Spider in the Iron Cage

Упругая задница Питера была для Тони своего рода провокатором, как красная тряпка для быка: вечно хотелось дотронуться, ухватиться, сжать, вставая сзади и утыкаясь носом в загривок. Ему нравилось, как по чужому телу проходилась противоречивая дрожь — не то стеснение, не то зарождавшееся возбуждение. Поэтому порка для Тони — праздник жизни, где он может оторваться, не стесняясь облизываться и разглядывать приятные на ощупь округлые половинки. Впрочем, не только разглядывать, но и мять, шлепать, делать все, что угодно, пока Питер тихонько вскрикивает и сопит, периодически сладко выстанывая возбуждающее до дрожи в коленях «мистер Старк». Тони частенько искал любой повод для порки, это — одно из самых легких и самых распространенных в их отношениях наказаний. Хотя наказание ли это на самом деле, если Питер выгибался дугой, подставляя бедра ближе к ладоням? Честно говоря, плевать: Тони просто получал желаемое, а Питер… Если Питеру нравилось настолько, что он специально искал раздражения Тони — это его проблемы. Их наказания — всегда русская рулетка, все по настроению: может закончиться стоянием на горохе или подвешиванием; а может так, как сейчас: ритмичными звонкими шлепками в абсолютной тишине комнаты. Тони не считал себя извращенцем, но это действительно звучало как музыка, ласкавшая уши и заставлявшая блаженно прикрыть глаза, наслаждаясь процессом. Мозг будто сразу же обрастал липкой пушистой ватой, навлекая на глаза туман и лишая сознание ясности. Но Тони одергивал себя каждый божий раз, когда смел забываться: ему нужно следить за Питером. И в этот раз осторожность не подвела. Он не сразу заметил, как Питер стих, почти замер, все продолжая тихонько постанывать на одной ноте, но делая это так монотонно, словно вошел в какой-то транс. Скользнув ладонью по спине, Тони царапнул нежную кожу короткими ногтями и не нашел того живого отклика, который обычно дарил ему Питер. Вместо этого тот потянул тихое:  — Еще, пожалуйста, еще… — и Тони не смог отказать. Потому что задница Питера слишком сладкая, потому что шлепать ее ладонью или стеком, наблюдая, как по коже растекаются алые пятна — одно сплошное удовольствие. И то, что Питер попал при этом в сабспейс — прямое доказательство тому, как правильно и умело Тони это делал. Наверняка Питер еще долго будет вспоминать это, краснея от стыда и стесняясь попросить еще раз. Тони остановился после нескольких дополнительных шлепков, теперь внимательно осматривая тело Питера, повернув его к себе и остановив свое разглядывание на лице: взгляд расфокусирован, губы приоткрыты, дыхание сбивчивое; Питер, казалось, выпал из окружавшей его реальности, и Тони нервно облизнул свою прикушенную нижнюю губу, благоговейно очерчивая пальцами линии на чужом теле. Обведя ребра и коснувшись ореола сосков, он опустился к члену, слабо сжал яички и услышал еще один протяжный неестественно расслабленный стон. Тело Питера судорожно подалось вперед в ожидании дополнительных ласк, и, пытаясь унять дрожь возбуждения, игнорируя тупую боль в паху, Тони с выдохом скользнул ладонью по налившемуся кровью члену, с которого уже стекали капельки предэякулята. Он начал с осторожных поглаживаний, внимательно следя безумным голодным взглядом за тем, как отвечал на эти прикосновения Питер; Тони грызло желание владеть этим возбуждающим телом полностью. Неспешное скольжение сменилось быстрыми дерганными движениями; от взгляда Тони не ускользнуло, с каким энтузиазмом Питер вколачивался в кулак, ритмично сопя. Вся эта дрожь, все эти конвульсивные толчки — лишь механические реакции тела, но Тони все же представлял, насколько хорошо может чувствовать себя Питер где-то внутри этого трансового кокона. Довести его до оргазма не составило труда, однако даже после него Питер некоторое время не двигался, лишь смотрел в потолок пустым взглядом. Зрачки его легонько подрагивали. Продолжать сессию не имело для Тони никакого смысла: он вполне мог перегнуть, переборщить, а Питер слишком вне себя, чтобы озвучить стоп-слово или показать хоть чем-нибудь, что ему неприятно; так что, стоило семени Питера выплеснуться на живот, Тони обтер его салфеткой, поцеловал в скулу и взял на руки. Мальчик очнулся лишь тогда, когда Тони уложил его в постель, бережно отнеся в спальню, чувствуя несправедливую и ужасную неудовлетворенность, о которой он решил позаботиться позже, когда пойдет в душ. Питер, однако же, изменил его планы, часто заморгав и повернув к Тони голову:  — Мистер Старк? — он лениво поднялся на локтях, потирая глаза. — Вы… Раздеваетесь?  — Как ты себя чувствуешь? — дежурный вопрос, но Тони должен был позаботиться об этом. Он кинул штаны на спинку стула и подошел к Питеру, целуя того в лоб, но тот, кажется, был увлечен кое-чем другим. Аккуратно прикоснувшись к возбужденному члену Тони, выпиравшему через боксеры, он нервно облизнулся и задрал голову, встречаясь взглядами. Несколько секунд они просто молчали, пока Питер собирался с мыслями.  — Мистер Старк, вы.? — на большее количество слов он сейчас, видимо, был не способен. Склонившись ниже, Тони обхватил чужое лицо ладонями, почти соприкоснувшись кончиками носов:  — Я тебя спросил: как ты себя чувствуешь, — железный и властный тон все еще не покинул его, а возбуждение давало о себе знать слишком ярко. Тони казалось, что он сейчас умрет. — Отвечай на вопрос!  — Я… — Питер растерялся, тут же съеживаясь и активно кивая. — Я в порядке! Это было так круто, что я будто сознание потерял или вроде того. Чем дольше он говорил, тем больше жестикулировал. Хороший знак. Тони облегченно вздохнул, но под конец вздох его обратился в стон: Питер зачем-то вновь коснулся пальцами его члена. Рука сама потянулась к лицу, неизвестно зачем прикрывая глаза: стыдно не было, но Тони… Он не чувствовал, что готов посмотреть Питеру в лицо.  — Послушай, Питер. Ты все еще отходишь после бурной порки, тебе нужно, — он снова слабо застонал, потому что чужие руки прекратили ласкать пах через плотную материю трусов, — нужно отдохнуть. Я сам.  — Мистер Старк! — в этом восклицании было столько негодования, возмущения и жалобности, что Тони моментально убрал ладонь от своего лица, ловя взглядом блестящие в сумраке карие глаза Питера. — Я хочу помочь. Позвольте мне… Питер не посмеет без разрешения, так что пока Тони стоял на своем, он имел возможность смыться в душ, как и планировал, оставив паучка отдыхать. Но этот несносный засранец смотрел на него так умоляюще, что Тони просто молчал. Расценив эту тишину, как свой личный шанс, Питер вновь потянулся пальцами к бедрам.  — Я не разрешал, — хрипло, очень тихо протянул Тони. Питер осекся, закопошился в постели и встал на коленях. Теперь их лица находились на одном уровне, но Тони не отводил взгляда; ему словно было интересно, что предпримет Питер.  — Пожалуйста, мистер Старк. Я не хочу, чтобы вы уходили один… — он вдруг зарделся, словно представив, что именно будет происходить после того, как Тони уйдет. — Я хочу помочь. Я превосходно себя чувствую и мне не нужен отдых. В смысле, вы знаете лучше, — он вдруг уныло опустил голову, — но мне будет неприятно, если из-за меня вам придется… Делать это самому. Монолог позабавил, и Тони едва сдержал смех, лишь изобразив снисходительную улыбку. Питер был мил в своих мольбах, и по какой-то известной одному Тони причине он хотел еще.  — Возможно, если ты попросишь лучше, я уступлю, — его собственный голос звучал слишком игриво, флиртующе. Ждать он больше не мог, однако видеть Питера, пытавшегося сделать хотя бы одну попытку уговорить — сплошное блаженство. Мальчик вновь сел на постель, устраивая задницу на своих пятках, а затем покорно взглянул вверх, на Тони:  — Обещаю, что постараюсь очень сильно, — заявил он. — Сделаю так, что вы не пожалеете, мистер Старк.  — Сделаешь что? — у Тони еще оставались силы поиздеваться, и именно этим он и занимался, уже готовый позволить Питеру совершить задуманное. Смятение отобразилось на лице мальчика резко отведенным взглядом и поджатыми губами; то, что нужно Тони, чтобы почти сдаться. — Ты должен озвучить желаемое, мой хороший. Он подцепил чужое лицо пальцами за подбородок и потянул на себя, чувствуя всю ту заботу, которую Питер готов был посвятить только ему одному. Это льстило, Тони в действительности не заслуживал столько внимания.  — Я, эм, я хочу, — Питер зажмурился, произнося как на духу, — хочу отсосать вам, мистер Старк. Тони отпустил его лицо и, стянув с себя рубашку, прилег на постели, следя за слегка обескураженным Питером, который, возможно, все еще не знал, являлись ли эти действия положительным ответом или же Тони просто подразнил его и бросил.  — Дерзай, — обозначил он, обводя руками по воздуху свое тело. — Я в твоем распоряжении.  — Ох, — Питер подобрался, поёрзал на месте и устроился между ног Тони. Всем своим видом он словно говорил: «Вы ни за что не пожалеете!». Его спутавшиеся влажные волосы падали прямо на лицо, и Питер пару раз поправил их, заправляя назад прежде, чем склониться над животом Тони и неуверенно поцеловать его под пупком, затем спускаясь ниже. Тони чуть не сошел с ума, когда чужие губы сомкнулись на головке: ему показалось, что он кончит прямо сейчас, переполненный чувством властности, испытанным до этого, и благодарностью к Питеру, который так возбуждающе и напористо выпрашивал отсосать. Ему не нужно было ничего говорить или как-то направлять, потому что Питер, как и обещал, делал все старательно; так, как не делал практически никогда. Он обвел очертания головки кончиком языка и пару раз облизнул уздечку, из-за чего отдавшийся ощущениям Тони глухо застонал, неосмотрительно лягнув бедрами. В ответ Питер лишь положил на них руки и прижал к постели, жадно вбирая в себя член; медленно, но практически до конца. Его глаза все еще горели, он был явно счастлив тому, как Тони реагирует, как отвечает, укладывая ладонь на чужой затылок и иррационально перебирая чужие волосы.  — Боже, Пит… Я так люблю твой рот, ты бы знал, — слова сыпались из него без ведома хозяина, ибо Тони предпочел отпустить себя в дальний полет, позволяя мальчишке заботиться о нем. Питер скользил губами и языком вдоль ствола, лишь периодически самую малость выпуская зубы, чтобы обострить ощущения. То, как горячо и влажно было внутри него и как хорошо чужой язык ласкал член, дурманило не хуже дорогого качественного алкоголя, которого Тони за сегодня не выпил ни капли. С Питером, похоже, надобность в виски, бурбоне и прочих прелестях жизни отпадет сама собой. И только он хотел попросить ускориться — ибо терпеть больше не мог — как Питер, предугадав, начал делать это без малейшей подсказки, ритмично и старательно двигая головой вверх-вниз, все еще придерживая бедра Тони и самостоятельно постанывая. Было сложно поверить в тот факт, что Питеру невероятно сильно нравился оральный секс. По какой-то причине он отклонил голову, когда Тони кончил, и теперь на его губах, щеках и кончике носа блестели белесые капельки спермы.  — Зачем? — формулировать полноценный вопрос попросту не хотелось, усталость сжирала Тони изнутри, растекаясь по венам тяжелым жидким свинцом. Но он был уверен, что Питер поймет.  — Мне так захотелось, — лукаво ответил тот и поднялся выше, чтобы вытереть лицо салфеткой и уложить голову на плечо Тони. Тот протянул руку, отпуская за вот это вот «захотелось» еще один шлепок, ленивый и совсем лёгонький, но даже он спровоцировал в ответ чужие шипение и вскрик.  — Больно?  — Не сильно, — Питер улыбнулся. — Все это… Было действительно классно. Мистер Старк, вы лучший. Веки тяжелели, чужое тепло под боком успокаивало, у Тони не оставалось даже сил натянуть обратно боксеры, но он вообще не жаловался. Лишь крепче обнял Питера, проваливаясь в глубокий сон.