***
Аракано вернулся ближе к полудню, когда его старший брат уже отбыл в свои земли. Известие о будущей женитьбе Финдекано он воспринял спокойно, куда больше обрадовавшись, что воины Ломинорэ поддержат армию Хисиломэ, и что Турукано постарается помешать Врагу захватить гавани. — Отец, позволь моему отряду встретить тварей! — с нетерпением произнес он. — Мы с тобой уже неоднократно говорили — умерь свой пыл! Не первые мгновения решат исход битвы, — спокойно ответил Финголфин. — Ты не прав! Надо сразу же ошеломить трусливых ирчей, чтобы в ужасе отступили, а потом добить, — постепенно заводился Аргон. — А если не испугаются? Если ты напрасно подвергнешь риску себя и доверившихся тебе нолдор? Научись уже ценить если не свою, то чужие жизни! — под конец Нолофинвэ все же позволил себе немного повысить голос. — Значит, я осуществлю задуманное один. Тогда сработало — выйдет и на этот раз! — прокричал Аргон, и направился к двери. — Запомни, нарушение приказов и неподчинение мне, не отцу, а королю, может привести к гибели нолдор. Надеюсь, этого ты не желаешь, — спокойно и серьезно сказал Нолофинвэ. — Я хочу того же, что и ты, атар, — развернувшись, ответил Аргон. — Но и ты пойми, что стены Барад-Эйтель не всегда будут надежным убежищем и гарантией мира. Не желая более продолжать разговор, он закрыл за собой дверь и поднялся на стену. Ветер разметал его волосы, тучи швырнули в лицо мокрого снега, но Аракано упрямо продолжал глядеть на север, где занималось зарево пожара.***
Топот копыт разнесся по двору крепости, и уставший взмыленный конь был спешно передан подбежавшему нолдо. — Тише, тише, хороший мой, — прошептал ему Тьелкормо, шагая, а затем обернулся на его седока. — Что произошло? — Война началась, лорд, — сипло произнес он. — Лава течет по склонам Железных гор, врата Ангамандо открыты! — Значит, нам не придется ломать их, когда для Моргота настанет час расплаты! — Келегорм попытался подбодрить верного. — Как вы можете шутить, когда ваш племянник с небольшим отрядом остался на самом севере Аглона?! — вскричал гонец и качнулся от усталости, тут же споткнувшись. — Курво!!! — заорал на всю крепость Охотник, одновременно зовя брата осанвэ, а, дождавшись отклика, тут же поставил аванир — нельзя открываться, когда Враг близко. Искусник был у себя и собирался в оружейную, когда услышал и почувствовал крик Тьелко. Не раздумывая, он поспешил во двор, но встретился с ним уже на лестнице. — Моргот наступает. Тьелпэ на севере… Договорить Келегорму не дали. — На тебе южные башни Аглона и крепость. Не допусти ирчей в Эстолад. Готовься к обороне, время у тебя будет, — Куруфин говорил отрывисто и на ходу. — А ты? — Сейчас же отправляюсь на север. — Но… — Никаких но, Турко! — рявкнул Искусник. Сигнал тревоги разносился по Химладу, командиры, только что получившие приказы от лордов, собирали отряды, вооружались, экипировались. Времени было мало — часть войска отправлялась на северные границы всего через час. Куруфин, одетый по походному, но еще не в броне, быстро вошел в покои, где и застал жену. — Мельдо… — Тшшш, родная, мы расстаемся, но, надеюсь, ненадолго, — сказал он обнимая любимую. Выпускать Лехтэ из объятий не хотелось, но мысль, что сын, возможно, уже бьется с тварями Моргота, гнала вперед. — Не покидай крепость, какие бы известия ни получила! Ты леди Химлада, не забывай об этом. Лехтэ кивнула, пряча взгляд и не к месту подступившие слезы. — Я там положила… в твою сумку, — начала она. — Лембас. Должно хватить. И тебе, и Тьелпэ. — Благодарю тебя, родная, — Искусник еще раз быстро поцеловал жену и направился к двери. — Курво! Защити нашего сына! — не выдержав прокричала Тэльмиэль. — Обещаю, — спокойно донеслось от порога, и дверь закрылась. Лехтэ осталась одна. — И о себе позаботься, — добавила тихо она.***
— Nana, что происходит? Я словно чувствую нечто опасное, но в то же время очень знакомое, — обеспокоенно спросила принцесса, заходя в покои Мелиан. — Магия, моя дорогая, — равнодушно ответила майэ. — Ты же сама владеешь подобной — убедить, подчинить, влюбить… — Не такой! — возразила Лютиэн. Королева Дориата рассмеялась. — Это ты так думаешь. У вас просто разные цели, — пояснила она. — Откуда ты знаешь? — Ты желаешь править всей Ардой? — усмехнулась майэ. — Нет, — пожала плечами принцесса. — Зачем мне это? Я имею все, что пожелаю — никто не смеет отказать и более того, считает за счастье исполнить мои просьбы. Мелиан долго смотрела на дочь и наконец кивнула. — Ты молодец. Получать желаемое силой — удел слабаков! — Nana… почему так странно твое отношение к… северному властелину? — Лютиэн взглянула в глаза Мелиан, стараясь прочесть истинные мысли матери. — Не смей! — прошипела та. — Никогда, слышишь, никогда не пытайся это делать! Не прощу! — Тогда ответь, — спокойно произнесла принцесса. — Ты оградила Дориат Завесой, защитив всех нас от злобных тварей Врага, а теперь говоришь, что наша магия похожа. — Хорошо, но ответ тебе не понравится, — вздохнула Мелиан. — Мы вместе с Мелькором пели в хоре, когда создавался этот мир. Мне нравилось, как он меняет Арду, не нарушая основу замысла создателя. Когда нам позволили облачиться в фану, то он покорил меня своей красотой, как до этого — умом и талантами. Но он был вала и не взглянул на преданную майэ, увлекшись этой выскочкой Элентари. — Так ты просто прячешься здесь от него? — ахнула Лютиэн. — Нет. Я живу в Дориате и мне тут неплохо. Твой отец весьма хорош… впрочем, не с тобой же мне его обсуждать. — То есть не было великой любви майэ и эльда, о которой рассказывают менестрели? — Лютиэн, — смеясь произнесла Мелиан. — Сними свои чары с Даэрона и послушай о ком и о чем он будет петь. Не хочешь? Вот и нас… меня устраивает послушный и обожающий муж, свободный от нолдор и войн Дориат, и я почти закончила один из своих магических опытов — результат превзошел все ожидания! — Ты о чем? Что за эксперимент? — с недоумением поинтересовалась принцесса. — Это ты, — просто ответила Мелиан. — Идеальное создание: красива, неглупа, обладает магией, способной сравниться с любым из валар, при этом ближе к низш… к эрухини, а, значит, тебя они будут слушать с большим желанием. Лютиэн покачнулась и оперлась о стену: — То есть я не любимая дочь короля и королевы, а результат опыта одной майэ?! — Одно другому не мешает, родная. Я родила тебя, как обычная эльфийка, да и на свет появилась ты в результате тех же предшествующих событий, но уже к тому моменту, я наложила немало заклинаний, желая произвести совершенное дитя. И ты такая! — А любовь? — Что любовь, дочка? Ты сама-то любить умеешь? Та покачала головой. — Вот и не осуждай меня. Будь ты дочерью Элу и той, что была назначена ему в жены, не имела бы и половины своих способностей. Мелиан замолчала, прислушиваясь к себе. — На сегодня довольно. Мне пора появиться в тронном зале, пока мой муженек не принял опрометчивое решение воспротивиться воле великого Мелькора. Дверь закрылась, и Лютиэн осталась одна в покоях матери. Сначала ей хотелось разрыдаться, а потом дева поняла, чего хочет на самом деле. — Эру, создатель, прошу, дай мне возможность полюбить! И не знала она, что слова эти были услышаны и что в тот самый миг свершился ее рок, а весь замысел Мелиан рухнул из-за искреннего, но необдуманного желания принцессы.***
Совет продолжался уже час. Время от времени дверь в зал отворялась, впуская нолдор со свежими донесениями — враг приближался, хотя еще и находился на значительном расстоянии. — Нельо, — пренебрегая условностями, начал Варнэ, старый друг и в какой-то степени даже учитель. Именно он, пробудившийся в Белерианде и познавший горечь первых утрат, в свое время учил Майтимо, как и его отца, премудростям обращения с оружием. Точнее, заложил основы, остальное они постигали сами. — Ты уверен, что стоит выйти из крепости и дать бой в поле? — спросил он. — Стены крепкие, запасов достаточно… — Но и они не вечны, — отрывисто ответил Маэдрос. — Моргот не станет жалеть ирчей. Даже если мы завалим их телами весь Ард-Гален, то по ним пройдут новые. Их нельзя допустить под стены Химринга. — Зачем рисковать? — подал голос начальник разведки. — Будем обороняться со стен, а днем делать вылазки — твари ж ненавидят свет. — Ты когда последний раз видел Анар на небе? — спокойно спросил лорд. — Тучи и клубы дыма надежно укрыли его, облегчая задачу армии Моргота. Нет, в крепости укроемся лишь в крайнем случае. Но это не означает, что мы не должны быть к нему готовы. — Тогда посмотри на такой план расположения наших сил, — свиток быстро развернули и склонились над ним. — Неплохо, Норнвэ, но конница ударит восточнее, с фланга. Уверен, они будут ожидать ее по центру, как ты и предложил, и однозначно подготовят соответствующую защиту. Восточнее двинутся более быстрые и легкие воины, спеша окружить холм. Удивим же их. — Хорошо, будь по твоему. — Позволишь мне возглавить всадников? — спросил он. — Нет, — жестко ответил Маэдрос. — Их поведу я. Ты остаешься в крепости. — Но… — Возражения не принимаются, — отрезал лорд. — Тебе будет, чем заняться и здесь, в Химринге. — Я… я надеялся, что ты… вы останетесь хотя бы на стене, командуя нами, — упрямо продолжал Норнвэ. — Никогда! Никогда, — повторил он, — я не буду прятаться за вашими спинами. И это не обсуждается. Переубедить Майтимо не удалось никому, и, закончив совет, нолдор отправились исполнять приказания, готовясь к скорой битве.***
Страх вместе с удушливым дымом витал над полем. Он гнал вперед и вперед, туда, где на холме виднелась жуткая крепость высокого рыжего лорда, туда, где жила смерть. Хотелось поскорее вернуться в нору, темную, сырую. Получить от командира право на огненное пойло, приняв которое, можно и девку какую завалить, да не ельфу пленную, а настоящую ладную бабу, из своих, красивую, крепкую. Ее хоть и не с первого раза мордой вниз уложишь, зато удовольствия потом в разы больше — и побить, и трахнуть, и снова отколошматить. Но это все потом — пока же барабаны гнали туда, где ощетинившись копьями, уже показалось войско нолдор. Варги без всадников неслись впереди, принимая на себя немалую часть стрел, отвлекая нолдор своим злобным рычанием и воем от маневров основного войска. Широким полукольцом наступала армия Моргота, и ее тяжелые барабаны грохотали все ближе, все громче. Первые твари уже болтались на длинных копьях эльфов Химринга, щиты защитников были плотно сомкнуты, не давая оркам продвинуться ни на шаг. Однако для оставшихся варгов они не представляли собой серьезной преграды — звери находили малейшую брешь в защите и тогда вскоре доносился крик боли и лишь затем визг умирающей твари. Командиры армии Моргота не жалели своих воинов — их достаточно наплодилось в норах, пусть дохнут, но забирают с собой проклЯтых нолдор. Кривой ятаган нашел щель в броне, алая кровь залила доспех и землю, стоявший рядом подхватил, но подставился под удар шипастой дубины. Кто-то выставил щит над ранеными, а другой рукой закрутил смертельную стальную мельницу, не давая ирчам приблизиться к лежавшим на земле, но еще живым друзьям. Лязг оружия, крики отчаяния и боли, вой варгов и четкие приказы эльфийских командиров уже многие часы разносились по Ард-Гален близ Химринга. — Стрелометы! Поднять щиты!!! — раздалось над равниной. Несколько тяжелых машин надвигалось на защитников крепости, и вскоре ударил первый залп. Второй. Третий. Уже меньше рук могло удерживать щиты, а варги неспешно тянули смертоносные громадины дальше. — Факел есть? — Да. — Огниво? — Зачем? — Да или нет? — Ну есть. — Дай. — Зачем? — Дай! Если хочешь вернуться к семье! — Ты что задумал?! — Держи щит крепче и прощай! Нолдо рванул вперед, немного пригибаясь к земле, на ходу сразив пару ирчей, он бросился мимо варгов, инстинктивно рванувших за ним к просмоленной деревянной махине, на которой был установлен стреломет. Быстро запалив факел, он запрыгнул внутрь. Орки сначала растерялись, совершенно не ожидая увидеть эльфа, а в следующий миг со злобным оскалом кинулись на него. Странный нолдо не пытался достать их мечом, лишь взмахивал факелом, но не стремясь задеть тварей, а словно рисуя им по стенам их укрытия. Орки гоготали, гоняя его по неширокой площадке, задевая мечами, но не убивая сразу. Эльф уже тяжело дышал и так смешно волочил за собой почти перерубленную ногу, что ради такой забавы отвлекся и стрелок — успеет еще, а такое вряд ли повториться. Когда же обессиленный нолдо рухнул на неструганные доски, пытаясь протолкнуть в пробитые легкие воздух, истошно завизжал первый орк — дерево тлело, а единственный выход уже пылал. В ярости прикончив виновника, твари все же выскочили из огненной ловушки, чтобы горящими тушами рухнуть, пробежав лишь несколько шагов. Они истошно визжали, катаясь по земле в тщетной попытке сбить с себя пламя. Обезумевшие от страха варги рванули к соплеменникам, врезавшись во вторую машину со стрелометом, которая перевернулась и тоже вспыхнула. Паника в рядах тварей нарастала — с фланга ударила конница Химринга, возглавляемая лордом, в чьих глазах горело белое пламя и чей взгляд нес верную смерть любому, кто служил тьме.***
Бритомбар вооружался. Конечно, был шанс, что твари до прибрежных гаваней не дойдут, однако следовало подготовиться ко всему. Днями напролет, с раннего утра и до позднего вечера, в мастерских слышался звон молотов. Мастера, не забыв уроки Тургона, делали стрелы, копья, мечи, коих вскоре могло понадобиться очень много. Ворота укреплялись, а в промежутке между внешней и внутренней стеной спешно копали углубления и втыкали колья. Армидель с печалью в сердце смотрела на темно-серое море, тяжело набегавшее на опустевший берег. Корабли стояли, свернув паруса, и были похожи на осиротевших, сложивших крылья птиц. Мысли ее стремились вперед. Туда, где далеко на севере сейчас должен был воевать ее любимый. Увы, она ничем не могла ему помочь! И эта мысль ранила гораздо сильнее, чем любая другая. Воины отца объезжали окрестные поселения, призывая фалатрим укрыться под защитой городских стен, и вот уже который день подряд в сторону Бритомбара тянулся нескончаемый живой ручеек. Армидель подняла камешек и, размахнувшись, бросила его в воду. Насчитав шесть «блинов», вздохнула и, развернувшись, пошла во дворец. Вдруг мысль, посетившая ее, заставила вздрогнуть. Дева резко обернулась и посмотрела на побережье уже совсем другим, изучающим, взглядом. Подобрав юбки, она со всех ног побежала в кабинет отца. — Ада! — воскликнула принцесса с порога, и владыка Кирдан, оторвавшись от неведомых ей расчетов, посмотрел вопросительно. — У меня идея. Нам могут понадобиться камни. Отец сделал приглашающий жест, и Армидель, устроившись по другую сторону стола, принялась излагать. — Камни большого размера можно будет сбрасывать оркам на головы, если они явятся под стены города, — поделилась мыслями дева. — Ты как-то говорил, что у нолдор есть… такие приспособления, они используют их в горах, где добывают нужные им минералы, а негодную породу сбрасывают вниз. Помнишь? — Да, дочка, и даже знаю, где взять чертежи — лорд Тургон оставил их нам, — ответил Новэ. — Но думаю, у нас не будет времени их собрать. Так что придется ограничиться самими булыжниками и досками. — А еще надо созвать всех менестрелей, — продолжила она, и Кирдан вопросительно поднял брови. — Финдекано говорил — они заметили, что орки не выносят музыки. — Что ж, твои мысли кажутся мне хорошими, — сказал Корабел и, встав, прошелся по комнате. — Хотя не уверен, что шум битвы не заглушит игру музыкантов. Впрочем, над этим есть кому подумать. Сердце девы часто билось от охватившего ее воодушевления, отдаваясь в висках. Она с нетерпением следила за государем и отцом, а тот, остановившись наконец, посмотрел на нее и лукаво прищурился: — Что ж, твоя задумка — тебе ее и воплощать. Я дам тебе небольшой отряд воинов для охраны, а ты возьми не занятых в обороне фалатрим и отправляйтесь в окрестности города собирать камни. Только не уезжайте далеко и при первых признаках опасности возвращайтесь. И менестрелей созови. Если нам удастся смутить орков музыкой, это существенно поможет обороне. — Спасибо, ада! — воскликнула она и, поцеловав отца в щеку, побежала в казармы. Приказ владыки фалатрим встретили с энтузиазмом. Взяв телеги, воины отправились немедленно за камнями. Добытые булыжники они привозили в Бритомбар и затаскивали на городские стены, а затем начали складывать про запас внизу. Когда с этим делом было покончено, Армидель собрала самых искусных музыкантов и объяснила им задачу. Город стоял, готовый к обороне, и больше всего теперь напоминал ощетинившегося ежа, причем не морского, но сухопутного, а не белокрылого лебедя. Армидель стояла на стене, до боли в глазах всматриваясь в северный горизонт. Что-то несет им будущее? И главное — как там он, ее мельдо?