В себя я пришел, морщась от раздирающей череп изнутри головной боли. Приоткрыв немного глаза, обнаружил, что лежу на носилках, в поле зрения попала моя разбитая машина, врезавшаяся в столб. Надо мной склонилась Ориана, невозмутимо и упрямо отпихивающая задней ногой врачей, а на заднем плане стоял Амос, злой, как сто чертей, с забинтованной головой.
— Спокойно, не нервничай, тебе лучше сейчас полежать, — тоном заботливой матери произнесла фестралка.
— Мне и спешить-то теперь некуда, — упавшим голосом ответил я, вспомнив, что упустил того, за кем гонялся по ночному городу.
Небо над нами постепенно начало светлеть, Мэйнхеттен готовился к очередному дню.
— Врачи все норовят тебя упечь в больницу с подозрением на сотрясение мозга. Я их послала к Дискорду, поскольку мы не можем позволить сейчас лишиться сразу вас обоих с Амосом. Грозноперый загнал нашего врага в заброшенный парк в Лонгхорне, пробив ему покрышки, — обрисовала текущую ситуацию кобыла, понимая, что я так или иначе поинтересуюсь, как же идут наши дела.
— Да идите вы нахер! Вколите мне ваше сраное обезболивающее, у нас тут на кону что-то поинтереснее и поважнее, чем ваше желание отвезти в больничку вон того земнопони, а заодно и меня! — бушевал Амос, демонстрируя свои острые клыки.
Один из врачей попытался объяснить разозленному фестралу, что это может сойти за должностное преступление, однако расправившему кожистые крылья жеребцу было наплевать. Он выхватил шприц и всадил его себе в затылок, после чего ввел содержимое этого шприца, зашипев не то от боли, не то от наслаждения, ведь боль почти наверняка на некоторое время отпустила его.
— Имейте в виду, я вынужден буду написать заявление в полицию на вас! — возмутился врач.
— Валяй! — сплюнул Амос и нетвердой походкой подошел к Ориане.
— Холера… — проскрежетала зубами она. — Нам нужен транспорт и заодно хотя бы один адекватный водитель.
— Вызови такси или убеди экипаж Скорой Помощи подвезти нас до Лонгхорна! — хихикнул фестрал.
— А Макса в такси затаскивать и потом вытаскивать ты будешь? — огрызнулась на него Ориана.
— Тогда пойду уговаривать врачей, — ухмыльнулся Амос, но как-то через силу, словно обезболивающее его очень быстро отпустило.
Я слышал, как он буркнул себе под нос:
— Или разорву их прямо тут… Не должно было мне стать больно так быстро…
К несчастью, эти слова слышала и фестралка, лишь сплюнувшая на асфальт в сердцах. Я закрыл глаза, желая только одного — заснуть. В шею что-то вонзилось, вынуждая меня прошипеть сквозь плотно сжатые зубы. Кстати, о зубах… Один из них прикажет скоро долго жить, что грозит мне походом к стоматологу. Если доживу до этого момента, конечно. Хотя, Ориана вряд ли мне даст сдохнуть, достанет даже в чертовом Тартаре.
По крайней мере, боль на какое-то время перестала меня донимать. А потом я ощутил, что меня куда-то тащат, укладывают на некую твердую поверхность. Послышался хлопок дверей, звук работающего двигателя, чью-то ругань. Что происходит, я не слишком-то желал знать, возвращаясь к прошлому своему желанию — сну.
Может быть, я даже вздремнул немного, но очень скоро меня опять куда-то вынесли. Нехотя открыв глаза, я обнаружил, что мы находимся у входа в тот самый заброшенный парк, о котором упоминала Ориана. А на чем мы приехали-то сюда?
— А теперь ждите здесь! — послышался злобный рык Амоса. — И молитесь, сволочи, если это мне повезет не донести на ваше сраное здравоохранение, позволяющее чем-то разбавлять обезболивающее! Суки, молитесь, ясно вам?
Что ж, карета Скорой Помощи выступила для нас в роли такси. Не знаю, каким образом жеребцу удалось заставить врачей поработать на благо нашей миссии.
Фестралка между тем стащила меня с носилок и попыталась поставить на ноги. Худо-бедно я на них сумел утвердиться и неуверенной походкой сделать несколько шагов. Ориана помогала мне, придерживая своим крылом. Нашу процессию возглавлял Амос, от которого аж веяло злобой.
— Далеко этот урод не мог уйти. Смотрим вверх, Грозноперый должен сторожить место, где укрылся гаденыш, причинивший нам столько бед за удивительно короткий промежуток времени! — шипел жеребец, стараясь идти ровно, но его вело из стороны в сторону сильнее, чем меня.
Грифон в воздухе нашелся всего через пару сотен шагов в глубину заросшего парка. Наша троица наверняка распугала всех возможных его обитателей, не решившихся атаковать нас, вторгнувшихся в их владения.
— И вы хотите сказать, что этот тощий земнопони умудрился вывести из строя двоих жеребцов? — громко изумился Грозноперый, завидев нашу процессию.
— Сам в шоке! — проорал в ответ Амос, тут же поморщившись.
— Теперь ему некуда деться, я загнал его в угол. Он пытался рыпаться, но против редкого автоматического оружия не попрешь, знаете ли, — птицелев указал свободной лапой в сторону павильона, над которым была надпись, гласившая о наличии здесь уборных как для жеребцов, так и для кобыл.
— Нам, судя по всему, туда, — негромко буркнул я.
— Тогда пойдем. Чем быстрее расправимся с этим куском понячьего мяса, тем лучше для нас с тобой, брат, — в тон мне отозвался Амос.
Я удивленно на него посмотрел. Обращение «брат» у фестралов, насколько мне довелось припомнить, несмотря на все ночные приключения, применялось только к тем пони, кто снискал достаточное уважение. И когда это я умудрился только?
Состояние указанного грифоном павильона оставляло желать лучшего что снаружи, что внутри — многочисленные следы вандализма и отвратительный запах, вынудивший всю нашу компанию поморщиться. Неужели наш враг действительно отважился спрятаться здесь?
Выход из павильона надежно перекрывал Грозноперый со своим автоматом, так что нам можно было не опасаться того, что земнопони с кейсом совершит очередную и крайне отчаянную попытку побега. Он прекрасно понимал, что приперт к стенке.
— А я ведь понял… — слабо улыбнувшись, пробормотал я. — То, что мы искали, было спрятано на кухне. Именно поэтому там оказался такой погром.
— Это неважно, Макс. Навредившему нам гаду некуда бежать, — с этими словами Амос достал свой телефон и набрал чей-то номер.
Мы с Орианой молча наблюдали за переговорами фестрала с, судя по всему, нашим прямым работодателем. Я с тоской вспомнил, что оставил свой собственный смартфон в разбитом авто, а также об оставленной в проулке своей собственной машине. Хотел же сообщить Амосу об этом, но потом события понеслись галопом, да еще начали бить по голове. Неудивительно, что я обо всем забыл.
— Гада приказано брать по возможности живым, — озвучил итоги переговоров жеребец.
— Тогда пошли, — я сделал первый шаг, Ориане пришлось сделать его вместе со мной, чтобы не выпускать меня из-под своего крыла. Не хватало только еще упасть на засранный пол павильона.
Элементарная логика позволила предположить, что наша цель спряталась справа, в мужской половине туалета. Единственная закрытая кабинка крайне красноречиво указывала, что там кто-то прячется. Амос крайне невежливо рывком открыл дверь и остолбенел настолько, что даже отступил на два шага, попав правым задним копытом в наваленную кучу чьих-то отходов жизнедеятельности. А ведь ровно несколько секунд назад он эту кучу перешагнул!
— ТЫ?! — совладал фестрал наконец со своим голосом. Мы с Орианой лишь переглянулись, оставшись стоять у входа в мужскую половину туалета.
— А-амос? — послышался голос перепуганного до полусмерти земного пони. — Это правда ты?
— Какого хера, Бейтс? И что это за кейс ты держишь, ну-ка, одолжи мне его минут на пять, будь так любезен, — голос мышекрылого жеребца стал вкрадчивым.
— Н-нет, не могу.
— А я сказал — ДАЙ! — с силой Амос выдернул кейс из копыт нашей цели и чуть не грохнулся в ту самую кучу экскрементов, куда наступил чуть ранее, поскольку у него поехала нога, стоявшая, ладно уж, в чужом дерьме.
Выругавшись, фестрал отдал добычу нам и вернулся к Бейтсу, который даже и не подумал попытаться сбежать. Крепко его, видать, грифон напугал.
Ориана отпустила меня, позволив мне прислониться к не особенно чистой стене. Выбирать не приходилось, а куртку эту я потом, наверно, или выкину, или сожгу вообще.
Копыта кобылы ловко вскрыли кейс, и она принялась ковыряться в бумажках, что-то шепча себе под нос. С каждой минутой все яростнее и яростнее становился шепот, как и движения передних ног фестралки. Прошло, по меньшей мере, с четверть часа, прежде чем Ориана наконец объявила:
— Бейтс работал и на нашего главного, и на Нэша, сливая противнику все данные! Тут весь компромат находится!
Установилась абсолютная тишина. Думаю, лишь чуть-чуть успокоившийся Амос снова разъярился до крайности. Так и оказалось.
Взревев «Ах ты сволочь!», фестрал вытащил Бейтса сильным рывком из кабинки туалета за галстук. К несчастью, у худосочного, но хитрого и изворотливого пони именно в этот момент окончательно истощился запас личной удачи.
— Ты больше никому не будешь сливать чужие данные, паскуда мелкая! — ухватив несчастного жеребца за галстук, разгневанный мышекрылый пони подтащил его к чудом уцелевшей, неимоверно грязной раковине у противоположной стены и изо всех сил ударил его мордой о сантехническое изделие из керамики, тут же окрасившееся красным из разбитого носа нашего основного оппонента в данный момент.
Одного удара Амосу показалось мало, он приподнял голову Бейтса и снова с силой опустил ее, устроив повторное столкновение керамики с черепом и его содержимым. Затем последовал третий, четвертый, пятый удар. Каждый из них был крайне силен, поскольку фестралу помогал сейчас бушевавший адреналин в его крови. Шестой же удар оказался последним.
Во время избиения я кое-как откочевал в коридор, стараясь не смотреть на перекошенную от злобы морду Амоса, на торчавшие острые клыки, на сумасшедшие глаза жеребца.
Запомните, ребята, никогда не злите фестралов. Кто знает, что с вами тогда произойдет. Темно-коричневый земнопони, помогавший Нэшу и предавший доверие нашего работодателя, этого не знал. И теперь лежал на полу, не подавая никаких признаков жизни. С моей позиции не было видно, во что превратилась морда жеребца. Да я и не горел желанием подойти посмотреть, особенно когда забрызганный чужой кровью Амос повернулся ко мне, со все еще перекошенной от невероятной злобы мордой. В его глазах я прочел отчетливое желание убивать.
Он сделал ровно три шага в мою сторону. Я не строил никаких иллюзий по поводу того, зачем он это сделал. Все, что мне оставалось — это проклинать себя за то, что не вышел вообще на улицу. Уж Грозноперый-то точно не дал бы фестралу нагородить дел.
Я попытался что-то сказать, одновременно лихорадочно пытаясь найти выход из ситуации, как в поле моего зрения снова возникла Ориана. Ее напарник оказался ослеплен жаждой убийства, но услышал ли сам Амос попытки кобылы подкрасться к нему?
Как оказалось, услышал, однако, среагировал с непростительным для него опозданием. И через секунду уже врубил свой ультразвук, вызванный воздействием на одну из самых чувствительных мест своего тела. Мне пришлось зажать уши, иначе бы я непременно оглох на некоторое время. Глаза остались открытыми, посему я лицезрел тот же процесс, уже однажды увиденный мной в гримерке при первом знакомстве с Орианой Санблад.
Амос не выдержал дикой боли и отключился, прекратив насиловать наши уши своим фестральим ультразвуком и повалившись на пол.
— Твою мать… — красноречивее выражения кобыла в данный момент отыскать не смогла.
Труп темно-коричневого земнопони, окровавленная раковина, оставшаяся удивительно целой несмотря на жуткий бардак вокруг, брызги крови на стене и на полу, а также на самом Амосе.
Накрывшая меня волна страха за свою жизнь отпустила минут через десять. Вместе с обезболивающим. А еще через пять в разгромленный туалет вошло трое жеребцов в недорогих костюмах-тройках и шляпах, один взгромоздил на свою спину фестрала, по-прежнему остававшегося в отключке, а двое других уложили убитого в черный непрозрачный мешок и вынесли прочь.
— Ты как? — ко мне подошла Ориана.
— Не стану отпираться, не по себе мне как-то, — не своим голосом сообщил я.
Хоть я и передвигался строго по стенам, обтирая их своей курткой, но сейчас даже один шаг мог заставить меня рухнуть.
— Все-таки и тебе, и Амосу нужно в больницу, — рассудила фестралка.
— В ту самую? — попытался ухмыльнуться я.
— Нет. Погоди-ка… —Ориана достала свой телефон и ответила на вызов.
Я не прислушивался к разговору, прикладывая вместо этого все силы на то, чтобы не упасть. Копыто Амоса, перемазанное в чьем-то дерьме, было все еще слишком свежо в памяти.
А потом перед глазами всплыла сцена, как наш боевой товарищ вытаскивает Бейтса из кабинки за галстук… Галстук… А что тут было не так, я никак не мог понять, мысли разбредались в разные стороны раньше, чем мне удавалось отловить хотя бы одну из них. Слишком сосредоточившись на этом, я перестал контролировать свое тело в привычном положении и повалился на загаженный пол. Сознание начало уплывать, будто бы смываемое водой. Последнее, что я увидел перед тем, как отключиться — поворачивающаяся ко мне Ориана, чуть не выронившая свой телефон.
======== *** ========
К чему все это безрассудство? Зачем переступать через порог собственных способностей и насиловать организм сверх меры? Ответа нет. Все попытки что-то промямлить воспринимаются неизменно в качестве отмазок. Какое тебе дело до бизнес-войн? До беспредела и криминала в низах общества? Никакого. Ну так какого же хрена? Молчишь? Сказать нечего?
Оно и не удивительно… Молодежь вечно суется туда, куда им ход обычно заказан. Что? Не ты сам в это влез? Верится что-то с трудом. Ну вот, что я говорил. Отмазка за отмазкой. Чего? Ты меня по матери послал? Да мне плевать на это. На таких, как ты. Вся ваша аргументация заканчивается именно на «мамку имел», и не пытайся прикидываться, что это не так. Ты прекрасно знаешь, как обстоит дело на самом деле.
Почему я не верю в сказанное тобой? Да потому, что оно звучит, словно наспех придуманная история, шитая таким количеством белых ниток… Проще было промолчать.
Уговаривать тебя я не собираюсь, это твоя жизнь, решай сам, как жить. Помни только, что упав однажды, ты еще можешь подняться. Подняться выше, чем ты был ранее. Помни об этом.
======== *** ========
Перенапряжение после всех ночных приключений в итоге дало мне целых две недели лечения в больнице, Амос отделался одной неделей. Каждый день нас навещали Ориана и Небула, искренне желавшие нам скорейшего выздоровления. Связи нашего главного шефа и его помощника, занимавшегося операцией по выуживанию информации о Расти Нэше из Зонг Скайларк, позволили устроить и меня, и фестрала с максимально возможным комфортом. Клыкастый умудрялся щипать медсестер за круп и оставаться при этом даже необруганным, применяя все свое обаяние и харизму. Я же не решился повторять его фокусы. Мне не давал покоя странный спор в моей голове. Кто с кем переругивался, и кто кому пытался советовать, я так и не сумел разобраться даже к моменту выписки из больницы. И тот галстук на убитом Амосом Бейтсе. Что-то тут было не так. Память максимум могла подсказать расплывчатые очертания внешности пони, который сбежал из квартиры Зонг. Деталей я никак не мог припомнить, как ни пытался.
Скайларк, раз уж вспомнили про нее, предпочла благоразумно не подставляться. Согласно редким упоминаниям о текущих делах от Орианы, я знал, что певица сейчас находится в надежном месте, где Расти Нэшу будет непросто ее достать. Об остальном фестралка или отшучивалась, или резко меняла тему разговора.
На одиннадцатый день моего невольного заточения в больничной палате ко мне в гости пришел наш шеф в сопровождении Орианы и Амоса.
— Здравствуйте, мистер Голд. Как вы себя чувствуете? — начал единорог, сняв с головы свою шляпу.
— Стараниями здешнего медицинского персонала гораздо лучше, спасибо, — ответил я, легонько кивнув головой.
— Пришло время поговорить о делах.
— Мисс Санблад позволила себе упомянуть лишь о Зонг и не более того, об остальном предпочла не говорить, — я подпустил в голос самую маленькую толику недовольства.
— По моему распоряжению. Я счел, что сотрясение мозга является достаточной причиной для того, чтобы до поры до времени не раскрывать всей информации о текущей ситуации. И принял решение, что сделаю это сам, когда наступит нужный момент, — шеф проигнорировал изменения в моем тоне, хотя, я более чем уверен, в уме он поставил галочку на этот счет.
— И вот вы здесь, — кивнул я.
— Мисс Скайларк действительно находится в надежном укрытии. Вы с Амосом, мисс Санблад и мисс Девиной неплохо поработали, раз сумели вычислить в конце концов информатора, пусть главной целью являлся не совсем он. Тем не менее… — единорог не закончил фразу, поскольку я поднял копыто, попросив слово.
— Галстук… На Бейтсе, когда Амос вытащил его на свет белый из той кабинки, был галстук! — холодея, произнес я. Как-то не вовремя я это осознал, и будет только хуже, если я не сошлюсь на полученную травму. Тогда мне придется рыть себе могилу поглубже. Беда заключалась также и в том, что я мог сейчас наговорить немного лишнего. Эх, похоже, так и произойдет…
Шеф прищурил глаза, слушая меня.
— На пони, бежавшем из квартиры Зонг, не было никакого галстука вообще! Я очень сомневаюсь, что беглец специально таскал с собой данный предмет гардероба и нацепил на себя, как только сбросил меня с хвоста, вынудив протаранить уличную опору освещения, — ну все, теперь меня невозможно было остановить, однако единорог абсолютно бесцеремонно прервал мою речь, заткнув рот копытом. Удивительный жест для пони, обычно оставляющего подобное на усмотрение своих громил.
— Вы хотите сказать, что перевернул всю кухню вверх дном в квартире певицы вовсе не Бейтс? — этот тон оказался крайне мне знаком. Похоже, Ориана училась у единорога использовать в своем голосе металлические нотки, прекрасно дающие понять, что лучше заткнуться и не перечить.
— Уверен, — мой длинный язык, брякнувший это слово, мне захотелось тут же вырвать и сжечь к Дискордовой матери. Отступать было поздно, поэтому оставалось только наблюдать за последствиями своего несколько опрометчиво сказанного слова.
— В таком случае, Амос просто убил моего помощника за то, что в его кейсе оказались бумаги, якобы его компрометирующие? — в голосе шефа помимо металла возник еще и лед. Возникло ощущение стремительно падающей температуры в помещении.
«
И зачем я вообще ввязался во все это?» — эта мысль появлялась в моей голове в последующие годы не одну сотню раз. Вот она и сейчас мелькнула, растворившись через мгновение среди огромного количества себе подобных.
— Получается, что так, — нехотя буркнул я, ощущая себя припертым к стенке. Похоже, именно так себя чувствовал помощник босса, когда дверь в его укрытие оказалась открыта Амосом.
И дался мне этот чертов галстук… Не удивлюсь, если меня на нем и повесят, одолжив его у покойного Бейтса, да сохранит его душу Селестия.
— Тогда ваша следующая задача — найти настоящего информатора и прижать его. Кроме того, несмотря на первоначальную неудачу, я не собираюсь упускать всех вас, ведь разбрасываться перспективными кадрами было бы неразумно.
Я в ответ выгнул бровь в недоверии.
— Правильная реакция, мистер Голд. Я рассчитываю, что вы согласитесь на мое предложение окончательно войти в состав моей команды. Амос, мисс Санблад и мисс Девина уже дали свое согласие. Остаетесь только вы, — покивал единорог, удовлетворенный моей хмурой физиономией с выгнутой бровью.
Повисла пауза. Я смотрел шефу в глаза, он делал то же самое. Возможно, это продолжалось бы до самого окончания приемных часов больницы, но мне так или иначе было о чем подумать. И я принял решение.
— Какая мне с этого выгода?
— Прямая. Возьмите вашу зарплату продавца комиксов и умножьте, скажем, минимум на десять. Максимум на пятнадцать-шестнадцать.
— Как быть с паспортом?
— Уже восстановлен и дожидается, как и все необходимые документы, дома у мисс Девины, коль уж вы живете с ней вместе, — последовал ответ. — Остальное подскажет Амос.
— Последний вопрос — кто Вы такой на самом деле?
— Не так давно я уже говорил — бизнес-пони, представляющий консорциум таких же, как я сам, — на губах единорога появилась легкая ухмылка. — А теперь выздоравливайте, мистер Голд, через пару-тройку дней Вас выпишут, Вы вернетесь домой и приступите к работе. До свидания.
Шеф ушел, а фестралы, молчавшие во время нашего с ним разговора, синхронно сделали шаг вперед.
— Он не тот, за кого столь усиленно стремится себя выдать. Не знаю, откуда мне это известно. Просто мне так очень сильно кажется, — пробормотал я, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Нам известна его тайна. Степень доверия к своим подчиненным шеф определяет сам, — каким-то деревянным голосом буркнул Амос. Ориана кивнула, ничего не сказав.
— Значит, по неизвестным причинам доверять свою тайну он мне отказывается. Блестяще. И уж не потому ли, что я втравил нас всех в продолжение истории с информатором? Амос, ну какого хрена ты Бейтса убил? Надо было его допросить, узнали бы, каким образом у него оказался компромат на самого себя, — поморщился я.
— Мой промах, — нехотя признал фестрал.
— Вот и думай теперь, как нам подобраться к Нэшу и его таинственному информатору, а я отдыхать буду, — помассировав лоб копытом, я отвернулся от него.
Мои уши зафиксировали звуки их шагов и закрывшейся двери палаты. Я остался один. И мне, Дискорд бы все это побрал, тоже было о чем поразмышлять на досуге.
======== *** ========
На четырнадцатый день пребывания в больнице меня выписали, и я вернулся, можно сказать, домой. Небула этому факту оказалась несказанно рада, видимо, устала быть одна. Привыкла она к моему присутствию. Да и я, чего уж там, рядом с ней ощущал себя гораздо уютнее. И тем не менее, никакой искры между нами так и не проскочило. Да это, пожалуй, было только к лучшему.
То и дело в мыслях я возвращался к разговору с шефом, ломая голову над тем, как же выполнить его требование. Зацепок, на первый взгляд, оказалось впечатляющее количество — нулевое. Куда копать — непонятно. Оставалась надежда на Амоса и Ориану. Возможно, они привлекут к разведке еще кого-нибудь, того же Грозноперого, скажем.
Возникший «висяк» серьезно меня тревожил почти недели две, я иногда не находил себе места, чем впервые разочаровал Небулу в постели. К ее чести, она отнеслась к этому с пониманием, отказавшись от идеи обидеться на меня и применить типичную кобылью тактику «ой, всё». Она просто повернулась ко мне той ночью после моей неудачи и прижалась всем телом.
— Не казни себя за это. Реабилитироваться перед начальством сейчас для тебя очень важная задача. Находясь в команде шефа, я прекрасно понимаю, насколько велика ответственность. По крайней мере, хотя бы Зонг спасли от участи быть убитой.
Скайларк… А ведь она могла что-то действительно знать, а случая поговорить по душам, возможно, даже в постели, так и не предоставилось— все сорвалось благодаря Расти Нэшу и его громилам. И как я раньше об этом не подумал?
— Ты просто чудо, — улыбнулся я ей. Небула смущенно захихикала в ответ.
— Ну не получаются у тебя комплименты, ты выглядишь забавно. Но позволь узнать, а почему ты вообще это сказал?
— Упоминание имени певицы напомнило мне о первоначальном плане. В него входил пункт «разузнать всю возможную информацию о Расти Нэше». И если бы не попытка похищения, все могло пойти совершенно иначе, понимаешь, Небула? Иначе. Бейтс остался бы в живых и с чистой репутацией перед нашим шефом. Обстоятельства, к сожалению, в ту ночь, оказались выше всех наших усилий. Так что я намерен раскрутить эту единорожку и вызнать все, что надо.
— Я сделаю все, чтобы тебе помочь, — заверила меня кобыла.
— Ценю это.
======== *** ========
— И именно возвращением к исходному плану с небольшими поправками я занялся на следующее утро, вызвонив обоих фестралов. Как-то так, — закончил я рассказывать (а иначе и не назовешь) об очередном фрагменте своих похождений.
У следователя на этом этапе не нашлось никаких вопросов. Подозреваю, что он страшно задолбался всего на второй день работы со мной. Но почему на эту тему голова должна болеть у меня? Не я упрашивал рассказать обо всем. Будь моя воля, я бы вообще молчал или взялся выстебывать всю систему правосудия от самых низов в виде ментов до верхов, которые представлял, как минимум, прокурор округа.
Какая разница, какое количество бывших коллег я сдам? Все равно ведь впаяют максимально возможный срок. Выбирать пришлось бы из одинаковых вариантов ответа, по своей сути. К тому же, я сомневался в том, что кто-то из адвокатов возьмется представлять мои интересы в суде. Ведь всем очевидна моя «вина».
Я взглянул на следователя и криво ухмыльнулся, не сдержавшись. Однако немолодой единорог этого не видел, так как сидел с закрытыми глазами и явно что-то обдумывал. Возникшая пауза растянулась на довольно долгое время, и в какой-то момент я даже подумал, что мой визави попросту уснул, но нет — он встряхнулся и произнес:
— Продолжайте, продолжайте.
При этом вид у следователя был такой, словно он все это время витал где-то высоко в облаках и с трудом вынырнул из мира грез. Однако, гадать, о чем он мог мечтать, я сейчас не стал, отложив это на вечер. Впрочем, до него сперва следовало дожить еще.
«
Интересно, тот, кто задумал повесить на меня липовое обвинение, предусмотрел кучу бумажной работы для следователя, которому бы не повезло со мной работать? Не говоря уж о том, что пока я расскажу обо всем, что происходило в эти семь лет, сотру язык до непригодного состояния, образно говоря…» — мелькнула в голове мысль прежде, чем я вернулся к своему долгому повествованию.
