Origin of the Never Seen

      В этот момент Сакура была убеждена, что очень много значит для него. Мадара никогда не говорил ей об этом напрямую — может быть, не мог из-за охранников, может быть, думал, что это разрушит его репутацию — но его гендзюцу были достаточным доказательством.       Это было не то, к чему стремилась Сакура, когда решилась пойти с ним на контакт. В лучшем случае она рассчитывала на то, что он начнет испытывать чувства к их еще не родившемуся ребенку. И все же она была — если не учитывать некоторые обстоятельства — любима. По крайней мере, в каком-то смысле.       Она лелеяла это осознание, продолжая рассматривать его, словно блестящий предмет из сундука с сокровищами. Она была важна для кого-то. Ей удалось испытать это, несмотря на то, что у нее отняли жизнь. И Сакура бы солгала, если бы сказала, что это чувство не согревает ее изнутри. Жаль только, что какую бы привязанность Мадара ни испытывал к ней, она не изменила его отношения к ее плену. Казалось, он способен отделить свои чувства от своих поступков. Действительно, настоящий ниндзя.       Но чем больше он проявлял к ней свою симпатию, не предпринимая никаких действий, которые могли бы положить конец ее заключению, тем более отчаянной и расстроенной чувствовала себя Сакура. Если это ничего не меняет, то что тогда вообще сможет?! Неужели она умрет в этой темнице? Или останется здесь гнить?       Чем больше она боялась, тем сильнее жаждала новых впечатлений. Она чувствовала, как утекает время, время относительного счастья, когда ребенок еще был с ней. Как только он родится, в этом мире для нее не останется никакой радости. Даже если бы Мадара, движимый чувством вины, продолжал навещать ее после родов, это было бы не то же самое. Сейчас она все еще могла определенным образом наслаждаться его присутствием. Его визиты были единственным, что скрашивало ее мрачные дни. И может быть, есть что-то еще, что она могла бы испытать благодаря ему…?       — В этих гендзюцу… Всегда ты и я… — сегодня Сакура была в относительно приподнятом настроении и решила еще немного прощупать почву.       — Тебе это не нравится? Может, мне показать тебе что-нибудь еще?       Сакура едва сдержалась, чтобы не закатить глаза — Мадара всегда был так бесконечно предупредителен с ней, готов следовать всем ее просьбам. За исключением тех, что действительно имели значение. Иногда Сакуре хотелось, чтобы он прекратил постоянно извиняться, чтобы он вел себя… нормальнее? Она подозревала, что с другими людьми он был не таким. Черт возьми, она была уверена в этом, судя по реакции охранников. Покажет ли он ей когда-нибудь свое настоящее лицо? А что, если она хотела почувствовать к нему нечто большее? Как она могла это сделать, если все, что она наблюдала, было лишь видимостью?       Единственным проблеском чего-то отличного от этого защитнического почтения было его первое гендзюцу. Она все еще не понимала, что побудило его показать такую иллюзию. Может быть, в ней он был ближе к своему настоящему «я»?       И в Сакуре росло некое любопытство. У них уже было так много физической близости — безобидной, неопасной, — что воспоминания об изнасиловании покрывались толстым слоем. Физический контакт давно перестал быть отталкивающим. Теперь он становился интригующим, поскольку Сакура знала, что существует целая огромная территория, на которую они никогда не ступали, разве что сделали несколько шагов.       — Некоторое разнообразие было бы неплохо, но это не то, что я хотела сказать. — Сакура прикусила нижнюю губу. Теперь, чтобы открыться так, как она намеревалась, требовалась смелость. Чтобы мотивировать себя, Сакура вызвала в своей памяти это почти удушающее, пьянящее чувство из гендзюцу. Была такая настоятельная необходимость двигаться быстрее и сильнее… Будет ли так же чувствоваться в реальности? Будет ли она так же хотеть большего, когда все начнется? Она почувствовала, как кровь приливает к ее щекам. — Я только удивилась, почему это первое гендзюцу так отличалось от всех остальных…       — В смысле?       — Те, что ты мне сейчас показываешь, такие… невинные. — Сакура взвешивала следующие слова. — А то первое — таким не было…       — Прошу прощения. — Мадара посерьезнел. — Тогда я еще не очень хорошо все продумал. Я действовал импульсивно. Мне не следовало вкладывать в это свои собственные чувства. Я ошибочно полагал, что в тот момент тебе стало бы легче.       «Ха! Его собственные чувства!» Но Мадара, как обычно, размышлял о причинах своей вины. Сакуре очень не хватало возможности жестикулировать.       — Нет! Не то… Это была не жалоба! Не знаю, как бы я себя чувствовала без гендзюцу. Так что, возможно, мне действительно тогда стало легче. — Сакура прикусила губу — теперь пришло время сделать решающий шаг. — Почему ты никогда не показываешь мне ничего подобного сейчас?       — Я не хочу больше причинять тебе боль.       — Мне действительно было очень больно. Это невозможно стереть. Но это не значит, что все, что касается этой сферы, должно причинять вред. На самом деле, я не хочу, чтобы вся эта сфера причиняла вред. Я не хочу, чтобы эта боль была всем, что я когда-либо испытаю. Я не хочу, чтобы она была единственным, что я знаю…       — Что ты имеешь в виду?       — Я не хочу иметь только плохой опыт. Я не хочу знать, как это бывает только по принуждению. — Сакура подняла голову. — Разве это до сих пор не ясно? Я должна выразиться еще яснее?! — Раздраженно добавила она.       Мадара пристально смотрел на нее.       — Почему ты так на меня смотришь? Неужели это было так отвратительно для тебя? — она усмехнулась.       — Да, это было отвратительно. И каждый раз, когда я вижу тебя, я вспоминаю о том, что сделал.       Сакура отвернулась. Она хотела бы встать и уйти, потому что у нее было совсем немного смелости, чтобы поднять эту тему.       — Я понимаю твое желание, но сейчас уже ничего не могу с этим поделать. — Мадара все еще не понимал, к чему она клонит.       — Ты не понимаешь ничего!       — Видимо, нет. Тогда объясни.       Сакура глубоко вздохнула. Ей не должно быть стыдно рядом с ним, если они собираются это сделать. Они должны уметь говорить о таких вещах. Особенно когда ей нужно будет передать все словами — как она хочет, чтобы он прикоснулся к ней, где… Сакура представила, каково было бы, если бы Мадара коснулся ее где-нибудь еще, кроме талии. Как будет чувствовать себя, когда ее грудь окажется под его руками? Она вспомнила, что когда они начали расти, она часто прикасалась к ним, уединяясь в своей комнате, и это было… необычно. У нее была смутная мысль, что прикосновение мужчины будет ощущаться божественно. Может быть, где-то есть маленький, крошечный рай, до которого они смогут дотянуться даже в их ситуации?       — Обстоятельства не так важны, как отношение к ним, верно? Это может быть где угодно, во всяком случае, до тех пор, пока я свободно решаю, что это то, чего я хочу… если я решаю, то это меняет все. Даже здесь и сейчас. Если только… если ты тоже не против…       Последовавшая за этим тишина была совсем не тем, что ожидала Сакура. Она была так уверена, что он будет счастлив… Неужели она так плохо его поняла?       На лице Мадары было написано крайнее недоумение.       — Ты пытаешься сказать, что хочешь повторить это?       — Не повторить. Сделать это снова. По-другому. — Сакура отвернулась, потому что почувствовала, что ее щеки стали очень горячими.       Мадара очень долго смотрел на нее.       — Я не доверяю твоим намерениям, — сказал он, в конце концов, качая головой. — Мне очень жаль это говорить, но это правда.       — Но почему?! — Отказ задел еще больше, потому что был таким внезапным. Причем с неожиданной стороны. Каковы бы ни были ее намерения в целом, в этот конкретный момент она искренне действовала по своему желанию. Может быть, не совсем и не чисто сексуальное — она действительно не имела об этом ни малейшего представления, — но желание все же было. Она чего-то хотела от него, а он ей отказывает.       Мадара глубоко вздохнул.       — Я подозреваю, что ты хочешь использовать секс, чтобы манипулировать мной. Чтобы получить влияние на меня, чтобы я тебя отпустил.       — Нет! Я предлагаю тебе самое ценное, самое…       — Неужели ты отрицаешь желание выбраться отсюда?       — Я отрицаю желание манипулировать тобой. Я очень открыто хочу, чтобы ты выпустил меня отсюда.       — Ты хочешь проникнуть в мое сердце.       — О, но для этого уже слишком поздно, не так ли? Я уже там. — На короткий миг во взгляде Мадары мелькнуло нечто звериное. На долю секунды он выглядел так, словно хотел ударить ее.       Сакура выдержала его взгляд. Она его не боялась. Ни капельки. Во всяком случае, теперь она была рассержена.       — Я здесь, и ничто этого не изменило. Честно говоря, я уже потеряла надежду, что когда-нибудь изменит. — Она увидела, как что-то в нем сдулось. — Но как вообще разговор перешел на эту тему? Это не было моей целью! Не по этой причине я хотела это сделать. Я просто хотела чего-то положительного… ради себя самой. Я хочу еще что-то испытать в жизни! Знать, каково это, когда обе стороны хотят этого. Знать, каково это — принимать кого-то внутри себя. И если ты мой единственный шанс, то я тобой воспользуюсь!       — Это не очень лестно…       — Не очень лестно?! Сказать, что я готова сделать это с тем, кто меня изнасиловал, нелестно?       — Наверное, ты права, — сказал он и надолго замолчал. — Мне жаль, мне так жаль, — выдавил он, наконец. — За то, что я сделал с тобой, и за то, что продолжаю делать, и за то, что еще сделаю. Я просто… Я не хочу причинять тебе еще большей боли. Если ты хочешь сделать это из стратегических соображений, тогда тебе придется заставлять себя. Я не хочу, чтобы ты это делала. Наверное, именно этого я и боюсь.       — Я и не собиралась себя заставлять. Я действительно очень хотела. — Теперь мысли о его руках казались очень далекими. Как будто принадлежащими другому человеку. Теперь ей было только грустно. Словно она потеряла что-то еще до того, как получила это. Опять.       — Хотела? А теперь больше не хочешь?       — Сейчас я совсем не в настроении, — устало сказала Сакура. Она была совершенно эмоционально истощена после этой встречи.       — Я понимаю. — Следы сожаления в голосе Мадары привлекли внимание Сакуры.       Сакура мельком взглянула на него — он тоже выглядел довольно подавленным. Может быть, они еще смогут найти общий язык?       — Иногда, в некоторых случаях, ты действительно должен доверять мне, хотя бы немного, — мягко сказала она. — Если я говорю, что хочу, то зачем искать двойной смысл? Иногда мы можем быть на одной стороне, понимаешь? Так же, как и когда речь заходит о благополучии нашего ребенка.       Мадара медленно кивнул, явно обдумывая ее слова.       — Знаешь… Может быть, завтра, если мы не будем снова спорить… — Сакура решила рискнуть. — Может быть, я снова буду в настроении.       — Я постараюсь прийти завтра, — ответил Мадара. Он не выразил никакого согласия, но Сакура знала его достаточно хорошо, чтобы прочесть между строк.       

***

      Когда он пришел на следующий день, Сакура была вся взволнована и задыхалась. Она почувствовала, как кровь уже прилила к ее щекам, когда услышала его шаги в коридоре.       Что бы ни случилось с этого момента, это уже оказалось удовольствием. Впервые за время своего плена она что-то предвкушала, она ждала… Конечно, она нервничала, стеснялась и, может быть, даже немного боялась, но это вовсе не было плохим чувством.       Мадара сел на свое обычное место.       — Значит, — начал он, — ты была серьезна вчера?       — Да.       Мадара покачал головой, глядя на решительное выражение ее лица.       — Ну так что? — спросил он после небольшой паузы. — Прямо сейчас? Вот так просто?       Сакура сглотнула.       — Да.       — Тогда что мне делать?       — Ты можешь подойти сюда?       Мадара переместился и опустился на колени перед ней, над одной из ее ног.       — А сейчас?       — Я не знаю! Это ты должен знать!       Мадара колебался.       — Ну, сначала люди обычно целуются… — осторожно сказал он.       — Правильно. — Сакура неосознанно облизнула губы. Он был очень близко от нее.       — Значит, мне следует…?       Она кивнула, невольно скользнув взглядом по его губам.       Мадара подался вперед, и Сакура склонила голову набок. Это казалось правильным. Их губы встретились, сначала очень нежно, и почти сразу же разошлись. Они подождали пару секунд и снова двинулись вместе, как будто синхронно.       Следующий контакт был более продолжительным, и Сакура чуть приоткрыла рот. Это чувствовалось так естественно. Так же, как и когда поцелуй стал глубже. Рука Мадары опустилась на ее щеку и скользнула вниз, чтобы обнять за шею. Сакура наклонилась к нему, наслаждаясь прикосновением.       Другая его рука лежала на ее пояснице, но это касание казалось немного неуверенным.       — Можно мне? — спросил он, сдвигая свою ладонь немного вниз.       Сакура кивнула.       Рука Мадары полностью опустилась. Нежными касаниями он скользил все ниже. Сакура не знала, когда его вторая рука успела тоже там оказаться. Он мял ее попку, прижимая Сакуру к своему колену, что находилось между ее ног. Его губы были на ее шее, подбородке, за ухом. На ее ключице. Одна его рука оставила ее попку и поползла к груди. Сакура прижалась к нему так близко, как только позволяли ее оковы. Как она и думала — это было потрясающе.       — Можно я тебя раздену? — Мадара поднял голову, отрываясь от того места, где целовал ее, — как раз у верхнего края одежды.       — Но что, если зайдут охранники?       Мадара бросил на нее тяжелый взгляд, но, заметив ее тревогу, поднялся и сказал:       — Пойду прикажу им не беспокоить нас, пока я не уйду. Хорошо?       — А если они догадаются о том, что мы здесь делаем? Что они подумают обо мне?       — Единственный человек, о котором они будут думать, — это я. И, безусловно, то, что они подумают, будет довольно унизительно.       Он вернулся и снова опустился перед ней на колени. Он держал между пальцами одну из лент, которыми была перевязана ее сорочка.       — Можно мне?       Сакура закусила губу. Это была ее идея, так что она не должна трусить.       — Но ты тоже разденься.       Мадара быстро снял с себя одежду и снова опустился перед ней на колени. После того как он развязал тесемки и стащил с нее сорочку, долгое время он просто смотрел на нее.       Сакура поежилась.       — Не надо так пялиться. Это смущает.       — Прости. — Он оторвал взгляд от ее груди. — Это непроизвольно. — Этот его взгляд — она часто видела такой взгляд у мужчин, и каждый раз это было отвратительно. Но сейчас, у него — она чувствовала себя так, словно ее кожа и плоть горели огнем.       Мадара наклонился и поцеловал ее в губы; провел губами от шеи вниз по груди, прижимаясь к полушариям. Сакура затаила дыхание в предвкушении, наблюдая, как он легкими поцелуями приближается к ее соску. Когда он, наконец, добрался до него, она вздрогнула от того, насколько острым было это ощущение. Второй поцелуй больше не пугал ее, но по мере того, как он становился глубже, он вызывал еще более сильные чувства. Мадара втянул ее сосок, и у Сакуры внизу что-то сжалось. Между ног стало тепло. Тепло и мокро.       — То, что ты делал своим ртом… — успела выдавить Сакура между судорожными вдохами.       — Хочешь, чтобы я сделал это снова? — Мадара поднял голову от ее груди.       — Нет! Я имею в виду… Я имею в виду, я не думаю, что это будет необходимо в этот раз…       — Это делают не только тогда, когда необходимо.       — И все же я думаю, это будет довольно трудно, когда я сижу вот так. Хотя то, что ты делал своими пальцами…       Он понял намек и синхронно переместил руку вниз к ее дырочке, а рот — обратно к груди. Сакура всхлипнула.       Он скользнул пальцами между ее складок, медленно потирая их вверх и вниз. Затем он ввел свои пальцы внутрь — Сакура удивилась, как легко они вошли — и начал ими двигать. Она хотела за что-то ухватиться, за землю, например, но, конечно же, не могла… Он, должно быть, догадался о ее потребности, когда перестал целовать ее и просто крепко прижал к себе, даже если от этого стало труднее делать движения рукой.       Он снова нашел то местечко внутри нее, и Сакура вскрикнула.       — Мне остановиться?       — Нет… — выдавила она из себя. — Продолжай…       Это странное ощущение нарастало, казалось слишком сильным и в то же время все еще недостаточным. Она понятия не имела, к чему оно приведет, но какая-то часть ее сознания испытывала любопытство. А ее разум оказался неспособен предпринять какие-либо действия. Сакура крепко зажмурилась. Прикосновения заставили ее напрячься, и с глубоким вдохом она почувствовала, что сжимается вокруг его пальцев, когда наслаждение достигло невероятного пика. Сакура приглушила свой крик, уткнувшись ему в плечо.       Мадара еще пару раз пошевелил пальцами и вытащил их. Он крепко обнял ее, за что она была ему безмерно благодарна, потому что думала, что вот-вот упадет в обморок. Он нежно погладил ее по спине.       — Это было… Это было как в первом гендзюцу, — Сакура, наконец, выразила свои мысли.       Она скорее почувствовала, чем увидела, как он улыбается от удовольствия.       — В этом и был весь смысл, не так ли?       — Я и не знала, что так бывает на самом деле. Считала, ты просто все выдумал. Я имею в виду, я слышала, что люди находят удовольствие в этих действиях, — Сакура кивнула вниз, где между ее раздвинутых ног как раз была его эрекция. — Но я всегда думала, что это значит: обычно. А не так, что это будет похоже на взрыв.       — Тогда я счастлив, что все сделал правильно. — Мадара усмехнулся. — Я был не до конца уверен. Я не знаю, что чувствуют женщины. Но, похоже, что мужской и женский опыт в конечном счете не так уж и отличаются.       — Что мне нужно сделать, чтобы ты тоже это почувствовал?       — Я должен кончить.       Сакура склонила голову набок.       — Мне нужно выплеснуть свое семя, — пояснил он.       — Тогда давай сделаем это. Ты должен войти в меня. — Сакура сдвинула брови, внимательно изучая их положение. — Каким-то образом…       Мадара пожал плечами.       — В основном так оно и происходит. Но нет никакого «должен». Больше нет. До вчерашнего дня я и представить себе не мог, что снова вступлю с тобой в подобный контакт.       — Но я хочу этого.       Он встал перед ней, согнул ее ноги настолько, насколько позволяли цепи, и просунул свои ноги под ее. Когда он потянул ее бедра вперед, ей пришлось упереться в стену, чтобы не упасть. Она вроде как оседлала его, но не совсем, так как ее задница все еще была на коврике.       — А это вообще сработает? — Спросила Сакура, скептически наблюдая за его маневрами.       — Должно, — ответил Мадара и придвинул ее за ноги еще ближе к себе.       Сакура вильнула бедрами, и он медленно вошел в нее. Ощущение отличалось от того, когда он ласкал ее пальцами, и определенно было не таким, как тогда, пять месяцев назад. Теперь она хотела, чтобы он был внутри.       Он вошел не очень глубоко, и все движения, на которые они были способны, — это покачивания бедер Сакуры, которые совершались руками Мадары. Ей хотелось прижаться к нему всем телом и двигаться сильнее, но она не могла. Не могла даже прикоснуться к нему. Она уткнулась лбом в его плечо и посмотрела вниз. Ее живот был еще не слишком большим, так что она могла наблюдать, как он входит в нее, исчезая внутри. И почему-то увидеть это оказалось достаточно, достаточно, чтобы все бесспорно стало реальным.       — Как ты думаешь, сможешь испытать удовольствие еще раз? — Мадара прервал ее размышления. В его голосе звучала почти надежда, поэтому Сакура крепко зажмурилась и сосредоточилась.       — Вряд ли. — Она покачала головой через некоторое время. — Я слишком занята тем, что мы делаем. Но это нормально.       После этого он больше ни о чем ее не спрашивал. Сакуре казалось, что наконец-то он перестал удовлетворять ее потребности и начал получать от этих встреч что-то для себя. Это делало все более подлинным, и Сакура не могла быть счастливее. Она сосредоточилась на ритме их тел, наблюдая, как наслаждение овладевает им, пока он тоже не достиг своего пика.       Когда он закончил, она поняла, что было глупо надеяться, что они смогут сохранить произошедшее в тайне — футон под ней был липким и влажным от их смешавшихся соков. Сакура покраснела при мысли о том, что сегодня ее будут мыть женщины-охранники.       

***

      На следующий день он пришел снова, намного позже, после того, как ее уже положили на спальный коврик.       — Я больше не ждала тебя сегодня.       — Я бы пришел раньше, но у меня были кое-какие дела. — Мадара сел, и Сакуре показалось, что он уже не так уверен в себе, как обычно. — Но я подумал, что мне лучше увидеться с тобой. На тот случай, если у тебя появились сомнения насчет вчерашнего. Чтобы могла направить свой гнев на меня.       — Гнев? Я не сержусь. И у меня нет никаких сомнений.       — Ты в этом уверена? Целый день я думал, насколько безответственно это было, и что ты уже наверняка передумала.       — Нет! Я не передумала! Я очень рада тому, что я… что мы сделали.       — Тогда я чувствую облегчение.       Сакура рассмеялась.       — Я и представить себе не могла, что ты так много думаешь обо мне, — насмешливо заметила она. Она даже не очень горевала по этому поводу, скорее была реалисткой. Жизнь текла своим чередом там, в огромном мире, пока она сидела, застряв в своей камере.       Мадара лег на пол рядом с ее футоном.       — Существует очень, очень мало вещей, которые важнее тебя.       На губах Сакуры появилась улыбка, противоречащая здравому смыслу. Что бы это ни значило на самом деле, она могла притвориться, что это было сказано с любовью.       — Я тут подумала… может быть, мы могли бы сделать это снова?       Минутная дрожь прошла по телу Мадары, и Сакура усмехнулась. Она добилась от него какой-то реакции и почувствовала себя такой гордой.       На этот раз он больше не нуждался в приглашении. Он приподнялся и придвинулся так, что оказался над ней, опираясь на локти.       — Подожди. Я хочу прикоснуться к тебе, — возразила Сакура. Месяц за месяцем с ней что-то делали, двигали ее, обращались так, будто она была куклой. Она тоже хотела, наконец, что-то сделать.       Мадара отодвинулся от нее и лег на бок, прямо рядом с ее рукой. Теперь она могла дотянуться до его груди. Сакура провела пальцами по его торсу, потом по боку.       — Эй, щекотно! — Он отпрянул от ее прикосновения.       — О, извини. — Сакура усилила давление своих пальцев. Затем она ухватилась за ткань его рубашки и потянула. Поняв ее намерение, Мадара быстро снял ее с себя. Сакура положила ладонь ему на грудь, туда, где билось сердце. Ничего, абсолютно ничего в нем не напряглось, хотя Сакура была уверена, что он знал, что она может убить его прямо сейчас. «Такой доверчивый, такой смелый или так хочет расстаться с жизнью?» — удивилась Сакура. Она выбросила эти мысли из головы и улыбнулась ему. В конце концов, она впервые прикоснулась к отцу своего ребенка, мужчине, который, по всей вероятности, станет ее единственным партнером… Мужчине, который, возможно, даже по-своему ее любил…              Пальцы Сакуры скользнули вниз, насколько позволяли ей удерживающие ее цепи. Под словом «сделать» она имела в виду нечто большее, чем просто поглаживание.       — Я хочу прикоснуться к тебе так, чтобы тебе было хорошо, — рискнула она.       — Ты имеешь в виду, там? — Мадара указал вниз.       Сакура кивнула. Он избавился от брюк и подвинулся так, чтобы оказаться в пределах ее досягаемости. Сакура провела пальцами по всей его длине, внезапно теряясь в догадках о том, что же дальше.       — Что я должна делать?       — Просто обхвати его.       — А потом?       — Двигай рукой вверх и вниз.       — Вот так? — Она погладила его по всей длине. Он был теплым и бархатистым, чего она никак не ожидала.       Мадара не ответил на ее вопрос, но гримаса на его лице сказала ей достаточно. Таким образом, она продолжила, несмотря на то, что для этого требовалось больно изогнуть запястье.       Он начал толкаться в ее руку. Он становился все более напряженным, выражение сосредоточенности на его лице было очевидным. Затем, когда Сакуре показалось, что уже почти все, мужчина отодвинулся, вырвавшись из ее хватки.       — Достаточно, — сказал он.       — Почему? Что я сделала не так?       — Ничего. Как раз наоборот. Я бы кончил, а мне этого не хотелось.       — В самом деле? — Сакура просияла. Она уже давно не чувствовала себя такой совершенной. — Просто от одной руки?       — Неважно, как, важно — с кем. Но давай сделаем это как полагается. — Мужчина поднялся и встал на колени между ее бедер. Цепи были довольно короткими, так что Сакура не могла раздвинуть ноги достаточно широко. Чтобы облегчить боль, ему пришлось потянуть ее вниз всем телом, чтобы она могла согнуть колени и освободить для него место. Это имело побочный эффект — ее руки сгибались под неудобным углом, так как запястья были зафиксированы, но телом все еще можно было управлять.       Сакура чувствовала его вес и тепло всем своим существом, и хотя он был тяжелым, это было самое лучшее чувство на свете. Он уткнулся лицом ей в плечо, положил руки по обе стороны от ее головы, и ей показалось, что он обнимает ее со всех сторон.       Сакура чувствовала ритм, который он задавал всему ее телу. Теперь она могла понять, как много в нем было физического. Она осознала, какое усилие ему пришлось приложить, чтобы начать двигаться. Сакура попыталась шевельнуть бедрами, чтобы встретить его на полпути, потому что наконец-то она тоже могла что-то сделать. Это не всегда срабатывало, так как время от времени они сбивались с ритма, но потом Мадара замедлялся, чтобы она могла не отставать.       Они продолжили, и постепенно знакомое теперь давление начало нарастать в Сакуре. У нее появилась странная потребность двигаться активнее, и это привело к тому, что она все чаще не попадала в такт. Мадара, должно быть, заметил ее затруднительное положение, поскольку он поднялся с нее и схватил за бедра. Он вошел в нее с большей силой, именно так, как ей было нужно. Сакура, кончая, сжалась вокруг него, и когда она снова открыла глаза, чтобы посмотреть на Мадару, он выглядел таким безмерно довольным.