* * *
Энн привыкла к новому имени, к новой жизни и перестала вздрагивать, думая о том, что кто-то, кто её ищет, придёт и заберёт её себе: с каждым днём угасал страх, появилась уверенность в себе, но она всё равно молчала, общаясь только через сообщения. Ханбин относился к ней с теплом, помогал с любыми вопросами и выгораживал её перед гостями, которые жаловались на то, что Хан Йери немая и будто бы никогда не понимает, что от неё требуют. Ночами, когда никто не заезжал, а Энн почти засыпала, Ким буквально относил её насильно в комнату и заставлял сомкнуть глаза хоть на миг, говоря, что её он не выдаст никаким тёмным личностям. Девушка ему верила, вцеплялась в рубашку, а потом, забыв о том, что больше не работает на трассе, усадила Бина на кровать. Оба считали то, что случилось, безумием, но мужчина банально не смог устоять, поддаваясь лёгким женским прикосновениям, а потом целовал её лоб, шею, бродил руками по спине, под юбкой, но Ким в нужный момент остановился, когда Энн расстегнула его ремень, поглаживая ширинку джинсов. — Тебе не стоит этого делать, — мужчина тяжело дышал, смотря прямо в бездонные глаза девушки, и она беспрепятственно слезла с его колен, отходя в темноту комнаты и понимая, что она на большее и не способна. Секс — это способ её заработка и способ благодарности, оттого стало так мерзко от самой себя, что Энн предпочла просто встать в тени и не двигаться. — Я твой друг, Йери, потому не хочу, чтобы наши дружеские отношения были… с привилегиями. Жаль только, что Ханбин не понимал, что имя Энн — это подделка, ложь, она даже в этом не могла доверять людям, пусть они вытащили её из настолько глубокой ямы, что становится страшно. Те прикосновения не пошатнули общение, обычные отношения, лишь, казалось, Ханбин понял, что девушка воспринимает его так же, как и остальных представителей мужского пола. Стало немного неловко и обидно, что работница с грустными глазами и привычкой бодрствовать ночью пыталась даже в такой ситуации отдать своё тело хоть кому-то. Всё всегда изменяется однажды, стоит потерять бдительность, не поднять в нужный момент глаза и не взглянуть в лицо бездне, которая жадно осматривала с головы до ног работницу со странно знакомыми глазами и волосами. Ханбин говорил, что в любом случае защитит Энн, не подпустит к ней тёмных личностей и запрёт их в ближайшем номере, вызывая одновременно с этим такси, которое увезёт девушку куда-нибудь подальше. Но те люди не вызывали недоверия, наоборот, слишком хорошо располагали к себе, что Ким улыбался всё время, когда они регистрировались и получали ключи от одного номера с двумя кроватями. — Йери, — Бин обратил на себя внимание девушки, что шла со шваброй куда-то, — иди в тринадцатый, оттуда минут пять назад выселились. Энн не заметила до ужаса знакомых двух людей, проходя мимо них, а один, Юнсок, втянул носом воздух, когда девушка с ним поравнялась. Он узнал тот самый неповторимый аромат, который пропитал её тело, кивнул своему напарнику, что он нашёл её, а потом оба постояльца прошли в свой номер. Энн, когда шла обратно, задумавшись, не сразу поняла, что от неё хотел Ханбин, но он лишь попросил её быть осмотрительнее и постараться не влипать в истории, потому что совершенно на краткое мгновение «господин Кан» и «господин Чхве» показались ему подозрительными. — Они заселились в восьмёрке, этот номер ближе всего к пожарной лестнице, если будешь выходить из мотеля, не подходи к ней, хорошо? — у Бина было очень плохое предчувствие, он нервничал, даже закусил до крови губу, и Энн ткнула в ранку пальцем, заставив Кима слегка усмехнуться. — Я-то о себе позабочусь, но и ты, пожалуйста, позаботься о своей безопасности. До полуночи я точно не присяду. Ошибка девушки, что зевала, идя по коридору, была в том, что ею уже заинтересовались, выглядывая за дверь номера, но не прося её даже войти внутрь и убраться. На ручке висела красная табличка «не беспокоить», вот постояльцев и не беспокоили, а они в это время буквально выкрутили женское запястье и затащили испугавшуюся горничную в номер, зажав её рот ладонью. — Она? — Юнсок кивнул своему напарнику, Каёну, и тот кивнул, стоило ему только бросить взгляд на её руки и лицо. — Значит, это ты, Энн. Ты же знала, что сбегать от нас нехорошо, и вот мы нашли тебя. Энн никогда не испытывала такого ужаса, как сейчас, и забилась в руках людей, которые выкрутили запястья с удвоенной силой и заткнули рот ладонью, прекрасно зная, что она не заговорит. Но всё же девушка активно сопротивлялась, даже укусила пальцы Каёна, в панике метясь по пространству и надеясь, что они устанут от неё. К великому сожалению, двое мужчин не уставали, а потом вообще почувствовался настолько ощутимый удар по животу, что девушка упала на колени, пытаясь вдохнуть. Не было никаких криков, лишь снова раз за разом обрушивались удары на беззащитное женское тело, и только когда проститутка притихла, оглушённая от боли, её руки наконец-то смогли связать, а потом и её саму вытащить из окна, спуская по пожарной лестнице. Наверно, было удачей, что её не обыскали перед тем, как, будто мешок с вещами, скинуть в багажник и закрыть крышку, оставив Энн в полнейшей темноте. В её руках блеснул телефон, перед глазами всё расплывалось, но она из последних сил написала сообщение Бобби с просьбой о помощи, но буквально в ту же секунду, как послание достигло адресата, багажник снова раскрылся, дабы загрузить туда сумки, и в руках девушки увидели мобильник. — Негодница, — практически нежно проговорил Юнсок. — От телефона мы избавляемся. Он был выброшен на дорогу, багажник закрыт, а Энн осталась в полнейшей темноте без надежды на выживание, потому что она знала, что с ней сделают Юнсок и Каён, те люди, на которых она боялась наткнуться.Chapter 8
2 марта 2022 г. в 14:04
Дживон чувствовал самую настоящую ломку: его мотало из стороны в сторону, казалось, что на телефон вечно приходили сообщения, в то время как мобильник молчал, и мужчина понял, что ему пора лечиться, дальше такое продолжаться не может. Прошло уже целых две недели с того момента, как он перестал писать Энн, приезжать в мотель «Полая покрышка» и наслаждаться простыми моментами жизни. И всё равно, что девушка, спящая под боком, — проститутка, она тоже человек, она заставила парня зажечься изнутри и сбежать от реальности, которая его окружала. Он вновь потонул в алкоголе и сигаретах, и причиной остального безобразия стала появившаяся в ненужный момент на пороге дома Чевон.
— Привет, женишок, — проговорила пренебрежительно она, и у Кима буквально сразу же заболела голова, перекосилось лицо и руки сжались в кулаки. Сколько раз он уже прогонял эту куклу от себя на мероприятиях, где не было гнилых журналистов и репортёров, что засняли бы каждую секунду их взаимодействия и рассказали всему свету о том, что богатые жених и невеста, так трепетно и нежно держащиеся друг рядом с другом на публике, могут поднять руку, избить, ударить. — Я сегодня ходила к гадалке, и она назвала мне дату по лунному календарю, когда мы с тобой можем пожениться, так что нам осталось только сказать об этом родителям.
От приторных духов хотелось чихать и морщиться, от её вида утончённой леди, у которой совершенно нет секретов от общества, появился комок в горле. Чевон всегда была притворной, слащаво-приторной, и жаль, что её подруги, её семья была точно такой же: воспитание в богатых кругах всегда одно и то же, выращивают, словно в теплице, девочек и мальчиков с жестокими сердцами и добрыми улыбками на каменных лицах. Они могут с точно такой же улыбкой послать на хуй, заказать киллера и нервировать до конца жизни, потому что от них не скроешься — везде связи, везде глаза и уши, каждый под подозрением. Чевон приспособилась к такому ритму жизни, подмяла под себя и со звуком отсосала реальности, в которой живёт, потому что её это удовлетворяет — быть в центре внимания и улыбаться каждому, кто скажет, что она прелестное дитя.
В прелестной девушке скрывался Дьявол, которого не изгонишь из её гибкого тела даже экзорцизмом.
— Зачем ты сюда пришла? — щетина покрывала подбородок Бобби, и он почесал лицо, надеясь, что эта прошмандовка поскорее уйдёт, отправится к своим родителям, дабы ему не трепать нервы. Да, он смирился с тем, что Чевон его невеста, что она будет рядом с ним спать каждый день после свадьбы, нагуляет от кого-нибудь ребёнка, а потом Дживон просто признает его своим наследником. Тошнило от осознания, что судьба вмиг не поменяется, а такую девушку видеть рядом с собой на снимках торжества совсем не хотелось.
— Меня пригласила моя дорогая свекровь, так что посторонись и позови свою мамочку, — улыбка растянулась на губах Чевон, и она буквально отпихнула мужчину от двери, ведь он загораживал проход. — Эй! — она заметила горничную, которая куда-то спешила, и, видимо, решила, что раз человек просто идёт, то его можно тронуть. — Позови госпожу Кан немедленно.
Дживон решил, что ему делать тут нечего, но Чевон вцепилась ногтями в его запястье и заставила остаться, дабы даже перед его матерью, которая знала о напряжении между молодым, казаться идеальной парой. Каждый в их домах знал: нельзя помещать в одну комнату этих двоих, они сбросят свои маски, и если Бобби не лез в драку, а работал языком, девушка могла сломать стулья и столы в попытках ударить того, кто её нервировал. Ким видел слишком очевидную разницу между характерами Чевон и Энн: если первая была взрывной, опасной, вторая напоминала маленького и беззащитного котёнка, который не сможет никого поцарапать.
Госпожа Кан спустилась в прихожую, когда девушка пренебрежительно скидывала пальто прямо в руки Дживона, выглядя настолько стервозно, насколько могла выглядеть. Она была выбором господина Кима: когда-то давно его спас отец Чевон, прибыль от продаж возросла, вот он и решил отблагодарить господина Ли натурой, собственным сыном как женихом его дочери. Слияние двух компаний будет достаточно выгодным, оба получат плюсы, а минусов не будет никаких, если не брать во внимание обоюдную ненависть, которая вспыхнула между наследниками. Дживон в первую встречу на каком-то празднике потушил сигарету о роскошное платье цвета шампанского, сжигая кружева и расплываясь в улыбке, потому что настолько отлично он себя давно не чувствовал.
«Ты редкостный ублюдок, — в глазах, что был подведены чёрным, сквозила такая лютая ненависть, что если бы она была материальной, то сожгла бы Ким Дживона к чёртовой матери. — Ты хоть, блядь, знаешь, сколько оно стоит?!»
«Единственная из нас двоих блядь тут ты», — выплюнул молодой человек.
А потом оказалось, что этот «праздник» был в честь их помолвки.
— Госпожа Кан, как я рада вас видеть! — не Чевон ли пару дней назад называла её сукой в телефонном разговоре, когда пыталась как-то повлиять на женишка? Вот она — вся природа лицемерности, когда человеку что-то надо от другого, он готов сахаром сыпать, пусть до этого плевался огнём и кислотой. — А я к вам с одним интересным предложением.
Дживон не хотел быть свидетелем цирка, который сейчас разыграется, потому вырвался из цепкой хватки Чевон, хмуро глядя на мать, и отправился на второй этаж. Как хорошо, что в тот момент никто ему на пути не попался, не остановил его и не окликнул — лишних проблем никому не надо, тем более от мужчины, который достаточно нервно доставал из початой пачки сигарету и засовывал её к себе в зубы, поджигая кончик. Бобби вышел на балкон, потерев лоб, и решил, что до того момента, как белая Maserati Levante не выедет за пределы большого дома, он и носа не высунет в холл. Госпожа Кан не пустит Чевон даже ради приличия в столовую выпить по чашке чая, они, женщины, змеи, сделают всё, чтобы задавить друг друга, а потом хозяйка с вежливой улыбкой выпроводит гостью.
Позвонил отец в неподходящее время, когда Дживон давился пеплом, и машина в тот момент уехала, пыхнув чёрным дымом в сторону ворот. Ким затушил сигарету, бросив её в пепельницу, откашлялся и ответил на вызов.
— Звонила твоя мать, — господин Ким нечасто называл супругу по имени, лишь в узких кругах и для высмеивания, потому что эта женщина давно его раздражала, даже сейчас в его голосе не было тепла по отношению к той, с которой он жил вместе уже больше двадцати пяти лет. — Дживон, ты настолько сильно не хочешь жениться на Чевон?
Наконец-таки у него спросили его мнение, наконец-таки они сделали вид, что их волнует его благополучие и будущее счастье. Конечно же, парень знал, это ненадолго, до первого подвернувшегося кошелька с деньгами и совершеннолетней дочери, которой подыскивают такого же совершеннолетнего мужа с большими деньгами и связями. Дживон не улыбался на это, чувствовал лишь, как пепел осел на пальцах, в горле образовалась тошнота, а ему самому стало плохо, что он присел на стул, который сам специально принёс на балкон. Это настолько же смешно, насколько нелепо, но теперь мужчина готов был поговорить по этому поводу с отцом, хотя не был уверен, что глава большой компании его поймёт.
— У меня есть девушка, которая… мне нравится, — голос Бобби слегка сорвался, и он постарался это скрыть за кашлем, в который раз понимая, что курение не доведёт его до добра, лишь до могилы. — Я хочу видеть её рядом с собой, а не Чевон.
— Тогда давай заключим договор, — внутри зажглась надежда, и Дживон поначалу испугался этого тепла в груди, но ещё больше его напугали слова отца, потому что он абсолютно не знал, что делать и как реагировать. Он смеётся, что ли, предлагая собственному сыну заключить какую-то сделку, дабы родители окончательно отстали от него и доживали свой век без напоминания, что Ким Дживон должен заботиться о процветании компании и достойном наследнике? — Я сейчас уезжаю в командировку на неделю, и как только я приеду, ты должен будешь предоставить мне свою девушку, которая и завоевала твоё сердце.
— Договорились, — но господин Ким уже сбросил звонок, так и не услышав того, что сын согласен на его предложение.