Обожатель

09:18 Хм, годиться ли спозаранку, тем более по происшествию бурной праздничной ночи, взваливать на вымотанное, сонное сознание ошеломляющую новость о прискорбном увлечении любимого сына к наркотикам? Да, вполне. Почему нет? Во всяком случаи поможет проснуться. Глупо рассчитывать подобрать более подходящий момент для оного сообщения, просто потому что такого момента не существует. Нет такого времени суток, состояния, позы, в которой было бы легко переварить известие о наркозависимости (хотя этого мне точно неизвестно) своего ребенка. Его родители в любом случае будут разбиты, новость об Артуре разделается с ними, как удачный хук шара по кеглям, прискорбно, что с моей подачи. Не хочу быть черным вестником. Это отстой. 09:22 Никто не берет трубку. Спят, наверное. Ну да, время довольно раннее, учитывая обстоятельства. Чуть позже попробую снова. Артур будет меня ненавидеть. Люто. Если вообще в живых позволит остаться. Обвинит в предательстве, всенепременно. В его глазах я буду олицетворением библейского Иуды. А для себя я кто? Говорят, достаточно заглянуть в глаза человека, чтобы все стало ясно о его сущности. Понятие не имею, как это работает. Что я должен в них увидеть и каким образом понять, что расшифровал увиденное правильно и по верным чертам. Отражение такое же, каким я его вижу по утрам в зеркале, когда чищу зубы. И глаза те же: то ли зеленые, то ли серые. Парой зависит от освещения. Они такие же бесстрастные как и всегда. Ничего нового. Я ничего не могу сказать, глядя на них. Анализ стоит на одной точке. Ничего. Чувствую себя так же, как и вчера или в любой другой обыденный день недели месяца. По телу не пульсирует знаменитый заряд положительной энергии, вызванной бравой затеей. Помочь другу. Да, я верю — верю! — что рассказать его родителям о проблеме, с которой он столкнулся и которую он игнорирует, — помощь. Я обязан ему помочь. Так или иначе, мы друзья. Нет, мы просто друзья, без так или иначе, оно тут ни к чему. Возможно, скоро мы перестанем быть друзьями. Решать ему. А я поступлю так, как того требует здравый смысл — расскажу правду, а не утаю ее за ширмой лжи и притворства, ведь рано или поздно ширма опрокинется, и действовать может оказаться поздно, потому что человек, прятавшийся за ней, к тому моменту достигнет точки невозврата и лишился даже совсем крохотного шанса на спасение. Молчание смертельно опасно. Необходимо говорить! Да, вся эта речь, адресованная самому себе, звучит убедительно и невероятно воодушевляет, особенно при беспрерывном наблюдении за отражением в зеркале, но... но я все равно сомневаюсь, и к тому же мне страшно. — Мне страшно. — Как же нелепо себя чувствуешь, когда разговариваешь с собственным отражением. Полным идиотом себя чувствуешь. Зараза. Ладно, к чему эти напрасные метания, ведь я же окончательно принял решение. Я скажу правду. Обязательно скажу, когда кто-нибудь соизволит снять эту гребанную трубку. 09:34 Если рыбаки часами высиживают с удочкой над отверстием во льду, ради какого-то жалкого карасика, то и я смогу дождаться ответа во имя лучшего друга. Крепкий у них сон однако. Ничего, я терпеливый. Во всяком случаи могу им побыть некоторое время. На кану мои моральные принципы и печень Артура. 09:57 С трубкой стационарного телефона у уха и мобильником в руке чувствуешь себя между прошлым и будущем. Сколько пропущенных и смс со вчерашнего дня. Перезванивать точно не буду. А на сообщения учтивости ради придется ответить. Кратко и по делу: «Спасибо, тебя так же!» Ответ на отвали любой заметит, оно и к лучшему, в следующем году не станут тратить ни свое, ни мое время. Наконец-то, я таки дождался ответа. — Алло. Капец. Артур. Вряд ли он позовет к телефону кого-нибудь из своих родителей по моей просьбе. Легче будет открыть ящик Пандоры, чем убедить его, будто я хочу поздравить их. — Алло. Гудки. Облом. Отстой. 10:43 — Привет, ну что, рассказывай, какого встречать Новый год в роддоме? — Вместо хлопков шампанского, здесь орут младенцы, Никита. Можешь мне поверить. — Когда ты начал с пробок шампанского, думал ты закончишь другой аналогией. — Этой ночью никто не родился, если ты об этом. — Нет, пап, я не об этом. — Повезло. Не сотрудникам, а роженицам, конечно, а то ведь им пришлось бы самим выкручиваться, зная, какой в бесплатных больницах персонал. — А я разве не говорил, что определил Оксану в частную клинику? — Нет, но отчего-то удивление меня обходит стороной. — Что ты, я бы ни за что не отправил ее в государственную. Условия там сродни камерам пыток. Правду говорю. Там можно фильм про концлагерь снимать, ничего не меняя. И санитария там вызывает подозрения. — Пап, она везде вызывает подозрения. — Я когда туда захожу, чувствую себя хуже некуда. — Так вот, кому я обязан брезгливостью. — Представляю, как тяжело тебе приходилось навещать меня после операции на перегородку носа. — Поэтому я часто отправлял вместо себя маму. Кха,ха — Кхаха. — Для кого-то обиняки непостижимы. 11:03 Дубль не помню точно какой, неважно, вперед! Вау, так быстро. — Алло. Зараза, снова он. Ему что, делать больше нечего, кроме как шататься возле телефона? — Что ты хочешь, Никита? Стоп, я же на домашний звоню, откуда он знает, что это я. Подловить пытается? — У меня определитель, забыл? — Чего тогда в прошлый раз смолчал? — Не обратил внимание на номер сразу. Что ты хочешь? — Голос у него не такой радушный, как в нашу последнюю встречу. Обычно подобный тон он использует, обращаясь к кому-то незначительному. — Я хотел поздравить тебя с Новым годом, Артур. — Твои поздравления приняты. — Безразличие и впрямь искреннее или все-таки наигранное? Не пойму. Ладно, я не за этим звоню. — Здорово, а теперь можешь включить громкую связь, у тебя ведь на этом круто телефоне есть громкая связь, вроде бы да, нет? — Да, есть громкая связь. — Отлично. Включи ее, Артур, я хочу поздравить всю твою семью, как бы тупо это не прозвучало. — Очень тупо, Ник. — Неважно, включай. — Ну включу я ее и что дальше, станешь орать во всю глотку, что я изредка закидываюсь парой таблеточек? — Как ты смело глагольствуешь на высоких тонах, никого нет дома значит? — Да, родители ушли к друзьям. — Ясно. — Облом. — Значит ты решил им все рассказать. — Видишь ли, по ночам ворочаться не очень хочется. — Вроде бы так Данила оправдывался. — Не придется, если я тебе что-нибудь сломаю. — Увы, язык без костей. — А я не про язык говорю, Ник. — По-другому нельзя. — Это тебе так кажется. Тебе всегда кажется, что прав только ты и никто больше. — Что поделать, если так оно и есть. — Чего и требовалось доказать. Ты не заставил долго ждать. — Я прикалывался. — Я сам им скажу. — Так обычно говорят, чтобы выиграть время для убийства свидетеля. — Обещаю тебя не убивать. — Честно-честно? — Честно-честно. Но, Ник, обещание утратит силу, если ты все же помешаешь мне. Будь уверен. Блефует. Я точно знаю, когда он говорит всерьез. — Хорошо. 12:16 Давно пора бы встать и прибраться здесь. В комнате беспорядок. Открою окно, пусть комната проветрится. Мой так называемая рататуй испортился, прямо аллюзия на приключившуюся у нас в семье драму. Что поделать. Так будет лучше, наверное. Уж лучше разойтись, чем оставаться вместе и ненавидеть друг друга. Я бы не вынес их ссор. Я помню, как ругались родители Артура. Я стал случайным свидетелем короткого эпизода их распри, предназначенного только для своих. Я бы не хотел, чтобы у нас подобное из эпизодов переросло в постоянную программу. Это нормально, когда люди расходятся. Это грустно и больно, но нормально. Невозможно читать одну книгу всю жизнь или слушать одну и ту же песню, пить один и тот же сорт чая или покупать одни и те же носки, одного и того же цвета. Да, люди не вещи. За ними числится куда больше характеристик и назначений, да и к тому же они с течением времени трансформируются из одного в другое, и, наверное, в этом и заключается причина расставания. Люди меняется, их привычки, интересы и так далее по накатанной, и в итоге между партнерами не остается ни одной точки соприкосновения. Ничто ни с чем больше не связано, узы разорвались, колеса пущены в разные стороны, длины нити не хватило, как на мельницах. И людям вмести больше не интересно. Лучше вовремя бросить затею пытаться все исправить. Это бессмысленно, это самообман. Страх перед одиночеством или чем-то новым. Как у консерваторов. Фильмы изрядно все накручивают, это становится ясным, когда сам сталкиваешься с подобным. Да, очень страшно, что твои родители не спят под одним одеялом. Какой ужас, что у них будут разные кровати, а рядом с ними чужие, незнакомые тебе люди. Еще хуже, когда ты обвиняешь их за это. Словно тебе решать где и с кем им спать. А может я просто бесчувственный тапок и мне попросту все равно? Может быть. Ноне взирая ни на что такой расклад куда лучше повышенной чувствительности и склонности вешать людям на уши мокрый от слез носовой платок и просить их подождать пока он высохнет.