество ударов, принятых ими, было совершенно неудивительно. — Не в моих привычках учить кого-то, но запомни одно золотое правило любого путешественника: всегда расспрашивай местных о том, что творится вокруг. Они живут здесь достаточно долго, чтобы заметить даже мельчайшее изменение в округе, понял? Да перестань ты на правый бок съезжать! Совсем что ли разучился на лошади сидеть? Спусти ноги! — Геральт крепко прижал к груди обнимающие его руки, не давая поэту упасть. Тот лишь слабо кивнул, плотнее прижимаясь к мужчине всем телом и особенно сильно стискивая его талию ногами. Вопреки приказам, он категорически отказывался их спускать, боясь коснуться подвешенной на крупе лошади головы волколака, от одного лишь вида на которую у него холодок бежал по спине. К счастью, было уже достаточно темно, а в деревне не зажгли уличные факелы из-за сильного ветра, так что никто не увидел (а если даже увидел — не подал виду) прилипшего к ведьмаку, словно банный лист, юношу. Геральт бесцеремонно растолкал людей, столпившихся у входа в трактир и слушающих рассказы его хозяина о том, как храбрый Белый Волк и его бард пали в битве с кровожадным волколаком, но навсегда останутся героями не только для деревни, но и для всего королевства. При появлении «павших» все почтенно расступились, а несколько пьянчуг от удивления даже протрезвели. — Что, уже могилу нам копаешь? — смерив хозяина заведения взглядом, полным презрения, Геральт швырнул ему под ноги косматую голову. — Или мы на нежить похожи? — Ну же, давайте, раз, два, три! Ведьмаку-у заплатите чеканной моне-етой! — Лютик тут же завёл толпу несколькими ударами по струнам, восхваляя очередной подвиг ведьмака. Тот же, подняв лживого мужчину-рассказчика за грудки, пытался добиться оплаты за выполненный заказ. — Этот достопочтенный господин отказывается платить нашему любимому ведьмаку! — сфокусировав внимание толпы на себе, Лютик указал на Геральта, в очередной раз, хоть и неосознанно, пытаясь доказать свою полезность. Толпа неодобрительно загудела и, будучи пьяной, тут же полезла в драку, отлупив сначала жадного до денег владельца заведения, потом друг друга, а затем оставшаяся, наиболее трезвая, а потому всё ещё стоящая на ногах её часть двинулась на барда, игравшего на протяжении всей драки весёлую задорную музыку. — Караул! — взвизгнул Лютик, тут же спрятавшись за Геральтом, приблизиться к которому никто не посмел, стоило ему нахмурить брови и схватиться за рукоять меча.***
Но в результате вся эта заварушка обернулась путешественникам только в плюс — заказ оплачен двойной суммой, что оспаривать не решил уже никто, да ещё и предоставлена скидка на ночлег. Слух о новом подвиге разлетелся по засыпающей деревне, словно на крыльях ветра. Всё больше и больше народу собралось в трактире не столько послушать длинные заунывные баллады Лютика, сколько урвать себе выпивки по дешёвке, ведь на любом, даже небольшом пиру, согласно древней и нерушимой традиции «эль должен течь рекой». Не будь здесь поэта с хорошо подвешенным языком — все бы навалились с вопросами на ведьмака, но не получив в ответ ничего, кроме ворчания и суровых взглядов, быстро бы разошлись, не по-хорошему, так по-плохому. А пока Лютик не был скуп на детали, а по мере охмеления добавлял новые, совершенно фантастические — всё внимание было приковано к нему. Пока рот юноши был занят рассказами, пить ему было некогда, а потому все слушатели закончились раньше, чем рассказ. Заметив Геральта, покинувшего свой укромный тёмный уголок, он тут же забрал несколько подаренных ему монет и поспешил за ним. — И всё-таки она была прямо ух какой! Длинные когтищи, острые зубищи, пушистый хвостище! — засмеялся слегка опьяневший Лютик, повиснув на плече ведьмака, по которому с виду и нельзя было сказать, что он опустошил две кружки эля. — Густая шерстище, злые глазищи! — Почему ты обращаешься к этому волколаку, как к женщине? — спросил ведьмак, затаскивая вновь прилипшего к нему музыканта в комнату и громко хлопая дубовой дверью. В тёмной маленькой комнате повисла неловкая тишина. Лютик глуповато улыбался и хлопал глазами, формулируя ответ. Через какое-то время он, наконец, отлип от мужчины и вновь рассмеялся. — Ух, ну и девушка, — он оперся руками на колени, продолжая заливаться звонким смехом. — Сначала заманила меня в лес, увлекла в кусты, как вдруг сверкнула глазищами, хищно облизнулась и ка-ак начала шерстью покрываться! Ну я и помчался от неё со всех ног... — Лютик, чёрт тебя дери, — цыкнул Геральт, схватив юношу за грудки и прижав его к стене. — Всё, с девушками пора завязывать... То мне от их мужей попадает, то они ведьмами оказываются, то волколаками... Нет, я этим сыт по горло. К чёрту, — к концу фразы Лютик, казалось, протрезвел. — Научись держать себя в штанах. В следующий раз я могу не успеть спасти тебя, — фыркнул ведьмак, подперев потихоньку сползающего по стене барда коленом его между ног. — Да, я уже понял, с девушками завязываю, к чёрту, к чёрту, и ещё раз к чёрту, — поэт невольно вцепился в чужие плечи, почувствовав, как его ноги оторвались от земли. — Я говорил тебе не постригаться в монахи, а выбирать с умом, — вздохнул Геральт. — Как дитя, ей-богу... Когда ты уже запомнишь, что отдавать свою руку и сердце нужно той, что полюбилась тебе не только за красоту, но ещё, желательно, за смелость, силу духа и желание сопровождать тебя в твоих странствиях, раз собираешься и дальше колесить по Континенту? А ещё пусть она будет не связанной узами брака и обученной держать в руках меч, или, на худой конец, кинжал. Давай, посмотрим, сколько таких девушек ты вспомнишь?! Назови имя хотя бы одной! — Геральт... Из Ривии, — чуть покраснев и помедлив с ответом, произнёс Лютик.