Tonacy brzytwy sie chwyta

В классе было по-домашнему тепло, хотя снаружи уже царил октябрь. Ян Цехановский задумчиво рассматривал свою работу, думая, как аккуратнее написать жирным красным карандашом на крошечном пятачке «Чад». Шёл урок географии, и весь класс С-7 работал над контурной картой Африки. Пан учитель, добродушный полный господин, пообещал первым пяти людям, которые закончат и покажут, что у них получилось, поставить отличную оценку. Воодушевлённый этим, подросток работал быстро и усердно, и теперь три четверти его контурной карты Африки были готовы. Ян снова окинул глазами свою работу и удовлетворённо улыбнулся. Похоже, он лидировал. Насколько он мог увидеть с третьей парты среднего ряда - а видел он оттуда довольно много - никто не продвинулся так далеко, как он. Ян ещё раз обернулся. За две парты от него, на соседнем ряду, сидел Анджей. Он усердно пересмеивался с соседом по парте и с двумя девочками с самой последней парты, в то время как лист его контурного атласа был девственно бел. Ян вернулся к своей карте, не пряча тёплой улыбки. Карту он сдал первым. - Вы только посмотрите, дети мои! - воскликнул географ, увидя работу Яна. - Красота. Все подняли голову, в том числе и Анджей. Ян увидел на его лице искреннее восхищение и одобрение. Потом они вдруг пересеклись взглядами! - и одноклассник весело подмигнул ему и даже рукой помахал... «Нет, шанс есть.» - решил Ян. Дело в том, что завтра была суббота - день, когда приходит почта. И по почте должны были доставить приглашения на День рождения Анджея, который устраивался в следующее воскресенье. О том, что у Анджея скоро День рожденья - ему исполняется пятнадцать - Ян узнал из разговора двух девочек, Ани и Дианы. Они были заняты тем, что пытались решить, в чем им идти, если Анджей их пригласит, и Яна не заметили. Их было очень приятно слушать - они обе явно были влюблены в Анджея, но при этом не чувствовали друг в друге соперниц, а простодушно восхищались им. Но Януш скоро отошел, чтобы переварить эту новость. О, вот бы Анджей пригласил его! Кажется, больше нечего будет просить от жизни, если прекрасный Анджей признает его настолько, что попросит разделить с ним его личный праздник - а разве не это значит приглашение на День рождения? С каждым днем слухов становилось все больше. Уже было известно, что Анджей будет праздновать День рожденья в известном модном кафе, что будут танцы, роскошный обед и торт-мороженое, а до того - кино, что им всем позволят сколько угодно играть в аркадные автоматы вроде аэрохоккея... Но, боже мой, Ян мечтал об этом приглашении не из-за кино и аркад! Просто он, как и все в классе, горячо любил Анджея Горакова. И потому последние несколько дней Ян и думать ни о чем больше не мог, кроме как о приглашении. Анджей Гораков был истинный лидер класса, который завоевал своё положение внушением не страха, а горячей симпатии. Он был умным, смешливым, добродушным и очень энергичным. Никто с таким шиком не умел носить неудобную школьную форму - белая рубашка выглядывает из-под жилета крупной вязки, рукава закатаны, красный галстук слегка распущен. И красоты Анджей был немыслимой. Ян подозревал, что черты Анджея не вполне правильны - наверняка сказать он не мог, поскольку понятия не имел, какие черты лица правильные - но это с лихвой искупалось большим ярким ртом, носом с горбинкой, зеленоватыми глазами и, главным образом, целой шапкой удивительных чёрных кудрей, как у цыгана, которые спадали ему до самых плеч. На гимнастике Анджей собирал их в крохотный хвостик. Девочонки на переменах вечно пытались заплести ему косички. Чуть ли не всю свою жизнь Ян горячо мечтал о том, чтобы пригласить Анджея к себе в гости. Он бы показал ему свои книжки, рисунки, угостил бы печеньем и фруктами; может, они посмотрели бы телевизор - но лучше всего было бы, конечно, чтобы они просто поговорили бы немного о том, о сем. Ян страстно хотел узнать, чем живет Анджей. И что скрывать, что ему было бы очень приятно порассказать Анджею о себе. Ян даже молился на ночь раз или два о том, чтобы ему хватило духу пригласить одноклассника в гости - и задал бы ему ксендз за молитву о таких вещах! - и каждый раз пропускал удобный случай. Анджей казался ему недоступным. Он стоял настолько выше его, что перед его глазами, казалось, оставались лишь носки его блестящих туфель. А ещё один разговор, который подслушал Ян, словно бы убрал из его поля зрения даже ботинки Анджея - один пьедестал оставил... Примерно в конце сентября, ещё до начала занятий, Ян застал в раздевалке группу своих одноклассников. Те шумно болтали и прихода Яна даже не заметили: -...киношники приходили, из самой Варшавы, говорили с директором! - И как он, отпустил? - Вот этого я не знаю... Но должен был, я считаю! У него же такой... типаж! - Да, наверное, отпустил! Подумай только, наш Анджей - в кино! А там и до Голливуда недалеко! - Знай наших!! И потом, в классе, они донимали Анджея вопросами - но тот только ухмылялся. Так и не выяснили, приходили за ним люди из кино или нет. Потом разговоры об этом как-то притихли, а иные даже высказали предположения, что это был только странный слух... но Ян не сомневался - это правда. И всё же Ян ежедневно старался хоть словом перекинуться с Анджеем. Сказать как можно веселее и ласковее - "Здравствуй!", "Сделал ли пятую задачу?" или "Видел по телику гонки NASCAR"? И Анджей отвечал - пусть односложно, но ласково и приветливо. И пусть так же он говорил со всеми - но уже хорошо, что он не отворачивался от него со скукой. Один раз он взял у Яна мандарин, которым тот его угостил. А однажды - о чудо! - они шли вместе из школы. Ян вместо того, чтобы идти к себе домой, отправился в магазин за учебником... и оказалось, что Анджей живет в той же стороне. Они шли вместе двадцать счастливейших минут. Всё это время они исключительно говорили о школе... и всё же это было лучше, чем ничего. Прозвенел звонок, и уроки кончились. В дневнике у Яна была пятёрка, а в душе - горячая надежда. Надевая пальто в гардеробной, Ян ещё раз поглядел на Анджея. - Пока! - сказал он. - Пока! - весело ответил Анджей, не отрываясь от беседы с девочкой, которая прямо-таки висла на нём. Её глаза сияли... как и глаза Яна. На улице царила та неприятная морось, которая гонит людей домой, к горячему чаю и тёплым тапочкам. Но Ян не пошёл домой. Пошарив во внутреннем кармане, он вытащил банкноту в 50 злотых и завернул в ближайший продуктовый магазин. Вышел он оттуда очень довольный, в руке у него было чудесное шоколадное сердечко на палочке в золотой фольге. Ещё несколько было припрятано в портфеле - на будущее. Он направился к кафе «Тироль», которое было за пару улиц до школы. Уже снаружи, в широкое окно кафе, он увидел девочку в той же форменной жилетке, что и у него, с прекрасной толстой косой, в которую была вплетена старомодная лента. Внутри у Яна разлилось привычное тепло. - Дорота! - окликнул он её от самого входа. Она тут же встала, вспыхнув от радости - Ян! - сказала она, пока он устраивался рядом с ней. - Я-то пришла чуть пораньше, думала, придется подождать тебя, а тут так сошлось... Подросток прервал её нежным поцелуем в губы. Он сам не знал, встречаются ли они - а можно ли толком встречаться в четырнадцать лет? - но Яну хотелось думать, что да. Дорота Соломенная, его ровесница, была очень милой, розовощёкой и светловолосой - и к тому же доброй, внимательной и нежной. Познкомились они во время школьной экскурсии. стоял коварный апрель-месяц, когда утро может быть мартовски холодным, а день - майски тёплым, и наоборот. В тот день утро выдалось необыкновенно тёплым и солнечным, предвещая тёплую погоду и в дальнейшем, но бдительный Ян всё же надел плотную куртку. И в итоге к полудню, когда их класс и ещё параллельный вышли из дверей школы и направились в музей, было здорово зябко. Большинство всё-таки шло в верхней одежде - но девочка, которая шагала прямо перед Яном, была облачена лишь в форменный жилет помимо рубашки. Она отважно болтала с подружками, хихикала и смеялась, но подросток хорошо видел, что она то и дело ёжится. "Что делать?? Она же озябнет!" - волновался про себя Ян, а когда девочка обхватила себя руками, он больше не смог сдерживаться. Когда они остановились на светофоре, он стащил с себя куртку, тронул её за плечо и сказал: - Накинь, девочка. Она удивленно обернулась, и Ян чуть не забыл, зачем он вообще завел с ней разговор - так она была мила. Не то чтобы красива... но что-то было значительное в её лице. А особенно поразило Яна выражение её чёрных глаз - было в нём что-то потустороннее... словно эта девочка знала то, что не знают другие. Слегка овладев особой, Ян сумел пояснить: - На улице холодно, а ты сегодня без плаща. Накинь мою куртку. Пойманная врасплох, девочка приняла куртку, набросила её себе на плечи - и только потом зарделась. Рядом с ней хихикали её подружки, но она будто и не слышала. Тихонько покинув их ряд, он встала рядом с ним. Пока им демонстрировали старинную мебель, чашки, кувшины и коллекцию минералов, Ян беседовал со своей новой знакомой. Девочку звали Дорота. Яна, вообще-то, интересовал музей, но именно в тот момент он не видел ничего, помимо Дороты. А Дорота была прямо-таки ошарашена его вниманием. Она ни на секунду не отходила от него и всё заглядывала ему в лицо, словно желая убедиться, что он её не обманывает. Яна это очень трогало. Они встретились снова через два дня в кафе. А всего через неделю они впервые поцеловались. Ян помнил этот момент до мелочей. Был тёплый вечер, едва раскрывшиеся листочки на березках шелестели. Они гуляли в парке, и Ян гладил притихшую Дороту за руку. Они ничего не говорили, просто наслаждались хорошей погодой и тишиной. А Дорота всё с тем же трогательным недоверием смотрела на него. «Почему тебе до сих пор неспокойно, милая ты моя? - хотел сказать Ян. - Я не идеален, но я буду стараться... очень стараться. Я буду поддерживать тебя, помогать тебе, веселить тебя, утешать... Я всегда буду тебе напоминать, что ты самая славная девочка на свете, и что просто чудо, что в тот день ты забыла надеть плащ... и что мне выпало счастье одолжить тебе свою куртку.» Но вместо этого он потянулся и притронулся губами к её губам. К его острой радости, Дорота нежно обвила его руками и ответила. Ян довольно быстро усвоил тонкую науку поцелуя - и был от неё в восторге. Это был способ ласки, способ общения, способ ощутить любимого человека на совершенно ином уровне и напомнить ему о себе. Ян был готов целоваться буквально часами, и Дорота говорила, что ей это тоже очень нравится. Вот и теперь, после того, как Дорота получила шоколадку, они съели вместе пирожные с кофе и немного поговорили по душам - Дороту доставала младшая сестра, да ещё придется на выходных ехать к тёте Еве - они снова принялись тихонько, недемонстративно целоваться, держась за руки. Яна потихоньку уносило. Жизнь становилась прекрасна. Так они провели целых полтора часа. - К сожалению, мне пора идти. - сказала Дорота. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу. - Конечно. - с готовностью отозвался Ян. - А когда мы встретимся снова, душенька? - Может, в воскресенье? - предложила Дорота. - Сходим в кондитерскую на улице Мицкевича? - Давай. - согласился Ян. - А где мы встретимся? Там, возле входа? - Да, давай там. И да, скажу сразу - плачу я. - Это почему?! - удивился Ян. - Мы же обычно платим напополам... - он бросил взгляд на стоявшие перед ними тарелочки из-под пирожных «Корзинка». - Ну, а в этот раз хочу платить я! - и Дорота таинственно улыбнулась, изогнув уголок рта. - Янек, ну доставь мне такое удовольствие! Против нежного «Янек» Ян, конечно, никак устоять не мог. - Ладно, раз тебе так хочется. - согласился он. - А пока давай прощаться, у меня ещё кое-какие дела есть. - У меня тоже... и на флейте я еще не играла. Надо заметить, что Дорота была прекрасной музыкантшей, и что Ян любил - так это послушать её игру. - О, тогда беги домой скорее! - тут же сказал Ян. - Только переходи дорогу аккуратно. Да, и ещё... Ян потянулся к Дороте, и в последний раз за этот день они поцеловались. Вернувшись домой, Ян не стал обедать - пирожных ему хватило. Вместо этого он вымыл посуду, забытую в раковине, взял книжку и сел в гостиной - дожидаться отца. Тот должен был прийти в шесть. И действительно дверь хлопнула ровно в шесть. Ян вскочил и бросился в прихожую. Там стягивал с себя пальто высокий усатый мужчина. Он не был оcобенно похож на Яна, но подросток всё-таки продолжал искать между ним и собой сходства - и находил. Например, у них был похожий цвет глаз - желтовато-карий. - Здравствуй, папа! - воcкликнул он. - Как прошёл твой день? - Неплохо. - спокойно обронил мужчина. - А твой? - Замечательно, па! Поужинаем сегодня вместе? - Пожалуй... - мужчина с тяжёлым вздохом уселся на скамеечку в коридоре и уставился перед собой. - Ты устал, папа? - участливо спросил Ян. - Я сейчас на стол накрою, ты не волнуйся... Он убрал с кухонного стола пакеты и забытую пачку крекеров, достал тарелки, вилки, согрел на сковородке котлеты, нарезал хлеб. Всё он проделал так молниеносно, что едва отец успел вымыть руки - всё было готово. В кухне горела лампа под светло-оранжевым стеклянным колпаком с зеленой полосой, который висел там, сколько Ян себя помнил. Ему вечно хотелось подержать его в руках или даже приспособить его для какой-нибудь игры. На старом кухонном шкафчике ярко выделялись переводные картинки в виде попугаев и наклейки из жвачек «Вираж!». На окне стояла деревянная хлебница. Ян поглядывал то на эти знакомые детали кухни, то на отца. У него давно не бывало так хорошо на душе. Подумать только, как всё хорошо складывается - они с папой сейчас ужинают на их чудесной уютной кухне, у него есть девушка, а завтра - уж это наверное! - ему придет приглашение на День рождения от самого лучшего мальчика в классе. Пан Цехановский ел молча, глядя себе в тарелку. Подняв глаза, он встретился взглядом с сыном - и не совсем улыбнулся, но как-то добродушно прищурился. Это заставило сердце Яна радостно сжаться. «О, у нас с ним всё наладится! - подумал он. - Непременно.» Отец никогда не был особенно ласков с Яном, порой даже прикрикивал на него не совсем по делу, но такой уж у него был характер - сдержанный и серьёзный. Но вообще Ян не сомневался, что отец любит его и гордится им. После ужина Ян вымыл посуду и ушел к себе. Там его ждала недочитанная книга про львов. Ян любил животных. Он блуждал со львами по саванне до тех пор, пока отец не крикнул из своей комнаты «Спать!» Ян отложил книжку, забрался в кровать и закрыл глаза. Как хорошо было лежать в кровати, чувствуя, что вот-вот заснешь, и быть окружённым тёплой, как одеяло, темнотой... Подросток даже вздохнул от радости. «Возносите хвалу за простое счастье ваших будней.» Кто это сказал? Да, патер Доминик... он у них ведет Закон божий в школе. Он может быть резок... но это, верно, лишь потому, что он близко знает потусторонний мир, и его контраст с миром обыденным для него слишком яркий. А всё же он не плохой. И от избытка чувств - он сейчас действительно ощущал простое счастье будней - Ян сложил руки на груди и зашептал: «Pater noster, благодарю тебя сверх всякой меры. Благослови моего папу, мою любимую Дороту, моего дорогого Анджея и всех других детей в школе... и упокой мать.» Он сунул руку под подушку, дотронулся до чёток, которые хранил там вместо шёлкового мешочка - и на этом уснул глубоким здоровым сном.