Топор войны

      Говорят, можно бесконечно смотреть на три вещи: на огонь, на воду и на то, как работают другие. Это выражение всё чаще подтверждали работники ресторана «Claude Monet». Пока повара бегали с ножами и кастрюлями вокруг плит, официанты могли часами стоять возле столика для раздачи и наблюдать за ними. То же ожидало и самих работников зала, когда были готовы сразу несколько заказов. Особенное удовольствие от лицезрения фей, порхающих между столиками с клиентами, испытывал Федя. Точнее, от лицезрения одной конкретной рыжеволосой феи.       Он всегда был большим ценителем женских тел и не упускал ни одной возможности уделить чему-то прекрасному хоть немножко своего времени. До появления Варвары в их дружном коллективе Юрченко не отдавал предпочтений кому-то конкретному. Во-первых, каждая из девушек, работающих в «Claude Monet», была прекрасна по-своему, а во-вторых, он придерживался своего принципа — никаких отношений на работе. Так каждая свободная минута напоминала ему поход в музей, где можно было смотреть, но не трогать. Да и зачем? Вне стен ресторана полно не менее эффектных особ, на которых этот принцип не распространялся.       Когда же на пороге этого чудного заведения появилась маленькая девчонка с веснушками и кудрявой рыжей гривой, Федя неосознанно вспомнил свои школьные годы. Одиннадцать прекрасных лет искренней и нерушимой вражды с одноклассницей, которая так сильно была на неё похожа. Разве что глаза у неё были зелёными, а не карамельно-карими, как у Колесниковой, и одеваться она предпочитала в мешковатые бесформенные толстовки. Варваре же до безумия шла эта коричнево-бежевая униформа. Глубокий вырез на лёгкой кофточке, позволяющий оголить одно плечо, подчёркивающий талию широкий чёрный пояс и юбка до колена. Да, остальные официантки ходили в точно такой же форме, но они уже были не столь интересны для Юрченко.       Возможно, было бы куда логичнее наблюдать за Сашей. У неё и ноги подлиннее, да и грудь размера на два побольше. Однажды Феде посчастливилось лицезреть её в симпатичном ярко-розовом лифчике, когда он зашёл на склад, застукав её в объятиях Макса. Тогда он только присвистнул и, кинув что-то наподобие: «Красава, Аппендикс», — удалился на перекур. После этого случая Юрченко даже не вспоминал, что видел. Другим, не менее достойным, кандидатом для наблюдений могла стать тоже очень эффектная, пусть и немного глуповатая Ева. С её фигурой гулять бы по подиуму в новинках сезона, а не носить поднос между столами. То же относилось и к Ангелине, что встречала гостей на входе. Все они стали казаться Феде какими-то серыми и одинаковыми. К тому же эта странная мода красить волосы в блонд, как под копирку, не очень вдохновляла.       Варвара же очень контрастировала на их фоне, пусть и не была единственной рыжей. Странно, но в отличие от Колесниковой Настя никогда не привлекала Юрченко как девушка. То ли из-за своих странных заморочек вроде вегетарианства или желания отдать последнюю копейку на спасение какого-то вымирающего вида, то ли ещё из-за чего. — Не спи, морячок, — словно из ниоткуда появилась Варя, щёлкнув пальцами перед его носом.       Задумавшись, Федя даже не заметил, что уже минуту держал между пальцами потухший «бычок». Сделав пару глотков кофе из чашки, что всё это время он держал второй рукой, он молча наблюдал, как Колесникова подкуривала тонкую сигарету. Приятный прохладный ветерок донёс до его носа табачный дым с лёгкими нотками вишни. — Апельсинка, ты же вроде не курила, когда на работу устраивалась, — заметил Юрченко, вспоминая первые недели. — Да и не идёт тебе. Зачем куришь? — Федь, если у нас с тобой разница почти десять лет, это не значит, что ты можешь читать мне нотации, — Варвара вздёрнула одну бровь и, выхватив из его рук кружку, чуть-чуть отпила. — Фу, он же без сахара, как ты его пьёшь? — Простите, ваше величество, что я налил себе не тот кофе, — съязвил он в ответ и направился обратно на кухню.       Было в этих перепалках что-то особое, не поддающееся объяснению. Только повернувшись к ней спиной, Юрченко позволил себе улыбнуться. Колесникова же проводила его добродушной ухмылкой, докурила и, выбросив бычок в урну, поспешила вернуться на рабочее место.       Так проходили обычные серые будни. Немного наблюдений, совсем чуть-чуть язвительных замечаний, пара глубоких взглядов. Им нравилось лезть друг другу под кожу. За полгода, что Варвара работала в «Claude Monet», их странные отношения претерпели немало. Сотни подколов, пара ящиков испорченных продуктов, поэмы с проклятиями от Айнуры, которые можно было собрать в отдельный сборник, и пара десятков килогерц звука. Первые три месяца от их войны страдали и зал, и кухня, но после примирительного душа всё стало иначе.       Нет, безумная любовь не появилась из ниоткуда. Они ни разу не обсуждали тот случай, а лишь продолжали жить каждый своей жизнью. Федю это более чем устраивало. Он не рвался заводить отношения и уж точно не думал о создании семьи. Варвара же мечтала построить карьеру и не была готова этим пожертвовать. Шеф, поспособствовавший их перемирию, тоже был доволен, что битвы едой наконец прекратились, а их коллеги больше не попадали под горячую руку кому-то из них.       Также за это время Колесникова уже полноправно освоилось в «Claude Monet» и стала считать себя частичкой одного коллектива — одной дружной семьи — а как известно, в семьях принято помогать ближнему своему и защищать друг друга от обидчиков. Именно по этой причине, когда Варвара возвращалась с перекура на своё рабочее место через кухню, она стала свидетелем интересной картины. Из своего кабинета выбежал взволнованный Виктор Петрович и, мельком оглядев присутствующих, громко рявкнул: — Внимание! Через две минуты у нас проверка миграционной службы! Все нелегалы немедленно вон из ресторана! Быстро, инвалиды! Быстро!       Все повара и уборщики не-славянской внешности заметались по кухне. Баринов командовал, кому выходить через чёрный вход, а кому через зал, попутно отвешивая им подзатыльники. На заднем плане маячил не менее взволнованный Луи, обыскивая полки своих шкафчиков. Из всех приезжих он был единственным, кто имел разрешение на работу, которое как назло куда-то запропастилось. Немного растерявшись от такой внезапной суматохи, Колесникова так и стояла в стороне, пока мимо неё пробегали те самые нелегалы, но удивило её не только это. Увидев, как вслед за ними направился Юрченко и был тут же перехвачен грозной рукой Виктора Петровича за локоть, она подошла чуть ближе. — Ты куда, Федя? — задал он вполне логичный вопрос. — Шеф, у меня паспорт просрочен. — Так… — чувствуя, что повар что-то недоговаривал, Баринов ждал продолжения. — Поддельный. — Так… — Молдавский. — Инвалиды, — снова выругался Виктор Петрович, толкнув Юрченко в сторону зала. — Иди!       Через пару секунд Федя вбежал обратно на кухню. Взгляд был совершенно потерянный и очень напуганный. — Шеф, через парадный не вариант, — тут же произнёс он. — Чёрный закрыт, — Айнура тоже не успела уйти незамеченной. — Что вы за инвалиды? — причитал недовольно Баринов, таща обоих за руку к складу. — Даже сбежать нормально не можете!       Не обязательно быть ясновидящим, чтобы догадаться, что это не лучшее убежище, и инспектор наверняка захочет его проверить. Нужно было срочно что-то придумать. — Шеф, я знаю, как вывести Федю из ресторана, — Варя быстро оказалась рядом с ними. — Только Федю? — уточнил Виктор Петрович, глянув на Айнуру. — Да, — ответила Колесникова и поспешила добавить: — Но мне нужен ваш кабинет, и чтобы вы подыграли. — Хорошо, у вас меньше минуты! — произнёс Баринов, думая, что же делать с Айнурой.       Варя же, приняв эстафету, потащила Юрченко к его шкафчику. — Бегом хватай свои вещи! — и пока Федя беспрекословном исполнял пока неизвестный ему план, Колесникова продолжила: — Я надеюсь, на службе ты научился переодеваться, пока горит спичка?       Когда же вещи были у его хозяина, Варя велела идти в кабинет шефа и в ускоренном темпе избавиться от рабочей формы и одеться, а сама подбежала к Сене. — Сможешь постучать в дверь, когда инспектор придёт? — Допустим, а что мне за это будет? — шутливо ответил он, ведь его всеобщая паника никак не касалась. — Друга не депортируют, умник, — зло шикнула на него Колесникова и побежала к Юрченко.       Залетев в кабинет, она спешно опустила жалюзи. Федя за это время успел обуться, застегнул ремень на джинсах и намеревался натянуть футболку, но Варя быстро выхватила её из его рук. — Может, ты наконец объяснишь, какого хрена делаешь? — не выдержал Юрченко, наблюдая, как она зачем-то небрежно кинула его вещь на монитор компьютера. — Слушай, мне тоже капец как интересно, откуда у тебя молдавский паспорт, но сейчас не до детальных объяснений, — разговаривая с ним, Колесникова стянула с себя свою кофточку, оставшись в одном только кружевном бежевом лифчике, и так же небрежно кинула её на диван. — По ходу сам всё поймёшь и, если не хочешь покидать Москву вечерним поездом, подыграешь.       Достав из кармана фартука ярко-красную помаду, Варвара быстро накрасила губы и специально чуть смазала её в сторону одной рукой. Аккуратно собранный хвостик так же был распущен, а вьющиеся рыжие волосы небрежно взъерошены. Усевшись поудобнее на письменный стол шефа, Колесникова притянула Федю ближе к себе и начала расстегивать ремень. — Я, конечно, только за, но тебе не кажется, что сейчас не самое лучшее время? — Юрченко перехватил её запястья. — Кажется, но инспектору об этом знать не обязательно, — только теперь весь этот цирк начал приобретать хоть какой-то смысл. — А теперь схвати меня за задницу и сделай вид, что мы не виделись несколько месяцев и ты очень скучал.       В стекло пару раз постучали, что послужило сигналом о приближении инспектора. Федя не стал выяснять отношения, ведь он даже предположить не мог, что Варя когда-нибудь попросит его о подобном, пусть это и было ради спасения его шкуры. Запустив руки ей под юбку, он притянул её ближе к себе. Колесникова тоже подалась ему навстречу, страстно целуя. В следующую секунду дверь открылась, и до их ушей донёсся голос Баринова. — Проходите.       Выждав ещё две секунды, чтобы зашедший первым инспектор успел насладиться данным спектаклем во всей красе, Варя оттолкнула от себя Юрченко и быстро спрыгнула со стола. — Виктор Петрович, простите, я думала, вы надолго ушли, — невинно хлопая глазами, Колесникова попыталась стыдливо прикрыть грудь руками. — Мой молодой человек в Москве проездом всего на пару часов, а я на работе. Мы с ним так давно не виделись, простите, пожалуйста, — Варя едва ли не пустила слезу, а в душе едва сдерживала безумное желание рассмеяться, смотря на их потерянные моськи. — Только не увольняйте.       Федя же стоял молча, мысленно поражаясь, как Колесникова успела всё это придумать меньше чем за минуту. Он лишь надеялся, что эта постановка сработает. По лицу шефа было видно, что в его голове были приблизительно те же мысли. — Я не буду тебя увольнять, но ты купишь мне новый стол, — Баринов тоже постарался быть как можно убедительнее. — Пётр, пройдёмте в кабинет Виктории Сергеевны, у неё есть копии всех документов сотрудников.       Всё ещё потерянный инспектор лишь кивнул головой. В его практике не было подобных случаев, поэтому он решил не лезть в личные дела шеф-повара и его подчинённых и методы их воспитания. — Да у тебя актёрский дар! — ухмыльнулся Федя, когда дверь за гостями наконец захлопнулась. — Я с пятого класса в театральный кружок ходила, вот и весь дар, — отмахнулась Варвара, стоя к нему спиной, и взяла дрожащими пальцами стоящий на столе рядом с монитором бокал с недопитым коньяком, осушив его залпом. — Никто не хотел дружить с рыжей ведьмой, поэтому мама решила занять меня театром, чтобы я не расстраивалась. — И зачем же тогда ты пошла учиться на управляющего отелями? — искренне удивившись, Юрченко не спешил двигаться с места. — Такой талант пропадает. — Не поверишь, Федь, но у меня боязнь сцены, — горько усмехнулась Колесникова и повернулась к нему лицом. — Я бы поседела быстрее, чем диплом получила. — И каким же образом ты играла в школьном театре со своей проблемой? — Юрченко не на шутку заинтересовался этой ситуацией, совершенно позабыв, что за ним всё ещё могли наблюдать охотники за мигрантами. — Сомневаюсь, что в пятом классе тебе позволяли бухать или жрать успокоительное пачками. — Видишь ли, морячок, театр — это место, где ты можешь врать людям безнаказанно, — улыбнувшись уголками губ с чуть смазанной красной помадой, Варвара опёрлась руками и поясницей о столешницу. — Я привыкла представлять, что это вовсе не я стою и кривляюсь перед толпой людей, а тот самый человек, чью шкуру мне приходится примерять. Пока что меня это не подводило.       Федя сделал шаг навстречу Колесниковой, заставив тем самым чуть отклониться. Стол по-прежнему стоял позади Вари, не позволяя вновь увеличить расстояние между ними, чего ей так хотелось в эту секунду. Она чувствовала, что Юрченко вот-вот загонит её в тупик, но что-то не позволяло ей выскользнуть из кабинета. То ли недоигранный спектакль, то ли её партнёр по сцене — Колесникова и сама не знала. — И кого же ты играла сейчас? — вполне логично поинтересовался Федя, поставив руки на стол по обе стороны от Варвары. — Длинноногую пышногрудую барышню, не обременённую таким органом, как мозг, — колко ответила она, тщательно скрывая волнение и всё ещё оставаясь в своём стервозном образе. — Таким чаще всего сходят с рук подобные шалости, не находишь? — То есть весь этот спектакль был лишь игрой для инспектора? — его забавляли попытки Колесниковой сохранить между ними расстояние. — И у тебя даже в мыслях не было совершить небольшую шалость в кабинете шефа? — Юрченко продолжал склоняться всё ниже над Варей, пока её лопатки не коснулись чёрной столешницы. — Нет, — коротко ответила она, спокойно смотря прямо в голубые глаза. — Ни разу за прошедшие полгода моей работы. — Врёшь ты и правда хорошо, — заметил Федя, но не спешил отстраняться. — Вот только у лжи есть один маленький недостаток, Апельсинка. — И какой же? — Колесникова выдохнула свой ответ практически шёпотом. — Если бы подобная мысль не посетила твою рыжую головку хотя бы раз, ты ни за что в жизни не придумала бы нечто подобное за столь короткий срок, — Юрченко завораживали её красные губы с размазанной помадой, но довести её до кондиции было куда интереснее, чем просто завалить на стол, и он продолжал держаться. — Я более чем уверен, что ты не раз представляла, как кто-нибудь взял бы тебя на этом самом столе, а теперь включаешь недотрогу, пытаясь что-то мне доказать. После той истории с душем тебе не кажется это глупым? — Федь, — едва слышно произнесла Варя, не прерывая зрительного контакта. — Да? — в тон ей ответил Юрченко. — Когда ты уже заткнёшься?       Федя был точно уверен, что спектакль вышел за рамки сцены, когда Варвара, приподнявшись со стола, сама притянула его ближе к себе для поцелуя. Решив перехватить инициативу, Юрченко чуть прикусил ей нижнюю губу, но на этот раз она не желала подчиняться. В карамельно-карих глазах плескалось нечто совершенно безумное, не поддающееся объяснению. Тонкие пальчики требовательно вцепились в светлые волосы, не позволяя отстраниться.       Учитывая, что после своего эффектного выступления она всё ещё была в одном только лифчике, избавиться от него не составило большого труда. Расстегнув замок одной рукой, Федя стянул мешающий ему предмет одежды, откинув его в сторону дивана. В этот раз Колесникова не сопротивлялась и даже не пыталась закрыться. Наоборот, она так и не вышла из роли.       Требовательно проведя рукой по нежной коже живота вниз, Федя без каких-либо препятствий задрал мешающую юбку. За прошедшие два месяца Варвара стала ещё желаннее, чем до истории с душем. Юрченко не слабо повело, несмотря на то, что с личной жизнью у него был полный порядок, в отличие от Колесниковой. В джинсах уже было слишком тесно. Он совершенно не понимал, почему эта рыжая бестия так кружила ему голову. Подняв ладонь выше, Федя был приятно удивлён, обнаружив, что Варя была сегодня в кружевных стрингах, но ещё приятнее было почувствовать влагу на пальцах. Колесникова качнула бёдрами вперёд, не в силах больше терпеть эту сладкую пытку, и глубоко вздохнула, едва сдерживая стон. — Какая нетерпеливая, — Юрченко определённо нравилось чувствовать на своей коже её горячие губы, что оставляли за собой влажные следы на скулах, шее и груди.       Быстро расстегнув ремень, Федя сдвинул в сторону мешающую ткань и вошёл одним резким движением, заглушив такой желанный для его слуха стон новым поцелуем. Её тонкие пальчики тут же сжались на его спине, оставив первые красные полосы. Юрченко лишь зашипел от боли, прикусив девичью скулу. — Ребят, он свалил, можете уже… — Сеня так и застыл на полуслове, уставившись на них из приоткрытых дверей.       Варя сидела к нему спиной, что не позволяло ему разглядеть все пикантные подробности, но Федю лишний зритель и так не слишком смутил. Не слова ни говоря, он лишь усмехнулся, мельком глянув на друга, небрежно махнул рукой и увлёк Варвару в глубокий поцелуй, притягивая её ещё ближе за бёдра. Через секунду дверь захлопнулась, оповещая, что незваный гость удалился, но по затуманенным глазам Колесниковой было видно, что её это только больше раззадорило. — Подожди, — едва слышно прошептала она. — Я почти уверена, что ты тоже хотел сделать это в кресле шефа.       Повторять дважды не пришлось. В голубых глазах блеснул озорной огонёк, стоило только представить, как Варя будет двигаться на нём, цепляясь своими пальчиками за спинку кресла. Стянув её со стола, Юрченко послушно сел в стоящее позади него светло-бежевое кресло и потянул Колесникову за запястье к себе, но она только хитро улыбнулась, покачав головой. Чуть вздёрнув бровь, он лишь наблюдал, как она грациозно опустилась перед ним на колени. Тонкие пальчики медленно прошлись по его бёдрам, поднялись по животу к груди, нарочно обходя возбуждённую плоть. Стоило только отвлечься на чуть царапающие кожу коготки и прикрыть глаза, как он вздрогнул от влажного прикосновения языка. — Варя, твою ж… — тихо выругался Федя, поддаваясь ей навстречу.       За свои тридцать лет ему довелось попробовать многое, и он был почти уверен, что его вряд ли что-то ещё может удивить, но всем свойственно было ошибаться. Если бы он только знал, как может различаться секс с одним и тем же человеком, то давно бы записался в клуб любителей ролевых игр. Юрченко и предположить не мог, что эта достаточно скромная девчонка, прикрывающая от него грудь в душе, однажды станет такой игривой лисицей, от нежных губ которой захочется едва ли не выть. Безусловно, до Колесниковой у Феди были девушки и поопытнее, способные на более глубокие ласки, но этот раз он точно запомнил бы надолго. Всё тело сводило от ядерного коктейля эмоций.       Юрченко было до одури приятно ощущать себя боссом и наблюдать стоящую перед ним на коленях симпатичную официантку, что так волшебно скользила губами по его плоти. При этом в крови закипал адреналин от одной только мысли, что Баринов мог вернуться в любой момент и застукать их. Едва сдерживая стон удовольствия, Федя по-хозяйски запустил руку в рыжие волосы, направляя и не позволяя отстраниться, хотя этого и не требовалось. Варвара послушно поддалась, подстраиваясь под нужный ритм и чувствуя, что он уже близок к финалу. Спустя несколько толчков, она почувствовала, как во рту стало ещё горячее, а на языке появился солоноватый привкус. Колесникова последний раз провела коготками по напряжённым мышцам ног и отстранилась, облизывая чуть вспухшие губы. — Не знаю, кто ты и что ты сделала с Апельсинкой, но я бы определённо как-нибудь повторил, — растёкшись по креслу, заметил Юрченко, всё ещё приходя в себя. — Сам ведь хотел узнать о моих фантазиях в кабинете шефа, — улыбнулась Варя, стараясь отдышаться.       Поднявшись с пола, она аккуратно выглянула из-за жалюзи, пытаясь оценить обстановку. Ни инспектора, ни Виктора Петровича не было видно. Стоило всё же поторопиться, если им не хотелось попасться. Спешно нацепив лифчик, Колесникова подобрала свою кофточку и стащила с монитора компьютера Федину футболку. — Одевайся, — кинув его вещь ему на колени, Варя подошла к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. — Тебе пора. — Н-да, не думал, что когда-нибудь услышу это в свой адрес, — усмехнулся он, натягивая футболку.       Ещё раз убедившись, что на горизонте чисто, Колесникова первой выскользнула из кабинета. Юрченко последовал за ней к чёрному входу и едва ли не врезался в неё, когда она внезапно остановилась. — У входа стоят двое, — тихо шепнула она. — Антракт окончен, начинается второй акт, — Федя взял инициативу в свои руки, по-хозяйски притянув её за талию к себе.       Варя и не планировала сопротивляться. Целуясь так, словно от этого зависела их жизнь, они вдвоём оказались на улице. Словно не замечая косые взгляды инспекторов, Юрченко прижал Варвару к ближайшей стене, снова безнаказанно задирая ей кофточку. — Молодые люди, — окликнул их один из парней, заставив отстраниться друг от друга. — Простите, какие-то проблемы? — Колесникова снова невинно захлопала глазами. — Начальник, тут двое вышли с чёрного входа, — передал второй по рации. — Кто? — уточнил голос с той стороны. — Официантка, судя по форме. Рыжая. С ней какой-то парень.       Ребята тут же замерли, молясь, чтобы не попросили показать документы. Секунды в ожидании ответа казались вечностью. — Пусть идут, — произнёс инспектор.       На прощание Юрченко ещё раз притянул к себе Варю для поцелуя. — До встречи, Апельсинка. — До встречи, морячок.       Заходя обратно в ресторан, Колесникова поняла, что её всё ещё трясёт от адреналина. Когда спектакль подошёл к концу, а Варя снова стала собой, то поняла, что теперь ей будет стыдно смотреть в глаза Сене, что их застукал, а, может, и Феде тоже.

* * *

      На следующий день Колесникова очень надеялась, что всё будет так же, как после истории с душем — все, кто мог хоть что-то знать, делали вид, что ничего не было. Больше всего она надеялась, что Федя не захочет это обсудить. Затягивая потуже рыжий хвост, она продумывала план, как в случае чего будет его избегать. — О, Апельсинка, ты уже здесь, — Варя аж подпрыгнула от неожиданности, услышав за спиной знакомый голос. — Ты меня заикой хочешь сделать? — повернувшись к нему, ответила она. — Нет, я на самом деле спасибо сказать хотел, а то вчера не до этого было, — улыбнувшись своим воспоминаниям, Юрченко оглянулся, чтобы убедиться, что никого нет рядом, и протянул ей бумажный пакет. — Это тебе.       Колесникова недоверчиво вздёрнула бровь. Приняв подарок из его рук, она лишь пыталась предположить, что можно прятать в такой неприметной упаковке. — Клубника в шоколаде? — Хотел сначала цветы купить, но подумал, что это пошло, — пожал плечами Федя. — Да и я всё же надеюсь, что мы останемся друзьями.       Варя расслабленно выдохнула, открыв коробку с лакомством. Поняв, что зря себя накручивала, она съела одну, с улыбкой глядя на засмотревшегося на сие действо Юрченко. — Так откуда у тебя молдавский паспорт?