Истинное место

Мисти смутно помнила тот момент, когда к ней вернулось сознание, зато всё её существо отчётливо помнило ту адскую, нестерпимую боль, что она испытывала, сгорая заживо на костре. Сознание её вновь и вновь воспроизводило эту боль, доводя бедняжку до тошноты и слабости. Она помнила всё в мельчайших подробностях — звериную ненависть в лице каждого из жителей своей деревни, животный страх, пронзающий всё её существо и то, что было после того, когда она зажгли огонь… Всё тело девушки содрогнулось от этих страшнейших воспоминаний. Когда Мисти очнулась посреди дороги, в небе уже вовсю светило дневное солнце, слепя ей глаза. Мисти никак не могла взять в толк, почему она снова жива. Она поднялась на ноги, ощутив землю под ними, посмотрела на свои руки, потрогала свои растрепавшиеся, спутанные волосы… Неужто она вновь жива, вновь из плоти и крови? После сожжения заживо?! В голове у Мисти сразу же появилась первая мысль: это её дар! Дар возвращения мёртвых к жизни… Выходит, ей каким-то образом удалось оживить и саму себя. Иного объяснения быть не могло. И что теперь ей остаётся делать? «Бежать», — тут же отчётливо прозвучало у неё в голове. Бежать быстро, срочно, без оглядки! Прочь из этой чёртовой деревни, от всех этих проклятых людей. Прочь отсюда! Обратно на болота! На болота, где она выросла, где у них с Эмили было столько счастливых моментов… К горлу Мисти подступил комок. Нет, сейчас не время поддаваться эмоциям! Собравшись с духом, Мисти отряхнула с себя пыль и грязь и стремительно направилась туда, откуда она пришла в эту злосчастную деревню. На свои родные болота. *** Вот уже несколько месяцев прошло с тех самых пор, как Мисти ожила после сожжения на костре и незаметно для всех вернулась на болота, в своё родное, безопасное пристанище. В свой дом. Их с Эмили дом. Здесь она наверняка знала, что её никто не тронет, и это давало её измученной душе хоть немного покоя. Дни на болотах текли для Мисти спокойно и неспешно. Она заботилась о себе сама — собирала травы, готовила себе скромную, но довольно вкусную для неё пищу, убиралась в доме, сама шила себе новую одежду из подручных материалов, а в свободные минуты включала старенький приёмник, доставшийся ей от Эмили, и наслаждалась песнями своей любимой Стиви Никс. Мисти чувствовала неистовое единение со своей любимой певицей, ощущала родство их душ. Ни минуты не проходило, чтобы Мисти не подпевала голову Стиви. Эти песни напоминали Мисти об умершей сестре, о таком далёком, но таком счастливом, полном радости детстве… Мисти ничуть не жалела о том, что жители её деревни не приняли её — она вспоминала слова Эмили о том, какими жестокими могут быть люди, и это говорило ей о многом. Уж лучше жить одной, чем среди столь озлобленных, подверженных своим дремучим стереотипам людей. Впрочем, Мисти и не ощущала себя одинокой — у неё ведь были песни Стиви, а через них она словно ощущала незримую связь с сестрой, чей дух не оставлял её ни на миг. *** С наступлением зимы Мисти стала замечать, что ей начали сниться довольно странные сны. Она видела много девушек и понимала, что они такие же, как она, что они тоже ведьмы. И в каждом из этих снов Мисти отчётливо ощущала приятный мягкий аромат, напоминающий запах чьих-то духов. Девушка не могла себе объяснить, откуда этот запах взялся у неё в голове, но он снился ей каждую ночь снова и снова. И, каждый раз вдыхая его с наслаждением, Мисти не хотела расставаться с этими снами. словно стала зависима от своих сновидений. Ей хотелось ещё и ещё. И это было поистине нечто странное и необъяснимое.