Бесконечное Падение Луны

      Весна всегда поздно приходила в горы Игниса. Огромные снежные шапки боролись до последнего, не желая отдавать ни сантиметра земли, однако отважные подснежники всё равно пробивали себе путь, невзирая на холод. И хотя их нежные цветки сливались с белизной тающего снега, от её острого взгляда они укрыться не могли. Это не было унылой попыткой развлечь себя в пути — она пожирала глазами зеленеющие склоны с невообразимой жадностью, словно видела приход весны впервые. Хотя крохотные белые подснежники и не казались ей особо красивыми, сам праздник прихода весны, сам праздник происходящей с природой метаморфозы радовал её сильнее самого роскошного букета цветов. Прекраснейшее зрелище. Такой резкий контраст по сравнению с тем, что ждало её впереди...       Даже через крохотное окошко военного вертолёта.       — Ещё немного, и ты выдавишь окно, сладкая!       Лилит всегда любила подтрунивать над ней, и только она могла делать это по-настоящему незлобно и необидно. Искренне.       Никто другой бы никогда не решился на самую безобидную шутку в её присутствии, даже мама.       — А хочешь, я спущу тебя вниз? Аккуратненько, туда и обратно. Прогуляемся, в снежки поиграем!       Хотя даже она иногда перегибала. Поражающая непосредственность подруги не только позволяла ей не бояться, но и сильно размывала границы. Но лучше так.       — Ты не сможешь… Даже у тебя сил не хватит.       И ей пришлось сказать это вслух. Зачем, если все и так в курсе?       — Разве что из-за брони! Снимем с тебя этот металлолом и прогуляемся, а потом быстренько наденем! — Лилит захлопала в ладоши, словно совершила гениальное открытие, и широко — насколько это позволял грузовой отсек — распахнула впечатляющие кожистые крылья, показывая готовность и в самом деле выскочить из вертолёта.       Была ли демоница полной дурой, не понимающей смысла своих слов, или же наоборот — давила на подругу, заставляя смотреть в глаза правде до тех пор, пока та не перестанет быть невыносимой?       — Я бы посмотрела, как ты пытаешься меня одеть.       Даже Лилит знала, что без кучки инженеров эти латы не надеть, но всё равно не смогла промолчать.       Пузатый вертолёт слегка дёрнулся и замедлился, пошёл на снижение. Зеленеющие луга скрылись из виду, уступив место бетону и стали.       — Госпожа! Мы почти на месте, приготовьтесь.       Даже пилот вертолёта, что возит её больше десятка лет, не мог сдержать дрожь в голосе. Каждый раз, садясь в вертолёт и ловя на себе его взгляд, она не могла не заметить бурной гаммы эмоций. А ведь он — лучший из лучших, лично выбранный мамой! Конечно, он пилот, а не актёр, он должен уметь летать, а не разыгрывать комедию, но неужели этот страх на его лице действительно вызывает она?       А ведь их будет много, как они сядут. Очень много. Военные, инженеры, врачи. Столько людей, таких разных, — и всегда один и тот же взгляд.       Она резко выдохнула и захлопнула забрало шлема, поморщилась, привыкая к виду сквозь бронестекло. Защёлкнула крепление, вдохнула отфильтрованный воздух.       — Эй, маленькая. Всё хорошо? — Лилит встала, пытаясь дотянуться до её лица, и весь её шутливый настрой разом сошёл на нет. — Ты не должна заставлять себя, если не хочешь! Только слово скажи, и мы вернёмся, и я мамке твоей такое устрою!       Тяжёлое и мощное, забрало не просто выдерживало попадание пули или осколок гранаты — самое главное, оно скрывало её лицо. Просто слишком красивое для этого мира.       — Всё хорошо.       Ведь она никогда не смогла бы соврать единственной подруге в лицо.       Нестерпимый жар окутал Свена в тот же миг, как он пришёл в сознание. Жар, запах гари и скверны — сладковатый и тошнотворный, всё более мерзкий с каждым глотком воздуха. Выгнувшись дугой, юноша судорожно попытался вдохнуть и закашлялся. Нечто вязкое, отвратное и невыносимо горячее залило половину лица и вонзилось в кожу десятками тысяч раскалённых игл.        — А-А-А-А-А!!! — вой Свена разошёлся по округе, словно пытаясь перекричать гул горящего леса. Он схватился за лицо и в тот же миг попытался отдёрнуть руки: горячая масса обожгла их сильнее расплавленной стали. Но тщетно: левая кисть прилипла к скуле, будто жижа вплавила руку в его собственное лицо.       Инквизитор всегда понимал, что его действия не останутся без ответа. Что холодные горы Игниса могут стать его могилой, что именно дойдя до края, ему придётся бороться за свою жизнь стократ яростнее, чем раньше. И он дошёл, и он получил именно то, что заслуживает.        — Свен! СВЕ…! — громкий истошный крик раздался в ответ почти мгновенно, прервавшись так же резко, как начался.        — Ая! Ая, ты здесь?!       Только гул пламени и треск горящего леса.       «Вставай! Вставай, тряпка! Ну же!»       С трудом вздохнув, Вознесённый Герой встал на четвереньки и вновь попытался отодрать руку от скулы, и вновь не смог: плоть кисти словно стала единой с лицом, с каждым движением лишь погружаясь глубже.       «Плевать. Сначала я найду её, а потом буду решать, что делать с этим».       Сосредоточившись, юноша зачерпнул столько маны, сколько смог, и направил её к лицу, обезболивая ожог. Сущий мизер — менее суток назад его магические каналы проводили на порядок больше, но сейчас даже это далось ему с трудом. Боль не ушла, но стала терпимой — до тех пор, пока действие магии воды не пройдёт.       Встав, Свен сразу же столкнулся с густым дымом, не дававшим ни нормально вдохнуть, ни осмотреться правым глазом, чудом не залитым раскалённой мерзостью. Но даже одним глазом Свен не мог не заметить дегенерата, подошедшего к нему почти вплотную. Первый раз в жизни столь жалкий противник вызвал у юноши такой ужас.       Судорожно достав пистолет и прицелившись, Свен остановился.       «Нет! Они не ходят поодиночке. Я только привлеку остальных, если выстрелю, — и в таком состоянии даже не смогу перезарядиться».       Омерзительная тварь, труп гнилой и абсолютно мёртвый, но движимый волей высшего альтерата. И воля эта была сильнее любых земных законов, заставляя едва волочащее ноги тело вытянуть немощные руки к Свену, пытаясь схватить почти беззащитную цель, и лишь какая-то бесконечно малая частичка человека внутри, давно потеряв всякие силы на сопротивление, лишь взвыла в отчаянии, и дегенерат заплакал ей в ответ.       Не убирая пистолет, герой собрал остатки маны и ударил урода рукоятью в висок, проломив гнилую кость и сбив монстра с ног. От резкого движения вплавленная в лицо рука дёрнулась, вызвала резкую вспышку боли.       «Только не встань. Пожалуйста, только не вставай!»       Не внемля беззвучной мольбе юноши, альтерат заплакал ещё громче и перевернулся на живот, пытаясь подняться.       «Да блядь!»       Изо всех сил, даже не надеясь призвать магию, Свен пнул медленно поднимающееся тело в голову, с громким хрустом обрывая его затянувшееся существование.       «А если бы их было несколько? Что я смог бы сделать?!»       Полная, гнетущая беспомощность.       А ведь тут было так красиво. Горы Игниса всегда напоминали родные острова Мор Элин: густые, буйные леса, не видевшие человека сотни лет, те же ели и буки, словно и не разделяла их бесконечная пустыня и океан. Та же летняя прохлада, что невозможна нигде более. Зимой, наверное, даже выпадет снег. Словно он закрыл глаза и видит счастливый сон о давно покинутой родине.       Теперь же вмиг ставший родным лес пылал, и прохлада сменилась адским жаром. Так же, как прямо сейчас пылала Мор Элин — если от некогда великой державы ещё хоть что-то осталось.       «Нет времени жалеть себя. Успокойся. Ая рядом, и ей нужна помощь».       Пригнувшись, чтобы не дышать одним дымом, Свен побежал в сторону, откуда слышал крик.       Он знал, что рискует. Что действует слишком быстро, необдуманно, и никакие его благие намерения не могут послужить оправданием. Но сейчас он рисковал не только своей жизнью.       «Нет нужды переживать. Всего лишь парочка низших альтератов не станет для неё проблемой. Точно, она убьёт десяток и без оружия».       Из последних сил игнорируя весь страх, что он слышал в том крике, Свен продолжал бежать.        — Ая! АЯ!!!       И опять только гул горящего леса ответил ему.       «Нет, нет, нет…»        — Ая!..        — Уа-а-а-а…        — А-а-а-а-а…        — Уэ-э-эх…       Плач дегенератов раздавался всё ближе и ближе, эхом отражаясь от стволов деревьев. Слезящимся глазом Свен видел всё больше и больше фигур, выходящих ему навстречу. Они шли густой группой, не собираясь со всего леса на крик героя, а лишь переключив на него внимание с чего-то другого, собравшего их в толпу — но ныне уже затихшего и не представляющего интереса.       Просто девочка из богатой семьи. Умная, сильная. Но не воин, не инквизитор, и никакая подготовка Семьи не заменит годов опыта. И пускай её помыслы были стократ чище его, а рука твёрже, от неотвратимой кары за грехи паршивого инквизитора это не спасёт. Она виновна просто в том, что пошла с ним, а не осталась в Эримосе.        — Ая!       Не контролируя себя, Свен вскинул пистолет и открыл огонь. Восемь выстрелов, восемь пуль, и каждая из них нашла свою цель в головах гниющих фигур, закрывших ему путь. Взревев, Свен швырнул разряженный пистолет в девятого урода, попав в голову и сбив с ног. Разогнавшись, герой снёс оставшегося на пути дегенерата ударом ноги и, задыхаясь от дыма, бросился к лежащей на земле девушке.       Катана, застрявшая в кирасе дегенерата. Длинные чёрные волосы, расплескавшиеся по земле. Разбросанные ошмётки кожаной куртки. Лужа крови — яркая, свежая, так резко контрастирующая с давно прогнившими телами монстров.       Он только начал платить. Только начал понимать, настолько прав был Стальной Пророк, даже не видевший будущее. Никаких пророчеств — только здравый смысл и умение думать дальше шага вперёд.        — Ая! Это я! Не молчи!       «Нет, нет, нет!»       Рухнув на колени, Свен дрожащей рукой взялся за плечо и развернул Аю лицом к себе.        — Только не молчи! Ну же, говори со мной!       Ещё одна девушка, которую он не смог спасти.       И получил в ответ только осуждающий взгляд пустых, потухших глаз.       Ты ведь спасёшь мир, Свен Уэльский?