***
Они идут всё в то же кафе, но на этот раз берут заказ с собой, потому что Джисон говорит, что хочет немного погулять, ибо весь день сидел в комнате и рисовал. Минхо не имеет ничего против. Сначала они просто бесцельно гуляют, разговаривая ни о чём. С Джисоном всегда так. Они могут болтать даже когда, казалось бы, не о чем, но при этом могут сидеть в полной тишине и быть абсолютно довольны таким времяпрепровождением. Через некоторое время они натыкаются на пустую скамейку под деревом и решают немного посидеть. Сидят в тишине, просто наблюдая за окружающим миром. Минхо возвращается обратно к реальности, когда Джисон нарушает тишину. — Хён, как бы сказать… В общем, у меня есть задание: мне нужно кого-нибудь сфотографировать. Я могу пофоткать тебя? Ли поворачивается и видит, как младший смотрит на него, а его щёки слегка розовые от мороза. — Да, конечно, — совсем уж неуверенно говорит Минхо. Конечно, он был бы не против того, чтобы Джисон его пофотографировал, даже если это не было бы заданием, но он удивлён, что парень решил попросить именно его. Он мог бы спросить Чанбина, или Чана, или Хёнджина, или Феликса, или кого-нибудь ещё, кого знает намного лучше и дольше, чем Ли. Джисон кажется довольным таким ответом и ставит чашку на скамейку, прежде чем потянуться к телефону. — Спасибо большое! Просто смотри, куда и раньше, и попытайся сделать вид, что напротив нет никакой камеры. Минхо на это хмыкает, но делает, как сказали. Находиться в центре внимания немного неловко, но, если это внимание Джисона, достаточно неплохо. Ощущается странно. Проходит всего несколько секунд, и Джисон снова говорит. — Круто выглядишь, хён. Минхо поворачивается к нему. Он не знает, как на это реагировать и что именно имел в виду Джисон, но мягко улыбается, поскольку слышит в голосе парня искренность. Некоторое время они сидят в полной тишине, только смотря друг на друга, но потом, когда становится уже совсем неловко, Джисон отводит взгляд. Минхо продолжает смотреть на него, замечая, что щёчки парня покраснели ещё больше. — Ой! — нарушает молчание Минхо, что заставляет Джисона оглянуться на него. — Я вспомнил, что должен измерить чьё-нибудь артериальное давление для урока. Будешь моей жертвой? Джисон на это хихикает. — Жертвой? Звучит не очень приятно, знаешь. Минхо пожимает плечами. — На самом деле, я не знаю, насколько нормально получится. Честно говоря, раньше я даже не мог найти свой собственный пульс, поэтому пришёл к выводу, что ни у кого нет пульса и на самом деле мы все мертвы. — Я уверен, твоему учителю понравится эта мысль, — отвечает Джисон. Минхо закатывает глаза, но на его лице всё равно появляется предательская улыбка. — Значит ли это, что я могу попробовать найти твой пульс? Младший кивает. — Если к тому моменту, как ты закончишь, у меня ещё будет пульс, да. Тебе нужно моё запястье? — Звучит как какой-то кинк, — Джисон кривится, на что Минхо смеётся. — Прости, я просто шучу. Да, дай мне запястье. Джисон слегка закатывает рукав, прежде чем протянуть руку старшему. Минхо осторожно берёт её в свою, а после кладёт большой палец на вену. — Можешь установить таймер на пятнадцать секунд? — спрашивает он, и Джисон другой рукой достаёт телефон. — Скажи, когда включишь. Минхо не уверен, что действительно нашёл пульс, но всё равно. — Начинай. Парню даже удаётся посчитать несколько раз, но это явно не то. Такое чувство, что прошло гораздо меньше пятнадцати секунд, когда Джисон говорит, что время вышло. Минхо медленно отпускает его руку. — Так что? Ты нашёл пульс? Минхо начинает ненавидеть эту издевательскую улыбку парня, уверенного в отрицательном ответе. — Извините, но мне придётся вас огорчить. — О нет, доктор, я что, умираю? Минхо награждает Джисона самым серьёзным взглядом, на который только способен. — Простите, что говорю это, но, согласно моим исследованиям, вы уже мертвы. — Oh, man! That’s so sad, — говорит Джисон, резко переходя на английский. Предложение достаточно простое, и Минхо прекрасно его понимает, но всё-таки удивляется тому, что Джисон говорит на иностранном языке. Джисон, видимо, замечает вопрос в глазах Минхо, потому что объясняет: — Да, я говорю по-английски. Я выучил его, когда жил в Малайзии. — Подожди, это туда уехали твои родители? — спрашивает Минхо. — Мы переехали туда, когда я учился в средней школе. Когда я поступил в универ, мы вернулись, но теперь родители были снова вынуждены уехать туда по работе, — прежде чем Минхо успеет что-нибудь ответить, Джисон продолжает: — Давай вернёмся в общежитие? Я немного замёрз. — А я говорил, что ты должен одеваться теплее, — упрекает Минхо, поднимаясь со скамейки. Парень протягивает руку, чтобы помочь Джисону встать. Не то чтобы Ли очень недоволен, но младшему следовало бы лучше заботиться о себе. — Думаю, ты можешь просто держать меня за руку, чтобы согреть, — говорит Джисон каким-то немного дразнящим тоном. Они и так держатся за руки, потому что Минхо только что помог ему встать, но Ли смотрит Джисону прямо в глаза и усиливает хватку на его руке, давая понять, что да, теперь они будут идти так. Джисон только кажется немного удивлённым этим решением, но, в конце концов, именно он предложил это. Им обоим нравится.***
Минхо перекатывается на кровати и протягивает руку к телефону, чтобы узнать, который час. Почти три часа ночи. Вздохнув, он снова ложится на спину, упираясь взглядом в тёмный потолок. Со стороны кухни доносятся звуки. Он практически уверен, что Джисон уронил сковороду или что-то вроде, и этот шум как раз и разбудил его. Джисон всё ещё не ложился спать. Он сказал, что хочет ещё немного поработать над проектом и придёт, когда закончит, но это было четыре часа назад. Минхо садится на кровати и отбрасывает одеяло, а после, зевнув, опускает ноги на холодный пол. Он поправляет рубашку, встаёт и идёт к двери, которая всё ещё приоткрыта, потому что Ли думал, что младший всё же придёт. На кухне горит свет. Минхо останавливается в дверном проёме, чтобы посмотреть на происходящее, и видит, что Джисон наклонился к духовке. — Что ты делаешь? — спрашивает Ли, подавляя ещё один зевок. Джисон не смотрит на него, когда отвечает. — Печенье. Хочешь? Минхо игнорирует вопрос, проходит дальше и садится на стул, всё ещё смотря на Джисона. А тот с невозмутимым видом достаёт печенье из духовки. — В три ночи? Я думал, ты пойдёшь спать. Джисон пожимает плечами, вернее, только старается из-за тарелки в руках. Он поворачивается и кладет её на стол, затем закрывает духовку и наконец-то смотрит на Минхо. — Я правда не хочу спать, — осторожно говорит Джисон, садясь рядом. Минхо мычит, чтобы парень понял, что его услышали. — Не знаю, почему, но действительно не хочу ложиться. Кстати, прости, что разбудил. — Ничего, — мягко отвечает Минхо. Честно говоря, его намного больше беспокоит то, что Джисон не спит, чем свой прерванный сон. — У тебя всё хорошо? Джисон кивает, и на его лице появляется лёгкая улыбка, когда Минхо смотрит на него. Не супер убедительно, но нормально. Минхо решает оставить всё на этом. — Так хочешь печеньку? Ну, Минхо всё равно уже проснулся, так что может и присоединиться к младшему в поедании печенья в три часа ночи, да? Джисон протягивает руку, чтобы взять два печенья, одно из которых для Минхо. Печенька ещё горячая, поэтому старший оставляет её остывать на столе, пока они разговаривают. Кажется, Джисон больше не хочет говорить о своём сне, потому что откровенно избегает этой темы. — Ты замечал, как Чан смотрит на Уджина? — внезапно спрашивает Джисон. В его глазах пляшут черти, так что Минхо сразу понимает, что тот что-то задумал. — Уджина? Ты имеешь в виду того, который на музыкальном факультете? — удивляется Минхо. Чана он знает не больше нескольких недель, с Джисоном познакомился через Чанбина, но с Уджином дружит ещё с первого курса. — Да, ты его знаешь? — Ну да, мы были друзьями раньше. Я не видел, чтобы Чан смотрел на него как-то по-особенному. Правда, Уджин определённо заговаривал о Чане в таком ключе. Улыбка Джисона становится ещё более безумной, на что Минхо многозначительно смотрит. — Сони, то, о чём ты думаешь, точно не хорошо, — пауза. — Поэтому мне кажется, что это отличная идея. — Мы должны их свести, — говорит Джисон. Действительно, хорошая идея. Сегодня они не выспятся, но печенье на вкус просто великолепное, а проработать план по своду друзей всегда увлекательно. Минхо всё ещё удивляется, насколько обычным и повседневным кажется всё у них с Ханом. Спустя час Джисон засыпает на диване, и Минхо очень осторожно накрывает его пледом, не желая нести на кровать, потому что может разбудить. Несмотря на то, что они по итогу всё же не выспались, это одна из лучших ночей.***
— У нас проблема. Голос Джисона заставляет Чанбина оторвать взгляд от телефона. Чан же продолжает читать книгу и не обращает внимания. Младший не уверен, его не слышали или просто игнорируют. — Дай угадаю, — говорит Чанбин, — её причина — это ты. Джисон громко возмущается, после решив забить на этого хёна и попытать счастья с Чаном. — Чан-хён, у нас есть проблема. — Да, то есть нет, — говорит Чан и наконец-то отводит взгляд от книги, даже если только для того, чтобы максимально раздражённо посмотреть на Джисона. Он многозначительно поднимает брови и продолжает: — это у тебя есть проблема. У меня есть только идиот, который постоянно в них попадает. Чанбин согласно фыркает и снова утыкается в телефон, оставляя младшего наедине с попытками заставить Чана помочь. Наверное, Джисон должен был предусмотреть, что его хёны очень вредные. — Окей, ты можешь просто меня выслушать? — Чан издаёт какой-то непонятный звук, который Джисон воспринимает как согласие. — Короче, понимаешь, я обещал Уджин-хёну, что помогу ему с одним из проектов, но внезапно понял, что просто не успеваю… — Но у тебя же никогда нет никаких дел, — вмешивается Чанбин, ни капли не помогая уломать Чана. Джисон отвечает высунутым языком. — На этот раз есть! В любом случае, именно поэтому я пришел к тебе, мой дорогой, самый наилюбимейший хён… — Ты не можешь сказать «самый наилюбимейший», это неправильно, — снова перебивает Чанбин, и на этот раз Джисон делает замах для удара, даже несмотря на то, что до Чанбина в любом случае не дотянется. Тем не менее, это заставляет парня немного отшатнуться, и Джисон ухмыляется, потому что ему удалось напугать хёна. Парень смотрит на Джисона, который улыбается невинно-невинно, будто вообще ни при чём. — Ладно, Сон, окей, — начинает Чан до того, как они успеют сделать ещё что-нибудь, — а от меня ты чего хочешь? — Я ничего от тебя не хочу! Но если ты бы смог вместо меня помочь Уджин-хёну с песней, было бы очень приятно и ему, и мне, — Джисон сладко улыбается, пытаясь скрыть, как же сильно хочет, чтобы старший хён согласился. Чан просто вздыхает, закрывая книгу и откладывая в сторону, понимая, что парень всё равно не сдастся. — Хорошо. Когда ты должен ему помочь? Джисон зависает на полсекунды. — Ну, где-то перед зимним концертом? Чан продолжает смотреть в упор на Джисона, явно не убеждённый. Где-то сзади смеётся Чанбин. — Какая конкретная дата. Если честно, Джисон не очень-то уверен в плане. Нет, на самом деле, уверен. Только вот план не совсем доработан, поэтому возникают проблемы с ответами на вопросы. Наверное, ему следовало бы продумать ответы, прежде чем идти к хёнам. — Ага… — Джисон быстро осматривает комнату. — Погоди, мне нужно уточнить у хёна. Я скоро вернусь, — он убегает до того, как Чан спросит ещё что-нибудь. — У нас проблема, — говорит Джисон, как только прибегает к скамейке, на которой сидит Минхо. Они на улице, что значит, что Чан не сможет их увидеть, и это очень хорошо. Он не должен знать, что Джисон побежал к Минхо, а не Уджину. — Если ты о пожаре на кухне сегодняшним утром, это просто моё решение вчерашней проблемы. — Подожди, а в чём вчерашняя проблема? — спрашивает Джисон. — В общежитии было очень холодно, — Минхо задумчиво морщит брови. — Но, знаешь, я только что понял, что это следствие проблемы прошлой недели. — Окей, в чём проблема прошлой недели? — Джисон садится рядом, заинтересованно смотря на старшего. — Окно разбилось, потому что я бросил в него огромный камень. Джисон качает головой. — Иногда мне становится интересно, как ты вообще поступил в универ, — на его лице появляется лёгкая улыбка. Проходит несколько секунд, прежде чем Джисон вскакивает от осознания. — О! Я же пришёл, потому что у нас проблема, — Минхо удивлённо смотрит, ожидая продолжения. — Чан-хён задает слишком много вопросов, на которые я не могу ответить. — Например? — Например, когда он должен встретиться с Уджин-хёном. Минхо смотрит. Это же простой вопрос, в конце концов. Джисону нужно просто придумать правдоподобный ответ и надеяться, что Уджин сможет в этот день. А если и не сможет, что-нибудь придумать, чтобы перенести встречу. — Сони, ты серьёзно? Джисон пожимает плечами и немного кривится, понимая, что это всё же не самая главная проблема. — На самом деле я просто испугался, потому что Чан действительно отвлёкся от чтения. — Великолепно, — комментирует Минхо. — Тогда, наверное, лучше не возвращайся. Просто напиши ему, — Джисон корчит рожицу, но соглашается. — А кроме свода Чана и Уджина, у тебя есть сегодня какие-нибудь дела? — спрашивает Минхо, и Джисон думает несколько секунд, прежде чем покачать головой: — Нет. — Тогда, может, сходим в кафе? Ему нравится, что даже не нужно уточнять, о каком кафе речь, ведь Джисон соглашается сразу же. Минхо встаёт со скамейки и протягивает руку парню. Как и обычно, никто рук не отпускает даже после того, как оба поднялись, и, в конечном итоге, они идут, переплетя пальцы. Минхо кажется, что, может быть, ему не совсем это нравится. Он это просто обожает.***
— Той картины раньше тут не было, — говорит Минхо, когда Джисон приносит напитки на их маленький столик. Младший смотрит на ту самую картину, но долго взглядом на ней не задерживается. Кажется, он никогда этого не делает. — Да, — соглашается. — Эта новая. Минхо хмурится, понимая, что парень совсем не интересуется новой картиной. Для специалиста по искусствам это, вероятно, немного необычно. Минхо пододвигает стул, и они садятся друг напротив друга. Джисон сидит на скамейке спиной к картине, поэтому Минхо может любоваться ей столько, сколько хочется. Это уже другой пейзаж, и он состоит, опять же, из переливающихся цветов, которые представляют собой смесь розовых, оранжевых и жёлтых оттенков, покрывающих небо и создающих впечатление восходящего или заходящего солнца. Минхо полностью очарован. — Нравится? — спрашивает Джисон с какой-то самодовольной улыбкой на лице. Минхо придаёт лицу невозмутимое выражение и слегка приподнимает брови. — Что? Все картины здесь просто великолепны, — говорит он. Минхо говорит абсолютно искренне; не обязательно шикарно разбираться в искусстве, чтобы понять, что все картины действительно хорошо нарисованы. Кроме того, они также вносят свой вклад в атмосферу кафе. Он поднимает голову и видит, как Джисон улыбается своей чашке, будто ему очень приятно, что Минхо так нравятся картины. — Вот эта, — он показывает на картину позади себя, — символизирует надежду на перемены. Солнце садится, всё меняется, что может быть немного устрашающе, но при этом небо окрашивается в поистине прекрасные цвета, и всё очень красиво блестит. Несколько секунд парни молчат, а после Минхо снова смотрит на картину, на этот раз задумываясь над словами Джисона. Младший ждёт, когда тот наконец что-нибудь скажет. — Ты понял это, просто взглянув на картину? — спрашивает Минхо, хотя и подозревает, что это вряд ли так. Джисон не смотрит на него, когда отвечает. — Я зарабатываю, продавая картины владельцу этого кафе. Сначала я продал только одну, но потом он подумал, что было бы неплохо повесить подходящие атмосфере картины, и, видимо, ему понравился мой стиль. Плюс, мои картины не такие дорогие, как у настоящих художников. Минхо моргает несколько раз, прежде чем понимает, что это значит. — Подожди, — говорит он, — то есть всё это нарисовал ты? Джисон только кивает, определённо не понимая, что Минхо был впечатлён картинами с самого первого дня здесь. — Джисон, они просто потрясающие, — он не может объяснить словами, но в воздухе определённо что-то меняется, когда Джисон поднимает глаза от чашки, и они встречаются взглядами. Между ними появляется что-то вроде напряжённости. — Правда. Они все мне очень нравятся. Ты просто замечательный. Они долго смотрят друг на друга. Джисон открывает рот, будто собирается что-то сказать, но затем снова закрывает его. Минхо вдруг понимает, что смотрит на его губы. Он смутно вспоминает, что раньше замечал, что они формируют сердце всякий раз, когда младший улыбается. Но сейчас он не улыбается, поэтому Минхо, вероятно, не должен думать о том, как выглядят его губы, как они чувствуются… — Хён, — говорит Джисон, голос которого на самом деле не сильно громче, чем шёпот сейчас. Минхо мычит. — Могу ли я… — он замолкает. — Можешь ли что? — Минхо чувствует себя странно оторванным от собственного голоса, когда спрашивает. Младший, кажется, немного колеблется, но не отступает и не отшучивается. — Могу ли я поцеловать тебя? Разуму Минхо требуется буквально секунда, чтобы понять вопрос, и вот он уже встаёт со стула. Он садится на скамейку рядом с парнем, смотря в упор. — Да. Джисону не нужно повторять дважды. Они наклоняются одновременно, и их губы соприкасаются. Это и самое мягкое, и, в то же время, самое сильное, что Минхо когда-либо чувствовал. Джисон на вкус как чай, который он пьёт, сладкий и мягкий. Никто из них не может думать ни о чём, кроме господи, это что, действительно происходит? Честно говоря, Минхо не уверен, что не во сне. Он поднимает руку и мягко обхватывает лицо Джисона, позволяя поцелую продлиться ещё мгновение, а после отстраняется, упираясь лбом в лоб младшего. — Пиздец, — шепчет Джисон. Минхо не может не согласиться. Они так и сидят, соприкоснувшись лбами, и пытаются справиться с потоком эмоций, чтобы хотя бы вспомнить, как формулировать связные предложения. Хорошо, что в кафе не так много людей, иначе их поцелуй был бы абсолютно публичным. Технически, он и так публичный, но здесь их никто не видит, поэтому парни не беспокоятся по этому поводу. Минхо наконец отстраняется от Джисона, но только для того, чтобы посмотреть ему в глаза. Ли сомневается, как это возможно, но вблизи он выглядит ещё лучше. — Значит ли это, что я могу называть тебя своим парнем? — спрашивает Минхо удивительно нормальным голосом, учитывая, что ему кажется, что тело превратилось в желе. Улыбка Джисона в форме сердца снова появляется, и, вероятно, от того, что они только что целовались, Минхо уверен в том, что это самая красивая вещь в его жизни. — Да, — говорит он. — Да, я бы хотел этого.