Топор войны

      Всем известно, что на любом предприятии существует текучка кадров, и ресторан «Claude Monet» — не исключение. За всё время с его открытия через это место прошло несколько сотен работников, но надолго задерживались лишь немногие. Может, причиной тому была большая нагрузка или низкая зарплата. Может, тираничное начальство. Да что там! Даже хозяева здесь менялись чаще, чем погода на улице. Причин могло быть много, но сложные отношения в коллективе были одной из лидирующих. Слабые уходили в первые недели или даже дни, амбициозные через пару месяцев, ну, а безумцы и, судя по всему, мазохисты, ведь иначе их не назовёшь, приживались как родные. Оно и неудивительно, ведь помимо собеседования у директора или шефа — в зависимости от того, кем новая жертва хотела работать, — она проходила испытательный срок у двух местных поваров, Сени и Феди.       Первый месяц работы с этими двумя под одной крышей был самым настоящим испытанием на прочность. Не проходило и дня, чтобы они не пошутили в свойственной только им двоим манере над кем-нибудь. Если старичкам везло попасть в поле их зрения в среднем раз в неделю, то новенькие первое время занимали всё их внимание. Свежая кровь всегда была куда вкуснее.       Собственно, по этой же причине доставалось и новенькой официантке. Одно не давало местным покоя: она работала в «Claude Monet» уже четвёртый месяц, а внимание Феди Юрченко к ней не угасало. После неё устраивались и другие официанты и повара, но он уже не мог спокойно работать, не позволив себе залезть этой рыжей своенравной особе под кожу. — Привет, Морковка, как дела? — спросил Юрченко, завязывая потуже любимую бело-синюю бандану. — Сколько тебе говорить, что у меня есть имя? — уже в который раз вздохнула Колесникова, закатив глаза. — Правда? — хихикнул Федя, прекрасно зная, как её звали. — И какое же? — Варя! — снова не сдержавшись, выкрикнула она. — Сколько можно повторять?! — Варя, Варвара, Варенька… — словно впервые слышал это имя, Юрченко перебирал все его возможные варианты. — Нет, прости, не запомню. Морковка тебе больше идёт.       В очередной раз топнув ножкой в чёрных балетках, Колесникова схватила свой фартук и скрылась в зале. Этот разговор уже стал для них традицией. Каждую смену Федя нарочно забывал её имя, а Варвара велась на эту провокацию. Она и сама не знала, почему. Вроде и прозвище-то ей дали не обидное, и называл её так только он, но гордо промолчать не получалось.       Остановившись возле барной стойки, чтобы собрать рыжие кудри в высокий хвост и завязать на поясе фартук, Колесникова мимолётом глянула через стеклянную дверь на кухню. Пока руки перетягивали непослушные волосы резинкой, взгляд сам собой зацепился за знакомый профиль. Юрченко непринуждённо протирал нож, о чём-то секретничая с Сеней.       «Опять гадость задумали», — мелькнуло в её голове.       Словно почувствовав на себе чужой взгляд, Федя обернулся и, улыбнувшись, помахал ей. Варвара лишь фыркнула и, схватив поднос, побежала к гостям.       На первый взгляд день был самым обычным. Тихий понедельник, из гостей полтора человека, как любил выражаться шеф. Подойдя к одиноко сидящей девушке, Колесникова приняла у неё заказ и нехотя поплелась в сторону кухни. Почему гостья села именно за столик, закреплённый за Варей, и заказала именно рыбу? Что Колесникова успела усвоить точно, так это то, что у стервы Судьбы очень своеобразное чувство юмора.       Отдав листочек с заказом, Варвара лениво опёрлась локтями на столик для раздачи, наблюдая за работой поваров. Всё равно больше было нечем заняться, от чего время тянулось мучительно долго. Казалось бы, стой и не дёргайся, ведь в кои-то веки у человека, который умудрялся раздражать одним своим присутствием, нет на тебя времени. Любая другая бы промолчала, но не Колесникова. — Федя, можно побыстрее? — нетерпеливо стуча ноготками по столу и наблюдая, с какой любовью тот обкладывал рыбу зеленью, фыркнула Варвара. — Приготовление пищи — это целое искусство, — спокойно ответил Юрченко, не отрываясь от своего занятия. — Это тебе не с подносом бегать и лицом светить. — Тоже мне Пикассо нашёлся, — не удержалась Колесникова, замечая боковым зрением, что за ними уже наблюдала вся кухня. — Сама-то, кроме оливье на Новый год, что-нибудь сможешь сделать? — поставив перед ней тарелку с готовым блюдом, Федя в долгу не остался.       Пусть Варя и не имела кулинарного образования и многолетнего опыта, но слова Юрченко ощутимо задели. То ли от того, что были правдой, то ли от того, что произнёс их именно он. — Велико достижение! Пожарить кильку и кинуть сверху травы, — со злости кинула Колесникова, не сразу осознав, что перегнула палку.       По кухне тут же прошёлся тихий шёпот. Айнура в очередной раз вздохнула, ругаясь на родном языке, что снова после их склок придётся прибирать. Сеня уже подбивал поваров делать ставки на то, кто победит на этот раз, а Настенька, добрая душа, попыталась успокоить их. Увы, тщетно. — Знаешь, Морковка, я понимаю, что ты ещё маленькая и глупенькая, поэтому готов стерпеть твою грубость, — Федя медленно прошёл к своему рабочему месту. — Но вот сёмге до глубины её рыбьей души обидно, что ты перепутала её с килькой. Правда, сёмга?       Взяв лежавшую на доске рыбью голову, Юрченко покрутил её в руках, покривлялся в своей привычной манере, на что Варвара только закатила глаза. Это и стало её главной ошибкой. Потеряв бдительность, она даже не успела отреагировать на то, что эта самая рыбья голова полетела в неё, попав прямо в разрез бежевой кофточки. Федя и сам не ожидал такого успеха, ведь задумай он засунуть рыбу этой наглой особе за шиворот, вряд ли бы всё вышло так просто, но сегодня ему повезло. Наслаждаясь овациями и громким гулом коллег, он не подумал, что месть настигнет его так быстро. — Этьё же для гостьей! — запоздало услышал Юрченко голос Луи с его проклятым французским акцентом, когда по его лицу и рабочей одежде уже растекался какой-то приторно-сладкий десерт. — Тебе конец, Морковка, — стряхивая с себя остатки крема и ягод, Федя кинулся за юркой официанткой, уже убежавшей от него на приличное расстояние.       Утешало одно — не переодевшись в чистую, не заляпанную рыбой блузку, она в зал не выйдет, а в кухне он непременно сможет её поймать. Забыв обо всех присутствующих, Колесникова и Юрченко с особым удовольствием кидали друг в друга всё, что попадало под руку. Через каких-то десять минут погони по рыжим кудрям уже стекал шоколадный крем вперемешку с томатной пастой, а Федя, весь уляпаный сырыми яйцами и обсыпанный мукой, с наслаждением размазывал по визжащей Варе рыбьи потроха. Пока крепкая мужская рука удерживала над головой Колеснокивой тонкие запястья, прижимая её к стене и не позволяя дёрнуться, Юрченко, словно настоящий художник, вырисовывал на девичьем лице, покрытом веснушками, боевую раскраску индейцев.       К сожалению или к счастью, на её визг вышел Виктор Петрович. Так как всё внимание персонала было приковано к очередному фуд-шоу, он имел возможность понаблюдать за всем действом. Через полминуты он всё же сжалился над бедной девчушкой, переключив внимание на себя. — Вы что устроили, инвалиды? — рявкнул он на всю кухню. — А это Варя с Федей снова свои брачные игры устроили, шеф, — тут же вставил своё слово Сеня, хихикая. — Я вижу, — пока он шёл в их сторону, ребята успели отцепиться друг от друга и встали по стойке смирно. — Ваше счастье, что сегодня мало гостей. Бегом в душ! Не выйдете, пока не приведёте себя в порядок. — Но, шеф, у меня заказы, — в пустой след попытался отмазаться Юрченко. — Я вижу только один, и ты его уже приготовил, — парировал Баринов, вручив тарелку стоявшей неподалёку Насте. — Возьми себе её столик.       Не слушая больше возмущений и возражений, Виктор Петрович загнал обоих провинившихся в ванную, захлопнув за ними дверь и заперев на ключ. Федя всё ещё надеялся, что шеф пошутил, и попытался дёрнуть ручку. Увы, тщетно. Оставаться с Колесниковой один на один не хотелось совсем, ведь он по-прежнему хотел её придушить. Ударив от бессилия по стене рядом с дверью кулаком, Юрченко всё же принялся стаскивать с себя грязную одежду, кинув её на пол. Варвара же в это время умывалась уже третий раз, пытаясь избавится от неприятного запаха, въевшегося в кожу. — Из-за тебя от меня теперь за километр несёт рыбой, — фыркнула она, понимая, что без душа не обойтись. — Что ты делаешь? — спросила она, наблюдая через зеркало за бесплатным стриптизом. — Я, знаешь ли, тоже не в восторге от того, что у меня карамельный сироп в тех местах, где ему быть не положено, — ответил Федя, раздевшись по пояс. — Подожди, я первая в душ, мне нужнее, — попытавшись остановить его, пискнула Варя. — Ага, разбежалась, — парировал Юрченко, неторопливо стягивая с себя штаны. — Сейчас зависнешь там на час, а мне что делать? Нет уж.       Раздеваться перед ним Колесниковой совершенно не хотелось, но и попросить его отвернуться не позволяла гордость. Он всё равно тактично, а может, и не очень, пошлёт её куда подальше. Да и ей до безумия хотелось побыстрее избавиться от всей той дряни, что стекала по волосам и телу. Борясь со своим смущением, Колесникова повернулась к нему спиной, шустро скинула с себя всю одежду и запрыгнула в душевую кабину, захлопнув за собой дверцы. — Обещаю, я быстро, — произнесла она, удерживая дверцы, чтобы их не открыли снаружи, а через секунду уже в сотый раз за день взвизгнула от неожиданности. — А ты настырная, — усмехнулся Федя, сложив руки на груди и с интересом её разглядывая. — О, боже, — пискнула Варвара, тут же закрыв глаза руками после того, как её взгляд случайно тоже прошёлся по Юрченко. — Спасибо, конечно, но можно просто Федя, — тот от души потешался над её краснеющими щеками, покрытыми веснушками, и попытками придумать, куда деть свои большие карамельно-карие глаза. — Выйди, я при тебе мыться не буду, — потеряно произнесла Колесникова, надеясь, что он всё же поступит как джентльмен. — Если учесть, что я оказался в кабинке первым, то это ты нагло ко мне ворвалась, и я могу попросить тебя о том же, — спокойно ответил Юрченко, настраивая воду потеплее. — Но мне не впервой принимать душ с кем-то, поэтому если хочешь, то можешь остаться.       Федя был практически на сто процентов уверен, что эта своенравная особа ни за что не согласится и всё же уступит, но не тут-то было. Стоило ему прикрыть глаза, когда он принялся вымывать из светлых волос яичные скорлупки и комки муки, как чуть обжигающие капли сменились ледяным дождём. Теперь настала его очередь визжать. — Ты что творишь, дура?! — рявкнул Юрченко, выключая воду. — Сам же сказал, что я могу остаться, — якобы смирившись с его победой, Варвара невинно хлопала глазами. — А мне нравится вода попрохладнее. — Попрохладнее, говоришь? — коварно улыбнулся Федя.       Запоздало сообразив, что только что натворила, Колесникова всё же хотела выйти из кабинки, пока ещё была такая возможность, но не успела. Юрченко быстро перехватил её руки, вновь крепко фиксируя их над её головой, и прижал к холодной стенке душевой, а второй рукой захлопнул открытые дверцы. Теперь он точно её не отпустит, не отомстив. — Федь, прости, я больше не буду, правда, — взмолилась Варя, наблюдая, как он снимал лейку с подставки. — Хочешь, можешь первым мыться, я подожду. — Знаешь, в чём твоя проблема, Морковка? — нарочно медленно произнёс Юрченко, держа руку с лейкой на кране с холодной водой. — Ты не умеешь проигрывать.       Договорив свои победные слова, он включил ледяную воду и направил лейку на Колесникову. Безуспешно пытаясь высвободить свои запястья из его железной хватки, Варя вопила что есть сил, но никто не бежал ей на помощь. — Шеф, а может, всё же вмешаться? — слушая крики, доносящееся из-за двери, спросил Сеня. — Они ж там точно друг друга поубивают. — Нет, Сень, мне уже надоело штрафовать их за испорченные продукты, — спокойно ответил Виктор Петрович. — Повоюют, успокоятся, а там и помирятся. Поверь, замкнутые пространства действуют лучше любой трубки мира.       Тем временем Федя, довольный своей победой, всё же выключил воду, заметив, что Варвара уже начала стучать зубами. Месть местью, но он не хотел, чтобы она заболела. В её отсутствие ему будет крайне скучно на кухне. — Мойка обычная. С вас пятьсот рублей, — произнёс Юрченко, выключив воду и повесив лейку на место.       Судя по гневному взгляду Колесниковой, та была крайне зла, но вот от её вида хотелось смеяться. В рыжей шевелюре всё ещё местами присутствовали загустевшие куски шоколада вперемешку с томатной пастой и ветками зелени. Только пышных кудрей уже не было. Мокрые волосы, с которых всё ещё стекала ледяная вода, теперь неопрятно свисали почти до лопаток. Часть из них прилипла к раскрасневшемуся от возмущения и стыда лицу и небольшой груди, которую Варя пыталась прикрыть.       На секунду Феде даже стало стыдно за своё поведение, но чувство вины быстро улетучилось, стоило только Колесниковой кинуться на него с кулаками. Конечно, она понимала, что с её маленькими слабыми ручонками кидаться на взрослого мужчину, которому она едва доставала лишь до плеча, глупо, но когда это останавливало хоть одну из представительниц прекрасного пола?       Очередное фиаско не заставило себя ждать. Пыталась ударить Юрченко хоть куда-нибудь, Варвара внезапно ощутила, что земля решила уйти из-под ног. Для самой себя она давным-давно усвоила, что принятие водных процедур являлось менее травматичным занятием, если отдавать своё предпочтение ванне с пеной. Сидя на попе ровно, невозможно поскользнуться и расшибить себе лоб, что уж нельзя сказать об этой чёртовой капсуле смерти, где она оказалась запертой на пару с не самым любимым коллегой благодаря тираничному шефу.       К счастью для неё, Федя успел среагировать вовремя и спас её от разбитого копчика, обняв за тонкую талию и прижав к себе. Осознав спустя секунду, что только что произошло, Колесникова застыла на месте, не решаясь дёрнуться. Ощущая, как её продрогшее и заледеневшее тельце прижимают к такой тёплой мужской груди, Варя поняла, что желание поколотить Юрченко испарилось. На секунду даже захотелось забыть, что перед ней сейчас стоял тот самый, раздражающий её повар. Стараясь не встречаться взглядом с голубыми глазами, Колесникова неторопливо подняла руку, положив холодную ладонь на такую тёплую щёку, и аккуратно провела большим пальцем по контуру тонких губ. Странное, совершенно не подходящее под ситуацию наваждение отдалось сладкой ноющей болью внизу живота.       «Нужно срочно возвращаться с небес на землю, пока не натворила глупостей», — мелькнуло в голове Варвары.       Всё же подняв взгляд, она столкнулась со знакомыми голубыми глазами. Только в них тоже что-то изменилось. По слишком тесному контакту с телом Юрченко Колесникова поняла, что минутное помутнение рассудка настигло не только её. Стоило подумать о выходе из неловкой ситуации, и как можно скорее. — Я, наверное, позже домоюсь, если ты не про…       Но Федя был против. Не дав ей договорить, Юрченко поцеловал её. Всё ещё стараясь сохранить ясность ума, Варвара попыталась оттолкнуть его, но силы были не равны. Пресекая все попытки к бегству, Федя чуть подтолкнул её назад, заставив тем самым прижаться спиной к холодной стенке душевой. При попытке увеличить между ними расстояние руки Колесниковой снова оказались крепко зафиксированными над её головой. Тело требовало продолжения, а разум до безумия пугало осознание, что сейчас её просто возьмут силой. От одной только мысли Варе стало безумно душно, а в следующее мгновение, когда Юрченко задел языком мочку уха и чуть прикусил, с губ сорвался непрошеный тихий стон. Был ли уже смысл сопротивляться умом, если тело требовало большего?       Федя уже успел ответить самому себе на этот вопрос и послал всё к чертям. Конечно, каких-то полчаса назад, стоя за плитой и готовя рыбу, он и подумать не мог, что будет домогаться в душе до одной хорошенькой официантки. За прошедшие три с хвостиком месяца её работы в ресторане Юрченко не раз себе представлял нечто подобное. На столике для заказов после закрытия, когда весь персонал разошёлся по домам, а они вдвоём задержались. В кабинете шефа, пока тот отлучился в зал для разговора с очередным хозяином ресторана. Да хоть в том же душе!       Обычно фантазии были безобидными, и Федя не спешил воплощать их в жизнь. За годы работы он усвоил одну простую истину — отношения на работе вредят и самой работе, и отношениям. Посмотреть на того же Макса и гарем, который он успел собрать рядом с собой. Ни к чему хорошему его это не привело. Целуя Варвару и продолжая наслаждаться её стонами, Юрченко вспомнил и о Косте с Настей, которым каким-то чудным образом удавалось удержать этот шаткий баланс между рабочими и личными отношениями. К чёрту… Об этом можно подумать позже.       Наконец отпустив тонкие запястья Колесниковой, он предоставил ей свободу действий. Отвечая на его настойчивые поцелуи, она тут же обвила рукой его шею, вцепившись коготками в плечо, а второй зарываясь в светлые волосы. Федя же, наконец получив молчаливое согласие на продолжение, позволил себе исследовать её тело. Сжимая пальцами небольшую грудь, Юрченко без зазрения совести оставил на нежной коже влажную дорожку поцелуев и несколько засосов. Позднее он, не глядя, дотянулся до крана и включил воду. — Зачем это? — спросила Варвара, тяжело дыша. — Ты же не хочешь, чтобы о нашем перемирии узнал весь ресторан? — уточнил Федя, подхватив её под бёдра и подавшись вперёд.       Колесникова тут же вскрикнула от неожиданности, но всё же обхватила его ногами, отдаваясь ему без остатка. Юрченко двигался медленно, не торопясь и позволяя ей привыкнуть. Спешить им точно было некуда, так почему бы не растянуть удовольствие.       Варвара лишь стонала в такт его движениям. Сначала тихо, продолжительно, а затем резко, вскрикивая всё громче и совершенно наплевав на то, что их могут слышать. Шум воды уже перестал заглушать то, что творилось в душевой кабинке. Впиваясь ногтями в кожу, Колесникова оставляла всё больше новых кровавых борозд на его спине, а плечо и шея уже порядком ныли от её несдержанных укусов. — Тш-ш-ш, а то ещё подумают, что тебя здесь насилуют, — Федя попытался чуть успокоить её пыл, на что она лишь усмехнулась. — Боишься? — О тебе же забочусь, — ответил он, тяжело дыша.       Поняв, что Варвара напрочь отключилась от реальности, отдавшись наслаждению, Юрченко взял всё в свои руки. Поставив её на пол душевой, Федя повернул её спиной к себе. Придерживая Колесникову за талию, он приподнял свободной рукой стройную ножку и резко вошёл. Вырвавшийся из груди вскрик был тут же заглушён тяжёлой ладонью, зажавшей рот. — Сама напросилась, милая, — наигранно ласково произнёс Юрченко шёпотом, а Варя лишь обняла его одной рукой за шею, чтобы не упасть.       Входя в неё сильными толчками и слушая приглушённые стоны, Федя всё думал, всегда ли она такая безумная с мужчинами или из-за долгого отсутствия личной жизни. Спасибо любимому коллективу, который ни дня не мог без сплетен и слухов. Благодаря этому Юрченко и был осведомлён о том, что с момента переезда Колесниковой в Москву у неё не было ни одного партнёра. Если верить Косте, с чьей девушкой так удачно сдружилась Варвара, то она приехала учиться. Что-то, связанное с гостиничным бизнесом — в эту часть истории он не особо вникал. Помимо этого устроилась на работу, чтобы была возможность снимать жильё. Собственно, из-за отсутствия времени у неё и не получалось найти себе молодого человека, а решиться на то безумие, что они сейчас творили, не позволяло воспитание. Спасибо любимому шефу, что так любезно свёл их вместе, иначе Федя и сам ни за что бы не пошёл на подобное в этих стенах.       За секунду до разрядки Юрченко отстранился и едва сдержал рвавшийся наружу стон. Пытаясь привести дыхание в норму, он придержал совсем размякшую в его руках Колесникову. — Это был самый странный секс в моей жизни, — тихо усмехнулся Федя. — И почему же? — лениво отозвалась Варя, всё ещё прижимаясь спиной к его груди. — Я не против экспериментов, но запах рыбы очень сбивает, знаешь ли, — в его голосе слышались весёлые нотки. — Сам виноват, не надо было меня ей обмазывать, — усмехнулась Колесникова, более или менее придя в себя. — Зато ты очень вкусно пахнешь карамелью. — За всю мою жизнь от меня ни разу карамелью не пахло, — заметил он, настраивая воду. — Думаю, нам всё же стоит отмыться, а то нас шеф скоро потеряет.       Наконец избавившись от остатков еды в волосах и от души друг друга намылив, Варя и Федя ещё долго плескались в душевой. Пару раз Колесникова снова чуть не поскользнулась, но уже не боялась, зная, что её обязательно поймают крепкие мужские руки.       Выйдя из кабинки первым, Юрченко быстро обтёрся полотенцем и надел чистую рабочую форму. Увы, но сегодня остаток дня придётся работать без любимых бело-синих банданы и шапочки. Ещё раз глянув в сторону душевой, Федя на пару секунд задержал взгляд на нежном силуэте, просвечивающем через стекло, и отправился на кухню.       Рабочий день пролетел на удивление быстро. Юрченко был даже рад тому, как он прошёл, если не считать вездесущих вопросов Сени и гневных взглядов Айнуры, которой пришлось внепланово драить кухню. Уже в раздевалке, витая на своей волне, Федя даже не сразу понял, о чём говорил друг. — Чего? — переспросил он, сняв рабочую форму и зависнув перед своим шкафчиком. — Говорю, где ж ты такой красивый шастал? — хитро прищурившись, повторил свой вопрос Сеня, указывая на расцарапанную спину и покусанное плечо. — Да вчера познакомился в баре с одной, — попытался выкрутиться Юрченко, натягивая на себя футболку. — Под утро только от меня отстала. — Ага, ты эти сказки кому-нибудь другому рассказывай, — отозвался друг, захлопнув свой шкафчик. — С утра у тебя этого не было, иначе я бы уже всё знал. — И давно ты решил в Шерлока поиграть? — попытался отшутиться Федя.       К счастью, дальнейшего развития разговор не получил, так как Сеня отвлёкся на стоящих в паре метров от них Колесникову и Викторию Сергеевну. Юрченко тоже решил прислушаться. — Варя, ты понимаешь, что официанты должны следить за своим внешним видом? — отчитывала её Гончарова. — Посмотри на свои ногти! Тебе не стыдно так выходить к гостям? — Виктория Сергеевна, я только вчера была на маникюре, — пыталась оправдаться Колесникова. — Откуда мне было знать, что его сделают так некачественно? — Даже некачественный маникюр, Варя, не отваливается в первый же день. Чём ты занималась полдня, что умудрилась сломать больше половины ногтей? — Меня Костя попросил помочь ему, почистить апельсины, — Колесникова ляпнула первое, что пришло в голову. — На фреш. — Апельсины… Боже, за что мне это? — вздохнула Виктория Сергеевна, закрыв лицо рукой. — Чтоб к завтрашней смене привела ногти в порядок.       Слушая их разговор, Сеня от души веселился, поглядывая на друга. Когда же Гончарова и Варя ушли, он как бы невзначай начал напевать старую песенку: — Теперь я Чебурашка, мне каждая дворняжка при встрече сразу лапу подаёт… — Кто-то, похоже, переработал, — ухмыльнулся Юрченко, складывая вещи из шкафчика в спортивную сумку. — Да нет, Федя, просто я тебе прозвище придумал, — продолжая улыбаться, ответил Сеня. — Если ты мультик в детстве не смотрел, то Чебурашку в апельсинах нашли. Правда, ему больше твоего повезло, его хотя бы съесть не пытались, — рассмеялся он своей же шутке. — Да пошёл ты, — отмахнулся от него Юрченко, шагая к выходу.       Доказывать другу, что между ним и Колесниковой ничего не было, бессмысленно. Он наверняка грел уши под дверью и уже успел сообщить от этом как минимум шефу. Иного объяснения тому, что запертая дверь, когда он уходил, вдруг оказалась открытой, Федя не нашёл. Остальные, судя по всему, были не в курсе. Пусть Сеня и был не самым лучшим человеком, вдобавок ко всему ещё и страдал клептоманией, но их дружбой он всё же дорожил и не стал бы трепаться о том, что знал. За это Юрченко был ему благодарен.       Выйдя на улицу, он тут же заметил стоявшую недалеко от двери Варвару, мирно выдыхающую облачка дыма. Улыбка сама собой появилась на его лице, пока он искал свою пачку сигарет и подкуривал из них. — Ну, пока, Апельсинка, — кинул Федя на прощание, проходя мимо. — А как же Морковка? — не сдержавшись, Колесникова тоже улыбнулась. — Я подумал, что это прозвище тебе подойдёт больше, — обернулся Юрченко, шагая рядом с Сеней уже на приличном расстоянии от заднего входа ресторана. — К тому же апельсинки тоже рыжие.