Золушка из бухгалтерии

Ник курил у выхода из бизнес центра, то и дело отпивая латте из высокого картонного стаканчика. Рядом с ним, ругаясь по телефону на английском, нервно курил Илья. Никита не то чтобы упивался его обществом, скорее ждал, когда он отдаст ему договор, который вчера должен был подписать. Так что ему приходилось стоять и ждать, когда Смирнов завершит свой телефонный разговор. Рабочий день заканчивался, Ник, наконец, дождался проверенных ребят, которые теперь будут заниматься стройкой вместо него, и мог в кои-то веки уйти вовремя. Но Смирнов, никак не желавший вытащить из своей сумки файлик с договором, путал его планы, вынуждая задерживаться дольше, чем он хотел. Ник тяжело вздохнул, сделал последнюю затяжку и сразу потянулся за новой сигаретой. И именно в этот момент из бизнес центра вышла Женька. Она бросила на Никиту укоряющий взгляд, а потом прошла мимо него в кафе. Ник только мысленно выругался и убрал сигарету обратно в пачку, решив, что в последнее время много курит. Было трудно сдержаться и не пойти за ней. Но Никита ограничился тем, что наблюдал за ней сквозь прозрачную витрину. Она ничего не заказывала, только болтала о чем-то со своей подругой Майей. Ник снова вспомнил, как ждал Штраус в аэропорту, как она прошла мимо него, гордо волоча за собой огромный баул на колесиках. Она не стала его слушать, даже не посмотрела на него, а он сразу растерял всю свою уверенность и сдулся под ее презрительным взглядом. Он ждал, что она накричит, что будет злиться или плакать, но она только холодно на него посмотрела и пошла дальше, словно он стал пустым местом. Его охватила злость от безысходности и лучшее, что он сделал, это попытался отнять у нее чемодан и задержать, пытаясь что-то сказать, но Штраус тихо послала его, язвительно сказав, чтобы не ломал дешевую комедию. Почему-то это так сильно его задело, что он отпустил её. Внутри что-то оборвалось. И тогда он подумал, что это конец. Глупо или нет, но его бросили. А самое смешное, что он так боялся, что она его бросит, все их недолгие отношения делал все, чтобы этого не случилось, но все равно в итоге стоял посреди огромного аэропорта и смотрел, как она садится в такси и уезжает. Он вернулся домой и впервые за много лет стал убираться сам. Обычно к нему приходила домработница, но в этот раз он натянул хозяйственные перчатки и стал драить сантехнику. Он и сам не понимал, откуда взялось такое желание. Наверное, это было связано с тем, что отмыть себя от собственного вранья он уже не мог. Поэтому остервенело оттирал известковый налет с кранов. — Извини, что так долго, — Илья спрятал телефон в карман пальто и полез в портфель. — Вот документы. Ты домой? Может, посидим где-нибудь? Никита с удивлением посмотрел на парня. Они вроде бы были не совсем в тех отношениях, чтобы вот так вот запросто предложить потусоваться вместе, так что предложение Ильи удивило его до глубины души. — Спасибо за предложение, но сегодня уже есть планы. Может, в другой раз? — Может, — не стал настаивать Илья. — Знаешь… Я обычно не сую нос в чужие дела, — он нахмурился, а потом положил руку Никите на плечо. — Короче, захочешь поговорить с кем-нибудь, обращайся. — Тебя отец подослал? — подозрительно прищурился Феклистов. — Я похож на того, кто будет вытирать нюни сыночку шефа? — вскинул бровь Илья. — Да не особо. Смирнов удовлетворенно фыркнул и закурил. — Что бы ты ни сделал, все можно исправить. Но для этого нужно что-то посерьезнее, чем долгие страдальческие взгляды, — заметил он. — Не было у меня никаких страдальческих взглядов! — возмутился Ник. — А кто сказал, что я говорю о тебе? — насмешливо спросил Илья. Ничего не объясняя, он ушел, кивнув на прощание. Никита ошарашено смотрел ему вслед, а потом резко обернулся и увидел в витрине Женьку, которая смотрела прямо на него. Их взгляды встретились всего на мгновение, а потом она резко отвернулась и отошла от витрины. — Да что это, блять, такое?! — возмутился Никита, совсем ничего не понимая. То она его не слушает, то смотрит исподтишка. Что с ними двумя не так? Что ему делать? Он не хотел сдаваться, но и что делать не знал уже. Это мания с австрийской фамилией продолжала сводить с ума. Он решительным шагом направился в кафе, полный намерений поговорить со Штраус. Но когда он вошел внутрь, её нигде не было. Очевидно, как ребенок, спряталась от него в подсобке. Совсем уже разозлившись, он подошел к Майе. — Какого черта? — Она не хочет с тобой разговаривать, — пожала плечами Майя. — Выгони её оттуда, — потребовал Ник. — Так вообще можно? — Я теперь старшая смены, так что мне решать, что тут можно, а что нет, — дерзко заявила девушка. — А ты топай, топай. Хватит её доставать. — Она на меня смотрела. — И что? — Бабы, — простонал Ник, выходя из кафе. — Никакой логики. Смотрю, но говорить не буду, что такое?! И хоть бы кто-нибудь написал бы уже книгу «Бабские загоны: инструкция по применению»! Никита зло пнул льдинку, которая запрыгала по почищенному асфальту, а потом вдруг рассмеялся. — Ладно, милашка, в эту игру могут играть двое, — решил он.

***

— Жень, мы через десять минут закрываемся, — напомнила Майя, присев за столик к подруге. — Точнее, технически мы уже закрыты, но мы уходим через десять минут. Ты решила, что будешь делать? — Нет, — буркнула Женя, в очередной раз посмотрев на улицу, где на парковке у кафе был припаркован красивый серебристый седан, внутри которого сидел Никита. Заметив, что она на него смотрит, он опустил черное стекло и помахал ей рукой. — Придурок. — Тебе самой не надоело? — насмешливо спросила Майя. — Он сидит тут уже четыре часа. И ты сидишь. Смотрите друг на друга. Может, стоит поговорить? — Нет, это глупо, — упрямо сжала губы Женя. — Не глупее, чем прятаться на парковке, когда он за тобой побежал. И уж точно умнее, чем пройти мимо в аэропорту. Ты же чахнешь! — Ну и что с того? Он врун! — возмутилась Женя. — Я знаю, — серьезно сказала Майя. — И я его не оправдываю. Но в одном его папашка прав, это была не худшая ложь на свете. — И все равно ложь. — Я знаю, почему ты так это воспринимаешь, но сейчас все по-другому. Ты и сама это знаешь. — А что, если это только начало? Сначала он врет об этом, а потом… — Он не Сеня, — отрезала Майя. — И вообще, как можно было встречаться с рыжим? Все знают, что у них нет души! — Не говори глупостей, — Женя против воли рассмеялась. — И мозгов, походу, тоже. Она замолчала, снова посмотрев в окно. Ей так хотелось верить, что Никита другой. Но ей было страшно. Всегда страшно доверяться кому-то, особенно, когда ты уже обжигался. — Я даже не хотела отношений, — вдруг тихо проговорила Женя. — Ты же знаешь. Я не из тех, кто хотел с кем-то встречаться или ходить на свидания, я решила, что это не мое. И тут Никита и все как-то закрутилось, а потом… — А потом еще не наступило, — решительно заявила Майя. — Хватит с меня, я уже чувствую себя шизофреником. То я за тебя, то за него. Слишком сложно, я не понимаю, что у тебя в голове. Но одно знаю точно, это глупо, то, что вы делаете. И вам надо поговорить. Точка. Иди к нему. — Ты точно шизофреничка. Еще недавно ты говорила ни за что с ним не заговаривать. — Видишь, до какой жизни ты меня довела? — усмехнулась Майя. — И, вообще, мне пора кафе закрывать. Так что выметайся. Женя нехотя оделась, замотала вокруг шеи шарф — она все делала нарочито медленно, словно через силу, не обращая внимания на то, как ее подгоняла подруга. Через несколько минут они вышли на улицу. Никита уже стоял у самого входа в кафе. — Пока, — он кивнул Майе, а потом сделал шаг и преградил Жене путь. Майя смущенно улыбнулась подруге, махнула рукой и смылась. — Предательница, — прошипела Женя, а потом сделала шаг вправо, намереваясь снова пройти мимо. — Ну, нет, — усмехнулся Ник, делая шаг в ту же сторону. — Поговорим. — Я не хочу, — насупилась Женька. — А я не спрашиваю, — парировал Ник. — К тому же, мы уже разговариваем. — Поболтали и хватит, — бросила в ответ Женя, а потом резко рванулась влево. — Милашка, хватит этих игр, — Никита поймал её за рукав, удерживая на месте. — В этот раз я тебя не отпущу. Прежде чем Женя ответила, он сгреб её в охапку, притягивая к себе. Его губы нашли ее, жадно и настойчиво целуя. И она отвечала на его поцелуй, даже не попытавшись вырваться, наоборот, сама прижалась теснее, привстав на цыпочки и ухватившись пальцами за воротник его пальто. Она знала, что пожалеет о том, что поддалась порыву, но не могла заставить себя остановиться. Никита, не почувствовав никакого сопротивления со стороны Жени, вдруг подхватил её на руки и потащил в сторону машины, а потом исполнил какой-то акробатический кульбит, усевшись на заднее сидение с девушкой на руках. Оказавшись в салоне авто, он стал стягивать шарф с её шеи, открывая доступ к нежной и такой чувствительной коже. Его губы соскользнули вниз, мазнув по подбородку, и оставили чувственный засос, который уже завтра Жене придется старательно замазывать тональником. Но сейчас она не думала об этом, ероша руками короткие волосы Никиты, с наслаждением вдыхая его запах. Он пах духами, теплом и самим собой, и от этого у нее кружилась голова, а во рту пересохло, и стало уже не до разговоров. В голове была звонкая пустота, а внизу живота стало тяжело и горячо, как и всегда, когда Ник был так близко. Никита расстегнул пуховик Женьки, распахивая его и гладя её тело через плотную ткань строгого офисного платья. Девушка тяжело дышала ему прямо в губы, отзываясь на каждое его прикосновение. Её тонкие пальцы гладили его шею, пробирались под пальто и сжимали покатые плечи. Она уже совсем не осознавала, что делает, полностью отдавшись этому безумию. Опомнилась Женя только когда ладонь Ника накрыла её грудь, сжимая прямо через платье, и она почувствовала, как его стояк упирается ей в бедро. — Что мы делаем? — сипло спросила она. — По-моему, это называется прелюдия, — фыркнул Ник, оглаживая пальцами соблазнительную ложбинку между грудей. — Разве на работу можно ходить с таким вырезом? — Мы расстались, и нам не стоит… — Женя не смогла договорить, потому что рука Никиты проскользнула между её ног, лаская прямо через колготки. — Не помню, чтобы мы расставались, — промурлыкал парень, гладя её между ног. — Золушка сбежала с бала, не оставив на память даже туфельки, чтобы я мог её найти. — Просто ты никакой не принц, — прерывисто выдохнула Женя. — А обыкновенный засранец. — Все принцы — избалованные засранцы, — подмигнул парень. — Тогда мне не нужен принц. — Хм, — Ник вдруг посмотрел на нее очень серьезно, а потом совсем тихо спросил, — а как насчет завравшегося влюбленного дурака? Вместо ответа Женя обвила руками его шею и сама поцеловала. Нежно и чувственно, так, как только она умела. Что бы она ни делала и ни говорила, она простила его. Еще давно. Ей было страшно поверить ему, но хотелось. Больше всего на свете. Ник посадил её лицом к себе, так что её колени были по обе стороны от его бедер, и стянул с девушки пуховик. В ответ Женя стащила с него пальто, а потом сама потянулась к поясу его джинс. Расстегнув его, она потянула джинсы парня вниз вместе с трусами. Прежде чем Ник успел опомниться, её пальцы сжали его член, а потом заскользили по стволу, выбивая из него стоны. Женя сводила его с ума, он хотел её, как никого и никогда. Он резким движением спустил её колготки, а потом отодвинул вбок ткань кружевных трусиков и с наслаждением провел пальцами по горячей влажной плоти. Девушка застонала, когда пальцы парня дразнящими движениями заскользили по её клитору, то едва касаясь, то ощутимо надавливая. Никита впился в её губы новым поцелуем, глуша стоны удовольствия, продолжая ласкать её так, что искры из глаз сыпались. Свободной рукой он задрал наверх её платье вместе с лифчиком, обнажая грудь Жени. Перекатывая в пальцах горошины сосков, он наслаждался тем, как она выгибалась ему навстречу, желая большего. И прямо сейчас. Никита мысленно восславил день, когда, еще будучи подростком, вычитал в каком-то журнале, что настоящий мужчина всегда носит презерватив в кармане джинсов. Никита тогда еще и мужчиной то не был, но дежурный презерватив себе завел, правда, давно носил не в джинсах, а хранил в бардачке машины. Немного отстранившись от Штраус, он полез за ним на переднее сидение, но этих мгновений хватило, чтобы Женя успела протрезветь, покраснеть, одернуть съехавшую одежду и даже попытаться сбежать. — Нет, нет, нет, — Ник бросил попытки заняться развратом в машине на рабочей парковке и всеми силами удерживал Штраус, чтобы она не открыла дверь и не убежала. — Я больше не буду приставать, давай поговорим. Пожалуйста! — взмолился он, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Я думаю, нам не стоит встречаться. И пора это все заканчивать. Мы друг другу не подходим, — выпалила Женя, едва не плача. Она каждый день убеждала себя, что не подходят. Не только из-за вранья, но и из-за её неуверенности в себе и страха, что они совсем из разных миров, и еще по причине целой кучи заморочек. Но стоило ему поцеловать её, и она готова была отдаться ему здесь и сейчас, забыв обо всех своих «но». Это пугало и сводило с ума, добивая чувством стыда. Никита почувствовал, что у него почти задергался глаз от нервов и недосыпа. И, конечно же, от выкрутасов Жени. — Ладно, — вдруг, весело пропел он, — в конце концов, Штраус, ты слишком хороша для меня. А я убогий врун и мерзавец. Нам стоит расстаться, чудесный план. Последнюю просьбу можно напоследок? Хочу вернуть тебе твои вещи. Раз уж расходиться, то сразу и до конца, верно? — спросил он, поправляя свою одежду. — Ты можешь отдать их потом, — Женя старалась не смотреть на Ника. Когда он сказал про вещи, она вспомнила все ночи, проведенные у него дома. Как раз после них она и оставила у него кое-какие вещи. Разумеется, случайно. — Да ладно, чего тянуть-то? Отсекай сразу, без мучений, — подозрительно жизнерадостно заявил Никита. — Ехать недалеко, пробок нет. Просто сделаем это и все? — Как хочешь. Убедившись, что она не сбежит, Феклистов пересел на переднее сиденье и поехал домой, думая, что если прямо сейчас что-то не сделает, то Штраус точно навсегда уйдет. Но что он мог сделать? Она же слышала, что он сказал про влюбленного дурака, но признания в ответ Ник не получил. Но он же чувствовал, что все взаимно, иначе бы не стала целовать и так потеряно смотреть и… Все было бы по-другому. Надо было что-то сделать. Поездка до дома, под предлогом вернуть вещи, выиграла ему немного времени, но совсем не способствовала мыслительному процессу. Он все еще был на взводе после недавней страстной сцены и того, как она оборвалась. И даже тачку вел, как будто он бессмертный. — Ты всегда так быстро водишь машину? — не удержавшись спросила Женя, думая, что его езда на грани фола. — Нет, но сейчас я выпендриваюсь перед тобой, хотя не стоило бы, — честно ответил Ник. — А еще я курю, как паровоз, в том числе за рулем. И если ты не против… — Я не против, кури, — спокойно сказала Женя. — Уж об этом точно можно было не врать, — не удержавшись, съехидничала она. — Как я мог забыть, что ты злая девочка, — хмыкнул Ник, закуривая в приоткрытое окно. — Именно. Я злая девочка, — фыркнула Женя, действительно злясь на него. Никита резковато влетел во двор и так же резко затормозил. Женина сумка слетела с сидения на пол. — Не надо так водить. Это опасно для тебя и окружающих, — на мгновение Штраус снова стала наивной милашкой с большими красивыми глазами, отчего сердце Никиты екнуло и провалилось куда-то к центру земли. — Хорошо, раз ты просишь, — пожал плечами Ник, глуша тачку. — Я, наверное, подожду тебя тут? — нерешительно сказала Штраус. — Да нет уж, давай вместе. А то будешь потом обвинять меня, что я спер твои носочки. Женя пошла за парнем в подъезд, думая о том, что может, к черту все? Она же нравится ему, он нравится ей, может, Майя права и хватит заниматься ерундой? Они вошли в лифт. Никита смотрел в пол, Женя смотрела на него. Фарс идиотизма. Еще полчаса назад они были готовы рвать друг на друге одежду, а сейчас притворяются, что все кончено, и разыгрывали нелепую дешевую драму. — А знаешь, Никита, — она заставила его посмотреть на себя, в тот момент, когда двери лифта стали закрываться, поднимая их вверх. — Что, Жень? — его зеленые глаза были такими же красивыми, как и в первую встречу. — Ненавижу я тебя, ненавижу! — заорала она на весь лифт, запустив в него сумкой. — Ты самый ужасный принц на свете! На месте Золушки, я тебе туфелькой зарядила бы по темечку! Придурок! Принц-засранец! Я тебя так люблю, что прибить хочу. Ты… Ник схватил её за руку, дернул на себя и жадно поцеловал, не давая продолжить. Дальше можно было ничего не слушать — главные слова он уже услышал.

***

— Я опаздываю на работу! Опаздываю! — Женя носилась по дому Ника, снося спросонья углы и расшвыривая его вещи. — О, господи! Ты просто засранец! У меня с собой нет косметички, чем мне замазать засосы! Маньяк! — Штраус, ну, почему ты такая сумасшедшая и так громко орешь с утра? — счастливо спросил Ник, пытаясь затащить её полуодетую на кухню попить кофе. — Потому что я не хочу потерять работу. Нет времени на кофе, я… — Позвони, скажи, что заболела. Нарисуем потом тебе больничный, — Ник попытался её обнять, но схватил рукой воздух, потому что Штраус бегала со скоростью света. — Ладно. С этими засосами точно нельзя там появляться. Позвоню. Но твоя помощь мне не нужна. Решу вопрос без больничного. Один день, и это исключение! — Супер. А теперь, когда мы все решили, можно попить кофе с яишенкой? Пожалуйста. Женя, вздохнув, улыбнулась и пошла к холодильнику, надеясь, что у него есть молоко к кофе. На полках было почти пусто, не считая яиц и кетчупа. Но взгляд зацепился за маленький прозрачный контейнер. Женя неожиданно для себя потянулась за ним и открыла. Внутри лежало печенье в форме сердечка с кривой надписью «от Жени». Последнее печенье из тех, что она покрывала глазурью, она подписала специально для него. — Ты не съел? — удивилась она. Она ожидала, что он выдаст что-то насмешливое, в своем духе, но Ник сидел молча и неожиданно покраснел от смущения. — Я его храню и думаю о тебе, — пролепетал он хрипло и неуверенно. — Как и твой шарф. — Кажется, я идиотка. И мне тоже надо дать хрустальной туфелькой по голове.