Бесконечное Падение Луны

Лишь одно весеннее морозное утро       — Самсон! Ты слышишь меня, Самсон?       Нет ответа.       — Самсон! Ответь мне!       — Я-то тебя слышу. А ты меня — нет.       — Самсон! Ты нужен мне!       Когда это началось? Свен уже не помнил. Ему казалось, что он видит этот сон всю свою жизнь, с младенчества. Видят ли младенцы сны? Свен не знал этого, но насчёт себя был уверен.       — Герой Самсон!       — Почему я должен отвечать тебе, если ты не отвечаешь мне?       Пустая, бессмысленная перепалка. Она не ответит, как никогда не отвечала ранее. Только попытка развлечь себя в ожидании пробуждения.       — Слышишь ли ты меня, Самсон?!       Бессмысленная попытка. Чего только Свен ни делал во снах, пытаясь получить ответ! От ругани до побоев — реакции никогда не было, словно он смотрел чужой сон, а не свой.       — Слышу, слышу. Как дела на небесах?       Он продолжал огрызаться исключительно по инерции, давно потеряв надежду получить ответ.       — Может, ты хоть имя моё выучишь, а потом будешь пытаться поговорить?       Свен лукавил: он понимал, почему она обращается к нему именно так. И всё равно ему было неприятно. Он никогда не считал это имя своим — наоборот, оно всегда напоминало ему о том, чего он не получил, но заслуживал. Чего оказался лишён.       Впрочем, это только придавало ему злости и сил. Никто, кроме неё, не называл его так — и только ей он разрешал это. Пока что.       — Когда мы увидимся, назовёшь меня моим именем.       Совсем скоро.       Утро холодное, промозглое. Весна ещё не вступила в свои права, и холодный ветер продувал старый особняк насквозь, хлопая дверцами многочисленных пустых шкафов и дверей. Единственного жильца, тем не менее, этот факт нисколько не беспокоил — даже зимой, холодной по меркам островов Патриархата Мор Элин, он не находил в себе сил и желания утеплять старое разваливающееся здание, кутаясь в огромный ком одеял и согреваясь магией огня. И ни разу, выползая из груды ткани и мехов, не чувствовал никакого дискомфорта.       Поток ледяной воды ударил молодого инквизитора, оглушил и сбил дыхание, но смыл остатки сна и придал сил. Иного способа проснуться для него никогда не было.       «Наконец-то уснул нормально, и опять этот сраный сон… Надеюсь, хоть сегодня это будет хорошим знаком».       Она приходила к нему всё реже и реже, оставила его почти на год. Юноше хотелось верить, что её возвращение хоть что-то значит. Особенно сегодня.       Свен грустно посмотрел на натужно пыхтящий фильтр, очищающий дождевую воду от скверны, и сунул кадку на место — пока наберётся ещё одна, пройдёт куча времени. А времени у него не было. Не сегодня.       «Засыпать тяжело, но просыпаться ещё тяжелее».       Задержался на секунду у зеркала, выискивая новые седые пяди в коротких серовато-чёрных волосах, стараясь лишний раз не смотреть самому себе в глаза — мутные и серые, они больше подходили заснувшей рыбе и порой пугали даже своего владельца. Каждый раз, видя их, юноша с трудом преодолевал желание плюнуть и протереть, вернуть здоровый блеск — которого, впрочем, в них никогда и не было. Безжизненные, идеально подходящие по цвету к нездорово бледной коже и тёмно-синим синякам под глазами.       «Вроде, сегодня чуть порозовела?»       Разумеется, не порозовела. Такая же бледная, как обычно. Хотя, какая уже разница?       Всего через пару минут Свен уже натянул стёганку с кольчугой и выбежал из дома. Сегодня у него было много дел, и опаздывать он не хотел.       Кир, как и всегда, стоял на посту, меланхолично глядя в чёрное небо. Его поза настолько больше подходила скульптуре Платинового века, а не молодому инквизитору, что Свен с трудом отказал себе в удовольствии хоть немного им полюбоваться и медленно поднялся на стену.       Встретить рассвет с другом намного приятнее. Последний рассвет, что они смогут встретить вместе.       Подкравшись к стражнику так тихо, как только мог, Свен дёрнул его за пустой рукав рубашки.       — Не смешно. Да и я слышал тебя: топаешь, как медведь.       Высокий, чистый и ясный голос. Ни намёка на обиду за шалость.       — Не обижайся. Я же любя. К тому же не я виноват, что ты каждый раз делаешь такое забавное лицо.       — Каждый раз… уже четыре года же, да? Сильнее, чем Алю, любишь?       Провокационный вопрос, нечестный. Свен инстинктивно оглянулся, нет ли позади него высокой фигуры с дубиной, причём двигающейся абсолютно бесшумно даже в тяжёлых латах.       — Она же ещё спит, верно? За неверный ответ мне не прилетит по голове?       — Даже без неё прилетит — я же тут.       — Ха! А мне нравится твой настрой…       Никого поблизости — кажется, спали даже альтераты в Телосе и черти в аду. Никого, кто мог им помешать, — даже солнце ещё не встало.       Открыв сундук, в котором они хранили оружие и карты, молодые инквизиторы взяли по деревянному мечу, облачились в тренировочные латы и шлемы. Слегка размялись, покрутили оружие в руках, привыкая к массе, — и принялись бить друг друга, словно злейших врагов. Даже таким мечом можно было убить человека, но на тренировках никто не сдерживался — все знали, что за пределами стен города слишком много врагов куда опаснее.       Уже почти четыре года Кир Уэльский выполнял обязанности младшего инквизитора, лишившись правой руки. Как тяжело было ему проходить тренировки наравне со всеми, рубить альтератов, вступать в перестрелки с еретиками и бандитами? Никто не спрашивал, а он не рассказывал. И для любого, кто задавался вопросом о его профпригодности, у молодого инквизитора был ответ, будь то пуля или удар фальшиона. И хотя путь в старшие инквизиторы был ему заказан, Кир никогда не унывал и не терял духа.       Получив деревяшкой промеж глаз, Свен ойкнул и осел. Но не попытался встать, а Кир не добавил нерадивому товарищу — друзья прекратили бить друг друга и обратили взор на рассвет, робко расстилающийся по небу.       — Как же красиво, эх. Свен, ты только посмотри на это! Как вообще такая красота может соседствовать с… этим?       Солнце едва высунулось из-за горизонта, но уже окрасило небо в розовый цвет: сочный и в то же время нежный, так отвратительно контрастирующий с безжизненным серым лесом и пожухлой травой.       — Может, поэтому оно и так красиво? Без контраста разве бы поняли мы эту красоту?       — Не хочу с тобой спорить… но всё-таки… вот бы посмотреть на мир без этого уродства, хоть раз!       — Я… бы очень хотел показать тебе, если бы мог.       — Сделай лицо попроще, тебе не идёт.       Свен смутился и убрал мечи в сундук. Ему было неловко показывать свои мысли даже Киру.       — И обещай, что будешь осторожен, ладно? Ты не покажешь мне ничего, если погибнешь, ясно?       — …       — И, когда вернёшься, я надаю тебе ещё раз. И ты больше не будешь поддаваться, верно?       — Верно. Прости.       Рация на боку Кира заплевала, зафыркала и зашипела, силясь донести до него слова с другого конца.       — …евер п…ть! Од…н низший!       — Надо же! — однорукий инквизитор даже не пытался скрыть презрения. — От одного низшего уже в штаны наделали!       — Зря ёрничаешь. Ты сам лучше всего знаешь, почему это плохая идея.       — Если для получения храбрости и профессионализма всем нужно лишиться руки, то инквизиция обречена. А ты иди, Свен. Покажи им, но не переусердствуй. Скоро ночная смена кончится, и я подойду.       У пятого северного поста собралось настоящее столпотворение — сбежались стражники со всех постов, словно на явление Вельзевула лично, а не одного жалкого низшего. Множество молодых парней сбились на небольшом участке огромной каменной стены, сверкая кольчугами в лучах восходящего солнца. Гордость и надежда Уэльса, молодые инквизиторы, готовые денно и нощно защищать мир от порождений Телосов, воспитанники крупнейшего в Мор Элин храма. Даже получив лучшее в мире образование и овладев всем арсеналом Инквизиции — в том числе и магией, что требовало от воспитанника старания недюжинного, неподвластного простому человеку, — в душе они так и остались детьми и в очередном убийстве альтерата видели не столько исполнение долга, сколько забавный, но извращённый аттракцион. Впрочем, никто из них никогда не признается в том, что не станет сражаться с безумным порождением скверны без такого численного превосходства. Это не было трусостью — лишь здравым смыслом и опытом.       Взбежав на стену, Свен растолкал товарищей и свесился вниз, силясь разглядеть у её основания хоть что-то. Это далось ему с ощутимым трудом: внизу была не ожидаемая им химера или заблудший дегенерат, а настоящая амёба полутора метров в диаметре, полупрозрачная и совсем незаметная на пожухлой коричневатой траве. Лишь в условном её центре едва проглядывалось темноватое ядро, и лишь оно и выдало монстра, подобравшегося так близко к городу.       — Эй! Это и есть мой подарок? Вы, парни, в оригинальности просто превзошли сами себя!       — Свен!       — Точно, Свен пришёл!       — Я-то думаю, что это за шипение? Подумал уже, что низший заговорил!       — Точно! Свен, поговори с ним! Может, тебе-то он ответит?       Смех. Беззлобный, без желания обидеть — да и сам Свен прекрасно осознавал, что звучит его голос точно под стать внешности мертвеца.       — Нас тут реально много. Кто его убьёт? Хватит и одного инквизитора — если это инквизитор, а не испуганная девочка.       — Одного? Тебе жить надоело, дурак глупый! Сейчас скинем троссы и все вместе порежем!       Нервные, напряжённые голоса. Всем было страшно, но осознание неотвратимости драки сильно упрощало задачу, освобождало от лишних размышлений.       — Заряжайте пулемёт!       — Обычная пуля не возьмёт! Нужно сходить за штуцером!       — Видишь, какая здоровая? Даже «Сако» не возьмёт!       — Сколько патронов ты планируешь в него всадить? Сотню? Спустимся все вместе и зарубим, делов-то!       Младшие инквизиторы, ещё совсем дети, с самого принятия сана учились действовать самостоятельно: на каждого альтерата взрослых никогда не хватит.       Свен оглядел толпу, силясь найти ту самую фигуру. Безрезультатно.       «Хорошо, что она всё ещё спит».       — Девочки, расступитесь! Меня одного тут даже много.       Свен лукавил: он прекрасно знал, что это сильный и опасный противник. То, что слизь покорно ждала внизу, значило только одно — её испугала орава людей на стене, не более. Через пару минут её ступор пройдёт, и монстр заползёт прямо по стене и нападёт, невзирая на целую толпу. И в этой самой толпе, в тесноте и суматохе, с лёгкостью сожрёт не одного и не двух людей.       Свен вынул бастард из ножен и спрыгнул, смягчив падение воздушной подушкой. Мана заструилась по телу, разогревая его и взбадривая. Сверху, на стене, залязгали затворы «Бренов», готовых в любой момент прикрыть смельчака. Конечно, не было никакой необходимости идти одному, но только сегодня и только сейчас юноша смог позволить себе такую глупость.       «Вот именно сейчас я проснусь окончательно».       Увидев лакомую цель, наивно отбившуюся от кучи, альтерат не заставил себя ждать и мгновенно запустил в юношу псевдоподию. Быстрый и точный выстрел слизи, так резко контрастирующий с вальяжным видом монстра.       «Воздух!»       Мана заструилась по жилам с новой силой, наполняя руки инквизитора магией ветра. Свен закрутил мечом, словно вертолёт лопастью, и принял удар. Быстро вращающийся клинок легко отразил выпад, расплескав во все стороны мутную мерзкую жижу, слабо завоняло скверной.       Альтерат зашипел, завибрировал всем телом и возмущённо сжался в ком, словно не понимая, как его могли так обидеть. Он откатился назад, но тщетно: Свен, не прекращая накачивать себя магией воздуха, рванулся к монстру, словно ветер.       «Огонь!»       Бастард инквизитора вспыхнул ярким пламенем и погрузился в мутную белёсую плоть амёбы. Тело задрожало, зафыркало под натиском огненного меча. Монстр сильнее дёрнулся назад, спасаясь, но поздно — его плоть испарялась, явив взору Свена ядро слизи.       «Бинго».       Точным, аккуратным уколом он насадил грязно-фиолетовую сферу на меч, прожигая её насквозь. Издав булькающий вой, низший мгновенно потерял подобие формы, сдулся и затих. Ядро сжалось в последний раз и лопнуло, щедро окатив Свена с головы до ног чистой скверной.       — Блядь! Тьфу, тьфу!       Отбросив меч, незадачливый инквизитор принялся размазывать омерзительную массу по лицу, наивно пытаясь стереть её руками. Толпа, напряжённо молчавшая всё это время, разразилась гомерическим хохотом. Идея покрасоваться перед товарищами напоследок провалилась.       «Хорошо, что я не позавтракал».       — Ну ты даёшь! Прямо в ядро, в упор!       — Тебе это нравится, не так ли?       — Я чуть не обосрался, когда ты подлетел к ней! Думал, она сожрёт тебя!       — Это было так быстро… я даже не разглядел тебя! Миг — и оно уже плавится!       — Если бы это увидела Аля, то убила бы на месте. Чем ты думал?       Равнодушных не было, всем хотелось высказать своё мнение. Свен слушал восторженные вопли, в десятый раз промывая волосы, и испытывал смешанные чувства. Ему хотелось убить врага так быстро, как он мог, и о последствиях прокола ядра Свен не подумал.       — А вы бы смогли зарубить её за десяток секунд? Чего хохритесь-то, как шуты?       — Не обижайся только, ладно? Выходи скорей, у нас кое-что есть для тебя.       Атмосфера мгновенно переменилась. Улыбки на лицах парней приняли торжественно-печальный вид, потеряв всякую несерьёзность.       — Сегодня, да?       — Сегодня.       Неосознанно Свен расправил плечи и задрал подбородок. Он видел, как на него смотрят, и очень хотел соответствовать этим грустно-восхищённым взглядам.       — В общем, мы с ребятами скинулись… немного. Чтобы тебя не сожрали сразу же, ясно?       Кир протянул другу деревянный ящичек, небольшой, но тяжёлый. Медленно, словно не веря, Свен открыл его и охнул.       — Да вы шутите… откуда?       Новый блестящий пистолет. Маленький и аккуратный, совсем не угрожающий с виду. Осторожно, словно беря в руки хрусталь, Свен достал «Фроммер» и не смог сдержать удивлённого вздоха: несмотря на ту же модель, пистолет даже на вид отличался от того, который у него был.       Не оружие вовсе — а артефакт из другого мира. Выпущенный более четырёх сотен лет назад, он не обзавёлся ни единым пятнышком ржавчины, и ни одна его пружина не ослабла. Даже деревянные щёчки рукояти сохранили фактуру, издеваясь не только над временем, но и над самим здравым смыслом. Великий Рейх давно развалился, но бессмертная его частичка всё ещё оставалась в этом пистолете. Таком обманчиво красивом и элегантном, словно стесняющимся своей смертоносности.       — Ты всегда пользовался таким, верно? Табельный тебе не дадут забрать, так что мы нашли в Мор Байле такой же. Не сраный новодел, как у нас, а настоящий Платиновый век!       — Идиоты… это же целое состояние.       Свен понял, что плачет и улыбается. Уходить ему хотелось всё меньше и меньше.       «Впрочем, это самая меньшая из моих проблем».       Парадные доспехи, словно нарочито неудобные, давили на плечи и в боках. Свен чувствовал себя максимально неуютно под взглядами множества жрецов и старших инквизиторов — атмосфера слишком сильно отличалась от прощания с товарищами. Даже высокий свод Центрального Храма Евы, казалось, намеревался раздавить жалкого юношу, как клопа, и лишь полуденное солнце задорно играло с мозаиками, пуская по всему залу разноцветные солнечные зайчики.       — Младший инквизитор Свен Уэльский!       — Ваша Светлость!       — Мы всегда видели, каким ты растёшь. Несмотря на болезни, ты всегда рос под нашим взором сильным и храбрым. Все верили, что если кто-то и станет Вознесённым Героем, то именно ты. Мы поздравляем тебя с совершеннолетием! Но осознаёшь ли ты тяжесть ноши, что собираешься возложить на себя?       Ни секунды промедления. Словно он и в самом деле в это верит.       — Да, Ваша Светлость!       — Хватит ли тебе сил идти по пути героя, не сворачивая и не пасуя ни перед какими трудностями?       Быстрый и очевидный ответ. Единственный, что он имел право произнести вслух.       — Да, Ваша Светлость!       — Ну и славно. Хватит формальностей. Мы все опечалены, что ты покидаешь нас, но рады, что даже наш умирающий мир способен породить столь целеустремлённого героя. Не растеряй свой огонь, хорошо? Я прошу тебя от имени богини и от себя.       — Сп… спасибо вам, отец. Вперёд и только вперёд.       — Алевтина! Святая вода!       — Да, отец.       «Она действительно только встала. Выглядит куда хуже, чем вчера».       Холодная и чистая вода, осязаемо пышущая святой маной, потекла по волосам, по лицу и за ворот. Лёгкая тревожность, что Свен чувствовал с тех пор, как вошёл, усилилась. Тяжёлая рука сдавила его внутренности, сбив дыхание. Что-то было не так.       Он чувствовал это. То же самое ощущение, что все неполные два десятка лет. Но теперь — впервые наяву, а не во сне. Словно самый безумный лихорадочный бред стал реальностью.       — Жалко, что уже два десятка лет богиня не спускается к нам. Уверен, она бы оценила твои старания для сдачи всех экзаменов.       Мало какой младший инквизитор мог стать Вознесённым Героем — правой рукой богини, остриём копья её верной армии. Инквизитором, что освобождался от остальных обязанностей сана и получал почти полную свободу действий, ни перед кем не отчитываясь и никому более не повинуясь — хотя и сохраняя плотную связь с Патриархатом, совещаясь со старшими инквизиторами и не имея от них никаких секретов, что мешали бы товариществу. Героем, чья жизнь более не принадлежала ни ему, ни стране — лишь Еве лично, и смысл этой жизни отныне состоял лишь в выполнении миссии столь важной, что никто другой, никто более слабый или недостаточно верный, бы не справился.       Героем, кому за его силу и верность было положено персональное место в раю.       «Она и в самом деле их оценила, не так ли?»       Осознание ударило юношу, резануло по возбуждённому разуму острым серпом.       — О-она спустится. Н-не спрашивайте, почему я так говорю!..       Аля мигом растеряла торжественный вид и наклонилась к юноше.       — Свен, тебе плохо? Что с тобой?       — Смотри!       Яркий ослепляющий свет, но в то же время грязный, неполноценный. Неприятный, вызывающий не благоговение, но желание отвернуться, не смотреть.       — Самсон… Герой Самсон… Ты слышишь мой голос?       Чаша со святой водой выскользнула из ослабевших рук жрицы и с оглушительным звоном рассыпалась по мраморному полу.       — Я-то тебя слышу! И всегда слышал, всегда! А ты?! Ты меня слышишь?!       Священники и инквизиторы, потерявшие дар речи, никак не отреагировали на такую дерзость, а лишь ещё глубже впали в ступор. Даже Алевтина, всегда спокойная и невозмутимая, не смогла ничего сказать.       — Самсон?       — Не Самсон! Свен! Всю мою жизнь меня звали так!       Лицо богини стало едва различимым в ярком свете, и лицо это оказалось удивлённым.       — Не Самсон? Не твоё ли это имя, данное тебе при рождении?       — Не имеет никакого значения имя, которое хотел дать мне отец! Его нет и не было рядом со мной. Я сам волен выбирать!       Её лицо было слишком ярким, слишком прекрасным, словно его безумный сон так и не кончился. Даже прекраснее, чем в грёзах — ведь Ева не оказалась порождением его воспалённого разума.       — Я понимаю… Значит, в младенчестве, когда ты болел, служители приюта дали тебе иное имя? Спасли тебя… таким образом? Может, это и есть причина, по которой я не могла видеть тебя?       «А ведь это правда. Судя по тому, что я жив, этот способ обмануть смерть сработал даже на богине».       Даже прекраснее, чем во снах. Настолько, что даже слепец не перепутает её с человеком, а жрецы и инквизиторы беспомощно зажмурились и отвернулись, спасая остатки рассудка, неспособного вынести присутствие богини. Лишь один из них, видевший её всю жизнь, мог вынести это.       — Я прошу прощения, Герой Свен. Отчаяние парализовало меня, лишило последних остатков веры и надежды. Это печально, что я не смогла услышать твой голос раньше, но… это уже неважно. Мир находится на грани гибели. Пока мы говорим, тьма покрывает его быстрее и быстрее.       Скверна, чем бы она не была, поставила на колени даже богиню. Нечто настолько ужасное, что отрицает жизнь везде, даже на небесах.       — Знаете, я заметил! Мы все это заметили!       — Отныне мой взор направлен на тебя, и за мной на тебя будет смотреть весь мир. Ты должен сделать это, и я вознесу тебя.       И она вспыхнула и пропала, и остался лишь её голос, почти неслышимый и бесконечно грустный.       — Ты спасёшь мир, Свен Уэльский?       «Спасёшь мир?»       Тяжёлые и неудобные, ритуальные доспехи сжали бока и плечи с новой силой.       — Да твою ж мать!       Рыча сквозь зубы, Свен расстегнул их и выбрался на волю, с трудом глотая воздух.       — И куда ты делась?! Как можешь ты говорить такое и пропадать?!       Нет ответа. Свет пропал, и на месте богини валялась лишь разбитая ритуальная чаша.       Син Уэльс всегда был больше крепостью, нежели городом, и сколь неприступны были его стены, столь они же и сдавливали его, душили. Каменные дома росли вверх и вверх, словно деревья, тянущиеся к солнцу, и чем выше они были, тем темнее и теснее были улочки, зажатые стенами и закрытые балконами. За последнюю тысячу лет город почти не изменился, Платиновый Век словно и не посетил его, не облагородил. Город стоял, будто огороженный от внешнего мира не только океаном, но и собственными стенами, неприступный не только для врагов, но и самого времени.       — Свен! Свен, погоди!       Среди шума снующих людей, поднятых на уши появлением богини, среди их топота и громких голосов, он услышал этот голос настолько отчетливо, словно звучал он в оглушительной тишине. И дело вовсе не в громкости — толпа звучала стократ громче, — а исключительно в том, что этот голос герой просто не мог не услышать. Добираясь до городских ворот самыми тёмными улицами, избегая толпы и зевак, он скрывался исключительно от его обладательницы.       «Неужели я забыл? Нет, просто игнорировал, чтобы не думать об этом».       — Постой! Куда ты собрался?       — Я… думал, все знают, куда я собрался. В путешествие. Теперь я герой. Ну, ты и сама видела, так что…       — Свен, о чём ты?! После явления Евы ты собираешься уйти? Она же… благословила тебя! На спасение мира! Ты не инквизитор более, а Вознесённый! Ты что, собираешься игнорировать принадлежащее тебе место в раю?       Такая высокая, сильная, красивая. Единственная, кто из всех жриц сохранил длинные русые волосы, оставшись на порядок красивее и женственнее любой другой девушки во всём Уэльсе — даже будучи выше любой другой девушки в Уэльсе и сильнее большинства старших инквизиторов, взрослых закалённых мужчин. Алевтина никогда не была религиозной девушкой и честно заслужила славу штурмовика, одетого в белую робу по чистой ошибке — как, впрочем, и большинство остальных жриц, занятых врачеванием и войной, оставивших дела церковные далеко позади. Во временах, когда в Мор Элин была настоящая армия и настоящие больницы, а не только умирающий Патриархат.       Но личное явление богини поразило до глубины души всех, даже её.       — Спасение мира? Спасение? — Разговор затягивался, и Свен не мог сопротивляться растущему раздражению. — Это же бред собачий, Аля! Оглянись и скажи вслух, скажи, глядя в глаза, что этот мир можно спасти! Это… это просто нечестно, Аля…       В этом просто не было никакого смысла. Спасали мир учёные Игниса, что разработали фильтры, очищающие воду от скверны, а не инквизиторы. Спасали ликвидаторы, работавшие на заражённых землях, денно и нощно очищая отравленную почву.       До Второго Катаклизма они думали, что у них есть шанс.       «Это мой выбор. И мне нужно начать нести ответственность за него прямо сейчас».       — Это не может стать моей мечтой, Аль. Я могу обмануть сам себя так, чтобы поверить в это. Словно она хотела лишь поиздеваться…       Мог ли предположить, куда заведёт его одна лишь мечта о мечте? Что долгожданная цель всей его жизни найдёт его сама — лишь для того, чтобы вогнать остатки его рассудка в ещё большую депрессию?       Слабый и бесполезный. Больной. Удивительно, что он вообще дожил до совершеннолетия.       — Я просто инквизитор. Не спаситель и не герой… И не буду делать вид, что могу им стать. Я не отказываюсь от Патриархата или своих обязанностей, но и новые брать отказываюсь. И сейчас я иду один. За Гермесом. Без тебя.       Только широко распахнутые зелёные глаза и приоткрытый рот. Девушка не знала, что ответить, не могла найти ни единого слова.       — Да… да как ты только смеешь! Как смог такое сказать! После всего… всего… ты хочешь бросить меня?! Да и ты сам понимаешь, что это бессмысленно! Знаешь, что он давно мёртв… Свен, не говори, что просто хочешь умереть — глупо и бессмысленно.       «Лучше просто ударь меня. Зачем ты это говоришь? Что мне ответить?»       — Теперь я Герой, а не просто инквизитор, и я могу идти туда, куда захочу, и ни перед кем не отчитываться. И я иду в Телос. Нет никакого шанса, что ты тоже пойдёшь туда. Почти никто оттуда не возвращается. — И только ей он мог сказать то, что действительно думает: — И в аду я это вознесение видел, Еву и её поручения.       — Да с чего это?! Я куда сильнее тебя, и ты это знаешь! Если ты можешь это сделать, то и я могу!       Она даже не обратила внимания на преступную ересь.       — Как я могу рисковать тобой? Нет, Аля, это слишком опасно. Самоубийство.       — Я сама решу, как и где мне самоубиться! Если это Телос — пусть! Главное, чтобы с тобой!       «Бесполезно».       — Всегда были вместе, всю жизнь, и теперь, в самый ответственный момент, ты решил, что смеешь уйти без меня?!       «Хватит!»       — Я скорее сломаю тебе ноги и оставлю тут, чем отпущу в Телос одного!       «Прости».       — Тогда давай решим это… как обычно.       — Как обычно?! Мне в самом деле сломать тебе ноги?! Я не хочу этого, но если должна, то сделаю это!       Не было ни единого случая, чтобы невысокий, худой и болезненный Свен одолел Алевтину в кулачном бою. Даже остальные инквизиторы, высокие и мускулистые, справедливо боялись эту девушку, которая одним ударом дубины переламывала хребет высшего альтерата и не раз вытаскивала на плечах по двое раненых. Люди шутили, что ей даже не нужна магия земли, и каждый раз, когда Аля находила такую шутку оскорбительной, она доказывала на деле, что магия земли для кулачного боя ей и правда не нужна.       Но не сегодня. Никто не знал об этом, кроме самой Али и Свена, но именно сегодня условия были совсем другие. Никогда раньше они не проводили спарринги в таком её состоянии — Свену даже в шутку в голову не приходило предложить ей. Но только не сегодня.       «Прости. Если бы у меня был другой вариант, клянусь, я бы им воспользовался».       Он стянул ранец с плеч, снял ножны и отстегнул кобуру с «Фроммером».       Она замешкалась, но лишь на секунду, и встала в стойку. Так твёрдо и уверенно, словно её не мутит от каждого резкого движения.       «Я не хочу. Почему я должен начинать с этого?»       Тяжёлый кулак жрицы пролетел мимо головы парня менее чем в сантиметре — она атаковала сразу же, не мешкая и не давая перехватить инициативу. Не останавливаясь и не замедляясь, Аля обрушила на него вихрь ударов, столь быстрый и мощный, что даже Свен, давно выучивший наизусть её стиль боя, оказался не готов к этому.       «Вода!»       Мана потекла по жилам, пронизывая каждую клетку тела. Движения Али замедлились, стали понятными и предсказуемыми — но даже так не было ни единого шанса уклониться от её ударов.       «Не успею!»       Ловкости Свена, даже с магией воды, хватило лишь на блок. Удар девушки пришёлся точно в его центр, словно молот, и сбил парня с ног.       «Она бьёт в полную силу! Да она же в самом деле убьёт меня, если попадёт!»       Перекатившись, Свен чудом избежал пинка туда, где лежал полсекунды назад.       «Вода! Вода! ВОДА!»       Мана обожгла магические каналы, в глазах потемнело от оверкаста. Жрица, казалось, совсем не замедлилась — она ускорялась даже быстрее, чем Свен повышал своё восприятие магией воды.       Девушка пригнулась и бросилась вперёд, намереваясь взять его в захват, пока он не успел встать в стойку.       «Успею».       Не пытаясь встать, Свен изогнулся, дёрнулся, словно выброшенная на берег рыба, и дюжим ударом ноги в колено сбил жрицу наземь.       — Гр-р-р-роа-а!       Аля зарычала и подскочила одним быстрым, точным движением — одновременно со Свеном.       «Слишком близко — не успею увернуться!»       Кулак девушки уже отправился в полёт точно в голову героя по прямой, идеальной траектории.       «Успею. Вода!»       Ни капли маны не осталось, а мышцы начало сводить от оверкаста. Сил хватало ровно на один удар, не больше.       Но больше и не нужно.       «Прости».       Не пытаясь отскочить, Свен наоборот ринулся вперёд и оказался к Але почти вплотную, пропустив её кулак справа от головы. Один удар.       Кулак героя, благословлённого богиней Евой на спасение мира, попал жрице точно в низ живота.       Словно безвольная кукла, лишившаяся ниточек, девушка рухнула на землю. Широко открыла рот в беззвучном крике и свернулась калачиком.       «Вот и всё».       Надев ранец, ножны и кобуру, Свен не оглядываясь пошёл к воротам.       — Алевтина? Аля, ты в порядке? Аля!       — Кто-нибудь! Эй! Помогите!       Драка привлекла внимание. Нужно уходить, и уходить прямо сейчас — до того, как люди решат узнать, что случилось между жрицей и Вознесённым Героем. Любые стычки между духовенством были дикостью непозволительной, ибо в тот же миг, как последние из верных Патриархату элинцы прольют кровь друг друга, острова Мор Элин будут обречены.       «Лучше так, чем погибнуть в Телосе. Она не умрёт. Так лучше. Лучше».       Выйдя за ворота Син Уэльса, Свен не торопясь побрёл в сторону единственного Телоса на островах.       «Как я спасу мир, если не могу спасти даже одну девушку?»

***

      Скверна — субстанция, изливающаяся в мир из Язв и Телосов. Свен Уэльский Пол — мужской Рост — 176 см Масса — 65 кг Возраст — совершеннолетний Место рождения — острова Мор Элин Род деятельности — младший инквизитор, Вознесённый Герой Особые приметы — бледная кожа, тихий и глухой голос Во время болезни во младенчестве получил имя «Свен» взамен имени «Самсон» (в Мор Элин считается, что, сменив имя больному младенцу, можно обмануть смерть). Мать погибла при родах, местоположение отца неизвестно. Рос в приюте при Центральном Храме Евы в Син Уэльсе.