ёмкость в пять единиц

Новость о травме Тэмина ударила по самому больному, и Марк, услышав это, захотел кричать, кричать так громко, чтобы звук смог разбить стекла, донестись до ушей санитара и оглушить всех присутствующих, но удалось лишь подавиться воздухом, и закашляться, пока Верн безразлично смотрел на него. Парень искренне не хотел подобного, он корил себя за то, что не смог помочь, что убежал, так и не попытавшись что-то предотвратить. Он поднял глаза на вошедшего в палату юного санитара, что совсем не был похож на Тэмина, а скорее на стажера, которого прислали на практику из медицинского университета, но никак не на специалиста. - Я оставлю вас. Если повторится подобное проишествие, то вы, Пак Чанёль, вылетите отсюда немедленно, - доктор говорил строго, и никто бы не осмелился ему перечить, а его глаза блестели злым огнем, что остывал, как только он переводил взгляд на "нового санитара", - Проследите за ними, пока не вернется Ли Тэмин, все, что вам нужно находится здесь, - обратился Верн к нему, и вложил в руки книгу. Марк услышал только, что его бывший смотритель вернется, рано или поздно, но это обязательно произойдет, и это вернуло ему надежду на лучшее. Возможно, он смирится с тем, что надо будет какое-то время подождать и потерпеть, но факт того, что Тэмин жив придавало ему сил. Пока ему просто оставалось проводить свои скучные дни в компании Чанёля и юноши, который был приставлен к ним, и ждать. - Итак, мне жаль, что так сложились обстоятельства... - этот низкий парень залепетал своим милым и высоким голосом так, что смог вытянуть Марка из его печальных мыслей, - Но на какой-то период я останусь с вами. Можете смело обращаться ко мне, если что-то понадобится, мое имя - Чимин, - и его лицо озарилось легкой улыбкой. Как же давно пациенты не видели настоящей искренней улыбки, откуда этот любезный милый парень вообще взялся? Складывалось ощущение, что он максимально не подходит здешней атмосфере, так как он оказался очень приветливым и дружелюбным, хотя на первый взгляд он казался кем-то, кто довольно избалован и высокомерен. Возможно, это потому, что санитар выглядел весьма ухоженно и напоминал скорее члена королевской семьи, чем работника персонала. Он положил книгу на стоящий возле окна стол, а сам сел на стул, поставив его ближе к кровати Чанёля, очевидно собираясь что-то рассказать своим новоиспеченным подопечными. Все это время Марк старательно пытался подробнее разглядеть черты его лица, которые были мягкими и плавными, резко отличающимися от его самого. Серые глаза с длинными светлыми ресницами полные доброты и искренности, аккуратный нос и пухлые персиковве губы, что могли пленить не одно сердце. Светлые ухоженные волосы спадали на лоб, прикрывая брови и отблескивали платиной. Чимин был прекрасен во всех смыслах, но заменить Марку Тэмина он был не в состоянии, как бы он этого не хотел и не пытался сделать. - Пока точно не знаю, сколько буду с вами, но хочу надеяться, что за это время мы подружимся, - начал говорить Чимин своим мягким, приятным голосом, - Мне недавно исполнилось двадцать четыре, и меня погнали из колледжа сюда, якобы, на практику, - он сказал это больше с шуткой, чем с грустью, - Мистер Маиклос быстро нашел мне подработку. Может вы видели, но тот парнишка с ведром и шваброй в коридоре - я. После этих слов он тихонько засмеялся и смог даже вызвать улыбку на лицах Марка и Чанёля, причем второй даже не понимал, о чем он, ведь никогда не видел его раньше, в то время как Марк не раз замечал Чимина моющим пол, хоть и не обращал внимания, а также он отметил, что он явно младше самого пациента.Сейчас он окончательно его узнал, и хотел было спросить то, почему же ему доверили работу квалифицированного санитара, если он был в роли уборщика совсем недавно, но юноша сам начал об этом рассказывать, без дополнительных вопросов. - Санитаров в лечебнице не хватает, а у меня есть достаточно опыта и образования, чтобы заниматься этим, так что меня приставили к вам не случайно. Но, думаю, как только выйдет ваш смотритель, я сразу же вернусь к своему ведру... - это Чимин произнес уже с грустью, которая не укрылась ни от Чанёля, ни от Марка, но в ответ они лишь слабо покивали, словно сочувствуя незавидной судьбе. Близилось время обеда, так как солнце было уже высоко и палата озарялась его бледноватым светом, но мысли о возвращении в столовую немного вызывали опасения, а у Чанёля так и вовсе пропадал аппетит, при одном только воспоминании. Новый приступ мог начаться в любой момент, а подвергать опасности окружающих он не особо хотел, поэтому с удовольствием предпочел бы остаться лежать на своей койке, пусть взамен и лишиться обеда. Эти волнительные эмоции, что отражались на его лице, четко подметил Марк, и решил разобраться с этим самостоятельно, дабы не заставлять соседа переживать еще больше. - Чимин, - он тихо обратился к санитару, чем заставил его быстро поднять голову, тряхнув светлыми волосами, и посмотреть на него, - Поскольку у Чанёля были проблемы, с последним походом в столовую, могу я попросить... - парень запнулся, ища, что сказать, - Попросить, чтобы он остался, и пообедал здесь? Юный смотритель удивленно вскинул брови, а после обернулся на черноволосого, который пребывал в неком замешательстве от просьбы младшего. Он не хотел противоречить поставленным правилам, но поскольку был осведомлен о произошедшем, счел это предложение Марка весьма разумным, и не желательно было лишний раз тревожить итак не устойчивую психику Чанёля. Поэтому было принято решение оставить его в палате и принести еду ему прямо сюда, после того, как обед закончится, ведь оставлять его голодным санитар не собирался. Они с Марком вышли, в то время как старший, проводив их взглядом, лег на свою кровать, закинув руки за голову. Чанёль думал о том, почему его сосед решил попросить смотрителя о такой услуге, ведь дружбу они водили, даже не общались толком, а он вдруг так помог ему. Этому высокому худощавому парню было чуждо хорошее отношение со стороны кого-либо, по большей мере, из-за его неспособности контролировать временами собственное поведение, и такое дружелюбие от санитара и терпение от Марка были чем-то очень непривычным. Он оставался им за это очень благодарен, хоть и молчал об этом - на эмоции он был не падок, и этим он напоминал Тэмина, при этом являясь совершенно другим человеком. Парень запустил тонкие длинные пальцы в черные волосы, зачесывая их на правую сторону, и глубоко вздохнул, когда услышал урчание в животе. Он сейчас не отказался бы и от молока, которое так не любил, но, вспоминая, что сейчас все же обед и никакого противного молока не будет, продолжал терпеливо ждать, когда вернется его новый санитар и принесет ему обед. Чанёль особо не привык к Тэмину, поэтому от резкой перемены надзирателя ему было ни горячо ни холодно, пусть он и был тронут тем, что он пытался его защитить сегодня утром. Парень все же испытывал большую симпатию к Чимину, чем к сероволосому строгому санитару, ведь он проявлял хоть какие-то положительные эмоции, и не был тем, кто безоговорочно следует правилам, даже в ущерб себе. Наконец дверь снова открылась, и в палату вошел Марк, но за ним никого не оказалось - как он сам сказал, Чимин пошел взять поднос с едой из кухни, чтобы принести Чанёлю, а пациента отправил обратно. Его удивило то, что он не боится совершать такие действия, которых в жизни не совершил бы Тэмин, например, отпускать подопечных одних куда-либо, или свободно и по-дружески с ними общаться. Но он, возможно, и боялся, просто хотел сделать жизнь в лечебнице комфортней для каждого, а сделать это он мог лишь таким образом. Чимин вернулся быстро, держа в руках поднос с тарелкой какого-то картофельного супа, двумя кусочками хлеба и стаканом чая, и заметно было, что пакетик заварен далеко не первый раз. Но это не остановило Чанёля, поэтому он принялся за еду, сев за стоящий под окном стол - единственное место, где он не мог опрокинуть все содержимое, так как по натуре своей был весьма неуклюжим, от части, из-за высокого роста. С каждой минутой он ставал все довольнее и довольнее, а когда наконец почувствовал сытость, отодвинул тарелку от себя и встал. - Спасибо... - он сказал это с прикрытыми глазами, опустив голову, но низкорослый Чимин все равно заметил его розовеющие щеки, что смутило и его самого, но он не подал виду. До самого вечера, пока не настало время идти на ужин, Чанёль и Марк слушали рассказы санитара о его студенческой жизни, о семье и его маленькой собаке по имени Лула, о том, как он учился в школе. Оба слушали с интересом, даже посмеивались иногда, когда Чимин говорил какую-то смешную фразу, или вспоминал забавную ситуацию. И если эти разговоры просто развлекали Марка, то на его соседа они производили совсем иное впечатление, и он смотрел на юного санитара зачарованным взглядом, будто наслаждаясь каждым его словом. А самому блондину было не до этого, и он всеми силами пытался отогнать хмурые мысли от Марка, который снова думал о Тэмине, своим не останавливающимся потоком предложений. Старший заметил это, но ничего не сказал, ведь что он мог возразить, если ничего такого не произошло, но глубоко внутри у него зародилось крохотное, совсем слабое чувство ревности. Как только в грудь отдало, пронзив, словно ядовитым клинком, когда Чимин полностью снова повернулся к Марку и начал ему что-то рассказывать, Чан не выдержал и резко встал, подходя к окну. Сидящие на кровати недлумевающе посмотрели на него, и пациент задал вопрос, что послужил причиной последующего спора: - Что-то не так с тобой? Ты какой-то подавленный стал... И правда, на лице черноволосого эльфа было отчужденное и грустное выражение. Он ничего не ответил, а просто отрицательно немного покачал головой, втупляя свой взгляд в стекло. - Может, ты голоден? Сейчас мы пойдем в столовую, а после принесем тебе ужин, годится? - к беседе подключился Чимин, пытаясь приободрить своего подопечного, на что тот повернулся к нему и уверенно ответил: - Я пойду с вами. Возражения он не собирался принимать, и обоим пришлось взять его с собой, хоть они и сомневались, что из этого выйдет что-то хорошее. Перед ужином пациенты всегда принимали свои лекарства под строгим присмотром санитаров, и сегодня был первый раз, когда препараты Марку будет давать не Тэмин - и это смущало его. Каждый раз, когда он подносил ложку к рту парня, и всегда, когда тот послушно выпивал все таблетки - все это воспринималось, как интимный разговор, хотя ни один из них не был уверен, что другой ощущает тоже самое. Теперь, когда все эти действия с Марком проделывал Чимин, Чанёль обиженно наблюдал за этим со своей кровати, не упуская ни одного движения блондина. На часах было около семи вечера, и все трое уже вернулись в палату из столовой, где, к счастью, не было почти никого, включая того огромного мужчину, который утром чуть не разнес помещение. До ухода санитара оставалось достаточно времени, а точнее два часа, но Чанёль хотел побыть с этим притягательным юношей еще дольше, и этих двух часов ему было катастрофически мало. Все в комнате сидели молча, ожидая ночи, чтобы лечь спать и оказаться уже в завтрашнем дне. Чимин внимательно листал книгу с правилами, которую ему дал мистер Маиклос, и старательно все запоминал, ведь хотел показать начальству, что он достойный и хороший сотрудник. Марк провалился в свои мысли, где он вернулся в тот день, когда он с Тэмином, впервые за всё пребывание здесь, вышел на улицу - один из лучших дней в его жизни, потому что амнезия не проходила, и все до этого было лишь туманом в голове. Он постепенно замечал, что обещанные улучшения здоровья не приходят, голова болит в разы меньше, чем в первые дни, но память не возвращается, как бы он этого не хотел. Будто, все препараты, которые он пьет, созданы не лечить его, а лишь создавать иллюзию того, что они ему помогают. С другой стороны, после осложнения должно быть не так-то просто вновь возобновить все воспоминания, пусть и недавние, и эта мысль не давала Марку начинать сомневаться в его выздоровлении. Чанёль снова смотрел из-под длинных ресниц своими черными глазами на читающего Чимина, который это прекрасно видел, но молчал, так как был смущен до такой степени, что боялся сделать тому замечание. Но взгляд Чана был не отчужденный, как раньше - в нем читалась доброта и забота, которую ему хотелось подарить этому милому юному санитару. И откуда в нем взялись такие чувства? Всегда холодный и закрытый, он не сближался ни с кем, с кем сводила его судьба, а сейчас он ничего не мог поделать. В палате становилось все прохладнее, что заставило пациентов укутаться в одеяла, чтобы согреться, и если Марк уже привык к этой низкой температуре, то Чану было сложнее. За окном уже стемнело и на небе появлялись первые звезды, которые редко увидишь здесь - зимой в горах, но сегодня они сияли необычайно ярко. Позже к ним присоединилась луна, что уже была менее круглой, чем в прошлую ночь, и улица наполнилась бледным светом, создавая романтичную, хоть и жутковатую, из-за гробовой тишины, атмосферу. Чимин ушел, попрощавшись со своими новыми подопечными, пообещав, что завтра принесет им пару книг из своей домашней библиотеки, чтобы им было не так скучно. Это порадовадо обоих, пусть и ненадолго, так как пронизывающий холод все еще оставался с ними.