//
Бора пропускает тот момент, когда её вытаскивают в центр комнаты и сдерживают на месте. Минджи немного напилась, Дон тоже, а Шиён просто весело. Идея, вроде, была шиёновская — воплощает её тоже она. — Нам не хватает чего? — спрашивает Шиён, вероломно поднимая руку с указательным пальцем. — Чего? — хором спрашивает Гахён с Дон. — Ёлки! Тащите гирлянду. Минджи приносит. Бора опасливо оглядывается и её ловят крепкие руки. — Ты идеально подойдешь, — хихикает Шиён, набрасывая тёмно-зелёные провода на кимовские плечи. — Отпусти меня, — рычит Бора, вырываясь. Она пытается отпрянуть, но провод душит, впивается в затылок. На них заинтересованно зыркают, наблюдая за столь весёлым развитием событий. — Ёлочка, ёлочка, ёлочка гори, — поёт Шиён, старательно обматывая талию Боры, игнорируя её раздражение. Шиён удерживает Бору за спину, вжимаясь одной рукой в плечо. Вторая ловко наматывает гирлянду, с множеством маленьких разноцветных лампочек. Усложняет то, что Бора вертится, отчего аккуратно набросить провода не выходит. Шиён, чтобы вовсе лишить её способности двигаться, прижимается бёдрами, обхватывая одну ногу Боры своими. Тут-то Бора глотает своё яростное шипение. Пользуясь этим, Ли связывает тонкие кимовские запястья, и поднимает их за провод вверх. Бора, против воли, тянется вслед за гирляндой, ведомая сильными руками Шиён. — Прекрати, — кряхтит Бора. Такого у них ещё не было. Шиён её ни разу не связывала, тем более гирляндой. Она бесится, болтается на этих проводах, как рыба на крючке. — Ну, ещё немножко, — клянчит девушка, заканчивая тем, что обматывает поперёк связанных рук ещё пару слоёв, закрепляя. — Готово! И, последний штрих, — она делает пару шажков назад, Боре приходится неуклюже идти следом, чуть ли не падая. Бора точно слышит, как где-то позади Минджи с Гахён беззвучно смеются, как и Дон с Юхён, даже Юбин начинает — и никто не останавливает это издевательство. Шиён наклоняется, вытаскивает из коробки золотую мишуру, и наматывает на шею, завязывая на талии. — Ёлочка готова. Насколько опасно будет включить в розетку? — Убийственно опасно. Для тебя, — Бора исподлобья на младшую смотрит. Та в ладонь посмеивается. Шиён нравится вид Ким, которая замотана тёмно-зелёными проводами, беспомощно дергается, с этой глупой мишурой на теле, что нещадно щекочет тело. Возможно, она вспомнила недавний случай на диване, отчего краснеет и ведёт себя, ну, очень безбашенно. — Повесим на неё звезду? — встревает Дон, тоже роется в коробке, вытаскивая шары и игрушки. — Или может носок, в который положить конфет. Онни, ты же любишь рождественские вкусности? — присоединяется Гахён. Юхён подходит сзади, берёт штекер, и тянется, якобы, чтобы воткнуть в розетку. Бора вконец закипает. — Задолбали, — ругается она, вскрикивая в потолок. Делает попытку разорвать гирлянду, что, конечно, не выходит. Гахён катиться на пол от смеха. И всем оказывается так весело — особенно когда Бора начинает падать. Не касается пола, правда. Её подхватывает смеющаяся Шиён. Опаляет сухим смехом ухо, и шепчет в красные пряди: «извини, сейчас размотаю». Мурашки, покрывшие связанное тело Боры, совсем тут некстати.//
Ей приносят несколько бутылок шампанского. И, после того, как она ударяет пару раз каждую девушку по плечам, Боре удаётся успокоиться. Юхён предложила встретить рассвет нового года на реке Хан. Все согласились. Прекратили так сильно пить, и вышли проветриться на улицу. Минджи грела замёрзшие юхёновские ладони в своих, после того, как она с Юбин устроила бой снежками. Бора старалась не засматриваться на Шиён так много. Не считать, как часто та ела мандарины и шоколадное печенье, и не думать, каковы будут на вкус её губы. Но пришлось узнать, какие шиёновские губы, когда они оказались в дверях комнаты Юхён и Боры. Стояли, спорили, когда Гахён произнесла: — Онни, вверх посмотрите. Бора посмотрела. Омела. Кто бы сомневался. Она точно увидела, что Шиён на секунду усмехнулась. А после изумилась, только ради вида. — Правило, есть правило, — прыснула Гахён, всё ещё указывая над их головами. — Эти две попались? — удивилась Минджи. — А я думала, Юхён первая проиграет. — Ну, спасибо, — пробубнила Юхён, которая, на самом деле, надеялась попасться под омелу с Минджи. — Верно, правило, есть правило, — вторила Шиён, облизнувшись. Не то, чтобы Бора впервые целовала Ли. У них пьяных и не очень поцелуев, нечаянных касаний было предостаточно. Но тут, кажется, впервые сознательно. Бора смущается. Пытается скрыть это — но её побаливающие запястья якобы подгоняют. Снова может укусить шиёновскую губу, прокусить до крови, оставляя напоминание о себе. Вот так они и стоят в дверном проёме, смотря друг на друга, а вверху весит зелёная веточка. Бора возвращает ухмылку. И медленно поднимается на носочках, вшептывает в шиёновское ухо: — С наступающим. Это будет твой подарок. У Ли и без этого вибрации волнения в желудке. Она вдохнуть не успевает, как Бора смещает резко голову и врезается поцелуем. Гахён так звучно прокричала: «да, ладно», что Бора снова усмехается, только уже в шиёновский рот. Наклоняет Шиён к себе за затылок, с наслаждением целуя. Её губы и вправду щипят цитрусовым привкусом. Ким закусывает нижнюю, проходит языком, и быстро отстраняется. У Шиён лицо потерянного ребёнка. Она было уже вновь тянется к старшей, но вспоминает, что они в комнате не одни. На них смотрят удивлённые пять пар глаз, которые вынуждают остановится. Шиён прикрывает губы ладонью. Довольная Бора опирается спиной об дверной косяк, неотрывно следя за шиёновской реакцией. Ох, как сложно сдержаться, не комментируя, какие нежные у Шиён губы. После такого Минджи больше не станет, шутки ради, вешать омелу в общежитии.//
В полвосьмого они стоят на каменной дорожке, опираясь об светлые перила. Небо тёмное, отдающее зелёной, но Бора видит перед собой лишь закутанную в одежду Шиён, что переговаривается с Дон. К восьми рассвет пробивается сквозь мглу ночи, а Шиён оказывается очень близко. Они стукаются плечами, и делают вид, что не специально касаются тыльной стороной ладоней друг друга. Бора делает вид, что не замечает, как Минджи утащила Юхён поодаль, и то, как посматривает на неё Шиён. Если она её поцелует в тот момент, когда лучи встающего солнца коснуться глади реки, станет ли этот год счастливым? На улице колкий мороз, и устланные снегом дорожки. Хрустят хлопья под ногами. Бора взгляд опускает ниже, видит беззащитно висящую шиёновскую руку, немного покрасневшую от холода, и не сдерживается. Берёт ладонь, сплетает их пальцы. Шиён дует губы. Вскользь посматривает на старшую, улыбается мимолётно, до миловидных складок у носа. Бора её туда целует. Поворачивает Шиён к себе, касается холодными губами чуть выше чужих губ, после румяную щеку и роняется в ворот пуховика. — Скажешь, когда наступит рассвет, — говорит еле слышно Бора. Шиён кивает, утыкается в ткань кимовской шапки. Слепит новогоднее солнце. Бледными лучами окрашивая небо в грязные оттенки жёлтого. Один лишь горящий шар, посреди безоблачного синего неба. Шиён сама приподнимает подбородок Боры, показывает ей, что новый год наступил. — И мы снова вместе, даже сейчас, — усмехается Ким, расплывается в кривой улыбке, и оторвать взгляда не в состоянии от отражения голубизны, с оранжевым свечением, в карих радужках Шиён; от путаницы холодных отцветов в тёмных, растрёпанных ветром, волосах. — Смирись, — хмыкает Шиён, перед тем, как поцеловать замерзшие губы.