Вокс и Валентино переглянулись. В глазах был виден страх за свою шкуру. Чарли злобно прищурилась. Она отдала дочь мужу и подошла к пленным. Те гордо молчали. Чарли методично начала движениями пальцев, напоминающим игру на пианино, творить пытки. Руки демонов начали изгибаться в обратные стороны, а потом кости начали ломаться, крошиться изнутри, причиняя сильную. Боль послышались крики. Чарли закрыла глаза, на лице её появилась широкая, распарывающая кожу, улыбка. Кровь из ран стекала по щекам и медленно капала на землю, но демонесса не обращала внимания ни на собственную кровь, ни на боль. Она самозабвенно играла на невидимом пианино, звуки которого стали криками Вокса и Валентино. Аластор спокойно смотрел на жену, как и Люцифер с Лилит. Мара же была в шоке и ступоре от всего происходящего. Волосы королевы поднялись в воздух, шевелясь, будто змеи, и начали чернеть от концов. Демонов охватил адский огонь. Крики стали громче и истошнее. Но никто не обращал на это внимания. Регенерация пленных давала королеве бесконечное удовольствие пытать их вечно. Потому что смерть для них будет служить высшей наградой, которую они никогда не получат.
Прошло около часа. Чарли продолжала играть. Аластор и Лилит с Люцифером уже как-то настороженно смотрели на неё. Волосы почернели уже наполовину. Она невозмутимо продолжала играть, не проронив ни слова. Ненависть буквально витала в воздухе. Радио-Демон подошёл к Чарли и положил руки ей на плечи. Та даже не обратила на него внимание, продолжая играть. Аластор сжал её плечи, когтями впиваясь в кожу. Королева тряхнула головой. Ала отбросило на несколько метров звуковой волной и обожгло руки огнём. Тот вздохнул и упрямо снова подошёл к ней. Лилит и Люцифер, смекнув, что происходит, телепортировали внучку и горюющих Аралио подальше отсюда и телепортировались сами.
Аластор упрямо сжимал плечи супруги. Ненависть в воздухе начала чернеть на глазах.Вскоре в воздухе висел чёрный витиеватый дым, который не рассеивался и тянулся от Шарлотты, будто щупальца. Дым начал окружать Короля. Тот сначала сопротивлялся, а потом начал понемногу поддаваться. В голове прозвучал голос Шарлотты, какой он бывает в сильном гневе.
"Убить. Пытать. Они не достойны жизни".
Эти слова повторялись, как заклинание. Секунды борьбы тянулись, словно минуты. По прошествии какого-то времени слова стали неразберимыми. Радио-Демона поглотила та же ненависть, что и его супругу. Он отпустил её, двигаясь как марионетка, и встал сзади неё, беря её руки в свои и тоже играя на пианино, видимое только этим двоим. Крики ушли на второй план, ровно как и кровь, беспрерывно льющаяся на землю. Аластор перестал контролировать себя и свои силы, оказавшись запертым в собственном сознании.
Ненависть управляла ими, забирая контроль в свои руки и отодвигая их на второй план. Она сжигала и пожирала их изнутри, закравшись в сердце и добираясь до души. Взор обоих почернел и они потеряли полную связь с миром. Оставшись наедине со своими мыслями, гулко звучащими в пустоте собственного сознания, они пытались хоть как-то повлиять на себя. Но движения давались с трудом, были медленными, тягучими и рваными. Ощущение было, будто они попали в медленно застывающую смолу. Вскоре способность двигаться исчезла. Демонов начала морить лень. Такая мягкая и спокойная, она будто шептала на ухо:
- Зачем что-либо делать, если можно просто остаться тут и ни о чём не волноваться? Перестань бороться.
Как хотелось поддаться. Просто увязнуть в спокойствии и не думать больше ни о чём. Мысли двигались с трудом, тоже словно увязнув. Аластор и Чарли понемногу начали сдавать свои позиции. Последнее, что они сделали, прежде чем увязнуть в глубине собственного сознания, так это послать мысленное сообщение на канале.
- Ал, я люблю тебя.
- Люблю тебя, милая.
Они перестали двигаться, мысли застыли. Их поглотила темнота собственной души, сулящая спокойствие и вечный покой в смоле грехов и сомнений.
Но та самая ненависть, которая поглотила разум и начала подбираться к душе, внезапно отпрянула. В сердце обоих, там, где ненависть была уверена в своей позиции, затеплилась искра, будто тлеющий уголь. И свет от этой искры рассеивал мрак ненависти.
Но хватит ли этого огня, что бы вырваться?
