Белая кошка Конохи. Начало

Шумные улицы Конохи. Повсюду бесконечные ряды лавочек и магазинчиков, к каждым из которых тянутся огромные очереди. Продавцы без устали кричат, в надежде навести порядок на рабочем месте и отогнать настырных покупателей. Их крики смешиваются со смехом пьяниц, что только сейчас вышли из заведения, и плачем детей, которым не купили вещь, понравившуюся им. Запах табака, металла и еды ударяют в нос, сбивая с толку и заставляя дышать через рот. Огромные толпы людей кажутся бесконечными и долгими. Шиноби, отчаявшись пройти по улицам, со свистом рассекают воздух, перепрыгивая через крыши. Все это давило на маленькую девочку, мертвой хваткой держащую подол синего сарафана своей проводницы. Эти звуки и ощущения неконтролируемой волной врывались в ее сознание, заполняя его. Она вздрогнула, когда очередной шиноби прыгнул на крышу, задев кусочек черепицы. Сильнее сжав сарафан женщины, малышка семенила за ней. Проходив мимо лавки с оружием, она остановилась, зачарованно разглядывая собственное отражение в отполированном кунае. Продавец, до этого любовно рассматривающий блестящий на солнце тати, лениво повернул голову в ее сторону. Озорные лучи блуждали по ее макушке, отчего каштановые волосы приобретали оттенок алого. Ясные сиреневые глаза с восторгом разглядывали гладкую поверхность. Губки растянулись в довольную улыбку. Округлые черты лица, аккуратный нос — все это делало девочку милой, но в будущем обещало вытянуться и сделать ее первой красавицей. Маленькие ручки были прижаты к груди. Малышка неуверенно протянула ручку к товару, взяла в ладошку кунай и повертела его, издав восторженный возглас. — Нравится? — неожиданно спросил мужчина, вставая и откладывая тати в сторону. Девочка испуганно подняла голову, подставляя лучам солнца свое личико. Глаза перестали светиться восхищением, уступая место мимолетному страху, а затем недетской твердости. Продавец бережно взял из ее рук кунай и быстро прокрутил его в руке. Мельком взглянув на малышку, которая переводила восторженно-непонимающий взгляд то на нож, то на на него, он усмехнулся и положил оружие на место. — Оружие детям — не игрушки. — твердо произнес он с умным видом. Девочка недовольно стрельнула взглядом в его сторону, надув щечки. Рассмеявшись от души от такой реакции, он, смягчившись, добавил. — Но став шиноби, сможешь и не такое вытворять. — сказал он и потрепал малышку по голове, за что получил еще один грозный предупреждающий взгляд. Вдруг девочка отвернулась в другую сторону, пытаясь разглядеть знакомый синий сарафан в толпе. После нескольких секунд стараний, она все же нашла ту, что искала. Средних лет женщина стояла возле цветочной лавочки, указывая миловидной блондинке на белые ирисы. Ее черные, как ночь, волосы были собраны в пучок на макушке, а несколько прядей обрамляли аристократичные черты лица; лёгкое синее одеяние прекрасно гармонировало с тёмно-синими глазами. Почувствовав на себе чей-то взгляд, женщина повернулась в сторону девочки и добродушно улыбнулась, поманив ее рукой. Малышка, издав что-то смутно напоминающее визг, собралась побежать к ней, но посмотрела на продавца оружия, а затем на кунай, что держала раньше. Переводя взгляды сначала на оружие, а после на мужчину, девочка пролепетала что-то похожее на слово «спасибо» и бросилась к женщине, которая держала в руке букет из белых ирисов. — Пойдем домой. Икаку уже заждался. Мы не можем оставить его без ужина. — мягко сказала она, когда девочка подбежала к ней. Та непонимающе посмотрела на нее: — А разве папа не может подождать ещё немного? Женщина рассмеялась и, вручив ей один из пакетов с продуктами, пошла дальше. Ее супруг не может долго протянуть без ужина, поэтому она ускорила шаг, не обращая внимания на прохожих, которых случайно задевала. Малышка, не отставая, шла следом. Многочисленные яркие вывески превращались в размытые пятна от быстрой ходьбы. Незаметные серые фигуры людей растворялись в красках витрин, а и без того быстрых шиноби, глаз был не в силах разглядеть. Множество звуков сливались воедино, создавая режущую слух песню, слова которой разобрать было практически невозможно. Немеренное количество запахов витало вокруг, превращаясь в адскую вонь, от которой сводило зубы, в носу неприятно щекотало, а в горле застревало очередное «апчхи». — Ой! Небо и земля внезапно решили поменяться местами, но забыли предупредить об этом малышку. Больно приземлившись на пятую точку, она невольно запрокинула голову. Безжалостное солнце немедленно направило свои лучи ей в глаза. Поморщившись, она неуверенно встала и посмотрела на нарушителя своего относительного спокойствия. Подняв взгляд, ее тут же заинтересовали глаза незнакомца. Они были красными, а возле зрачка красовались три запятые. По спине прошлись табуны мурашек, но она не отвела взгляда. Что-то в них ее притягивало и манило. — Красноглазик… — выдала она, залюбовавшись глазами. Такие бездонные, словно море, нет, океан крови… — Что? — спросил мягкий голос. Малышка, опомнившись, оторвала свой взгляд от глаз и окинула взором «красноглазика». Это был среднего роста мальчик, со странными полосками или морщинами возле носа. Но они вовсе не уродовали его лицо, а наоборот, придавали ему резкость и некую красоту. Его черные, словно ночь, волосы, собранные в низкий хвост, слегка развевались на ветру. Из-за спины выглядывала рукоятка короткого меча — танто, а грудь прикрывал серый жилет. На руках от запястья до локтя были такие же серые, как и жилет, металлические наручные пластины. На правой ноге красовался футляр для сюрикенов, а за поясом подсумка для кунаев и взрывных печатей. «Он — шиноби! » — пронеслось в голове у малышки. Некстати вспомнившиеся манеры заставили ее поклониться и громко произнести слова извинения, от чего прохожие опасливо покосились на неё. Не услышав ничего в ответ, она украдкой взглянула на мальчика. Удивлённое выражение лица сменилось на безэмоциональный «кирпич», а глаза стали чёрными, как воронье крыло. — Всё в порядке, не беспокойся, — безразлично бросил он и отвернулся. Девочка внимательно проследила за его взглядом, но, так ничего и не увидев, повернула голову обратно, но «красноглазика» уже не было. Обиженно втянув носом воздух, она уловила едва слышимый аромат. Сладкий, нет, пряный аромат, отдалённо напоминающий имбирь. Мысленно взяв этот запах на заметку, она огляделась в поисках синего сарафана. Наконец, заметив его возле магазинчика со сладостями, она понеслась к нему, расталкивая неосторожных прохожих и зевак. — Тебе стоит быть аккуратнее, — заметила женщина, помогая девочке отряхнуться от пыли. — Идем, иначе папа съест нас прямо на пороге. Послушно кивнув, малышка покрепче ухватила пакеты в руках и пошла следом за женщиной. Через несколько минут они прошли через центральный вход на рынок и повернули к жилым кварталам. Количество людей уменьшалось, дышать становилось легче, а быстрый шаг сменился на обычный. Эхо от многочисленных криков умолкло и осталось позади, и теперь тишину нарушали лишь шарканье ног и шелест пакетов. Солнце медленно садилось, окрашивая небо в нежно-оранжевый с редкими пушистыми облачками, которые неторопливо плыли по нему. Слышался слабый запах вечера и ночи.Серебристый лик луны скромно выглядывал из-за очередного проплывающего облачка. Острые крыши маленьких одноэтажных домиков отдавали тепло, накопленное за день, отчего становилось невыносимо жарко. Пройдя в самый конец квартала, пара свернула к небольшому домику, что стоял на окраине. Старая ржавая калитка со скрипом открылась, пропуская их. Бесшумно подойдя к двери и открыв ее, спутницы с громким шелестом опустили пакеты и шумно выдохнули. Переведя дыхание и сняв обувь, женщина крикнула: — Икаку, мы дома! Дом ей ответил звенящей тишиной, а стены вторили едва слышимым эхом. — Поищи папу, вдруг он в прятки решил поиграть, — чуть дрогнувшим голосом предложила женщина. Девочка кивнула и радостно побежала в родительскую комнату, в надежде найти отца. С громким топотом она добежала до спальни, но даже не открывая двери, поняла, что его там не было — запах был слишком старым и застоявшимся. Не отчаявшись, она побежала к ванной. Подбежав к двери, она заколотила ручками по ней с криками: «Папа, это мы. Открывай!». Но никто ей не ответил. Вдруг из прихожей донесся приглушенный крик, а затем звук, как будто что-то рухнуло на пол. Ничего не подозревавшая девочка побежала в прихожую. Влетая в нее, она поскользнулась и упала во что-то тёплое и жидкое. Подняв свою руку и посмотрев на нее, она ужаснулась — там была кровь. Настоящая кровь! Её пробила крупная дрожь. Все мысли путались, создавая кашу, а сердце трепетало в груди. Язык прилип к небу, а глаза неестественно вылупились, вот-вот норовя выскочить из орбит. На лбу появилась испарина, руки мгновенно вспотели. Отведя свой взгляд от окровавленной ладони, девочка посмотрела вперед, но тут же пожалела о том, что сделала это. Дыхание перехватило, а в глазах предательски защипало. Прямо напротив нее лежало тело с торчащим из груди ножом, зловеще сверкающим в темноте прихожей. Кровь быстро растекалась, окрашивая некогда синий сарафан в темный цвет. Лицо было повернуто в сторону малышки так, что она могла разглядеть его. Остекленевшие глаза смотрели словно сквозь нее, рот был слегка приоткрыт, а по виску медленно стекла дорожка крови. Не узнать столь знакомые и родные черты было невозможно — это была та женщина. — Мама… — одними губами произнесла девочка. Она не верила в происходящее, отрицала его. Но сознание быстро дало понять, что это не сон, а жестокая реальность. — Мама! — закричала она, срывая голос. Руки машинально закрыли лицо, переполнявшего эмоции, от шока слёзы накатились на глаза сами собой. Дом ответил звенящей тишиной. Где-то в темном углу началась возня. Постепенно она превращалась в осторожные шаги, и в углу прихожей появился мужской силуэт. С трудом заставив себя перевести взгляд от тела, малышка обернулась на шум. Силуэт медленно приближался и, наконец, выйдя из темноты, навис над ней. Она замерла, а ее руки задрожали. Что-то в области груди больно кольнуло. Обезумевшие глаза смотрели на нее неотрывно, рот превратился в узкую полоску губ, а лицо исказилось до неузнаваемости. Силуэт подошел к телу и с противным звуком вынул нож из груди матери девочки. Крупные капли свежей крови градом капали на пол, образуя маленькую лужицу. С безразличным видом осмотрев свое оружие, безумец двинулся к девочке. Она попыталась сдвинуться с места, но ноги не слушались ее. Страх сковал её, лишая возможности управлять собственным телом. Мужчина подошел вплотную к малышке. Его безумные глаза смотрели на жертву с презрением и отвращением. — Прости за нее, — прошептал он, кивая в сторону трупа. — Но я должен был пожертвовать ею, чтобы спасти других. — с этими словами он занёс нож над головой и, выждав пару секунд, вонзил его в плечо девочке. Острая режущая боль пронзила её тело. Нож с противным причмокиваем вошел в детскую плоть. Из раны ручьем хлынула кровь, обагряя дощатый пол. В глазах заплясали искры, не давая сфокусироваться на враге. Мысли смешались в один комок. Боль отдавалась во всем теле. Пересилив себя, малышка посмотрела на мужчину. В груди опять что-то больно кольнуло, а в душе разрушился целый мир. Перед ней, занеся нож для очередного удара, стоял человек, которого она звала «отцом». Она моргнула, но ничего не произошло. Еще раз моргнула и еще, и еще. Но результат оставался прежним: та же темная залитая кровью прихожая, то же тело матери с дырой в груди и тот же безумный взгляд отца. — Почему? — тихо спросил самого себя Икаку. — Почему ты не подыхаешь?! — вскричал он, готовясь для следующего удара. Девочка зажмурилась. Кровь хлестала ручьем, а саму рану жгло огнем. Вдруг, повинуясь внезапному порыву, она перекатилась в другую сторону, чем сильно удивила нападающего. Из неоткуда появились новые силы, а рана перестала болеть. Где-то на задворках сознания вспыхнул маленький огонек, мгновенно перерастая в бушующее пламя, как растопленное масло растекаясь по нему. Перед глазами все еще плясали искры, но не от боли, а от ярости и злости. На кончиках пальцев неприятно кололо, но девочка не обращала на это внимание. Куда важнее сейчас была ее жизнь. «Убей его, разорви его на части, прирежь его же ножом. Заставь его страдать.» — шептал неизвестный голос в голове, словно змея. Такой холодный, расчетливый и пропитанный сталью. От него тоннами исходила ненависть и злость. Чьи-то зеленые, словно изумруд, глаза с вертикальным черным зрачком вспыхнули перед малышкой. Но это не испугало ее, а наоборот, подтолкнуло к действию. Она медленно поднялась, оперевшись на руку, а затем в мгновение ока очутилась за спиной отца. Сильным нечеловеческим ударом она отбросила его к стене, целясь в голову. Тот не ожидал этого и не смог правильно блокировать удар, так что он пришелся в солнечное сплетение. До ушей девочки дошел еле слышный хруст костей, а затем хриплое дыхание и невнятное бульканье. Она медленно перевела взгляд на мужчину. Он еле стоял на ногах и придерживался рукой за стену, судорожно пытаясь вдохнуть полной грудью и харкая собственной кровью. Нож лежал возле его ног и полностью слился с темным полом прихожей, только лезвие опасно поблескивало. Малышка оскалилась, демонстрируя белые клыки. Радужка ее глаз налилась кровью, а зрачок вытянулся и стал вертикальным, тая в своих глубинах ярость и чистую ненависть. Русые волосы медленно стали окрашиваться в алый и топорщиться во все стороны, а на макушке показалось что-то белое. Присмотревшись, Икаку, к своему ужасу, различил белые кошачьи ушки. Аккуратные подстриженные ногти на руках и ногах удлинялись, превращаясь в острые когти. Из-за спины выглядывал белый хвост. Мужчина ужаснулся. Сейчас его дочь больше походила на монстра, чем на обычного ребенка. Именно этого он и боялся. Боялся, что не успеет убить ее до этого момента. Липкий страх растекался по телу, сковывая и лишая возможности двигаться. По лбу скатилась крупная капля пота. Прилагая невероятные усилия, он потянулся к ножу. Для девочки это не осталось незамеченным. Она сразу же оказалась перед отцом и отбросила нож ногой. Он поднял на нее взгляд, но тут же пожалел об этом. Алые с животным блеском глаза смотрели ему прямо в душу, просверливали ее изнутри и вытягивали силы. В них не было ни сострадания, ни даже презрения, только первозданная ненависть и желание убивать. Не успев сообразить, что произошло, Икаку ощутил чужую руку на шее, что безжалостно сдавливала горло, не давая вдохнуть. Он попытался освободиться от этой мертвой хватки, но лишь сильнее захлебывался собственной кровью. — Спасти других? — спросила девочка. Мужчина дернулся — это был не голос ребенка. — И кто же тебе такое сказал? Она крепче сжала шею отца. Тот зашелся в приступе кашля, попав кровью ей на лицо. Она удивленно на него посмотрела, слизывая алую жидкость кончиком языка, и в тот же момент ее пробило крупной дрожью. Внутренние органы будто скрутило в спираль, а в голове из неоткуда появился туман. Но это не было неприятно. Скорее это было похоже на пробуждение после долгого сна. Но это ощущение прошло так же быстро как и появилось, оставив после себя непреодолимое желание попробовать кровь на вкус еще раз. А внутренний голос вторил этому желанию, эхом отдаваясь в ушах. — Хотя, неважно. — продолжила она, пряча свое лицо в волосах. — Мертвые не разговаривают. Она ослабила хватку, и Икаку попытался вдохнуть, как в тот же момент почувствовал на своей шее горячее дыхание. Девочка медленно вдохнула чарующий запах человеческой плоти, растягивая наслаждение. Ее отец тихо всхлипнул. Легонько проведя кончиком языка по взбухшей вене, она довольно улыбнулась и впилась клыками в шею. Мужчина под ней истошно закричал. Но это не мешало девочке насладиться трапезой, а наоборот пробуждало внутри что-то дикое и необузданное. Горячая жидкость словно лава потекла по горлу, затем попадая в желудок, открывая новые ощущения. Кровь брызгала во все стороны, пачкая одежду. Чувство ненасыщенности только усиливалось, и девочка все сильнее вгрызалась в шею жертвы, которая, кстати, уже не подавала признаков жизни. Наконец девочка оторвалась от окровавленного тела и равнодушно окинула взглядом некогда живого отца. Откинутая назад голова, остекленевшие глаза, в которых застыл страх и выпотрошенная шея создавали ужасную картину. Она никогда не питала к нему особо глубоких чувств, поэтому и убила без особого сожаления. Затем переведя взор на бездыханное тело матери, она задержалась на нем. Безусловно, эта женщина многое сделала для малышки, но теперь это все не имело смысла, так как она мертва. Девочка последний раз окинула взглядом помещение, залитое кровью, а затем выбежала из дома. Старая калитка услуживо открылась, не издавая жалобных скрипучих звуков. Малышка зло посмотрела на светящийся диск луны, но тут же отвела глаза и побежала прочь от родного дома. Серебристые лучи четко освещали дорогу не хуже фонарей. Пробежав метров сто, девочка остановилась и опасливо оглянулась, чувствуя слежку. Чьи-то глаза прожигали дырку в ее спине. Рассудив, что бежать дальше лучше, чем гипнотизировать невидимого шпиона, она собиралась сделать шаг, как в теле появилась непонятная слабость, а все силы бесследно исчезли. Веки вмиг стали тяжелыми, а конечности ватными. Уже предчувствуя далеко не мягкое соприкосновение с землей, малышка заметила на одной из крыш силуэт ниндзя с маской кота на лице. Знакомый запах имбиря дошел до ее носа, а за ним последовало желанное небытие и темнота.

***

Белые пушистые облака неспешно плыли по голубому небу. Легкий озорной ветерок трепал волосы и спасал от изнурительной жары. Ленивые жители Конохи сегодня были неразговорчивы и изредка перебрасывались короткими фразами. К запаху жары примешивался запах только что скошенной травы — генины уже начали свою работу. Редкие шиноби бесшумно перепрыгивали крыши, боясь нарушить всеобщее спокойствие. Маленькая девочка лет пяти старалась слиться с окружающей средой, лежа на крыше здания. Ее алые волосы были небрежно раскиданы вокруг головы, словно красная аура. А ее лицо выражало вселенское спокойствие.

**Flashback**

Как только малышка начала падать, ниндзя в форме АНБУ метнулся к ней, подхватил ее на руки и направился в Резиденцию. Девочка оказалась легкой даже для своего возраста. АНБУшник внимательно посмотрел на нее, подмечая некоторые детали. Алые как кровь волосы, похожие на волосы членов клана Узумаки, только чуть посветлее, белые кошачьи ушки, которые иногда подрагивали, небольшие клыки, на руках и ногах подобие когтей, и в довершение белый хвост. Малышка сильнее прижалась к АНБУшнику, чем сильно удивила его. Сейчас она больше походила на маленького запуганного котенка. Прибыв к Резиденции, ниндзя через окно пролез в небольшую комнату с диваном и аккуратно, стараясь не разбудить девочку, положил ее на диван и укрыл пледом, что лежал неподалеку. Еще раз окинув взглядом комнату, он удалился. Яркое солнце заглянуло в небольшое помещение. Озорные лучи коснулись лица маленькой девочки, которая спала на диване, свернувшись в калачик. Слегка поморщившись, девочка открыла глаза и оглянулась вокруг — это место было ей не знакомо. Вспомнив события вчерашнего дня, малышка непроизвольно вскрикнула, но быстро взяла себя в руки и решила получше оглядеть комнату. По своим размерам она не превышала ее спальню, и, пожалуй, единственным отличием было минимальное количество мебели. Диван, на котором она сидела, был развернут боком к двери, а напротив него на небольшой тумбе стояли три рамки с портретами предыдущих Хокаге: Первого, Второго и Четвертого. Малышка даже смогла разглядеть и их имена: Хаширама Сенджу, Тобирама Сенджу и Минато Намикадзе. Закончив знакомство с портретами, она перевела взгляд на окно, что находилось по ее левую руку и протянулось почти на всю стену. Обычное окно, не спасающее ни от жары ни от холода, но зато с прекрасным видом на утреннюю Коноху. Малышка спрыгнула с дивана и подошла к нему. Вид утренней Конохи успокаивал и расслаблял; на улицах не было ни души. Вдруг, что-то мягкое и пушистое коснулось ее щиколотки. Бегло осмотрев себя, девочка, с огромным удивлением, опознала в «что-то» белый пушистый кошачий хвостик, который выходил из копчика. Затем опасливо потянувшись к макушке, она нащупала среди волос маленькие ушки. Девочка резко повернулась, когда за дверью послышались тихие, едва слышимые шаги. Дверь аккуратно приоткрылась, и дверном проеме показалась седая макушка, а за ней человек с маской лисы. «От него так и прет осторожностью, » — проскользнуло в голове, но на деле малышка равнодушно посмотрела на нарушителя спокойствия. — Вас вызывает Третий-сама. — известил человек, распахнул дверь настежь и встал возле нее, пропуская. Девочка молча прошла мимо него. Как только она вышла за порог комнаты, дверь тихо захлопнулась, а АНБУ, переместившись, оказался перед ней и взмахом руки приказал следовать за ним. Пока они шли, она рассматривала внутреннее убранство Резиденции. Ничего интересного: бесконечный коридор, двери, из которых ежеминутно выскакивал какой-нибудь человек с внушительной стопкой бумаг и ниндзя — в основном джонины и реже чуунины. В ушах неприятно резало, и она все время водила ушками. Кончик хвоста еле подрагивал. Потеряв всякую надежду на то, что бесконечные коридоры когда-нибудь закончатся, девочка тихо, чтобы было слышно только ей, начала напевать песню, слова которой неожиданно всплыли в памяти: — Стучит от боли в висках, И победа близка, Но дорога до нее нелегка. (Ты же слышишь, ты же слышишь, Ты же слышишь — это я) В долгий путь ты поспеши. Иди на зов своей души, И не думай про израненное сердце. Обо мне не переживай, Уже не чувствуй боль просто знай: Но от битвы никуда не деться мне, но… Не знаю, что со мной, Не вижу облик свой, Какой-то внеземной Звук слышу над собой, Но этот ветер воет над землей. Рука от боли дрожит, Но ты пока еще жив Прежде чем уйти, открой Ты небо над собой. В висках от боли стучит, Но эта боль защитит. Только мечта и Твоя доброта всегда с тобою, Только мечта и Твоя доброта всегда с тобою… Малышка уже собиралась петь следующий куплет, как ее сопровождающий остановился у очередной двери и учтиво постучался: — Хокаге-сама, можно войти? За дверью послышалось шуршание бумаг, до носа дошел неприятный запах табака, а затем ответил скрипучий голос старика: — Войдите. Мужчина резко открыл дверь и толчком в спину ввел малышку, а после зашел и сам, отойдя в темный угол. Она осталась стоять одна перед столом Хокаге, за которым сидел спиной к ней глава деревни. Спустя минуту, человек в кресле развернулся к гостье. Старичок, которому уже далеко за шестьдесят, гордо восседал в кресле с трубкой во рту. Шляпа с иероглифом «огонь» скрывала лысую макушку (чисто догадка девочки) с сединой по бокам. Доброе с виду лицо, исполосованное множеством морщин, выражало заинтересованность, а глаза пристально смотрели на нее. По бокам Хокаге стояли еще двое — старейшины с серьезными минами. Где-то в углу сидел еще один, внимательно следя за действиями девочки. — Доброе утро, — проскрипел старик с шляпе, не вынимая трубки. Девочка ничего не ответила. — Я — Третий Хокаге Сарутоби Хирузен. — продолжил глава, вынимая трубку и выдыхая дым, от чего малышка еле сдержалась, чтобы не чихнуть. — Думаю, ты не понимаешь, что здесь делаешь. Итак, вчера в одном из жилых кварталов случилось убийство. Икаку и Хиери Хаттори были жестоко убиты в собственном доме. А тебя, как их дочь, нашел ниндзя-АНБУ неподалеку от их дома всю в крови и странным внешним видом. Как ты это объяснишь? Девочка молчала. Этим старикам она не доверяла. Третий Хокаге хотел казаться милым дедулей, но его настороженно-пристальный взгляд выдавал его истинные намерения. Старейшины, что стояли по бокам от него, холодно прожигали в ней дырку, словно смотрели на приговоренного к смертной казни заключенного. Сидящие под потолком АНБУ не сводили своих взглядов с девочки. Их горячее дыхание щекотало затылок. — Самооборона. — твердо ответила она, чем сильно удивила всех присутствующих. Где-то сверху раздался шорох. Хокаге хмыкнул и скрепил пальцы в замок: — Тогда, как ты объяснишь свой внешний вид? Девочка недовольно повела ушками на такое заявление: — В мире шиноби есть множество ниндзя, чья необычная внешность и способности привлекают внимание. — казалось, это говорил не ребенок — голос был слишком твердым и уверенным. — У кого-то внешность как у селедки, а кто-то вытворяет со своим телом некие манипуляции и создает новый кеккей генкай. Неужели из стольких людей вы выделили именно меня, у которой всего навсего выросли хвост и уши? Старейшины, Хокаге и даже АНБУ на потолке притихли. В кабинете повисла тишина. Девочка мысленно улыбнулась, но в лице не изменилась. Задумчивые и озадаченные лица забавляли ее. На потолке скапливался страх, темными и незримыми тучами нависая над старейшинами и Хокаге. Наконец, старичок в бинтах, который сидел в углу кабинета, поднялся с места и, стуча тростью, подошел к столу. Бинты обматывали его правый глаз, а правая рука была скрыта в рукаве. Обычный человек мог подумать, что все эти тряпки скрывают ужасные шрамы, но девочка сразу же почувствовала что-то не то. Части тела, скрытые бинтами, имели совершенно другой запах, нежели этот старик. В этом человеке сочетались три разных запаха, два из которых несли чем-то протухшим. — Хирузен, я забираю ее в Корень. — просипел он. Глаза Хокаге расширились от удивления, а стоящие рядом с ним старейшины подавились воздухом. Малышка недоверчиво посмотрела на сморчка. Доверия этот человек не внушал ни на йоту. А то, с каким презрением он смотрел на нее, ее окончательно взбесило. Вдруг, забинтованный старик резко дернулся. По морщинистому лицу скатилась крупная капля пота. Посмотрев на главу Деревни, который вжался в кресло и старейшин, которые еле на ногах стояли, он перевел взгляд на ребенка. Девочка с равнодушным лицом смотрела на него, но в глазах отчетливо играла ненависть. Красные с вертикальным зрачком глаза горели яростью, а из горла раздалось предупреждающее рычание. Хвост неистово бил по ногам, а уши прижались к макушке. Перед глазами опять вспыхнули изумрудные глаза, полные ярости и первосортной ненависти, а в голове опять эхом раздался шепот: «Убей их, разорви на части, сожри их. Заставь их страдать.» С трудом подавив этот шепот в голове, девочка смогла вслушаться в слова Хокаге: — В Корне ей делать нечего, Данзо. — сказал он чуть дрогнувшим голосом. — Думаю, Учихи не будут против, если возьмут над ней опекунство. Пошлите за Фугаку-саном. В тот же миг с потолка спустился АНБУ и скрылся со словами: «Есть, Хокаге-сама.». В помещение снова наступила тишина. Старейшины часто перебрасывались затравленными взглядами, недовольно позыркивая на главу Деревни. Тот, что звался Данзо, буравил в голове девочки дырку. Возле потолка все еще витали тучи страха, скапливаясь над старейшинами. Хокаге опустил голову и прикуривал трубку. Кто-то с потолка судорожно сглотнул. Тихую идиллию нарушил стук в дверь. — Войдите. — сказал Хокаге, пуская облачко дыма. В кабинет вошел мужчина средних лет. На нем был обычный жилет шиноби, а на правом плече был вышит сюрикен с веером в центре — эмблема клана Учиха. Под глазами залегли тени, свидетельствующие о бессонных ночах. В пропахшем табачным дымом помещении легко почувствовался запах свежей мяты. — Вызывали, Хокаге-сама? Малышка чуть не взвыла. Это обращение резало по ушам. — Фугаку-сан, — обратился старичок к вошедшему. — эта девочка недавно осталась без семьи, и я прошу вас взять ее под свою опеку. Фугаку с интересом посмотрел на девочку. Ее ушки непроизвольно дернулись, а хвост начал отчаянно метаться из стороны в сторону, от чего интерес только усилился. Внимательные черные очи улавливали каждую малейшую деталь во внешности малышки. Внезапно в глазах мужчины завертелись три запятые, а радужка стала красной. Точно такие же глаза были и у того мальчика на рынке… Пробежавшись ими по девочке, Фугаку еле слышно хмыкнул и повернулся к Хокаге: — Хорошо. Только у меня есть несколько условий. Хокаге, до этого мирно курящий трубку (за что девочка могла с чистой совестью разорвать его), удивленно переспросил: — Условий? Лучше завтра. Фугаку отделался лишь коротким кивком и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направился к двери, бросив: «До свидания, Хокаге-сама». Девочка молча последовала за ним, но предварительно окинула взглядом кабинет и, убедившись, что возвращать ее никто не собирается, поспешила догнать своего нового опекуна. Все те же бесконечные коридоры равнодушно встретили вышедших. Людей в них стало поменьше, и поэтому дышалось гораздо легче. Выйдя из Резиденции, Фугаку повернулся к девочке и спросил: — Как тебя зовут? — А…А-апчхи! — выдала она вместо ответа. Мужчина удивительно поднял бровь. — Меня зовут А… А-апчхи! Апчхи! — попыталась повторить она, но внезапное чихания оборвало ответ. «Чертов Хокаге!» — пронеслось в голове у девочки. — «Еще раз закурит при мне, я ему эту трубку запихаю так, что до самой смерти не вылезет!» Фугаку незаметно улыбнулся и протянул носовой платок. Малышка с благодарностью приняла его. Воспользовавшись им, она отдала его обратно и шмыгнула носом. Фугаку по-отцовски потрепал ее по голове и взлохматил волосы, кончиками пальцев задевая ушки. Малышка от такой неожиданной ласки дернулась, но потом невольно замурчала, словно довольная кошка. — Пойдем домой. — сказал Фугаку и протянул ей руку. **End of Flashback** С того дня прошло две недели. Девочка полностью освоилась у Учих. Микото — жена Фугаку — с радостью приняла нового члена семьи. Улыбка, с которой она встретила малышку, навсегда врезалась в память, а запах зеленого чая, повсюду преследовавший ее, успокаивал. Ее мягкий голос можно было слушать бесконечно, словно нежную песню. Ласковый взгляд черных очей вызывал румянец на маленьких детских щечках, а от прикосновения теплых заботливых рук хотелось мурчать в голос. Саске — младший сын — поначалу вызвал легкую антипатию. Его ухмылка и гордыня раздражали девочку с первой встречи, от чего хотелось сомкнуть руки на его бледной шеи. За обеденным столом он вел себя как цыпленок, возомнивший себя петухом, из-за чего голова раскалывалась от навязчивого шепота: «Убей, разорви, сожри». Но вскоре он прекратил свои попытки и делал вид будто ее нет. Но один случай в корне поменял их отношения. Тогда Саске тренировался на полигоне с сюрикенами и серьезно порезал запястье. Малышка тогда находилась недалеко от дома, но почуяв запах крови, побежала в сторону Саске. Прибежав на место и бегло осмотрев масштаб работы, она опустилась на колени, взяла раненую руку и принялась слизывать алую жидкость, обильно стекавшую по запястью. Когда кровь перестала идти и порез затянулся, девочка посмотрела на ошеломленного Саске. Тот с непониманием глядел на зажившую руку и уже хотел задать вопрос, как девочка его одернула и тихо прошептала на ухо: — Это наш маленький секрет. Никому ни слова. — на последних словах она подвинула к мальчику корзину с помидорами, которую прихватила с собою пока бежала. Саске недоверчиво посмотрел на корзину, но один помидор все-таки взял. После они вместе тренировались в метании кунаев и сюрикенов. Тренировки их сблизили, и поэтому их можно было часто увидеть вместе на полигоне, жующих помидоры, которыми Саске делился только с девочкой. С соклановцами отношения были нейтральны. Многие даже не обращали внимания на маленькую девчушку. Один раз дом Фугаку посетил некий Кагами с сыном Шисуи, про которых Саске рассказывал настолько красочно и ярко, что малышка заснула стоя, облокотившись на стену. Особенно часто мальчик рассказывал о своем старшем брате. По его словам — это настоящий гений клана. Но за все время, проведенное с Учихами, девочка ни разу не видела его. Тихо и спокойно. Лишь где-то вдали слышатся нытье и причитания юных генинов. Часть лавочек уже открыта, но продавцы не спешат звать покупателей — лень. Вечно веселые птицы поют свою жизнерадостную песню. Одинокая фигура вырисовывается на крыше одного из зданий. Ее переливающегося цвета волосы небрежно раскиданы по поверхности, а рука закрывает глаза от надоедливого солнца. Вдруг снизу начали доноситься шум и крики. Девочка лениво открывает один глаз и косит им в сторону шума. Бесполезно. Наплевав на шум, она медленно закрывает его и продолжает лежать на крыше. Ее не волнуют споры и междоусобицы обычных людей. Их споры бессмысленны и никому нет дела до них. Порой люди идут на конфликт ради конфликта — это их особая отличительная от всех других животных черта. Зачем осознанно идти на спор, если от этого не будет лучше? До ушей донесся детский крик, неприятно резанув по ушам и отвлекая от мыслей. Девочка резко распахнула глаза и подбежала к краю крыши. Увиденное поразило ее. Возле небольшой лавочки масок столпились люди, с презрением и страхом глядя куда-то в центр. В центре сидел мальчик лет пяти и со слезами на глазах смотрел на окружающих. В его растрепанных волосах пшеничного цвета была пыль, а на лице едва видимый красный отпечаток маски, что лежала неподалеку. — Вот увидите, я стану Хокаге, и тогда вы все признаете меня! — с вызовом закричал мальчик. Люди зашептались, кто-то бросал на него злобные, полные ненависти взгляды. Мальчик поднялся и побежал в неизвестную сторону. За ним темным полотном тянулись тоска и обида вперемешку со страхом и злостью. Где-то за углом донеслись слова: — Демону не стать Хокаге. Девочка недобро посмотрела на человека, который это сказал. Это была девушка в одежде горничной, которая держала за руку маленькую девочку с темно-синими волосами. У обеих были глаза цвета лаванды. «Хьюго.» — догадалась малышка. Проследив за убежавшим мальчиком, девушка дернула девочку за руку со словами: — Хината-сама, пора домой. Маленькая Хьюго послушно пошла следом, постоянно оборачиваясь. Фыркнув, малышка опять легла на крышу. Но что-то в груди не давало покоя. Будто старая рана вновь открылась. Кто был этот мальчик? Почему его звали демоном? За что люди так с ним обращаются, если им самим не нравится такое обращение к самим себе? Слишком много вопросов, на которые нельзя ответить. И все-таки люди — они настоящие демоны. Только человек может называть монстром другого человека, при этом самим им являясь. Разве не ирония? Люди всегда с точностью видят ошибки и промахи других, но не видят дальше собственного носа. Как только дело доходит до собственных ошибок, то они делают вид, что их нет, либо не признают этого. Еще одна особая отличительная черта людей от животных. Солнце медленно садилось за горизонт, окрашивая облака в розовый. Шум постепенно стихал, а в воздухе повисло спокойствие. Жара спадала, и можно было вздохнуть полной грудью. Людей становилось все меньше на улицах, а дети уже сидели по домам. Торговцы закрывали лавочки и спешили удалиться с улиц. Редкие шиноби неспешно прогуливались по ним. Генины устало плелись за наставниками после тяжелой работы. Влюбленные пары тихо сидели на скамьях и нежно перешептывались. Последняя птица, отпев свою песню, возвращалась в гнездо, к птенцам. Девочка медленно шла по небольшой тропинке, задумчиво глядя в небо. Слегка пыльная и помятая одежда неприятно висела на теле, создавая ощущение скованности. Под ноги попадались мелкие камешки и тут же отлетали в сторону. Текущая по правую руку река отдавала прохладой и щекотала нос своим непривычным запахом. Послышался едва различимый для ушей детский плач. Девочка повернула голову на звук, и на помосте, возле реки, увидела мальчика. Он сидел спиной к ней, обхватив колени руками. Пшеничного цвета волосы растрепаны и не расчесаны. На локтях видны синяки, а ноги покрыты мелкими царапинами. Недолго думая, малышка развернулась и направилась к мальчику. Спустившись к помосту, она подошла к нему и села рядом с ним, наблюдая за на течением реки. Тот удивленно посмотрел на нее, не решаясь что-либо сказать. Наконец, решившись, мальчик спросил: — Ты не боишься меня? Девочка перевела на него взгляд и встретилась с голубыми, как ясное небо глазами. Такие наивные и чистые, полные надежды глаза. Они затягивали своей простотой. В ней непроизвольно расцветало чувство прекрасного. — Нет. — просто ответила она. — А должна? И без того удивленные глаза мальчика расширились, будто она сказала что-то особенное: — Правда? Девочка согласно кивнула. Он напоминал запуганного котенка. Такой же маленький, наивный и милый. Эти полоски на щеках, на каждой по три, чистые глаза и волосы, казавшиеся шелковыми… Малышка потянулась к макушке мальчика. Он испуганно дернулся и зажмурился, словно ожидал удара. Рука девочки нежно легла на запыленную макушку и по-матерински потрепала ее. Волосы, пусть и были в грязи, оказались шелковыми и податливыми как шерстка котенка. Мальчик боязливо открыл глаза и посмотрел на девочку. На ее лице расцвела теплая улыбка, а глаза светились добротой. Он ошарашенно глядел на нее и тихо спросил: — Давай будем друзьями? Девочка удивленно посмотрела на него и кивнула. Они только что встретились, но мальчик уже предлагал ей дружить. Возможно, так и зарождалась дружба? Мальчик расплылся в улыбке. От его радостной улыбки потеплело на душе. В ней больше не было крика, была лишь неведомая доселе забота. — Я — Узумаки Наруто! — сказал он и протянул руку. Девочка неуверенно пожала ее. «Такая теплая…» — подумала она. — Хаттори Аканэ.