Сезон охоты: Шёпот в темноте

      В следующую за вечером Клуба субботу дирекция школы одобрила выход в Хогсмид, к которому Джеймс готовился с особой тщательностью - больше даже, чем к гулянке у Слизнорта.       Накануне отец прислал сову с просьбой встретиться, хотя ничего не мешало ему в случае острой необходимости просто наведаться в школу, заручившись косвенным согласием МакГонагалл. До крайности заинтригованный, хоть и со спокойным сердцем, Джеймс с утра тщательно побрился, оделся во всё чистое и отправился на встречу с родителем. Шагать по залитой солнцем дороге в деревню было легко и радостно, ведь, если бы случилось что-то плохое, отец сказал бы ему... Он бы почувствовал.       "Кабанью голову" после январской бойни в Хогсмиде восстанавливали всем миром, но даже теперь, больше полугода спустя, результаты строительства были куда как скромные. Впрочем, это не мешало питейному заведению функционировать практически в полную силу - разве что в трактире пока что нельзя было снять комнаты, ведь от верхних этажей остались голые стены и жалкое подобие крыши. Зато в обшарпанном зале вечерами было не пробиться к стойке, где мрачный хозяин по-прежнему споро самолично разливал пиво и виски. Но теперь, в первой половине дня, в тускло освещённом зале было не слишком много народу; за длинной барной стойкой сидело всего несколько человек. Аберфорт со скучающим видом протирал стаканы и лишь мельком взглянул в сторону Джеймса, который приветливо кивнул, тут же обратив всё внимание на отца, занимавшего столик у мутноватого от белёсых разводов окна.       - Привет, пап!       Подскочив к столу и едва не налетев на пустующий стул, Джеймс горячо обнял привставшего отца, и Карлус в ответ потрепал сына по волосам, оставляя на родных вихрах запах крепкого парфюма и лимонов.       - Что, вытащил тебя на прогулку в несусветную рань? - хмыкнул он, садясь на прежнее место и вместе со стулом передвигаясь ближе к Джеймсу.       - Ага, - кивнул тот, протирая глаза кулаком, - парни ещё дрыхнут. На время попозже, надо думать, у тебя грандиозные планы?       Усмехнувшись не без тщеславия, Карлус вполголоса похвастался:       - Не то слово. Я сегодня веду маму кататься на лодке, а вечером в ресторан.       - О-о-о... Это импровизация или визит с основательной подготовкой? - поинтересовался Джеймс, и отец ответил ему долгим взглядом, в котором помимо веселья ясно читалось притворное возмущение.       - Я когда-нибудь полагался на волю случая? - парировал он, и Джеймс, смеясь, вскинул ладони, пытаясь хотя бы так защититься от обвинений.       Перепалка их была шуточной от первого до последнего слова, потому что в этом был весь Карлус Поттер. Бесконечное планирование и отчётность за каждый шаг, строгость и сдержанность. Классические костюмы, застёгнутые на все пуговицы. Подбородок, выскобленный опасной бритвой до чуть слышного скрипа. Кристальной чистоты ногти, срезанные под ноль. Для Джеймса так и осталось загадкой, как при такой страстной любви к порядку отец умудрялся не быть занудой, но факт оставался фактом - и это было то, что глубоко поражало и одновременно восхищало его. В глубине души Джеймс лелеял надежду, что и он с возрастом научится быть вот таким же, но пока что ему до уровня отца было очень далеко хотя бы потому, что в костюме он чувствовал себя пингвином, пусть и императорским.       Отлучившись на минуту и взяв у стойки сливочного пива, Джеймс вернулся к столику и спросил, устраиваясь на прежнем месте:       - Как мама? Она не писала мне с прошлой среды.       - То есть ровно три дня, - хмыкнул Карлус, отпивая кофе, после чего отставил чашку и внезапно запустил руку во внутренний карман пиджака. - Ладно, будет тебе письмо. Не от мамы, конечно, но мне кажется, тебя оно порадует.       - Ничто не сравнится с посланием, выведенным нежной рукой женщины, подарившей мне жизнь! - пафосно изрёк Джеймс, и Карлус, так и не успевший полностью вытянуть пергаментный конверт из кармана, насмешливо приподнял брови.       - Ну, как хочешь... - пожал он плечами, но убрать символический подарок не спешил, будто предоставляя Джеймсу возможность хорошенько его рассмотреть.       Он предложенной форой охотно воспользовался, вытянув шею и сощурив от напряжения глаза. Из всей надписи Джеймс сумел разглядеть одно лишь слово - Карлайл, но и этого хватило, чтобы его сердце, подскочив, забилось где-то в горле.       Заметив его явный интерес, Карлус всё же сжалился и выложил конверт на стол рядом с собственной кофейной чашкой, так что Джеймс, сидевший достаточно близко, мгновения спустя убедился, что послание действительно адресовано Джеймсу Р. Поттеру и что отправителем является не кто иной как лично мистер Саймон Ньюберри.       - Это ведь не то, что я думаю? - уточнил Джеймс странно хриплым голосом, чувствуя, как пальцы подрагивают в предвкушении, не решаясь впиться в гладкий пергамент.       С показной беззаботностью пожав плечами, старший мистер Поттер сделал ещё глоток кофе и напутствовал:       - Я бы уточнил, знаешь ли. Можешь читать вслух, если так будет легче.       С этими словами он кончиками пальцев подпихнул конверт ближе к Джеймсу, и тот проворно схватил его в горсть, едва не измяв. Суетливыми руками сорвав обёртку, он развернул письмо, огляделся, проверяя, не наблюдает ли кто слишком пристально, после чего с гулко колотящимся сердцем вполголоса прочёл:       - "Уважаемый мистер Поттер! Мы рады сообщить, что по Вашему ходатайству Вам предоставлена позиция в сборном отряде игроков в квиддич, проходящих подготовку в рамках образовательной и просветительской деятельности спортивного клуба Лейк-Дистрикт, осуществляющего подготовку профессиональных игроков с их последующим устройством в сборные команды Великобритании и Северной Ирландии"...       Лист выпал у него из рук, мягко приземлившись на столешницу, и Джеймс, зажав непроизвольно приоткрывшийся рот ладонями, поднял глаза на отца.       - Думаю, теперь тебе потребуется разрешение на свободное посещение, - усмехнулся тот, верно оценив реакцию сына, но Джеймс не смог произнести в ответ ни слова.       Он твердил о том, что будет играть в квиддич, наверное, с тех самых пор, как начал говорить, но большую часть жизни родители относились к его болтовне с ласковым снисхождением, надеясь, что их единственное избалованное дитя перебесится и найдёт себя на каком-то ином, более взрослом и серьёзном поприще. Единственным, кто воспринимал его всерьёз, был дедушка Артур, сам бывший профессиональный игрок и непревзойдённый первый охотник "Кенсингтон Ройал" - но деда уж пять лет как не было в живых, так что со временем Джеймс просто смирился с тем, что его карьера ловца закончится одновременно с окончанием Хогвартса. Тем более, что царившая за стенами школы смута едва ли настраивала на нужный лад, вынуждая думать если не о карьере мракоборца, то о службе в Департаменте магического правопорядка как минимум.       И всё же он нет-нет да и задумывался о том, что, если вдруг в Хогвартс нагрянут представители какой-нибудь действующей команды и увидят его в деле, то тогда, возможно... Дальше мысль обрывалась, натыкаясь на границу обозримого, а между тем эти мечты имели под собой куда как реальную основу; талантливых игроков вербовали ещё со школы, и Джеймс, конечно же, считал себя достаточно одарённым, чтобы и его заметили и признали достойным.       Такой старт гарантировал бы ему мгновенное устройство, пусть и не в команду первого дивизиона. Но тренировочная база в Камбрии (1) - это была мощь, это было знаково. Проще говоря, личная рекомендация директора Ньюберри давала пропуск практически в любую профессиональную команду по квиддичу, причём не только юношеской лиги.       Джеймсу показалось, будто у него в голове устроили фейерверк; вопросы взрывались и падали у него внутри один за другим, так что в конце концов он смог лишь неловко выдохнуть:       - Я ведь не подавал прошение.       - Я подал его от твоего имени, - озвучил Карлус самый очевидный вариант из всех возможных. - Прости такую вольность, но чиновными формулировками я всё же владею чуть получше тебя, Джимми.       - Па... - выдохнул он, не смея поверить своему счастью, но всё же взял себя в руки и уточнил: - Вы же не хотели, чтобы я занимался квиддичем профессионально - что изменилось?       - Твоя мать никогда не была против, - напомнил мистер Поттер, оправив манжету рубашки и отчего-то избегая смотреть сыну в глаза. - А я... Словом, может, ты и был прав в своей уверенности. Возможно, тебе и будет лучше вот так...       Он не сумел договорить, потому что Джеймс преодолел разделявшее их расстояние, ринувшись вперёд через угол стола, и крепко обнял отца, сдавив руками так, что тот охнул, но всё же без сомнений обнял его в ответ.       - Спасибо, пап...       - Не за что, малыш. Не за что... Но договариваться с МакГонагалл будешь сам! - строго предупредил он, отстраняясь и глядя на Джеймса с нарочитой строгостью. - В конце концов, пора бы тебе уже учиться решать проблемы самостоятельно, не мальчик.       - Ты ведь только что назвал меня малышом, - напомнил Джеймс, хитро глядя на отца поверх очков, и Карлус, ласково похлопав его по щеке, напомнил:       - Для меня ты всегда дитя. Ну, беги. Не тратить же тебе весь выходной на собственного старика.       - Где ты видел старика? - в шутку возмутился Джеймс, думая о том, что даже его глазами отец едва ли выглядит на свой возраст - то-то окрестные ведьмы до сих пор с интересом заглядываются. Мысленно он уже нёсся обратно к замку, поднимать с постели деканессу, и падал ей в ноги, умоляя дать добро и скорректировать расписание. Но вот так оставить папу, с которым и десятком фраз не обмолвился, он просто не мог - это было бы совершенно неблагодарно с его стороны.       К счастью, всегда обладавший какой-то особенной прозорливостью мистер Поттер в этот момент тихо хмыкнул и поторопил:       - Иди уже. Успеем ещё посекретничать.       - Ты точно не обидишься, па? - переполошился Джеймс, и он наконец громко рассмеялся, откинувшись на спинку стула.       - Что с тобой делать, горе луковое... - протянул он, с любовью и гордостью глядя на сына. - Давай-ка, топ-топ ножками! А я ещё обещал заглянуть к Арвин на завтрак.       Вполне удовольствовавшись таким объяснением, Джеймс вскочил на ноги, продолжая движение собственного тела, порывисто обнял отца и тут же бросился прочь из паба, едва не снеся хлипкую входную дверь и вывалившись на улицу, понемногу заполнявшуюся местными жителями и студентами Хогвартса.       - Бродяга! - завопил он, завидев у поворота на Ист-роуд друга в сопровождении Марлин.       - Привет! - махнул тот рукой, и Джеймс бросился к друзьям, упруго затормозив у самых ног Блэка и ребром кроссовок взметнув в воздух облачко придорожной пыли.       - Ты что это, Джимми? - с улыбкой поинтересовалась Марлин, приглядываясь к его сияющему лицу, но он вместо ответа лишь схватил её в охапку и закружил, оторвав от земли.       - Так, а ну поставь мою любовь туда, откуда взял! - со смехом возмутился Сириус и уточнил, когда получившая долгожданную свободу Марлин безопасности ради забралась ему под руку: - Тебя что, докси с утра пораньше покусали?       - Ага, - кивнул Джеймс, на двух вытянутых руках демонстрируя ему письмо из Лейк-Дистрикт. - Такие жирные лоснящиеся докси, в спортивную форму обряженные!       У него так тряслись руки, что ни слова из написанного на пергаменте было не разобрать, так что в конце концов Сириус вырвал письмо у друга из рук и шикнул:       - Да погоди ты, не прыгай! - Несколько секунд он напряжённо вчитывался в официальный шрифт, грозя переломать язык обилием причастных оборотов, а после поднял на Джеймса удивлённо распахнутые глаза и недоверчиво протянул: - Не-е-ет... Дементор меня поцелуй, ты серьёзно?       - Ага, - вновь кивнул он, тряхнув головой так, что очки чуть не слетели с носа, и объявил специально для Марлин: - Они берут меня для тренировок. Я буду играть в квиддич!       Поняв примерно половину из сказанного, она всё же обрадованно ахнула, потому что не заразиться ликованием Джеймса было попросту невозможно, а Сириус справедливо оценил:       - Это дело надо отметить! Давай с нами, сейчас пошлём патронусов Лунатику и Хвосту.       - Некогда, Бродяга, некогда, всё потом! - воскликнул он, уже на бегу хлопнув Сириуса по протянутой ладони и едва коснувшись пальцев Марлин. - Столько дел, жизнь как снитч летит!..       Не прибавив ни слова, он бросился вниз по пригорку так, что просто удивительно, как не сверзился в придорожную траву. В следующую секунду их слуха достиг заливистый свист и хохот.       - Во даёт... - хмыкнул Сириус без тени осуждения, глядя другу вслед с плохо скрываемым обожанием. - Впрочем, ничего удивительного - Дорея рассказывала, его первым словом было "квоффл".       Умилённо улыбнувшись, Марлин обняла его за талию и тихо проронила:       - Здорово, когда у тебя есть вот такая конкретная цель, к которой ты идёшь, не видя препятствий. Я вот до сих пор сомневаюсь, действительно ли хочу становиться ликвидатором проклятий или всё-таки поискать себе что-то, не связанное с риском для жизни.       Смерив её удивлённым взглядом сверху вниз, Сириус уточнил:       - Ты хочешь стать ликвидатором?       - Да, - она кивнула, немного смущённо, - первоначально план был такой. А кем бы ты хотел стать?       Сириус, однако же, вопрос проигнорировал.       - Ну надо же... - протянул он с хулиганской ухмылкой. - До сих пор я и не подозревал, насколько у меня крутая девушка!       - В самом деле не подозревал? - сощурилась Марлин, но и не подумала отступить и настойчиво повторила: - Так чем бы ты хотел заниматься?       - Кроме очевидного, ты имеешь в виду? - уточнил он, украдкой огладив изгиб её талии и скользнув ладонью вниз, за что тут же получил совершенно не игривый шлепок.       - Сириус, я же серьёзно!       Усилием воли собрав разбегающиеся в улыбке губы, он задумался, понимая, что не может дать конкретного ответа прямо сейчас. Откровенно говоря, с тем содержанием, которое оставил ему покойный дядюшка, Сириус мог бы вообще не работать никогда в жизни, осев где-нибудь в ирландской глуши и проводя дни в блаженном безделье, а ночи - в бесконечных увеселениях, пока печень не откажет... Но что-то ему подсказывало, что Марлин такое предложение вряд ли устроит. А ведь почти наверняка она будет с ним...       Сморгнув, он остановил поток собственных мыслей, не понимая, откуда взялась эта неопределённость. "Почти наверняка"? Разве он сможет когда-то отпустить её?       - Я ещё об этом не думал, - туманно откликнулся он, делая первые шаги вниз по улице и утягивая её следом за собой. - Откровенно говоря, я вообще не представляю, как можно в восемнадцать лет выбрать, чем хотел бы заниматься всю оставшуюся жизнь.       С этим Марлин была согласна лишь отчасти - сама задумывалась о том же, когда в конце второго курса выбирала дисциплины для дополнительного изучения, - но всё же для себя она решила вернуться к этому разговору позже, когда Сириус будет менее рассеянным.       - Марли!       Она оглянулась, ладонью отводя закрывшие лицо волосы, и увидела в начале улицы Дилана; стоя у крайнего дома, он сунул руки в карманы куртки и терпеливо дожидался, когда сестра подойдет ближе.       Он не показывался с самого начала года, а потому теперь Марлин испытывала смешанные чувства. Отголоски ссоры с матерью ещё витали в воздухе, но обиды на брата она не держала, так что имело смысл хотя бы попытаться поговорить с ним и разузнать, что он думает обо всём случившемся.       Тронув опасливо протянутую руку Сириуса, она на мгновение обернулась к нему и попросила:       - Можно?..       Пожав плечами, он всё же смирил всколыхнувшуюся гордость и ярость и нарочито равнодушно разрешил:       - Дело твоё. Я подожду здесь.       - Ты можешь идти в "Три метлы", - предложила она в качестве компромисса, но он лишь категорично качнул головой, так что распущенные пряди хлестнули по щекам, и настоял:       - Я буду здесь. Возвращайся скорее.       - Хорошо...       Поцеловав его в щеку, Марлин, уже больше не оглядываясь, поспешила навстречу старшему брату.       Когда до Дилана оставалось с десяток ярдов, она невольно замедлилась, неимоверным усилием воли смиряя собственные бодрые ноги, и пригляделась в попытке выгадать, чего стоит ждать от разговора. Брат не выглядел суровым или рассерженным, а только очень усталым, будто не спал несколько дней кряду. Скользнув взглядом по его нечёсаной бороде, Марлин против воли забеспокоилась - уж не приключилась ли беда дома? Но разве ей не сообщили бы, наплевав на обиду и гордость? Хотя с матери станется, признала она, ощутив укол досады, никогда через себя не переступит.       - Что ты тут делаешь? - спросила она, когда до Дилана оставалось три шага.       - Элси вчера родила, - поделился он и, не сдержавшись, шагнул вперёд и крепко обхватил Марлин руками, так что она покачнулась от силы объятий, но всё же с облегчением улыбнулась и шепнула:       - Поздравляю, папочка... Это мальчик?       - Да. Тейлор, - произнёс он, и имя сына прозвучало из его уст как ничем не замутнённое хвастовство.       - С ними всё в порядке? - спросила Марлин, не в силах сдержать улыбки и мимоходом задумавшись о том, будет ли сам Дилан радоваться также, когда и у неё появятся собственные дети.       - Да, всё отлично, - заверил он. - Будь иначе, мать бы меня из дома не выпустила.       Упоминание о родителях отдалось тупой болью под рёбрами и в левой щеке, и Марлин прикусила губы, лишь бы сдержать горестный вздох.       - Думаю, вам придётся подыскать другую крёстную мать, - с сожалением признала она, и Дилан в ответ досадливо поморщился:       - Не говори ерунды. Я своих решений не меняю... Тем более, до крестин времени хватит - парню один день отроду, - прибавил он и приобнял сестру за плечи. - Мать ещё отойдёт, вот увидишь.       Благодарно кивнув, Марлин не смогла сдержаться и тихо окликнула:       - Как она?       - Её уволили, - сообщил Дилан с недовольным вздохом. - После того, как Берти угодил в больницу, Обри разорвали с нашей семьёй всяческие контакты. Этого стоило ожидать, в общем-то, но мама всё равно глубоко оскорбилась и...       - Она винит во всём меня, да? - догадалась Марлин, и брат, осёкшись, скорбно кивнул. - Что ж... Как ты сказал, этого следовало ожидать.       - Ты её тоже пойми, Марли, - воззвал он, взяв её руку в свои крупные шероховатые ладони. - Она думает, что ты нас опозорила...       - А как думаешь ты? - вскинулась она, оборачиваясь. Дилан промолчал, и тогда она с нажимом произнесла: - Она велела Олли не общаться со мной, иначе не пустит его домой. Я виновата, знаю, но при чём тут он?       Судя по выражению лица, о таком Дилан не подозревал, но винить его за это было глупо. Проведя пальцами по шраму на тыльной стороне его большого пальца - след падения с ясеня в далёком детстве, - Марлин будто бы между прочим пожаловалась, отчаянно желая сменить тему:       - Алису вчера забрали из школы. Родители думают, что дома ей будет безопаснее.       - А ты, выходит, так не считаешь?       - Сомневаюсь, чтобы Пожиратели смерти так просто пробрались в Хогвартс, - заметила она, решив не уточнять, что некоторые из них уже в школе, в Общих гостиных и спальнях, на соседней скамье в Большом зале.       Против воли мысли её обратились к Регулусу Блэку. Сириус сказал, что его брат уже точно принял Метку, а это значит, что рано или поздно мракоборцы вычислят его и отправят в Азкабан. А что, если это будет её отец? Или Дилан? Сможет ли Сириус простить такое? Да, их отношения с братом давно уже натянуты как струна, но всё же родная кровь.       Подняв глаза, она взглянула на оставшегося у дорожной развилки Сириуса; он стоял, приплясывая на месте, хотя совсем ещё летний ветерок вряд ли мог заставить его замёрзнуть. И, глядя на него, с художественно взъерошенными ветром волосами, с зажатой в капризных губах сигаретой, она поняла, что готова терпеть недовольство матери столько, сколько потребуется ещё. Лишь бы он был рядом.       Проследив направление её взгляда, Дилан хмыкнул и уточнил:       - Он?       - Он, - кивнула Марлин, глядя на парня такими глазами, что брат лишь вздохнул и, почесав в затылке, разрешил:       - Дело твоё, солнышко. Ну, влюбилась, что ж теперь поделаешь... Моей сестрёнкой ты от этого быть не перестанешь.       Взглянув на него с благодарностью, Марлин приподнялась на цыпочки и обняла брата за шею, горячо прошептав ему в плечо:       - Спасибо...       - Ну, беги, - напутствовал Дилан, отстраняясь. - Не то опоздаешь в своему любимому.       По инерции сделав пару шагов вперёд и в сторону, она обернулась, с удивлением обнаружив, что брат не следует за ней.       - Разве ты не хочешь познакомиться? - окликнула она, но Дилан лишь коротко и гордо покачал головой:       - Сам подойдёт, если ума хватит.       И тогда, с неукротимым спазмом внутренней дрожи, Марлин поняла - не подойдёт. Гордость не пустит.       План Джеймса поднять деканессу с постели сбылся почти со стопроцентной точностью - с той лишь разницей, что, когда он ворвался в личный кабинет МакГонагалл, она уже не спала, попивая чай в компании профессора Грэйволфа. Решив, что присутствие друга отца поспособствует его успеху в переговорах, Джеймс, выслушав обязательную порцию нотаций под кодовым названием "Мистер Поттер, зачем Вы так оглушительно орёте?", тут же перешёл к делу, расстелив на столе письмо Ньюберри и пустив в ход всё имевшееся в наличии красноречие.       Грэйволф, который до этого лежал, растянувшись на диване будто на приёме у магловского психотерапевта, терпеливо выслушал суть проблемы и насмешливо хмыкнул:       - Если ты ещё раз скажешь "пожалуйста, профессор", Поттер, у профессора МакГонагалл начнёт дёргаться не только правый, но ещё и левый глаз.       С усилием сморгнув и для верности тронув нижнее левое веко кончиками пальцев, профессор МакГонагалл поправила очки на костистой переносице и с коротким вздохом начала:       - Мистер Поттер, Вы просите о невозможном. Не мне Вам объяснять, что учебная нагрузка на седьмом курсе чудовищна, а экзамены Ж.А.Б.А...       - Профессор, пожалуйста! - воскликнул Джеймс, беспомощно нахмурившись, но тут же метнул взгляд на тихо хмыкнувшего Грэйволфа и исправился, горячо прибавив: - Это моё будущее! Я мечтал играть в квиддич профессионально с тех пор, как дед подарил мне первую метлу! А Камбрия... Это шанс, который может никогда не повториться! Вы ведь сами играли, Вы не можете не понимать!       Его отчаяние было настолько искренним, что МакГонагалл дрогнула - это было написано у неё на лице. Отчаянно изыскивая доводы против, она в конце концов всплеснула руками:       - Нам в таком случае нужно будет выбрать нового капитана факультетской команды. Ох, это всегда такая морока...       - Не нужно! - с жаром воскликнул Джеймс и, ринувшись вперёд, сжал её тонкие ладони, но тут же стушевался и уронил руки. - Я справлюсь, профессор, я не подведу! В этом году Кубок по квиддичу снова будет нашим, я Вам торжественно клянусь! Ну пожалуйста, профессор!       - Пусть его, Минерва, - хмыкнул Грэйволф, со вздохом принимая сидячее положение. Протянув руку, он сделал могучий глоток из чашки МакГонагалл и, поморщившись от чрезмерной сладости, напутствовал: - Запретить всегда успеешь.       Прижав к губам сложенные горстью пальцы, МакГонагалл всё ещё сомневалась, что-то прикидывая в уме, и тогда Джеймс решился на отчаянный шаг; отступив на шаг от стола, он опустился на колени, не сводя глаз с деканессы, чем вызвал ещё один обескураженный вздох.       - Профессор, потомок Певереллов стоит перед Вами на коленях, - объявил он с невозможным пафосом, прижав кулак к груди. - Проникнитесь неповторимостью момента и будьте милосердны!       Сдвинув очки на кончик носа, МакГонагалл смерила его взглядом, переглянулась с Грэйволфом и с коротким вздохом разрешила:       - Встаньте, мистер Поттер. Я поговорю с директором и постараюсь убедить его подписать разрешение на беспрепятственный выход с территории. Но я ничего не обещаю! - предупредила она, и Джеймс, вскочив на ноги, театрально поклонился.       - Благодарю Вас, о, мудрейшая из деканов! - изрёк он и, перехватив сухую ладонь деканессы, попытался поцеловать ей запястье, но получил палочкой по макушке и стрелой понёсся прочь из кабинета.       Громко, совсем по-женски вздохнув, профессор МакГонагалл присела в собственное кресло за столом и, подперев подбородок сплетёнными ладонями, задумчиво уставилась на закрытую дверь.       - Вечно эти Поттеры наведут смуту. База в Камбрии... - протянула она наконец. - Кто бы мог подумать...       - Завидуешь? - уточнил Грэйволф, вновь растянувшись на диване и забросив ноги на высокий подлокотник.       Посомневавшись, МакГонагалл всё же кивнула, не стыдясь собственных эмоций, захлестнувших её с головой:       - Да, наверное... Представляешь, какое будущее его ждёт, если не будет лениться и не сглупит?       Запрокинув голову, он смерил её взглядом и осторожно уточнил:       - С чего это он должен глупить? Парень вроде головастый, да и квиддичем бредит с детства. Так что туда ему и дорога.       Минерва в ответ лишь с сомнением покачала головой, откинувшись на мягкую спинку стула:       - Не знаю, мне как-то неспокойно. Иногда он совершеннейшее отражение Дореи, - признала она, покачав головой, и Грэйволф хмыкнул:       - Что ж... Будем надеяться, что на выпускном диких танцев в костюме бедуина мальчишка нам не устроит.       - Гарри!       Этой дружеской перепалки Джеймс уже не слышал. Бодрые ноги несли его прочь по коридору, так что некоторое время он даже не понимал, куда идёт, очнувшись лишь у статуи Мэри Бейтмен на повороте к библиотеке. Раздиравшая его изнутри радость казалась отличным поводом, чтобы помириться с другом, который в последнее время совсем раскис, так что Джеймс первым делом направился именно в библиотеку, где по его представлению и должен был сейчас находиться Римус - если только не пал в борьбе с домашним заданием по зельеварению.       Остановившись у стойки мадам Пинс, он окинул взглядом полупустой зал, но Лунатика нигде видно не было. Разумеется, можно было обратиться к строгой библиотекарше и уточнить, не заглядывал ли с утра некий юный джентльмен с лицом, обезображенным интеллектом, но при едином взгляде на горбоносый профиль Ирмы Пинс Джеймс резко растерял всю решимость. Местного стража он откровенно побаивался, да и вообще библиотека не будила в нём даже толики интереса - разве что Запретная секция, но знать об этом полагалось только Мародёрам. Поэтому теперь он неспешно двинулся между столов, высматривая Римуса и между делом прикидывая, с чего начать щекотливый разговор. Разумеется, можно было просто вывалить радостную новость на друга, понадеявшись, что он забудет об их перепалке и молча простит нанесённую обиду, но изнутри Джеймса нет-нет да грыз червячок сомнения. Извиниться было просто необходимо, он знал об этом. Хотя бы попытаться.       Дойдя до Секции невидимости и так и не обнаружив друга, он остановился и тут зацепился взглядом за рыжее пятно у последнего стеллажа; Лили Эванс в одиночестве сидела за столом и судорожно перелистывала какой-то толстенный справочник, пытаясь отыскать какую-то информацию.       - Привет! - приветливо окликнул Джеймс, подойдя и остановившись у стола. - Слушай, ты не видела Римуса? Понятия не имею, куда он запропастился.       - Нет, не видела, - откликнулась она, не поднимая головы. - И вообще мне некогда.       Такой ответ прозвучал не слишком дружелюбно, но Джеймс не обиделся, а насторожился. Он не считал себя особо чутким человеком, если дело не касалось тех, с кем он был знаком всю жизнь, но нужно было быть совершенным чурбаном, чтобы не понять, что что-то не так. Ещё при первом приближении Лили показалась ему какой-то... взъерошенной, что ли. Чересчур обеспокоенной и раздражённой. Так что теперь, вместо того, чтобы уйти, он оперся ладонями о спинку ближайшего стула и поинтересовался:       - Эванс, ты в порядке вообще?       Подняв глаза, она смерила Джеймса перепуганным взглядом. Он ожидал чего угодно - возмущения, неловких попыток оправдаться, - но только не того, что она, закрыв лицо руками, внезапно разрыдается в голос.       - Эй... Ты чего?       Выдвинув стул и сев рядом, Джеймс попытался заглянуть ей в лицо, но она нарочно закрывалась руками и тряслась как в лихорадке.       - Эванс... Слушай, Эванс... Да не реви ты! - не выдержал он, яростно сдёргивая с носа очки. - Объясни толком, что случилось.       Лили испуганно затихла, вытирая слёзы кулаком и продолжая изредка тихонечко икать. До сих пор она не слышала, чтобы Поттер хоть с кем-то разговаривал подобным тоном - если не считать случая, когда он заколдовал Бертрама Обри, - и теперь от его взрослой, даже немного грозной манеры ей стало сильно не по себе.       Силясь остановить всколыхнувшуюся истерику, она вытерла глаза, но в результате сумела лишь выдавить:       - Я такая... дура!.. - после чего вновь заплакала, уткнувшись лицом в ладони.       Это беспомощное восклицание здорово пристыдило Джеймса; оглянувшись на других посетителей библиотеки, он быстро достал палочку и наложил Заглушающие чары, после чего придвинулся к Лили вплотную и после колебаний опустил ладонь ей на спину, слегка поглаживая в попытке успокоить.       - Тш-ш-ш... Всё хорошо. Поикай, всё в порядке, - заверил он, когда она поперхнулась очередным глотком воздуха и простонала:       - Я сама во всём виновата... Если бы не мой длинный язык, ничего бы не было...       Отчаявшись понять хоть что-то в её бессвязном лепете, Джеймс почесал в затылке и предположил, начиная с самого страшного:       - У тебя кто-то умер?       Она встрепенулась так, что он едва успел отшатнуться, и смерила Джеймса взглядом, в котором боролись злость и недоумение.       - Ты что, дурак? - огрызнулась она, но почти тут же уронила плечи и пробормотала, размазывая по лицу растёкшуюся тушь: - Нет, все живы.       - Ну, тогда всё не так паршиво, как кажется, - с усмешкой заметил Джеймс, но Лили покачала головой, не обращая никакого внимания на его слова.       - Это всё Петунья, - прошептала она так, что он едва мог разобрать слова. - Я нарочно сказала, что мы встречаемся, чтобы она не думала, что может кичиться здесь своим толстяком Верноном. И я сказала, что встречаюсь с тобой, чтобы она позавидовала и заткнулась, а теперь... Теперь мама и папа устраивают этот дурацкий ужин, и я должна пригласить тебя как своего парня, а я не могу этого сделать, потому что на самом деле мы даже не друзья, и я не знаю, как сказать об этом родителям и Туни. Поэтому теперь мне нужно что-то делать, нужно стереть им память, но я не знаю заклинания, и...       - Так, стоп-стоп-стоп, притормози! - взмолился Джеймс, выставив перед собой раскрытые ладони. - Я за тобой не успеваю. Давай ещё раз по порядку - ты сказала твоим родителям, что мы встречаемся?       Уронив плечи, Лили опустила голову как нашаливший ребёнок и чуть слышно выдохнула:       - Да.       - И сказала ты это затем, чтобы уесть собственную сестру?       - Да.       - А теперь твои родители требуют, чтобы ты предъявила им парня - то есть меня?       - Да... - прошептала Лили, чувствуя себя всё более и более тупой по мере того, как он проговаривал все её прегрешения в очень простой и совершенно бескомпромиссной манере.       - Ну ладно.       Мелко вздрогнув, она подняла глаза и натолкнулась на взгляд Джеймса, очень спокойный и неожиданно мягкий, будто не она только что опозорилась на его глазах. Он продолжал молчать, не отводя взгляда, и Лили, отчаявшись хоть что-то понять, уточнила:       - В каком это смысле - "ну ладно"?       Джеймс коротко вздохнул и почесал переносицу ногтем на большом пальце, так что на коже остался красноватый след.       - Слушай, Эванс... Я, конечно, не сторонник такого бесталанного вранья, но... - Он помолчал, собираясь с мыслями, а после объявил, честно глядя Лили в глаза: - Это - не то, из-за чего стоит так убиваться. Я уверен, всё ещё можно исправить.       Она продолжала смотреть на него, жалобно приподняв брови и приоткрыв от удивления рот, и Джеймс не мог сдержать улыбки. Он-то успел надумать себе всяких ужасов - ведь в какое время живём, - так что истинная причина истерики казалась ему теперь даже милой.       - Слушай, а почему ты не назвала кого-то ещё? - спросил он с внезапным азартом. - Того же Нюниуса, к примеру.       - Северуса, - исправила она и, шмыгнув носом, призналась: - Не знаю. Само с языка сорвалось...       - Да уж, ситуация...       Почесав в затылке, Джеймс в задумчивости нахмурился. Как и у всех людей с плохим зрением, без очков вид у него был довольно умильный и по-своему трогательный, так что Лили невольно смягчилась и неожиданно даже для себя окликнула:       - Почему тебе не исправят зрение? Не думаю, что это проблема для волшебников.       - Не то чтобы проблема. - Он немного смущённо пожал плечами. - Врождённая патология. Я вообще родителям чудом достался, так что они, видимо, решили не рисковать в очередной раз.       Вот уж действительно чудо, подумала Лили, утирая покрасневший нос запястьем.       - Прости меня, - коротко обронила она. - Ну, за то, что вывалила на тебя это всё, и вообще... Я сегодня же трансгрессирую домой и расскажу родителям, что всё это придумала. Из дома меня, конечно, не выгонят, но...       - Так, а ну-ка стоп!       Прихлопнув ладонью по столу, Джеймс бодро водрузил очки на нос и окинул Лили таким взглядом, что она поёжилась от не самого хорошего предчувствия.       - Никуда трансгрессировать не надо, - категорично заявил он. - И вообще... Знаешь, если уж ты выбрала меня себе в сообщники, то мы выйдем из этой ситуации красиво!       - Что?..       - Так когда ужин? - спросил он с небывалым энтузиазмом, и лишь теперь до Лили дошло, чего он хочет.       - Ты что, собрался... О нет, - выдохнула она, медленно бледнея. - Нет-нет... Нет! Я втравила тебя во всё, я виновата, но ты не должен...       - Да брось ты, мне это не сложно, - заверил он, немного неловко пожав плечами. - Наоборот, даже интересно, каково это - побыть твоим парнем хоть на один вечер.       После этих слов Лили, которая до этого сидела очень ровно без кровинки в лице, побагровела, но не успела проронить ни слова, как Джеймс, сверкнув очками, прибавил:       - Конечно, я не ожидал, что мы начнём со знакомства с родителями, и не успел предупредить своих... Впрочем, па ещё в Хогсмиде, так что можем организовать встречу.       - Ну тебя! - фыркнула Лили, прижав ладони к щекам, а после совершенно убитым тоном произнесла: - Послушай, ты ведь не обязан.       - Знаю, - кивнул он, весело тряхнув головой. - Но я хочу тебе помочь, правда. Так что не реви, Эванс, - напутствовал он, поднимаясь на ноги. - За дело берутся профессионалы.       Подмигнув на прощание, он тихо отошёл, позволяя ей привести себя в порядок, и наконец увидел Римуса - тот сидел неподалёку от окна, возле крайних стеллажей Секции продвинутой трансфигурации и до того ушёл в собственное письменное задание, что встрепенулся лишь тогда, когда Джеймс подошёл вплотную к столу.       - Почему ты не в Хогсмиде? - спросил он, упав на стул рядом с другом, и он откликнулся, не поднимая головы:       - Я договорился со Слизнортом, что напишу контрольную заранее. Скоро полнолуние, сам понимаешь... Джеймс, всё в порядке?       Нахмурившись, он прикинул, с чего начать, и в конце концов объявил:       - Мне выдали место на тренировочной базе в Камбрии - помнишь, я рассказывал... Будем покорять большой квиддич.       - Круто! - откликнулся Римус с неожиданной радостью. - Это же просто отличная новость, Джеймс!       - Да, - кивнул он, то и дело поправляя сползавшие с носа очки. - Наверное.       Смерив друга удивлённым взглядом из-под приподнятых бровей, Римус наконец закрыл книгу, откладывая на край, и тихо уточнил:       - Ты как?       Тряхнув головой в отчаянной попытке сфокусировать зрение, Джеймс обернулся к нему и после непродолжительного молчания признал:       - Кажется, я только что вляпался в очень большое дерьмо.

***

      Хотел Римус того или нет, полнолуние наступило точно в срок и закончилось точно тогда, когда они с парнями этого ожидали - если так вообще можно было сказать.       Толкнув тихо скрипнувшую дверную створку, Римус вошёл в Больничное крыло и поморщился от резанувшего глаза света ночников, горевших у коек через один. Голова до сих пор нещадно гудела, но он не допускал даже мысли о том, чтобы отлежаться и пропустить занятия завтра, давая тем самым профессорам вроде Слизнорта очередной повод для мелких придирок. И пусть в присутствии других студентов или коллег он не скажет ничего, хватало одного взгляда, которым он неизменно награждал Римуса при встрече. Нет, не в этот раз. Хватит с него лживого сочувствия и презрения.       Пройдя сквозь пустой в этот час лазарет, он присел на придвинутую к восточной стене койку, чтобы отдышаться, но не успел даже дух перевести, как над его головой раздался усталый голос:       - Руки-ноги целы?       Откинувшись на стену и повернув голову влево, Римус смерил взглядом привалившуюся к косяку Арвин, которая, зевнув, протянула ему наполненный зельем флакон и напутствовала:       - Пей. Поможет от головной боли.       Благодарно кивнув, Римус зубами вытащил тугую пробку и залпом опрокинул в сопротивляющуюся глотку перцово-острое зелье. Несмотря на гадкий вкус, в голове моментально прояснилось, и он поблагодарил:       - Спасибо. Новая разработка?       - Немного поколдовала над классической формулой, - откликнулась она не без тщеславия и, запахнув на груди ночной халат, вышла из сестринской и села на койку напротив, обхватив собственные рёбра и оглядывая Римуса с пристальностью, заставившей его зябко поёжиться.       Со слов Джеймса он прекрасно знал, почему Арвин ненавидит оборотней больше даже, чем Пожирателей смерти, но никак не мог понять, чем лично он заслужил её злобу. Ведь она была чрезвычайно умной для молодой женщины - неужели не понимала, что болезнь ещё не определяет человека?       - Спасибо, - повторно кивнул и поднялся, едва уловимо покачнувшись, но Арвин внезапно покачала головой.       - Постой, - окликнула она и, протерев слезящиеся от недосыпа глаза, подошла к стене справа от двери и достала из зачарованного шкафчика крохотную деревянную баночку, в каких обычно хранили мази. - Присядь на минутку. Нужно обработать шрамы, чтобы заражения не было. Кто знает, по какой грязи вас носило на этот раз...       Ничего не ответив на порицание, Римус послушно сел обратно, снял рубашку и, повернувшись спиной к свету, подставил свежие раны на загривке под её умелые руки. Всё время, пока она обрабатывала царапины и следы от когтей, он молчал, из-под сведённых бровей наблюдая, но в конце концов тихо окликнул поверх плеча:       - Арвин... Зачем ты возишься со мной?       - Ты дорог Джимми, - отозвалась она, даже не думая увиливать, рассуждая о великом долге целителя перед пациентом. - И профессор тебя ценит, как ни странно. И если ты раньше времени помрёшь, мне никто за это спасибо не скажет... Повернись.       Кивнув в ответ на такую предельную честность, Римус сел к ней лицом и надолго замолчал, но всё же не мог не сказать:       - Я слышал, будто большинство оборотней не доживает до сорока.       Что-то прикинув про себя, Арвин отставила мазь на тумбу и села на койку точно напротив Римуса, вглядываясь в его лицо с каким-то новым чувством, в котором всё же не было отвращения.       - Что, не хочется умирать, да? - спросила она с язвительным сочувствием, ловко маскируя таким образом невыносимую жалость. - Статистика - вещь упрямая, но ведь обследовали только тех заражённых, кто жил в гетто. Одному Мерлину известно, какая ещё зараза там расплодилась. И потом, полнолуние в стае ведь непохоже на детский утренник. Как думаешь, много шансов у хромой особи уцелеть в общей драке?       Она говорила так, будто речь шла о диких животных, а не о больных людях, и Римус в очередной раз задался вопросом о том, как Джеймс, который с самого детства был невозможным добряком, мог столь высоко превозносить такую, как Арвин. Быть может, она и была доброй с теми, кто этого заслуживал, но таким, как Римус, оставалась лишь другая её, холодная и твёрдая сторона, о которую так легко набить новых синяков.       И всё же она не врала ему, и за это он был искренне благодарен этой красивой усталой женщине.       - Пойдёшь в башню? - уточнила она, поднимаясь на ноги, и Римус кивнул:       - Да. Не хочу вызывать новых подозрений.       Одобрив такой подход коротким кивком, она проследила его путь до дверей Больничного крыла и со спокойной душой отправилась в сестринскую, а сам Римус, остановившись у поворота коридора, достал из-за пазухи карту и трижды стукнул по ней палочкой.       Их с друзьями разработка продвигалась вперёд семимильными шагами. Разумеется, Бродяга бил себя пяткой в грудь, доказывая, что для такой уникальной вещи нужен эксклюзивный дизайн, но пока что главным оставалось то, что заклинания работали. И уже сейчас по пергаменту тут и там теснились точки, подписанные именами обитателей замка.       Найдя себя самого, Римус окинул взглядом близлежащие коридоры на предмет присутствия Филча или его верной питомицы. Завхоз относился к нему терпимо, особенно если сравнивать с неисправимыми шалунами вроде Ги и Фабиана, но всё же не стоило лишний раз дразнить и без того нервного Филча непослушанием. Так что теперь Римус приглядывался к карте, но неожиданно увидел движущуюся ему навстречу точку, подписанную вовсе не именем Аргуса Филча.       Кровь бросилась ему в голову, и первым порывом было отступить в сторону, за гобелен с сожжением ведьм, но всё же он взял себя в руки и, обогнув венчавший поворот коридора постамент с рыцарскими доспехами, окликнул:       - Что ты здесь делаешь?       Замерев посреди коридора, застигнутая врасплох, Аврора плавно опустила воздетые руки и после неловкого молчания отозвалась:       - Искала тебя. Я подумала, ты можешь теперь быть в Больничном крыле... Нам нужно поговорить.       Отчаявшись задушить всколыхнувшуюся в груди злобу и обиду, он отвёл глаза и для себя решил, что никакого разговора у них сегодня не получится. Не сейчас, когда его всё ещё колотит после трансформации и весь мир плывёт перед глазами, омывая её хрупкую испуганную фигурку в темноте коридора.       - Сейчас не то место и не то время, чтобы вести разговоры по душам, Аврора, - отрезал он и попытался уйти, но, не успел он отойти даже на десяток шагов, как она окликнула странно звенящим голосом:       - Ты и с ней так поступил, да?       Римус обернулся, недоумевая, о чём она говорит, и мог только наблюдать, как она приближается, не сводя с него пылающих в полумраке глаз.       - С Мэри, - прибавила она, видя непонимание в его лице, и объяснила, совершенно не стесняясь в выражениях: - Ты тоже шёл ей навстречу, давал понять, что не против того, что происходит, а как только дело приняло более-менее серьёзный оборот... Ты сбежал? Мерлин всемогущий, да ты хоть объяснил ей, что происходит? Или не дал себе труда? Вот только в одном ты просчитался, Римус, потому что я тебе не простушка МакДональд - со мной такие фокусы не пройдут!       - Прекрати немедленно! - гаркнул он, теряя остатки и без того еле теплящегося терпения и уже не заботясь о том, что их может обнаружить Филч или дежурные преподаватели.       - А что, правда глаза колет?       Она усмехнулась с неожиданным ядом, и тогда Римус, плохо отдавая себя отчёт в собственных действиях, схватил её за запястье, притягивая ближе, и с неприкрытой угрозой в голосе прорычал:       - Хватит, Аврора!       - Пусти! - воскликнула она, потянув руку прочь из хватки и зашипела сквозь зубы, когда кожа натянулась до огненного скрипа, но Римус и не пошевелился, чеканя слово за словом:       - У меня тоже есть гордость, в конце концов. И я не сделал ничего, чтобы ты сейчас разговаривала со мной в подобном тоне.       - Римус, мне больно!..       Приложив усилия, она всё же вырвалась и обхватила пылающее запястье ладонью здоровой руки - недостаточно плотно, так что Римус всё равно сумел рассмотреть проступающие на коже красные следы от собственных пальцев. И вид этих багровеющих отметин подействовал на него как удар по лицу, мгновенно отрезвляя куда действеннее, чем любое зелье из запасников Арвин.       - Аврора... Прости, я... Я не должен был...       - Нет... Нет-нет, не извиняйся, - попросила она замирающим шёпотом и подошла к нему вплотную, после колебаний крепко обняв за шею. - Всё хорошо, Римус, правда...       Держа её лицо в ладонях, он взглянул в её полные слёз глаза и понял, что не может больше врать. Быть может, стоило рассказать ей правду раньше, и тогда этой совершенно идиотской перепалки не было бы вовсе... и его жизнь по-прежнему была бы блаженно пуста и бессмысленна...       - Аврора, я ведь болен, - прошептал он, не смея больше смотреть ей в глаза и не в силах оторваться от неё.       Он ожидал чего угодно - недоверия, слёз, истерик... Мерлина ради, он бы всё вытерпел, но только не то, что она вдруг прижмётся к нему и, приподнявшись на носочки, выдохнет ему в губы:       - Я знаю.       Римус замер, как вкопанный. Нет, он не ослышался - она точно сказала, что ей известно о его грязной тайне. Но почему в её лице нет и тени ужаса или отвращения, а лишь что-то, чего он никак не мог разобрать, больше всего похожее на... обожание?       - Джеймс рассказал мне. Это было на дне рождения Марлин, когда мы остались на крыше... Ты злишься? - догадалась она, когда он свёл брови к переносице, кривясь от невыносимой боли. - Прости, нужно было сразу тебе сказать, но...       - Нет, - отрезал он, ускользая из её рук. - Это я должен был рассказать тебе всё. Тогда бы ничего этого вообще не случилось!       - А что такого случилось?       Он обернулся, глядя на неё с ужасом и недоумением, искренне недоумевая, почему она кажется такой спокойной, когда весь мир грозил вот-вот обрушиться ко всем чертям.       - Это всё неправильно... - прошептал он, едва борясь с собой, чтобы не завопить от абсурдности ситуации. - Ты что, не слышала меня? Я оборотень!       - И что, ну и что?.. - беспомощно воскликнула она, по пятам следуя за ним. - Это же неважно, Римус, для меня это совершенно неважно...       - Ты не понимаешь, о чём говоришь, - оборвал он с нарочитой строгостью и сам поёжился от собственного менторского тона. - Я опасен.       - Только в полнолуние, - напомнила Аврора, яростно сверкнув влажными глазами. - Я слишком хорошо знаю астрономию, Римус, чтобы не суметь посчитать, что это двенадцать ночей за год. Тебе не кажется, что процент опасности недостаточно велик, чтобы заставить меня отступиться? Я не дурочка и умею считать.       Римус лишь покачал головой – потому что знал, что на самом деле Аврора далеко не так глупа, как хотела казаться.       - Чего ты хочешь от меня? - прошептал он сорванным горлом, и она без сомнений выдохнула:       - Ты мне нужен.       Внезапно он рассмеялся - только не радостно, от облегчения, а скорее обречённо, и смех его в темноте ночного замка больше походил на захлёбывающийся хрип.       - Дьявол… Как ты можешь хотеть быть со мной после того, что узнала? - пробормотал он, не в силах унять глумливого хохота.       - Да потому что я люблю тебя, ты, несчастный идиот! - выпалила она и, осекшись на самом пике звукового припадка, сорванным горлом прошептала: - Неужели ты и в самом деле ничего не видишь?..       Оборвав собственный смешок на единой ноте, Римус взглянул на неё, и Аврора вздрогнула; на секунду, на одно безумное мгновение ей показалось, что его глаза из голубых стали жёлтыми, как у дикого зверя.       - Только вот как получается, милая... - протянул он, не отводя от неё яростного взгляда. - Любишь ты вроде бы меня, если не врёшь, а целуешься с Вектором. Как это работает?       Вздрогнув как от удара, Аврора тут же напомнила себе - нет, его не было там, он просто не мог знать... Неужели Сириус рассказал? Мерзкий, подлый предатель...       - Я не знаю... - прошептала она, опустив ресницы и медленно багровея от стыда.       - Что ты сказала?       - Я не знаю!       Признание вырвалось из неё криком, она просто не сумела сдержаться, но она чувствовала, что обязана хотя бы попытаться объяснить ему, какая злая сила толкнула её в руки Эдварда, когда в мыслях её был всегда только он.       - Мне уже пятнадцать, Мерлин раздери! - воскликнула она, всплеснув руками. - И пора бы и мне ходить на свидания и целоваться!       - "Уже пятнадцать"! - передразнил он. - Ты так говоришь, будто твоя жизнь может от тебя сбежать. Любовь - это не поезд, приходящий по расписанию, Аврора!       - Ты-то что в этом понимаешь, сухарь бесчувственный! - ощетинилась она. - Или Сириус всё-таки прав и ты наконец влюбился в меня?       - "Наконец"?       Но Аврора проигнорировала его недоумённый вопрос, продолжая чеканить всё то, что пластовалось в ней месяцами с первого неловкого поцелуя тогда, в реке у дома Поттеров.       - Да просто я хотела, чтобы ты хоть немного, хоть самую малость поборолся за меня, а ты... Трус.       Если до этого она почти кричала, захлёбываясь собственными эмоциями и какой-то невысказанной болью, то последнее слово проговорила очень тихо - и всё же Римус прекрасно её услышал.       - А знаешь, ты прав, - внезапно произнесла она, гордо вскинув острый подбородок. - Ты прав, чёрт возьми! Быть может, я просто решила, что мне пора влюбиться, и принялась по одному перебирать кандидатов. Прости, что по итогу сочла тебя самым достойным!       Она повернулась на каблуках с твёрдым намерением уйти, но Римус внезапно схватил её за локоть, удерживая на месте. Снизу вверх с вызовом взглянув ему в лицо, Аврора невольно вздрогнула, потому что ещё ни разу на её памяти его черты не были настолько хищными, внушавшими трепет и почти суеверный ужас. Мгновение было настолько чарующим, что она, не дав себе времени испугаться или одуматься, ринулась вперёд и впилась ему в губы.       Ей недоставало роста, так что для того, чтобы дотянуться до него, ей пришлось приподняться на цыпочки. Балансируя на носках туфелек, она не удержалась и начала неотвратимо опускаться, стремясь твёрдо встать на землю обеими ногами, но Римус неожиданно качнулся вперед, не в силах оторваться от неё.       До сих пор она казалась ему кем-то сродни волшебной феи из магловских сказок, которыми он зачитывался в раннем детстве - такой же сверкающей, невесомой, кружевной на вид. Неприятным открытием стало то, что помимо нежной улыбки и золотом сияющих глаз у Авроры есть ещё и совершенно приземлённая женская грудь, неожиданно налитая и плотная, ловко ложащаяся в ладонь; изящный абрис плеч с чётко прорисованными ключицами, порхающими и солоноватыми на вкус.       - Римус...       Сорвавшийся с её губ полувздох-полустон отозвался у него внутри огненной волной, ударившей в голову так внезапно, что он наконец пришёл в себя и в ужасе отшатнулся. Обезумев от страха и страсти, он несколько мгновений тупо таращился на её до середины расстёгнутую блузку - как? когда? почему? - а после замотал головой, будто не мог поверить, что всё это происходит на самом деле, а не в очередном сне, которые преследовали его каждую ночь.       - Нет. Нет... Нет! - выдохнул он и, тряхнув головой, бросился наутёк, уже не заботясь о том, что она посчитает его трусом, не оглядываясь и нарочно не замечая её потерянного взгляда.       Как добрался до спальни, он уже не помнил, придя в себя лишь от испуганного оклика Джеймса:       - Мерлин всемогущий, где ты был?       Захлопнув за собой дверь, Римус бешеными глазами окинул испуганно замершую спальню, в глубине души порадовавшись, что Сириус вновь где-то пропадает с Марлин - будь он сейчас здесь, он бы догадался, пронырливая псина, он бы сразу понял, что произошло и почему он сам теперь отчаянно вглядывается в смятую Карту, ища глазами одно-единственное имя.       - Римус! Да что случилось?       И наконец нашёл - точка, помеченная именем "Аврора Синистра", медленно приблизилась к Когтевранской башне, проникла внутрь и наконец замерла, остановившись.       - Слава Мерлину, - чуть слышно выдохнул он, сел, отбросил Карту на кроватное покрывало рядом с собой и наклонился, опустив лицо в ладони.       Выждав из приличия около минуты и не сумев сформулировать в виде вопроса всё то, что его терзало, Джеймс наконец окликнул:       - Всё в порядке?       - Д-да... - откликнулся Римус, подняв голову и снизу вверх глядя на друга. Поначалу он хотел обойтись без подробностей, без сцен и скандалов, но язык сам зашевелился во рту, против его воли задавая один-единственный вопрос: - Зачем ты сказал ей?       Нахмурившись, Джеймс всё же мгновенно понял, о чём речь - Римус видел это в его лице. Сдёрнув с носа очки и потерев переносицу основанием большого пальца, он отвёл глаза и наконец глухо откликнулся:       - Потому что нечестно и дальше держать её в неведении. Эв - мой друг, она не заслужила этого.       - Ты рассказал Авроре, что Римус... что у него проблемы? - ужаснулся Питер, прижав ладони к груди, и он сам исправил, не сводя взгляда с Джеймса:       - Оборотень. Это называется оборотень, Питер. Пора бы тебе привыкнуть за столько лет, тем более что это слово не страшнее имени Волдеморта.       - Ты простишь меня?       Скользнув взглядом по смущённому и раздосадованному лицу Джеймса, он с коротким вздохом кивнул:       - Мне тебя прощать не за что. Ты был прав.       Поняв, что прямо сейчас его грязью поливать не будут и разбирательства откладываются на неопределённый срок - вполне возможно, что всего лишь до возвращения Бродяги, ну да ладно, - Джеймс осмелел и, присев на край кровати рядом с Римусом, задал очередной вопрос:       - Но как ты узнал? Ты говорил с ней?       - Да, - кивнул Римус, глядя на собственные трясущиеся ладони. - Только что.       Сказать больше о случившемся он бы попросту не смог. Одно он знал наверняка: если хотя бы единожды посмотрит на Аврору не как на эфемерный призрак, дарящий тепло, а как на источник свирепого желания - можно сразу вешаться. А что Вектор?.. У него ведь подобных ограничений не было. Он был свободен, дьявол раздери, этот напомаженный хлыщ... И что он? Он тоже целовал её всю, распластывая по холодному камню и грозя искусать?       Римус зажмурился, сдавив закрытые глаза ладонью и едва борясь с рвущимся из груди воем. Её запах до сих пор был на его пальцах, он был весь пропитан им, и этот ужасающе нежный аромат сводил с ума наравне с покалывающим язык вкусом её кожи - неожиданно терпким, пряным, напоминавшим ледяную морскую воду.       - Знаешь, - окликнул Питер, переглянувшись с растерянным Джеймсом, - со стороны не похоже на то, что вы просто разговаривали...       - Замолчи, Питер. Просто закрой рот, - отрывисто бросил он и, схватив со спинки стула брошенное полотенце, стремглав залетел в ванную комнату.       Заклинанием заперев за собой дверь, Римус прислонился лбом к прохладному дереву, медленно считая от сотни до одного, но то и дело сбивался и в конце концов, отчаявшись побороть душивший его гнев, хватил обоими кулаками по двери так, что плотно подогнанные дубовые доски тоскливо затрещали.