***
В Конохе все были на взводе, полиция Учиха тщетно прочёсывала каждый миллиметр страны Огня, хоть в их обязанности это и не входило, но приказ Четвёртого они приняли беспрекословно. Большая часть Учиха тоже не верила в такую лёгкую смерть девушки и вообще в её предательство, которое их, по идее, касаться не должно. Вместе с тщетными попытками найти девушку они также искали и Орочимару — виновника всех проблем.***
— Чёрт подери, как я могла повестись на его склизкие слова! — очередной удар по столу, очередной близкий человек в могиле. — Саке! — крикнула женщина, — Ещё три бутылки! — вновь закричала она и лишь на секунду притихла, когда ей принесли бутылки. Её вечная спутница, племянница погибшего любимого, к тому же первая ученица, также молчала, понимая как плохо Цунаде. Она лишь тихонько молчала, смотря как уже убитая новой потерей, Сенджу выпивает пятую бутылку, а на столе остаются только две. Саннин очень зла на саму себя, если в тех смертях она ничего не могла сделать, то Шизуку она могла спасти, нужно было лишь оправдать девушку, а вместо этого она, можно сказать, убила её. А ведь её голос, как саннина, весом, и если бы она только смогла… Только бы сказала… Выпитая шестая бутылка, открыта седьмая… Она выпивает снова с горя, снова в каком-то Богом забытом месте, снова окунается в те золотые воспоминания, где семилетняя девочка приносит ей вылеченную рыбу, где гордиться бьякуей в двенадцать лет, тыча важно в фиолетовый ромб на лбу. — Шизука, прости, — замогильным голосом в сотый раз повторила она.***
В Конохе второй день стоит дождь, а у дома Минато и Кушины, во дворе, за домом, стоит парень шестнадцати лет, он держит букет алых роз и опускает на надгробье, где написаны дата рождения и смерти его любимой, даже выгравированный её портрет на холодном камне излучает тепло. Упав на колени, он понимает, что сотворил, но не понимает, как повёлся на доводы саннина. И опять память поражает тот её шокированный, испуганный, полный боли и страдания взгляд, содрогания губ и плач, плач на который никто не откликнулся. На душе ещё одна рана, чтоб этот треклятый суд. Но уже ничего не изменить.***
Сидя на крыльце старого, ветхого дома, он пишет новую главу, где погибает красивая девушка, где её все предали. Слёзы сами скатились из глаз, падая на новую страничку. С разрешения отца девушки автор не собирается скрывать имя умершей в книге, которая позже станет великой. А последние строчки гласили: «Она умерла, преданная всеми». — Шизука… Прости… — Джирайя томно склонил голову, он не понимал, как такое произошло, как Орочимару промыл ему мозги? Но сожалеть поздно.***
По улице, закрываясь зонтами от дождя, шли две девушки: Нохара Рин и Юхико Куренай. Они непринуждённо беседовали, иногда разговор заходил о Шизуке, но так же как он тихо начинался, так же тихо и заканчивался.***
По приказу совета Орочимару объявили нукенином, Шизуку официально мёртвой, всем было запрещено разбалтывать правду о Шизуке, да и вообще вести об этом разговор. Завтра должен настать очередной день, все должны заниматься своими делами, а про смерть ни в чём неповинной должны забыть. Она умерла со званием нукенина. Его не разрешили снять, иначе будет война страны Огня и деревни Листа. Несправедливо, но все в такой ситуации бессильны, ибо надо было действовать раньше — два дня назад, когда был суд.