Операция "Поворот"

Тиберий полусидел в открытой капсуле автодоктора. Четыре дня, проведенные в ней, сделали его похожим на живого мертвеца – бледное, исхудавшее лицо, сходившие кровоподтеки изжелта-серого цвета, голова в бинтах и левая рука в фиксирующей лангетке. Сухая двухдневная голодовка, которую программа сочла необходимой предосторожностью против отека мозга, не добавила ему бодрости. - Есть тебе еще нельзя, - Реа протянула ему стакан с мутно-белесой жидкостью. Тиберий осторожно, чтобы не расплескать, поднес его к губам, принюхался. Выпил жадно. - Похоже на мульс,** но не пьянит. Наоборот, как-то... - Отрезвляет? Ты уже можешь донести напиток до рта, - улыбнулась Реа, - и рука почти не дрожит. Это хорошо. - Хорошо… - Тиберий аккуратно отставил стакан и провел рукой по своей щеке. Гладко выбритой. - Это все твоя машина сделала? - Не моя, но да, это сделала машина. Хочешь, покажу тебе тут все? Тебе полезно двигаться, - она протянула Тиберию тунику и помогла одеть ее поверх поврежденной руки. Свет, горящий будто сам собой, экраны, приборы – Тиберий смотрел на все эти чудеса с мальчишеским восторгом, полуоткрыв рот. - А тут что? – он заметил небольшую дверцу в стенной панели. Реа нажала еле видимую на белесом пластике кнопку и дверь отъехала в сторону, открыв проход. - Та самая машина, благодаря которой все это здесь очутилось. Тиберий с почти суеверным страхом заглянул внутрь, но зайти не решился. - Столько столетий… - прошептал он. - Когда ты родилась, от меня, наверное, даже праха уже не осталось. - Осталась память, - возразила Реа. Не следует говорить о его делах, подумала она, и еще менее следует говорить о младшем брате, которому суждено пойти по стопам старшего… *** Двое стражников молча увели еще одного из их камеры. Это был совсем молодой парень, судя по виду – простой крестьянин. Он орал и отбивался, пытался уцепиться за камни стен, решетки, плиты пола, но ему заломили руки за спину и утащили волоком. - И каковы твои соображения как нейрофизиолога? – Хорат мотнул головой. Внезапно он вспомнил одну из первых охот на элоев – по приказу Глона их отлавливали для проведения экспериментов. Тогда его поразило, что собратья попавшихся в ловушку «верхних людей» вот так же делали вид, что ничего не произошло, когда их вопящих соплеменников утаскивали в подземные коридоры морлоков. Защитное свойство психики. - Немного не рассчитали с экспериментами, - пренебрежительно произнес Тойни. - Я и не думал, что девчонка так отреагирует… - «Думал, думал…». Она эмпат, не забудь, она разгадала твои намерения и решила тебя просто устранить. - Тогда почему она не убила меня? Почему не прикончила того жреца – если, конечно, она говорила правду? – почти закричал Тойни. Диофан давно уже отодвинулся от них в дальний угол камеры – эти двое, все время общающиеся на неизвестном наречии, сейчас казались абсолютно чужими и чуждыми. Это не Блоссий и не Биллий, все время думал Диофан. - Она не умеет врать, - ответил Хорат, - почему… Очевидно, сдвинулась ее нравственная парадигма. - И что теперь? – продолжил он. - Импульсы на нее больше не действуют – очевидно, новые нейронные связи и сигналы от них стали причиной повреждения ингибиторов. Это все твоя вина, Тойни! Ты поторопился, решил напором действовать… - Моя вина?! – в глазах Тойни закипело еще не виданное Хоратом бешенство. - Да это твое тестостероновое безумие привело нас к провалу! Это ты решил вдруг вытащить клона на Капитолий! «Ах, Тиберий, ах, мой ненаглядный Тиберий…» - передразнил он на латыни бредовый шепот Хората. - Да ты… тебе даже это безумие недоступно! – страшным голосом вскричал Хорат. Что-то в нем лопнуло, окончательно порывая связь с родным его миром. - Гай Блоссий из Кум! Диофан из Митилены! – вошли все те же стражники. Хорат оправил свой хитон и, бросив на Тойни ненавидящий взгляд, спокойно вышел за стражами из камеры. *** - Правда ли то, что именно тебе принадлежат все речи, которые произносил Тиберий Гракх с целью смутить плебс и подорвать мир и покой Республики? Допрашивающий Хората Лелий, прозванный Мудрым, прохаживался вокруг неподвижно стоящего подсудимого. Диофана, ослабевшего после побоев, поддерживали двое стражников. - Нет, благородный Лелий, все речи сочинял сам Тиберий и его мысли принадлежат только ему. Я же, ничтожный философ, мог лишь идти вслед за его не по годам мудрыми смелыми решениями и поступками. - Иными словами, ты всю ответственность за бунт и раздоры возлагаешь на одного лишь Тиберия? – тонко улыбнулся Лелий. Он хорошо знал Блоссия ранее, еще до поездки Тиберия в Нуманцию, но несколько недавних бесед с Аннием Луском переменили его мнение об этом человеке. - Хорошо, а если бы Тиберий отдал тебе приказ поджечь Капитолий? - Тиберий не мог приказать этого! – старый Диофан отчаянно рванулся из рук стражников. - Блоссий, скажи им – он не мог приказать тебе, и тем более не мог приказать ТАКОГО! Хорат молчал. Он заранее придумал, как вести себя и что говорить, но сейчас ему вдруг стало неловко в присутствии Диофана. - Я сделал бы это и поступил бы хорошо, так как Тиберий Гракх не отдал бы такого приказания, если бы оно не было полезно народу, - наконец медленно произнес Хорат. Лелий снова чуть улыбнулся – он услышал то, что хотел услышать. Диофан потрясенно молчал. - Но благородный и многоученый Диофан прав, - продолжил Хорат, которому в голову вдруг пришла одна идея. - Тиберий не мог отдать такой приказ мне, своему учителю, никчемному старику. Но несколько раз я слышал слово «поджечь» из уст молодого Гая Биллия. Я не возьмусь утверждать, что речь шла именно о Капитолии… Улыбка Лелия стала еще шире. Безмолвно сидевшие в ряду сенаторов Назика и Анний Луск довольно переглянулись. *** Реа помогла Тиберию снова улечься в капсулу и запустила программу послойного сканирования мозга и повреждений костей. Римлянин лежал неподвижно, как ему было указано, хотя ощущение, что некая непреодолимая сила смотрела внутрь его головы, нельзя было назвать приятным. - Ребра почти срослись. Еще три дня – и руку можно будет начать разрабатывать, - озвучила Реа результаты. - Отдохни немного, и я сниму бинты с головы – совсем, уже можно. - Почему все-таки ты тогда ушла? – наконец решился Тиберий спросить о том, что его мучило. - Мне приказали, и я не могла ослушаться, - Реа не потребовались уточнения, она сразу поняла, что он имеет в виду. Тиберий замолчал, хотя у него еще было много вопросов. Но узнать было страшнее, чем пребывать в неведении. Он смотрел в молочно-белый потолок и сам удивлялся своему спокойствию. Не было ни радости, ни облегчения – только пустота. С того мгновения, как он поднял голосование против Октавия, Тиберий почувствовал себя приговоренным, и это чувство не прошло – напротив, усилилось ощущением страшной вины, придавившей его. - А что там сейчас? – Тиберий чуть заметно показал подбородком в сторону двери. - Не знаю, - пожала плечами Реа, сразу поняв, что он имеет в виду, - я никуда еще не выходила. Все время была здесь. - А Биллий… то есть … - Тиберий наморщил лоб, стараясь припомнить другое имя его товарища. - Тойни? Он ушел и не вернется, - быстро и решительно ответила Реа. Тиберий припомнил все, что она ему говорила о Тойни и снова замолчал. Верить в то, что друг не был другом - намного труднее, чем воспринять все те чудеса техники, которые она ему показывала. Реа тоже молчала – она понимала его реакцию, но не могла решить, как ей теперь себя следует вести. - Раны на лбу почти зажили, - заметила Реа, когда бинты были сняты, - рассечения на темени тоже. Ускоряющие синтез коллагена вещества не только способствовали срастанию костей, но и помогли быстрее отрасти волосам. Тиберий пощупал ёжик на собственной макушке и принужденно улыбнулся. - Я, наверное, похож на гладиатора-новичка. - Когда немного отъешься – будешь похож, - проговорила Реа, подавая новый стакан с питательным коктейлем. - Иди ко мне, - тихонько попросил он, когда коктейль был выпит. Девушка села рядом, впервые испытывая неловкость и не зная, как ее преодолеть. Все было легко, когда от нее требовалось простое физическое действие – и все стало невероятно трудно сейчас. Она слегка приобняла его и уткнулась лбом в его плечо. - Как тебе удается всегда делать именно то, чего от тебя ожидают? – неожиданно спросил Тиберий. Не двигаясь, не пытаясь обнять ее в ответ. - Я хорошо понимаю, чего хотят люди, - ответила Реа, не поднимая головы от его плеча. - Ты умеешь читать мысли? И... используешь это в своих целях? - Нет. Но по малейшим движениям человека можно понять многое… - Реа решила оставить второй вопрос без ответа. - И этому тебя тоже учили, - тон Тиберия стал холоден и насмешлив. Реа быстро подняла голову. Встала и пошла к панели автодоктора, делая вид перед самой собой, что ей нужно еще раз проверить показания. *** Оказывается, жара спала и стало довольно пасмурно, подумал Хорат, когда их троих – его, Тойни и Диофана, - везли в повозке по улицам Рима. Раннее-раннее утро, еще почти ночь, народу на улицах почти не было. Он не следил за тем, каким путем их везли – его больше занимали затекшие, связанные сзади руки. Потому Хорат даже не понял, как они очутились на высоком обрыве. Правда, все было затянуто предрассветной дымкой, и он различил только очертания Палатина впереди. - Гай Биллий… участие в смуте и попытку поджога Капитолия приговаривается к казни в мешке с ядовитыми змеями… Страшный крик Тойни, которого связанным затолкали в большой кожаный мешок, куда затем вытряхнули из матерчатой торбы клубок черных извивающихся змей, долго стоял в ушах Хората. Как и грохот падения мешка, сброшенного с обрыва. - Ритор Диофан, родом грек из Митилены, приговаривается к удушению… - Здесь мы стоим, у места смерти оратора Диофана, друга благородного Тиберия Семпрония Гракха, народного трибуна… Хорат с трудом повернул голову, услышав ясный и звучный голос старого грека. Да ведь… он произносит надгробную речь о самом себе!!! - Это был человек честный и храбрый, - голос Диофана ясно раздавался в тишине утра, и даже стража и палачи застыли, не смея прервать его. - Он отнял незаконно захваченную общественную землю и сделал все, чтобы оделить ею бедняков. И за это он был зверски убит. А Диофан, митиленский оратор, был схвачен и посажен в темницу. Его пытали и приговорили к смерти. Только лишь за то, что он был друг Тиберия… - Кончайте его! – услышал Хорат чей-то возглас. И уже не увидел Диофана – его скрыли спины обступивших палачей. - Гай Блоссий из Кум, приговаривается к удушению… - Погодите! – раздался вдруг тяжелый бас. Назика, широкий и неуклюжий, почти заслонил сейчас занимающийся на востоке рассвет. - Гая Блоссия следует помиловать, он римский гражданин и философ, - в голосе Назики послышалась издевка. - Достаточно будет приговорить его к изгнанию с италийской земли. ______________________________________________________ * - «дражайшему другу» ** - разбавленное вино с медом