Just another Christmas story

Микки почувствовал нереальное облегчение, когда Мэнди решила прийти и отвлечь его от Галлагера. Все началось сегодня утром, когда Йен вздумал спуститься вниз едва одетым, а у Микки не было иного выбора, кроме как пялиться и восхищаться его сексуальной фигурой, а потом у них был по-настоящему хороший день: они не ссорились, не оскорбляли друг друга, они разговаривали, знакомились и даже веселились. Это все по-прежнему очень смущало Микки, но их маленькая потасовка на снегу окончательно прояснила ситуацию — его безумно тянуло к рыжему, и он слишком сильно хотел, чтобы их грубая прелюдия происходила в постели без свидетелей и одежды, и Микки мог бы оседлать Йена и как следует покататься на нем. Само по себе происходящее было не так уж и плохо: они оба были одинокими геями, и если бы встретились в баре или клубе, Микки был бы в полном восторге от Йена, однако все эта поебень с «парнями» слегка усложняла ситуацию. Йен мог сколько угодно говорить, что это сестра вынуждала его лгать, но Микки прекрасно понимал истинную суть вещей — Йен был отличным парнем, подходящим на роль постоянного бойфренда, а не для одноразовой ночи «трах-бабах, спасибо, мэм», и Микки не был уверен, что готов к этому. Или, честно говоря, боялся, что к этому не готовы люди в его жизни. — Ты в порядке? — Спросила Мэнди, отвлекая его от мыслей. — Да, — выдохнул Микки. Он посмотрел туда, где, как он знал, сейчас стоял Йен, но взгляд, которым на него пялился рыжий, совсем не помогал. — Как продвигаются дела с Йеном? — удивленно спросила Мэнди, когда Галлагеры отошли достаточно далеко, чтобы не слышать ее. — Просто продвигаются, — он пожал плечами. Мэнди долго прожигала его взглядом, и Микки захотелось убежать. — Что? — Я просто… — она заколебалась, — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда? — Ты че, блядь, несешь? — рявкнул он, стараясь скрыть свое смущение — Мильковичи никогда не говорили друг другу такого дерьма, — Это из-за Рождества тебя потянуло на сентименты? Мэнди сильно ударила его по руке. — Не будь мудаком. Я просто хотела, чтобы ты знал, Микки, что я люблю тебя, несмотря ни на что. Ты всегда будешь моим придурковатым братом, которому мне хочется врезать половину времени, но которого я все равно люблю. Микки не нравились ни ее сочувственный взгляд, ни ощущение внутри, как будто она залезла к нему в душу и выкопала самый глубокий, самый темный секрет только для того, чтобы сказать, что все в порядке и у него нет причин скрывать его. Черт побери, если он хотел прятаться, то он собирался прятаться, его заебало, что сестрица всегда командовала им и получала все, что хотела. Он отвернулся от Мэнди и увидел Йена, идущего к ним с широкой улыбкой. — Хэй, — он поздоровался с Мэнди. — Я рад, что ты смогла присоединиться к нам. Мэнди улыбнулась в ответ, рассказывая Йену о совершенно не волнующем Микки дерьме. Он уже собрался уходить, когда почувствовал, как рыжеволосый гигант обнял его за шею и поцеловал в щеку. Какого хуя? — Нам надо переодеться, — тихо сказал Йен. — Мы простудимся, если останемся мокрыми. Я одолжу тебе что-нибудь. Йен потащил Микки к дому, крепко держа за руку. Если бы не тот факт, что их окружала толпа Галлагеров и они должны продолжать играть бойфрендов, Микки сбежал бы в ту же секунду. И когда он утешил себя этой мыслью, то понял, что на самом деле было что-то чертовски приятное в держании за руки и Йене, мягко целующем его в щеку и волнующемся о его здоровье. Да что с ним, блядь, такое? Одежда Йена была слишком мягкой и удобной, и Микки захотелось остаться в ней навсегда. Когда все сидели за столом и обедали, Микки с трудом сдерживался от жуткого вдыхания запаха футболки и свитера, которые дал ему Йен. А глупый рыжий идиот продолжал улыбаться ему и небрежно касаться его, от чего Микки хотелось не только врезать Йену, но и поцеловать его. Это будет долгий день…

***

Остальная часть программы Дебби была гораздо проще: после обеда пришли Вероника и Кевин, соседи Галлагеров и владельцы бара со своими двумя дочками, и все проголосовали за рождественский фильм, который хотели посмотреть, киномарафон начался с «Один дома» и продолжился «Крепким орешком», потому что все были слишком уставшими и ленивыми, чтобы выбрать что-то другое. Ближе к ужину дети начали возбужденно болтать о Санте, поэтому родители накормили их и уложили спать, сказав, что Санта придет немного раньше, и как только дети убрались с горизонта, включили музыку и достали припрятанную выпивку. Было уже около девяти, когда Микки решил, что ему пора домой — в конце концов, он провел в этом доме двенадцать часов, — но Дебби, похоже, не устраивал такой вариант. — Ты должен остаться на ночь! — кричала она сквозь музыку. — Не зря же Йен не делит комнату с Лиамом! А завтра все дети встанут ни свет ни заря, чтобы открыть подарки, так что ты должен быть рядом! — Я в порядке, — попытался возразить Микки. — Я просто поеду домой вместе с Мэнди, а завтра мы вернемся как раз к обеду. — О нет, это не так, — вмешалась Мэнди. — Я иду домой, потому что пригласила к себе кучу подружек выпить и повеселиться сегодня вечером, и поверь мне, ты не хочешь быть там. Кроме того, это моя квартира, и я выгоняю тебя. Микки в гневе поднял брови. Его сестра вела себя как стерва, и она это знала. Он повернулся к Йену, чтобы попытаться получить помощь хотя бы у него, в конце концов ночь у него дома не была частью сделки, но рыжий только ухмыльнулся. — Думаю, ты просто должен остаться здесь. Микки чуть не сбил его с ног, но тут Йен схватил его за руку и потащил прочь от толпы. — Давай, — прошептал он, — Я угощу тебя травкой в качестве компенсации.

***

Они покурили травки, но не слишком много — Микки хотел оставаться в здравом уме, чтобы не делать того, о чем потом пожалеет, — пили и веселились с остальными членами семьи, пока народ не начал расходиться по комнатам и Микки не повели искать комнату Йена. Она была довольно маленькой, как раз вмещающей двуспальную кровать, крошечный столик и втиснутый в угол комод. Йен закрыл складную дверь и послал ему маленькую застенчивую улыбку. — Я могу дать тебе пижаму, если хочешь. — Конечно, — Микки пожал плечами, не осмеливаясь сказать, что обычно спит только в одних трусах, — Только штаны. Футболка, которая на мне, вполне подходит. Йен снова улыбнулся и порылся в комоде, доставая оттуда пару спортивных штанов. — Я… эм… я пойду в ванную, а ты пока переоденешься. Микки кивнул и посмотрел, как Йен исчез из комнаты. Он быстро переоделся в треники, снял свитер и рухнул на кровать, закрыв лицо руками. Что за дерьмовый спектакль! — Ты в порядке? — спросил Йен, когда вернулся, тоже в спортивных штанах и футболке, закрывая за собой дверь. — Прости, что заставил тебя остаться, это было не очень круто. Ну, наверное, не я заставил тебя, а Мэнди, но все же… — Все в порядке, — Микки вздохнул, открыл лицо и сел, — Мы ведь не в первый раз спим в одной комнате, верно? — Точно! Но мы никогда не спали в одной постели. Они оба замолчали, глядя на кровать, как будто она их чем-то обидела. — Да, — неуверенно произнес Микки, — Об этом… — Я могу спать на полу! — перебил его Йен. Микки со смешком покачал головой. — Ты видел размеры этой комнаты, мужик? На полу нет места! Кроме того, из того, что я узнал о твоей семье, они не очень-то ценят личное пространство, и как они отреагируют, если зайдут и увидят, что ты дрыхнешь на полу, а не со своим парнем? — Они никогда не поверят, что мы бережем себя до свадьбы, не так ли? — Йен рассмеялся. — Ебать нет! — воскликнул Микки с излишним энтузиазмом, — Или ты…? — Боже, нет, — Йен закатил глаза. — Не знаю, чувак, ты просто не захотел брать презервативы раньше. — Потому что мне не с кем их использовать, а не потому что я храню себя или еще какое дерьмо, этот корабль уплыл много лет назад! — Да неужели? — Микки бросил вызов, шевельнув бровями, — И когда же? — Мы действительно будем говорить о моем первом разе прямо сейчас? — А чем нам еще заниматься? Йен, казалось, на мгновение заколебался, но потом пожал плечами и сел на кровать лицом к Микки. — Ну хорошо. Мне было пятнадцать. Его звали Роджер Спайки. — Твой первый раз был с Ослиным Членом Спайки?! — Воскликнул Микки, не в силах сдержаться. — И это было не просто прозвище, — Йен подмигнул. Вот дерьмо. Теперь Микки почувствовал вызов. Он слышал о Роджере Ослином Члене Спайки еще тогда, когда он тратил больше времени на рекет, чем на учебу в средней школе, но он никогда не видел этого парня лично и еще меньше видел его член, черт, он всегда думал, что это просто городская легенда. — А как насчет тебя? — спросил Йен. Лицо рыжего было открытым и нежным, он ждал простого ответа, и Микки понял, что настал его момент. Он мог лгать и продолжать притворяться, но ему по какой-то причине действительно хотелось сказать правду. — Зависит от обстоятельств. Мы говорим о девушке или парне? — невинно поинтересовался он. Йен широко раскрыл рот, потом закрыл, и его щеки вспыхнули. Если бы Микки когда-нибудь использовал такие слова, он бы сказал, что это почти очаровательно. Он решил избавить Йена от страданий и продолжить свою мысль. — С девчонкой мне было тринадцать лет, и это был почти что худший опыт в моей жизни. Я чувствовал, что должен сделать это, потому что мои братья без остановки трепались о цыпочках, а мой отец постоянно дышал мне в спину. С парнем… Мне было шестнадцать, я сидел в колонии. Это был всего лишь отсос, но он был намного лучше. Йен несколько раз моргнул, переваривая признание. — Так ты… — Гей? Да. Микки мог сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз он произносил это вслух, но каждый раз ему становилось немного легче. — Но я думал… — Йен запнулся, — Ты же сказал, что нет… — Я только сказал, что еще не вышел и не особо горд, а все остальное ты додумал сам (1). — А Мэнди знает? — Я никогда не говорил ей, если ты спрашиваешь об этом. — Но она знает? — Возможно. — Окей, — выдохнул Йен. Молчание между ними длилось так долго, что стало неловко. — Нам стоит поспать, — наконец сказал Микки, просто чтобы сказать хоть что-то. — Да, — сказал Йен, — Стоит. Когда они устроились на ночь, отчаянно пытаясь держаться как можно дальше друг от друга, Микки задумался о правильности своего решения рассказать Йену о своей сексуальности, потому что его не покидало чувство, что это было огромное признание, которое навсегда все изменит.