Убить тебя поцелуем

      Дрожащими руками Гарри толкнул знакомую дверь в кабинет директора. Отвратительная горгулья, охранявшая дверь, на этот раз даже не потрудилась спросить у него пароль; она просто одарила его каменным, удручённым взглядом и вздохнула, когда он прошёл мимо неё.       Омут памяти стоял на своём прежнем месте, серый и древний. Гарри нетерпеливо осмотрел маленькие стеклянные бутылочки на полке над ним; серебряные нити воспоминаний сверкали и кружились внутри них. Должно же быть что-то ещё в том воспоминании, которое я посетил. Мне нужно найти путь обратно… АД&ГГ, АД&ГГ, АД&АД, АД&АД, ТР, ТР, ТР… Но здесь не было флакона с маркировкой ТР&ГП.       Гарри в ужасе уставился на сверкающие стеклянные флакончики. Как же это возможно? Воспоминания, в котором я застрял, даже уже нет. Это как если бы оно вовсе не существовало, как если бы оно было ничем иным, как сном.       Он снова и снова перечитывал этикетки, отчаянно надеясь увидеть где-нибудь потерянное воспоминание. Нет. Ничего. О, Том, где же ты? Как мне найти тебя снова?       Он протянул руку к одной из склянок с надписью «ТР» и вылил содержимое в Омут. Мне всё равно, что это за воспоминание. Я должен увидеть тебя, так или иначе. Искрящиеся вихри растворились в сверкающих водах древнего сосуда, и Гарри погрузился в серебристый туман.       В следующее мгновение перед ним появились Слагхорн и Том Риддл. Том был одет в школьную мантию и пристально смотрел на Слагхорна своими ртутными глазами.       — Как я понял, оно называется… крестраж, сэр.       Гарри резко втянул в себя воздух. Конечно, он знал это воспоминание; он уже бывал внутри него. На этот раз он не прислушивался к разговору мастера зелий и молодого Тома Риддла; он просто смотрел на Тома. Как же он прекрасен… Гарри протянул руку и попытался погладить тёмные кудри Тома, но рука прошла сквозь них, не нащупав под собой ничего. Том! Повернись и посмотри на меня! Я здесь!       Но Том из воспоминания не мог его услышать; красавец-студент просто смотрел в глаза зельевару, пока по щекам Слагхорна не пополз лёгкий румянец. Медленно, словно под влиянием заклятия, профессор заговорил о крестражах.       Том! Почему ты меня не видишь? Почему ты растворяешься под моим прикосновением? Гарри в отчаянии потянулся к нему, но снова не нащупал ничего, кроме воздуха.       Воспоминание закончилось, и Гарри снова оказался в кабинете Дамблдора. Он опустился на пол, дрожа всем телом. Куда же ты подевался, Том? Как мне снова получить воспоминание о нас с тобой?       Он ещё раз перечитал этикетки на стеклянных флаконах. Оно должно быть где-то здесь! Но нет. Нет никаких воспоминаний о тебе и обо мне. Нас никто не помнит…       Но затем Гарри заметил, что несколько пузырьков всё ещё были пусты, и в его голове начала формироваться любопытная идея. Может быть, это и не так. В конце концов, кое-кто помнит о нас с тобой.       Он вытащил палочку и поднёс её к голове. Как мне это сделать? Может быть, вот так… Он закрыл глаза, и воспоминания о Томе затопили его разум. Звук твоего голоса, запах твоей кожи, солнечный свет над пустошью… Внезапно он почувствовал странную дрожь в своей палочке, и, когда открыл глаза, то увидел тонкий жемчужный туман, парящий вокруг её кончика. Моя память. Мои воспоминания о Томе Риддле. Гарри осторожно опустил палочку в один из пустых флаконов. Когда он вынул её, сверкающий водоворот остался внутри скляночки. Он нашёл на полке маленькую пробку и закупорил её. Гарри зачарованно уставился на кружащиеся во флаконе воспоминания. Мне всё было интересно, в чьей же памяти я оказался. Кажется, теперь я понял, что в своей собственной… Кто же ещё мог помнить нас с тобой? Но действительно ли это то самое зачарованное воспоминание, где всё было таким настоящим? Или то, что я вижу сейчас в этой бутылочке — всего лишь отголосок реальности, составленный из тумана и воспоминаний, как и все остальные воспоминания?       Гарри продолжал держать флакон, машинально поглаживая его гладкое стекло. Интересно, смогу ли я найти тебя внутри этого воспоминания? Если я войду в своё собственное воспоминание, найду ли я в нём настоящего тебя? Дрожащими руками он откупорил склянку и вылил воспоминания обратно в Омут памяти. Затем он погрузился в его бурлящие воды и затаил дыхание, когда мир вокруг него растворился.       В следующее мгновение он снова оказался в кабинете директора школы прошлого. Армандо Диппет сидел за массивным дубовым столом и говорил с черноволосым мальчиком.       — Значит, Вы… — профессор сверился с куском пергамента на столе, — Элиас Блэк. Добро пожаловать в Хогвартс, мой мальчик. Мы рады, что Вы с нами.       Гарри уставился на этого парня, сидевшего перед директором школы. Это же я! Я имею в виду, Элиас… Вот он прикладывает руку ко лбу, ища знакомый шрам… Как он растерянно смотрит, как будто сомневается в реальности происходящего. Гарри наблюдал за тем, как пытался разобраться в ситуации ошеломлённый «Элиас Блэк», и увидел то, чего его память не видела: молодого человека с тёмными кудрями, который вошёл в дверь.       Том! О Боже, почему я не поднимаю глаз? Так. Вот меня распределили в Слизерин, и я поднимаю глаза и вижу тебя… Как ты на меня смотришь, Том!       А теперь мы вместе выходим из кабинета директора. Ты смотришь на меня с удивлением, Том, прикасаясь к моему шраму… Если бы я только мог почувствовать сейчас твою руку на своём лбу! Гарри в отчаянии потянулся к руке Тома, но там ничего не было. Есть только воспоминание о тебе, касающееся воспоминания обо мне… Я вижу тебя так ясно, и все же ты — не более чем сон, смутное воспоминание…       Гарри проследовал за воспоминаниями о мальчике, которого звали Элиас Блэк, через коридоры Хогвартса, в слизеринскую гостиную, где его встретили новые друзья, в зелёную спальню и на территорию Хогвартса. Он молча стоял рядом и слушал, как темноволосый парень разговаривает с Дамблдором; он последовал за ним к обеденному столу в Большом зале, обратно в спальню, и погрузился в его сны, как только глаза его закрылись. Когда мальчик, которого звали Элиас, заснул, остатки воспоминаний растаяли, и Гарри стоял неподвижно, затаив дыхание, пока темнота и серебристые ветры сна Элиаса кружились вокруг него.       Гарри смотрел воспоминания за все те несколько дней, что он провёл в Хогвартсе; он шёл за Элиасом в Хогсмид вместе с Орионом; он стоял рядом с ними, закутанными в мантию-невидимку у мадам Паддифут. Он шёл по пустоши в золотистом солнечном свете позади воспоминаний об Элиасе и Томе; края их одежд запутывались в вереске, но его собственные одежды беспрепятственно скользили по земле. Может быть, вот так и ощущают себя призраки… Он снова и снова пытался дотронуться до Тома, но его дрожащая рука ничего не нащупывала.       Гарри рассмеялся, наблюдая, как Элиас пытался поцеловать Араминту; это действительно выглядело ужасно неуклюже. Он покачал головой и слегка улыбнулся, когда его поцеловал Абраксас, и с бьющимся сердцем смотрел на застывшее выражение лица Тома, когда тот увидел их. Он видел, как Том с Элиасом вместе шли по коридору, и видел, как они вместе вошли в его кабинет. Его сердце ещё более бешено заколотилось, когда Том нерешительно приблизился к растерянному темноволосому парнишке. А вот он целует меня. Том целует меня… О, как сладостно видеть, что он так нежно целует меня, и как мучительно не чувствовать этого! Том! Я здесь!       Но Том не слышал его, и Элиас тоже; они оба опустились на пол, охваченные страстью, и Гарри смотрел на них, покраснев и едва дыша. Он смотрел, как они лежали в объятиях друг друга, пока ночь постепенно переходила в рассвет, и увидел с тяжёлым сердцем, как Элиас встал, чтобы уйти. Это не твоя рубашка, Элиас; это рубашка Тома. Но воспоминание об Элиасе было как в тумане, он не обращал никакого внимания на то, что тот делает; взгляд Гарри был прикован к лицу Тома. Дар крестража, прощальный поцелуй, а затем эфемерный Элиас Блэк покинул Тома Риддла. Гарри шёл за ним до слизеринской гостиной и смотрел на него, пока тот не уснул.       Как только глаза Элиаса Блэка закрылись, Гарри почувствовал, что его вытягивает обратно в кабинет директора, в его собственное время. Какое-то время он пристально смотрел на серебристый туман, который всё ещё плавал в Омуте. Неужели это всё, что от тебя осталось, Том — это сверкающее воспоминание? Затем Гарри взял свою палочку и осторожно собрал воспоминание из сосуда обратно в пузырёк. Он нашёл пустую этикетку и перо и подписал склянку «ТР&ГП», поставил её на полку рядом с остальными, туда, где она была раньше. Затем он опустился на пол и заплакал.       Чья-то рука мягко коснулась его плеча.       — С Вами всё в порядке, мистер Поттер?       Гарри поднял глаза и увидел такое обычное, знакомое лицо Минервы Макгонагалл.       — Здравствуйте, профессор, — заставил он себя слегка улыбнуться.       Она неуклюже погладила его по голове, как будто впервые в своей жизни попыталась это сделать.       — Ну-ну, Гарри. Я знаю, что в последнее время нам всем было тяжело, но это не значит, что всё пойдёт прахом. Директор школы хотел бы, чтобы ты был сильным. — Её голос слегка дрогнул.       Взгляд Макгонагалл упал на открытый шкаф, в котором находился Омут памяти.       — Навещаете прошлое, мистер Поттер? — На мгновение в её глазах что-то блеснуло. Слёзы? Неужели профессор Макгонагалл плачет? — Полагаю, это вполне естественно… Мы все хотим вспомнить то, что было. А теперь Вам пора вставать, мистер Поттер. Нам всем пора подумать о будущем. Впереди тёмные времена, но у Вас есть много друзей, которые будут стоять вместе с вами против тьмы, мистер Поттер. Включая и меня тоже.       Гарри с трудом поднялся на ноги.       — Благодарю Вас, профессор. — Он постоял с минуту в нерешительности, глядя на доброе лицо, которое так хорошо знал. — Можно Вас кое о чём спросить, профессор?       — Да, конечно, мистер Поттер. Что угодно.       Гарри глубоко вздохнул.       — А Вы… Вы когда-нибудь работали на Министерство Магии? До того, как стали профессором Хогвартса?       — Да, было такое, — улыбнулась она. — Но после нескольких лет бумажной работы, политики и интриг я поняла, что гораздо больше предпочитаю учить магии, нежели регулировать её. И ещё, Мерлин, эти отчёты! Бесконечные отчёты… — слегка закатила глаза Макгонагалл.       — А помните Вы, как присутствовали на вечеринке здесь, в Хогвартсе, когда работали на Министерство? Одной из вечеринок Слагхорна? Это было… довольно изысканное мероприятие, присутствовало несколько десятков людей, а ещё там подавали пунш из лунного цветка.       — Пунш из лунного цветка? — Макгонагалл едва заметно улыбнулась. — Я уже много лет не пробовала его. В моей молодости он был невероятно популярным, но потом почему-то вышел из моды.       — Вы помните вечеринку, на которой Абраксас Малфой выпил слишком много этого пунша, и его пришлось выпроводить из комнаты?       — Абраксас Малфой? — Макгонагалл на мгновение задумалась. — Знаете, мистер Поттер, мне кажется, я это помню! Мерлин, я так давно не думала об Абраксасе Малфое, что почти забыла его имя. Но именно так его и звали, да-да, он дедушка Драко, теперь я припоминаю. Ну и плут же он был! Не так, как его внук, заметьте себе; я не припомню, чтобы Абраксас когда-нибудь был злым или недоброжелательным. Он был просто… ну, иногда несколько сумасброден. — Её губы дрогнули в легкой улыбке.       — А Вы знаете… — Гарри уже чувствовал, как сильно бьётся его сердце. — Вы помните ещё одного мальчика на той вечеринке? Ученика Слизерина по имени Элиас Блэк? В тот год он был ещё новичком, и Слагхорн познакомил Вас с ним. Именно он помог Тому Риддлу уложить Абраксаса Малфоя в постель.       — Элиас Блэк? — Макгонагалл на мгновение замолчала, погрузившись в свои мысли. — Вы знаете, я думаю, что теперь, когда Вы упомянули об этом, я, возможно, припоминаю его. По-моему, я видела его всего один раз, пятьдесят лет назад. Но теперь, когда Вы произнесли его имя… У него были тёмные волосы, не так ли? И ещё какой-то шрам?       — Да, — Гарри старался говорить спокойно. — Да, это он. А Вы не знаете, что с ним случилось?       — Боюсь, что не имею ни малейшего представления, мистер Поттер. Видите ли, всё это было так давно. — Её серьезные карие глаза на мгновение остановились на лице Гарри. — Знаете, я, кажется, припоминаю, что он был немного похож на Вас. Или, может быть, мне просто кажется, все эти годы спустя, что у него тоже был шрам. Я действительно не могу сказать в точности… — покачала головой Минерва Макгонагалл.       — А как же Том Риддл, профессор? Он ведь преподавал в Хогвартсе осенью 1945 года, не так ли? — Гарри судорожно сглотнул.       — Боюсь, что так, мистер Поттер, — Макгонагалл коротко кивнула. — Видите ли, он тогда был ещё совсем молод, и никто не мог сказать, кем ему суждено было стать.       Суждено?       — Что-нибудь… что-нибудь случилось с Томом Риддлом той осенью? — замялся Гарри в волнении.       Макгонагалл слегка нахмурилась.       — Насколько мне известно, нет. Он преподавал защиту от тёмных искусств в течение нескольких месяцев, а затем ушёл, Мерлин только знает, где он был, и начал погружаться в изучение тёмной магии. И мало-помалу он стал всё меньше походить на человека… А теперь, если Вы меня извините, мистер Поттер, мне нужно привести этот кабинет в порядок. — Она улыбнулась, увидев озадаченный взгляд Гарри. — Теперь это мой кабинет, мистер Поттер. Я же новый директор Хогвартса, Вы забыли?       — Да, конечно. Мне очень жаль, профессор. Мне не следовало входить в Ваш кабинет без разрешения. Я… забыл. Я думал, что это всё ещё кабинет профессора Дамблдора, — обескураженно отозвался Гарри.       — Ничего, я уверена, что так оно и было. — Взгляд Макгонагалл был на удивление добрым. — Иногда нам требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к новой и суровой реальности, мистер Поттер.       В ту ночь, как это часто и бывало раньше, Гарри заснул в своей кровати с четырьмя столбиками в гриффиндорской башне и увидел во сне Волдеморта. В нём он шёл ночью в Визжащую хижину. Старые полусгнившие половицы скрипели под его ногами, а лунный свет, проникавший в комнату через одно из разбитых окон, окутывал её серебряным саваном. Он узнал похожую на пещеру комнату; именно здесь он впервые встретил своего крёстного отца, Сириуса Блэка. Как изменилась действительность для него в ту ночь! Человек, которого Гарри считал предателем своих родителей, стал его другом, а крыса Рона призналась, что продала своих друзей Тёмному Лорду. Теперь же в этой комнате кто-то ждал его; некая тёмная фигура в капюшоне в тени.       — Том? — Шёпот Гарри прозвучал жутко в большом пустом пространстве. — Значит, Драко передал тебе моё сообщение? Ты помнишь меня, Том? Ты помнишь, как мы вместе ходили по вереску? Помнишь, я говорил тебе, что меня зовут не Элиас, а Гарри? Помнишь, как ты рассказывал мне, как убил своего отца? Ты помнишь мои губы, как я помню твои? — не унимался Гарри, продолжая нарушать пугающую тишину.       Ответа не последовало.       — Том? Ты меня помнишь?       — Чего ты хочешь? — Гарри не мог с уверенностью сказать, шёл голос от тёмной фигуры в углу или из его собственного разума.       — Я хочу тебя… — выдохнул Гарри. — Тебя, Том. Я не собирался тогда покидать тебя. Я заблудился в другом времени, в странной реальности. Я пытался найти тебя…       Тёмная фигура безмолвно вышла на участок, освещаемый лунным светом. Волдеморт. Ужасающие, змееподобные черты Тёмного Лорда… Теперь в его глазах не осталось и следа человечности.       — Ты пытался найти меня, Гарри Поттер? — Его голос был тихим, как дуновение ветерка. — Разве ты не знаешь, что я убью тебя?       Гарри затрепетал всем телом.       — Я знаю, что так и будет. Возможно, другого пути нет. Но сначала я должен был увидеть тебя, Том. Я люблю тебя… — он сглотнул, стараясь унять дрожь в голосе.       — Ты меня любишь? — Обволакивающий шёлком голос послал новую волну ледяной дрожи по спине Гарри. — Ты любишь Тёмного Лорда, Гарри Поттер?       Гарри молча кивнул, и чудовищная фигура шагнула ближе. Поттер вздрогнул, когда бледная рука почти незаметно провела по его волосам.       — Твои волосы… — Голос Волдеморта был знаком и незнаком одновременно. — Какие они мягкие на ощупь. Странно… Иногда мне кажется, что я хотел бы прикоснуться к твоим волосам. Ты совсем вырос… похорошел… за последние несколько лет с тех пор, как мы впервые встретились, — шептали губы Волдеморта, слегка касаясь волос над ухом Гарри. — Но я всё равно убью тебя, Гарри Поттер. Тёмный Лорд не знает пощады. Но, возможно… — теперь его рука легко коснулась щеки Гарри, — …возможно, я убью тебя поцелуем…       Глаза Гарри распахнулись в темноте, и он сел на кровати, сбитый с толку. Это был ты, Том, или это был просто сон? Он нашарил серебряный медальон, спрятанный у него под подушкой; его холодок успокаивал его. Настоящий… По крайней мере, медальон был настоящим…