Fear of dying

Проснувшись от собственного крика и от того, что его трясет, словно в лихорадке, Сонджон долго не может успокоиться. Ему безумно страшно. И слезы застилают глаза. Будучи сейчас не в состоянии посмотреть, он шарит рукой сбоку от себя, с облегчением обнаруживая по-прежнему спящего Хою. Кажется, уснуть больше не получится. Интересно, сколько сейчас времени? За окном все еще темно, но это ни о чем не говорит. Два часа ночи? Три? Может, и пять утра. Находясь в некотором подобии шока, Сонджон не сразу обращает внимание на то, что в комнате находятся не только участники инфинит. А когда чувствует на себе чей-то прожигающий взгляд, тут же оборачивается. — Так-так-так, что это у нас тут? — подает голос незваный гость. На самом деле, парню на вид не больше тридцати лет. Может, даже меньше. И выглядит он весьма недурно. Красавчик, что тут скажешь. Наверняка мечта многих девушек. Или нет. С его-то родом занятий. Да и некогда ему, наверное, заводить с кем бы то ни было отношения. Усмехнувшись, он отлипает от стены и плавно приближается к замершему артисту. Парень, не переставая улыбаться, хватает макнэ за руку, пытаясь стащить его с кровати. Правда вряд ли кто-то ожидал такого пронзительного вскрика. Несмотря на страх, голос в очередной раз не подводит. От крика макнэ вскакивают абсолютно все. За несколько секунд они успевают оценить ситуацию, а Хоя — дернуть младшего на себя и укрыть его за своей спиной. И опять все повторяется. Как во сне. Опять этот надменно-уверенный взгляд. Только теперь не один. По мимо Ховона таким же взглядом смотрят Сонгю и, что удивительно, Менсу. — Что вам нужно от нас? — наверное, только благодаря тому, что Сонгю чувствует поддержку Ухена, стоящего позади, голос не выдает его состояние. Потому что на самом деле лидер просто в панике. Что делать и что говорить, он понятия не имеет. Не знает, что можно сказать, чтобы не навлечь беду на всех. Мало ли что может вывести этих людей из себя. Ведь даже причины похищения не понятны. Может, это просто психи. Или тут что-то совсем другое. По правде говоря, очень страшно сделать что-нибудь не так. — Ох, деточки, — не обращая внимания на Сонгю, он снова пытается дотянуться до макнэ. — Лучше не задавайте глупых вопросов. — Но мы же должны понимать?.. — на этот раз пробует Хоя. — Какого черта вы нас сюда притащили? — и получает неслабый удар от Менсу, который прекрасно понимает, что срываться не лучший вариант. — Хен, — недовольно бормочет лицо группы. В то время, как Сонгю, Хоя, Ухен и Менсу пытаются разговаривать с одним из похитителей, Дону с Сонелем отпаивают водой Сонджона, который до сих пор не может отойти от недавнего сна. И от того, что происходит сейчас. Ладно. Находиться в этом месте можно. Но только когда они одни. — Пей, — Сонель придерживает младшего со спины, а Дону вливает в него воду. Потому что сам он не в состоянии. Но вода не помогает. В следующий момент парень выхватывает пистолет, нацеливая его на каждого поочереди. И останавливается на одном из главных танцоров. Как во сне. Возникает чувство дежавю. Только не это. Слишком ярки еще воспоминания. От этого становится душно, и дышать просто невозможно. Сонджон хватает ртом воздух и неожиданно понимает, что долго так не протянет. Кажется, организм тоже так решает. Что хватит потрясений на сегодня. Перед глазами все плывет, и последняя мысль, на которой Сонджон себя ловит, это то, что не хочет в реальной жизни видеть смерть самого близкого человека. Из-за того, что Сонель отошел, Дону, охнув, едва успевает поймать, падающего одногруппника. Он укладывает его на кровать и испуганно вглядывается в бледное лицо. Черт. Кажется, ему действительно плохо. Плюнув, на пистолет и присутствие постороннего человека в целом, мемберы окружают макнэ, пытаясь привести его в чувство. Ничего не получается. Пока Эл безжалостно не выливает на него остатки воды. Когда абсолютно все отвлекаются от него и окружают своего товарища, похититель убирает пистолет обратно в кобуру и покидает комнату. Нужно позвать местного доктора. Как бы там ни было, а пока что причинять вред этим парням главарь запретил. И, если у одного из них случится инфаркт, будет очень плохо. *** Где-то минут через пять-семь дверь снова открывается и в комнату заходит молодая девушка. На первый взгляд ей не больше двадцати пяти лет. И тоже красавица. Длинные рыжие волосы спадают чуть ниже лопаток, а глубокие изумрудные глаза будто бы сияют изнутри. Охнув, она подбегает к пареньку, только что пришедшему в себя. — Отойдите, — командует столпившимся парням. — Ему нужно больше свободного пространства. Достав из кармана небольшой пузырек, девушка капает несколько капель на ватку и подносит его к чужому носу. Нашатырь, как понимает Сонгю через несколько секунд. Этот запах он ни с чем не перепутает. Сам-то уже несколько раз грохался в обморок. Должно помочь. Лидер, стоя чуть в стороне, смотрит на младшего, не отрываясь. И только надеется, что все обойдется. От резкого запаха Сонджон закашливается и, наконец, его взгляд хоть немного проясняется. «Мамочка» Ухен тут же помогает ему принять сидячее положение и снова протягивает воду, так же принесенную, кажется, местным врачом. Удивительно, да? Сколько ей лет-то? Она, вообще, хотя бы медицинский колледж закончила? И, если да, то почему работает именно здесь? Ведь не может же она не знать, с кем работает и чем именно они тут занимаются. — Меня зовут Шион, — доставая какой-то шприц, говорит девушка. — Просто легкое успокоительное, — поясняет, заметив недоверчивый взгляд. — Еще немного потерпи, — укол оказывается довольно болючим, и Сонджон не может сдержать тихого шипения. — Может, хоть ты пояснишь, за что нас тут держат и кто эти люди? — неожиданно для всех интересуется Менсу, подходя так тихо, что Шион испуганно вздрагивает. — Это страшные люди, — в голосе слышится неподдельный страх. — Если бы я только могла сбежать… Впрочем, наверное, я бы все равно не сделала этого, — она присаживается на краешек кровати. — Хорошо. Я расскажу. По правде говоря, я и сама многого не знаю. Просто у господина Кима и вашего директора разлад в отношениях. Сильный. Кажется, ваш директор чем-то сильно насолил. Уж не знаю. Так что будьте осторожны. Если Он не выполнит какие-то условия, на одного участника станет меньше, — от этих слов и самой становится страшно. — Ладно. Мне пора, — быстро вскакивает. — Попозже зайду. Нужно будет поставить еще один укольчик, — и убегает. — Спасибо, — опомнившись, кричит Хоя ей вслед, инстинктивно сжимая руку младшего. *** — Послушайте, — при более близком знакомстве Шион оказывается весьма неплохой девушкой. Несмотря на запрет, она приходит чуть ли не каждые два-три часа, приносит какие-то вкусняшки и разговаривает. Что ж, по крайней мере, теперь все это не так уж и сильно напоминает заточение. Кажется, и сама Шион рада, что ей есть с кем поговорить. Даже если эти парни могут никогда не выйти отсюда. Ну, или не полным составом. Потому что господин Ким никогда не шутит. — Единственное, что вам нужно, это вести себя тихо, — говорит Шион, помешивая в кружке чай. Ну, а почему бы и не выпить чаю вместе с похищенными парнями? — Тогда есть шанс, что все обойдется. *** — Хен, — едва слышно шепчет Сонджон, проснувшись среди ночи. По правде говоря, он и сам не понимает, что с ним происходит. В глазах темнота и все тело кажется горит. Снаружи-то горит, но все равно очень холодно. И голос практически полностью пропал. Становится очень страшно. Нужно срочно позвать кого-нибудь на помощь, но не получается. Еще и с сердцем происходит что-то странное. Странное, но определенно нехорошее. Дышать становится трудно. Тошнит. От страха слезы на глаза наворачиваются. Вообще-то у макнэ инфинит очень хороший иммунитет, и болеет он крайне редко. Да и так сильно не было никогда. Температура никогда не поднималась выше 38. А с такой можно было и выступать. С огромным трудом приняв сидячее положение, а затем, минуты через три, поднимается на ослабевшие ноги. Стоять очень трудно, и ему кажется, что он вот-вот в обморок хлопнется. Доползти удается только до Ухена, который спит на соседней кровати и которую сам он находит только на ощупь. — Хен, — снова пробует. — Хен, мне страшно. Заслышав подрагивающий и едва слышный голос младшего, Ухен выныривает из немного тревожного сна и оглядывается по сторонам. Он не сразу понимает, что происходит, но, когда замечает оседающего на пол Сонджона, тут же распахивает глаза и подскакивает на ноги, едва успевая подхватить его. — Эй, Сонджон-и, что с тобой? — испуганно интересуется «мамочка», аккуратно укладывая макнэ снова на кровать и вглядываясь в бледное лицо. Он хочет еще что-то спросить, но неожиданно замечает, что Сонджон находится уже где-то на гране того, чтобы провалиться в обморок. По чужому лицу градом катится пот и самого его нехило так потряхивает. Все настолько плохо, что Ухен чувствует, что и сам вот-вот отключится. Надо срочно что-то делать. — Народ, немедленно вставайте! — как можно громче кричит Ухен, сжимая холодную ладошку. — Подъем, кому говорю! Через несколько долгих секунд мемберы поочереди вскакивают со своих кроватей и удивленно воззаряются на шумного одногруппника. И только потом замечают мечущегося по кровати макнэ. Сонгю тут же окончательно просыпается и наклоняется ближе к чужому лицу. Боже, какой же Сонджон бледный! Даже в темноте это хорошо видно. Такое состояние макнэ безумно пугает всех остальных. Складывается такое впечатление, что кое-кто еще сейчас в обморок упадет. Тоже нехорошо побледнел. Хоя молчит и только испуганно смотрит. Ему тоже очень страшно. А от волнения голова начинает кружиться и приходится ухватиться за вовремя подоспевшего Дону, который, охнув, приобнимает лучшего друга за талию. Ничего такого. Просто ему кажется, что танцор и сам от страха едва на ногах стоит. Сонель и Менсу стоят в стороне, кусая губы и в буквальном смысле молясь о том, чтобы с их любимым макнэ не случилось ничего серьезного. Потому что его состояние оставляет желать лучшего. Сонджона трясет все сильнее и сильнее, и температура, кажется, продолжает подниматься. Уже наверняка не меньше 39. А может, и 40. Если так пойдет и дальше, то он просто сгорит заживо. Здесь ведь даже нечем его охладить. Нужен лед или хотя бы полотенце, смоченное холодной водой. Но той воды, что тут есть, явно не хватит. Разве что на то, чтобы напоить. Именно это Ухен, который, похоже, единственный тут соображает здраво. Он быстро наливает воду в стакан и помогает макнэ сделать пару небольших глотков. На большее у него сил не хватает. Не зная, что делать, Сонгю пытается докричаться до тех, кто их охраняет. Но, почему-то, никто не отвечает. Похоже, рядом, вообще никого нет. Интересно, куда все подевались? Куда сбежали, когда так нужны? — Тише-тише, — Хоя присаживается на корточки, аккуратно убирая мешающую челку со взмокшего лба. Наверное, главный танцор напуган больше всех. Ну еще бы. Ведь парни же всегда шутили, что макнэ о нем заботиться больше, чем о других. И, между прочим, и сам Хоя позволяет Сонджону гораздо больше, чем другим. Например, виснуть у себя на шее, обнимать себя и даже иногда не называть «хеном». Кроме него этого никому не позволено. По крайней мере, было раньше. Сейчас, конечно, кое-что изменилось, но не слишком кардинально. — Господи, да кто-нибудь! Помогите! — в сердцах кричит Сонгю и уже собирается идти долбить в дверь. — Подожди, Хен, — едва слышный голос и подрагивающая рука заставляют мемберов замереть и прислушаться. — Хен, — а взгляд затуманенных болью глаз направлен только на Хою. — Больно. Очень трудно дышать, — и правда, кажется, задыхается. — Мне страшно, — на глазах выступают слезы. — Иди сюда, — не придумав ничего лучше, Хоя осторожно выпутывает младшего из одеяла и начинает его раздевать. Может, хоть так удастся его немного остудить и облегчить его страдания. — Все будет хорошо. Сейчас все спят, но утром кто-нибудь придет и позовет Шион. Это всего лишь небольшая температура, скоро станет полегче, — а что еще остается? Только успокаивать. Не хватало еще, чтобы макнэ ударился в панику. — Ты же мне веришь? Удивительно, но слова старшего действуют очень хорошо. Так, как и должны. Чувствуя чужое тепло и поддержку рядом, Сонджон действительно успокаивается и даже перестает так сильно дрожать. Видимо, все-таки такая сильная дрожь была вызвана в большей степени испугом. — Все хорошо. Не переживай…те, — немного подумав, добавляет. — И я верю тебе, — несмотря на отвратительное состояние, макнэ старается улыбнуться пересохшими губами, — Ложитесь спать. К утру станет лучше, — и сам закрывает глаза, надеясь все-таки снова уснуть. *** После того, что произошло, никто, кроме самого Сонджона уснуть уже не может. Боятся, что ему может стать хуже. Да и, по правде говоря, очень может быть. Потому что спит он очень плохо. Все время крутится во сне, иногда поскуливает и хмурится так болезненно, что старшим кажется, что они сами вот-вот с ума сойдут. Так вот, как чувствуют себя люди, сидя у постели больного и будучи не в силах что-либо сделать. А потом… Утром, когда солнце уже взошло довольно высоко, дверь открывается и заходит один из похитителей. Чонсон, кажется. По крайней мере, так его называла Шион. Только с ним она контактировала, не боясь. Видимо, он был мостиком между похитителями и их жертвами. — Так-так-так, — Чонсон окидывает взглядом комнату и останавливается на смертельно-бледном Сонджоне. — Я вижу, кому-то нездоровится? — и кривит губы в каком-то подобии улыбки. — Позовите немедленно Шион! — неожиданный вскрик заставляет вздрогнуть даже похитителя. — Пожалуйста, — добавляет, немного подумав, Хоя. В первый раз за все время Ховон так радуется приходу одного из мучителей. Радуется тому, что сейчас его любимого тонсену помогут. А то кое-кому, похоже, очень плохо. Вот только, как оказывается через пару секунд, рано он радуется. Потому что в следующий момент происходит то, чего никто не ожидал. — Вот и чудненько, — потирает руки, хлопая по спине подлетевшего и практически повисшего на его руку танцора, а потом достает телефон и делает пару снимков. — У вашего директора осталось не больше двух дней. По истечению этого срока в группе станет на одного участника меньше, — легким движением руку Чонсон отталкивает Хою от себя. — Если этот ребенок дорог вашему директору, он выполнит все требования. А вам остается только молиться и надеяться на лучший исход. Глаза Хои распахиваются, и он уже собирается наброситься на парня с кулаками, но снова вовремя появляется Дону, который успевает оттащить его, обхватив за талию. Правда приходится его сжать с такой силой, что одному богу известно, как кости остаются целыми. Тот, конечно, пытается отбиться, но старший танцор держит очень крепко. Все-таки он немного сильнее. Выстрел заставляет всех застыть на месте. — Так-то лучше, — Чонсон хмыкает и исчезает за дверью. Парни испуганно смотрят то на закрывшуюся дверь, то на смертельно-бледного мечущегося по кровати макнэ, которому, похоже, с каждой минутой становится все хуже и хуже. — Я убью этих мерзавцев! — все-таки вырвавшись из цепких рук Дону, Хоя бросается к двери. — Вернись, ты, ублюдок! Что вы сделали с Сонджоном?! Сволочи! — перестать кричать он уже не в состоянии. — Я убью эту…эту…эту! — приличных слов у него тоже не остается. — Ли Ховон, прекрати немедленно! — особо не веря в успех, пытается докричаться до младшего рэпера Сонгю. — Успокойся. Слышишь? — но подойти слишком близко не решается. — Чего ты так истеришь? — Почему?! — танцор резко оборачивается, безумно глядя на старшего. — Почему, спрашиваешь?! А сам, Хен, разве еще не понял? — глубоко вдыхает. — Это же все из-за этой сучки! Мы ведь все ели и пили одно и то же. Но, вспомните, помимо этого ему еще одна тварь поставила два укола. Только сейчас до участников инфинит постепенно доходит то, что Ховон в общем-то прав. Да, они ели и пили одно и то же. Более того Сонджон, кажется, вообще практически ничего не брал в рот в эти дни. Только самую малось, необходимую для того, чтобы оставались хоть какие-то силы. А потом… Ему ведь действительно Шион поставила те уколу. Неужели она специально? Вроде же хорошая девушка. Но Хоя прав. Другого объяснения нет. И что теперь делать? Почему именно Ли Сонджон? Он же еще совсем ребенок. Как так можно было-то? Теперь тот находится на грене жизни и смерти. От этого очень страшно. Если с их младшеньким что-то случится, они не смогут этого пережить. Сонджон просыпается только тогда, когда Чонсон покидает их временную обитель. И то только от шума устроенного Ховоном. Наверное, хорошо, что макнэ проснулся только сейчас. Не стоило бы ему слышать тех страшных слов, из-за которых рэпер взбесился. Еще снова в панику впадет и истерить начнет. Только этого им и не хватает для полного счастья. Во время болезни это может быть очень опасным. Особенно, во время болезни, вызванной механическим путем. Он с трудом поднимается на ноги, отмахиваясь от Ухена и Сонгю, которые пытаются его удержать. Несмотря на плохое самочувствие, Сонжон решает, что нет ничего важнее, чем успокоить старшего. А с ним все будет хорошо. По крайней мере, должно быть. Хотя, конечно, состояние его оставляет желать лучшего. — Хен, — Сонджон доползает до старшего буквально по стеночке и легко дергает его за руку. — Успокойся, пожалуйста. Все хорошо. Мне уже гораздо лучше. Только не кричи, — от каждого слова в голове отдает тупой болью. Да и не похоже, что ему стало лучше. Голова безумно сильно болит, и перед глазами все по-прежнему плывет. А ноги кажутся ватными настолько, что дойти обратно до кровати не представляется возможным. Почувствовав, что младший в буквальном смысле повис на нем, Хоя, наконец, успокаивается и разворачивается как раз вовремя. Вовремя для того, чтобы поймать оседающего на пол тонсена. Он аккуратно присаживается на пол, укладывая его голову себе на колени. К счастью, Ухен с бутылкой с водой появляется как нельзя кстати. В буквальном смысле ангел-спаситель. Разумеется, когда через полчаса кто-то приносит завтрак, никто из мемберов к нему даже не прикасается. Только к воде. И то совсем немного. Большую часть воды оставляют для Сонджона, которому сейчас нужно как можно больше пить. Хорошо бы приобрести горячего чая, но в данный момент на это рассчитывать не приходится. И что теперь делать, непонятно. Ведь и правда он с каждой минутой все больше угасает. Его не перестает трясти, и стоять самостоятельно он уже не в силах. Да и сидеть, похоже, тоже. Приходится перенести его на кровать. Остается только наблюдать за ним. А это самое страшное, что только может быть.