где-то, когда-то
Вперёд. В сторону. Снова вперёд. Прыжок… Дивное создание равнин мчалось среди деревьев легко, выбирая путь без труда, словно знало здесь каждую кочку. Тонконогая газель, петляя, бежала от охотников. Шоколадная шкурка с тёмными разводами мелькала среди деревьев так быстро, что иногда её невозможно было разглядеть. Отражаясь в золоте рогов, брызнуло солнце, когда единым прыжком газель взлетела на опушку и, дразня погоню, замерла. Оглянулась. Притаившись, Аджа поднял лук. Он не сомневался в победе. Мгновение, и удивительное создание попадёт к повару, а её рога и шелковистая шкурка станут ещё одним трофеем. Она была достойным противником. Пробежала так много, но почти не запыхалась. Бока её слегка дрожали от усталости или нетерпения. — Чего ждёшь, брат? Придерживая двух псов, рядом присел на одно колено широкоплечий могучий воин. Тёмная кожа его лоснилась на солнце, капли пота стекали по бритому затылку за шиворот льняной рубахи без рукавов. Он поглаживал широкогрудых собак, дрожавших от нетерпения. Аджа опустил лук. — Она честно заплатила за свою жизнь, — промолвил он, — она упорно сражалась. Газель, отвернувшись от преследователей, подняла копыто. В вышине крикнула птица, и крик этот, словно сигнал, сорвал с места грациозное животное. Через минуту она уже растаяла среди деревьев. — Я так и знал, — заливисто рассмеялся Нараяна. Он, единственный из трёх охотников, выглядел так, словно только что вышел из купальни: белоснежные шаровары, рубаха, собранные в аккуратный пучок волосы. Для него как будто не было многочасовой погони. Он и спустя день погони оставался свежим и бодрым. — Что ты знал? — сердито спросил темнокожий, вставая и отряхивая колени от налипшей травы. — Не сердись, Близнец! — беспечно проговорил Нараяна. — Неужели твои собаки и ты сам не сыты погоней? Аджа устроил нам удивительное представление. Ты ведь и не собирался её убивать, верно? — обратился он к брату, всё ещё глядевшему в ту сторону, куда скрылась газель. — Аджа! — окликнул Нараяна задумавшегося брата. — Она очень красивая, — тихо проговорил Аджа и обратил к спутникам сияющие глаза, — и смелая. — Да, — согласно кивнул Нараяна, — как почти любое создание земли. — И всё это должно обратиться в прах? — Такова воля совета, — пожал плечами Нараяна и, подняв глаза к просвечивающему сквозь густую листву небу, нахмурился. — Нам нужно уходить отсюда. С юга заходит гроза — к вечеру на месте этого леса останется пепелище. — Ты говоришь об этом так спокойно! — Солнце высушило землю, — терпеливо пояснил Нараяна, — и тут уже ничего не поделаешь. Здесь давно не было дождей.***
— Охота не развеяла тебя, брат? — тихий и вековечный голос окликнул его, присевшего на поваленное дерево у широкого пруда. Нараяна подошёл и остановился рядом, не решаясь ступить на белоснежный цветочный ковёр, устилавший землю у ног. — Не знаю, — Аджа пожал плечами. От неуловимого движения мелкие цветочки расступились, пропуская пришельца, и вновь сомкнулись, когда он прошёл и сел. Чистое и прозрачное стекло воды отражало лучи вечернего солнца. Пара белоснежных лебедей копошилась в кустах на берегу. Они хлопали крыльями, перекликались высокими гортанными голосами, словно спорили о чём-то, что-то решали. Через минуту птицы неуклюже выбрались на берег, переваливаясь, прошлёпали по песку и упали в воду. И куда девалась их неуклюжесть и неуверенность! Побродив немного у берега, они дружно поплыли к середине пруда. — Где Близнец? — Купает своих собак, — Нараяна весело прищурился, — ну и чудища, я тебе скажу! Сколько бы я их не встречал, каждый раз в дрожь бросает. Аджа усмехнулся: — Ещё бы! Собаки две, а глаз восемь. Как глянут — ноги подгибаются, и коленки трясутся. Я предлагал Близнецу сложить с себя обязанности и передать их собакам. По-моему, они отлично справятся. Нараяна рассмеялся. Его внимание, лёгкое и ненавязчивое, развязало тугой узел, который Аджа чувствовал в груди уже некоторое время. — После совета я сам не свой. — Аджа поднял глаза и встретил тёплый и понимающий взгляд собеседника. — Я понимаю, что старейшины правы: людям было дано много возможностей, но они не воспользовались ими. Я слышу, как стонет Земля, я слышу крики о помощи, которые доносятся оттуда. Но… я не могу. Аджа прервался и беспомощно огляделся вокруг. — Впервые Разрушитель не может поднять свой трезубец, — беспокойство и понимание промелькнуло в глазах Нараяны и исчезло. Аджа ничего не заметил. — Я не могу заставить себя исполнить ни одной самой простейшей фигуры…