***
Как у меня дела? А какие могут быть дела у человека, чья неделя началась с того, что к нему приставили потомственного пожирателя смерти? Явно незаконные. Как у меня могут быть дела, когда Энтони Эртон с барского плеча отваливает внеурочное задание? Прилагался Регулус Блэк. Он же напарник и заодно надзиратель. Исходило от него такое себе, знаете, осязаемое кожей осуждение. Но деваться было некуда. Энтони и его пытливый ум родили гениальнейшую идею: разделить дуэльный клуб на дуэты с целью попробовать перенять стили боя друг друга. До второй встречи дуэльного клуба оставалось семь дней. Было предположение, что я до него не доживу. Желания особо пересекаться со мной, тем не менее, в Регулусе не прибавилось. Но не грубил хотя бы, на том спасибо: мальчик оказался вежливым и не глупым, понимал, что вынужденная необходимость наших встреч вовсе не моих заслуг дело. И вот, мы как два полудурка вдыхаем затхлый воздух тренировочного зала. Я, в подтверждение ранее выданного мне звания, чихнула. Просторное помещение освещали лишь настенные факела в виде зубастых ртов горгулий. Пол был устелен матами, а стены — во избежание ненужных травм — покрыты мягкой обивкой. Не трудно догадаться, сие местечко торжественно охраняла постная мина Филча. В Хогвартсе тренировочных залов насчитывалось примерно с десятку, однако использовались они кем-либо крайне редко. Во-первых, потому что преподаватели не хотели идти на лишний риск, во-вторых, не горели желанием пожинать плоды того самого риска. Детишки буйными бывают, сами понимаете. Соответственно, пустили нас только с письменного разрешения Эртона под его же ответственность. Регулус между тем буравил меня внимательным взглядом сощуренных льдистых глаз, стоя поодаль. Не успела я и опомниться, как с волшебной палочки оппонента сорвался алый луч. Моя же палочка резво выскользнула из крепко сжатого кулака. Помнится, я что-то говорила про буйных детишек?.. Добавляю к этому утверждению ещё и несчастных бедолаг по типу меня. Заклинание затрещало и моментально настигло свою цель. Ноги подкосились и меня мощным воздушным порывом отбросило в сторону. Что-то мне это напоминает. Оранжевые искры растворялись перед пошатнувшимся взором. Волшебная пыль, мать вашу, Валтор не победит никогда-а-а и бла-бла-бла. И всё же, так по-геройски красиво лажать — ну это просто навык… — Ты жива, Джонс? — сомнительное эхо съездило по ушам. Где-то на фоне заскрипел дряхлый тренировочный манекен. Нас что, так легко спутать?! Вместо внятного ответа я прохрипела нечто, издали похожее на «ага, отличненько». Дрожащей ладонью сообразила «палец вверх». Хотя какое там «ага, отличненько», я вас умоляю… ну, так, максимум на троечку. Примерно как когда ты торчишь в четыре утра где-то в глуши под Тулой, отравившись привокзальным чебуреком, да пытаясь высушить руки в бесплатном смрадном туалете. А ещё через сутки просыпаешься в забытых людьми ебенях Британии семьдесят седьмого. Видели как я красиво закинула удочку на недовольство? Красивее закинули только меня в этот сраный, прости Господи, мир. Я жалобно потирала свой многострадальный позвоночник в момент, когда Регулус принялся топтаться на расстоянии метра. — У тебя неплохо выходит, — сухо проинформировал тот с донельзя эмоционирующим — уловите сарказм — лицом. — У тебя тоже, — едко перекривляла я. — Заклинания? — Не, составлять конкуренцию Филчу. По мрачности лица. Я пожала плечами, восседая на матах прежним истуканом. Бежевый вязаный кардиган сполз с плеча. Опираясь ладонью о колено, исподлобья взглянула на Блэка. Для этого пришлось неплохо задрать голову. Да уж. С такой высоты наша безмолвная война колкостей за звание «самый убогий субъект социума» выглядела ещё комичнее. — Ха-ха, — выдал Регулус с отсутствием даже намёка на веселье. — Плюёшься ядом так, будто изгалялась больше всех. — Эй, выполнять роль живого манекена — это, знаешь ли, не так просто!.. — Почему ты перестала отражать мои заклинания? Я проморгалась. Грузно выдохнула. Хороший вопрос, ответ на который я принципиально избегаю. — Устала. — В условиях реального боя ты тоже решишь прикорнуть? От усталости? Регулус, явно чувствуя превосходство, вопросительно вскинул брови. Я безмолвно покривила губами. Взгляд то и дело натыкался на исчерченные пятнами синяков ноги. Хотела ли я сдаться? Да. Хотела ли сбежать от ответственности, позорно поджав хвост? Да. Стыдно ли было видеть литеральное разочарование в скованных попытках Блэка завязать около-дружелюбный диалог? Да. Могу ли я всё бросить? Нет. — Я ожидал большего, Джонс. Я зажмурилась до цветных кругов перед глазами. — Я ожидал большего, Женя, — холодно декламировал Максим, ткнув грязным носком обуви меня в живот. Колючая сухая трава впивалась в предплечье, ливень ледяными хлыстами смешивал слёзы на щеках с грязью лесной опушки. Сворачиваясь в жалкий клубок и поджимая колени к груди, я чувствовала, как жалость к самой себе наполняет лёгкие удушьем. Гулкое эхо грозы отражалось в ушах. Гордеев отрезвляющим движением встряхнул за дрожащие плечи, поставив на ноги и в тот же миг перекидывая мою ладонь через свою шею. Поднимая меня на руки, прошипел почти с раскаянием: — Прекрати жалеть себя. И извини. Я помассировала переносицу. Не удивительно, что Регулуса раздражал сам факт того, что я перестала стараться и просто радушно позволяла швырять себя по всему залу аки футбольный мячик. Ладони саднило. Колени жгло усталостью пополам с болью. Я понимала, что при всём моем желании, не могу опустить руки — слишком поздно включать благоразумие, я уже влезла по подбородок в дерьмо канона. Я уже ответственна. Я уже решающее звено в чьей-то судьбе. От нелепой бравады не осталось и следа. Думать нужно было раньше. Теперь оставалось только действовать. Глотку душил спазм тревоги. Тихо выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, поднялась с насиженного места. Ноги подкашивало от усталости. Регулус наблюдал за моими потугами прийти в себя почти снисходительно. — Давай будем считать эту получасовую слабость за производственный перерыв? Блэк едва заметно качнул головой. — Гриффиндорцы… — пробубнил он, явно используя сей довод за весомый обоснуй. — Рад, что ты пришла в себя. Тренировка продолжилась. Для того, чтобы перенять стили боя друг друга, их для начала нужно было понять. Понять, как выяснилось, оказалось достаточно просто, но вот заставить своё тело двигаться подобно оппоненту, а мозг — мыслить таким же образом — вообще непостижимо. Регулус обозвал мои повадки «взбалмошными». До этого момента мне искренне казалось что я туго соображаю, но чем больше я анализировала свои действия, тем больше понимала — всё оказалось куда плачевнее. Во время боя я не думаю. Выезжаю на автоматизме и отработанной реакции. А моё главное преимущество — это знание «детских» заклинаний, которые мало кто использует и, как следствие, не ожидает подлянки под видом того же скользкого пола. Стоит ли уточнять, насколько сложно вести себя как Регулус? Во-первых, мне не доставало природного пафоса, во-вторых — наследственного таланта, в-третьих — мозгов! В перерывах на оценивающие взгляды Регулус не скупился раздавать дельные советы. Эртон, конечно, тот ещё хтонический ужас, но суть в его задании отыскать не составило труда. Я действительно училась. Прогресс был медленным, постепенным, но он был. Задетая гордость и всплеск адреналина — это, конечно, убийственный коктейль. — Что же так резко переменило твой настрой? — осведомился Блэк, пружинистым шагом уворачиваясь от серии заклятий. Я вовлечённо фыркнула: — Мысль о том, что на твоём месте мог быть Долохов! — И чем же тебе так не угодил Михаил? — тёмные кудри дрогнули, пока оппонент выставлял защиту против моего жалящего заклинания. Я раздосадовано свела брови на переносице, от напряжения закусив изнутри щеку. Изворотливый гадёныш! Регулус усмехнулся, припечатав нарочито по слогам: — И-ва-но-ва. Секунды замешательства хватило Блэку для того, чтобы атаковать меня моим же клоунским арсеналом. Я не успела произнести и звука, вздрагивая. Против воли, тело с силой потянуло в сторону. Левикорпус настиг моментально. Я было запрокинула голову, как необходимость в этом отпала: бренную тушу перевернуло вверх тормашками. Чувствуя, как волосы елозят по полу, а виски пульсируют от резкой смены положения, я душевно пожелала Регулусу всего самого наилучшего. Ситуация, мягко говоря, не завидная. — В сра-а-а-ку… — Во время твоей дуэли с Долоховым я и не думал, что тебя настолько легко застать врасплох! — с совершенно неожиданным смешком выдал Регулус. Я неверующе попыталась рассмотреть выражение лица собеседника. Не мудрено, рассмотрела только лишь его начищенные лаковые туфли. Да уж. То ли у меня имелся незаурядный скилл разводить на эмоции каждого представителя рода Блэков, то ли я просто настолько незабываемый кадр нелепости, что до смеха довела даже Регулуса. Ну, всё, каждому недоброжелателю рекомендую запастись анестезией. Потому что при личной встрече со мной вас спасут только онемевшие нервные окончания и отказавшие мышцы. — Ну, ты там вообще не торопись, отсмейся, да, — прогудела я скучающе. — Мне тут, к слову, неплохо. Кровь к мозгу, знаешь ли, приливает. Лучше думается. Попыталась сложить руки на груди. Получилось не с первого раза. — И о чём думается? — с подчеркнутой издёвкой поинтересовался Блэк свысока. — Разное по мелочи. Тирамису, холодное убийство, долги по зельеварению. Будничные моменты. И если хочешь знать, то это просто бесчестно — исподтишка да моим коронным заклинанием. Ещё и каким подлым способом! Левикорпус мой драгоценный против своей же хозяйки! — Я слизеринец, — воспользовался своим любимым аргументом Блэк. — Если бы ты знала, сколько раз ко мне было применимо слово «подло», то я занял бы равную позицию с Долоховым в твоих глазах. — Спасибо, дальтонизмом не страдаю, галстук видала, — съязвила из принципа. — Да и наслышана от Сириуса, что только он у вас в семье такой из себя исключительный гриффиндорец, — под конец фразы атмосфера стремительно растеряла свою дружелюбную веселость. Собеседник затих. Так, ясно, минное поле, напиздела: кровь к мозгу что-то совсем не приливает. Я поспешила приободрить замолчавшего Регулуса, пока меня не оставили висеть в таком положении до скончания веков: — Да и одну позицию с Долоховым ты бы занять не сумел. Этот Алладин Албанский в моём рейтинге стоит либо раком, либо в позе паука. А теперь ты, может быть, всё-таки поставишь меня на ноги? Когда невидимое нечто перестало удерживать меня за щиколотки, а я, запоздало сгруппировавшись, распласталась на полу, Регулус внезапно присел на корточки рядом. Оценочным взглядом — нет, ну это реально семейное! — прошёлся по моим не сокрытым одеждой побоям. Медленно выдохнул. Между бровей залегла недовольная морщинка. — Тебя за волосы оттащить в Больничное Крыло, что ли? Или ты хочешь на следующую нашу тренировку приехать на инвалидной коляске? — У меня фобия Больничного Крыла. Где-то завалялась мазь Мэри, надо бы ей воспользоваться… — Макдональд? — коротко уточнил Регулус. Я привстала на локтях, измученно прокряхтев согласное «угу». — Да, точно, она же гений зельеварения, наверное, своего авторства мазь. — Я даже не задумывалась об этом, — изумлённо почесала бровь, сконфуженно потупив взгляд. Гений. Ну всё, с этой самой секунды зовите меня Евиджиниус Джонс и никак иначе. — Знала, что она наше достояние зельеварения, но даже как-то не думала, что она мазь сама сварганить могла. Стой. Это ты сейчас что, кого-то гением назвал? — И что? — откровенно не понял моего ошарашенного жбана Блэк. — Мне что, пять лет, чтобы голосить, что никого краше и умнее меня на свете не найдётся? Макдональд не из самых адекватных, но в плане навыка зельеварения — она хороша, отрицать бессмысленно, — он на мгновенье остановился. Однако спохватился с каким-то несвоевременным осознанием в голосе: — А вот чистота её крови — уже другой вопрос. Кстати об этом, Иванова… в чём смысл скрываться за другой фамилией? Я принялась машинально разминать затёкшие ноги. — Ага, сейчас возьму и разложу тебе причинно-следственные связи моих поступков, — огрызнулась, поведя плечом. Высокомерное уточнение чистоты крови Мэри весомо подпортило настроения диалога. Казалось, Блэк это тоже заметил, в несвойственном ему жесте отводя взгляд. На высокие бледные скулы упала тень густой шевелюры. Голос его остался неизменно спокойным: — Долохов не успокоится. Информация о твоём происхождении сейчас гуляет по всему Слизерину. Потише переговаривайся с Сириусом. Может быть он знает, что делает, но… — Регулус пространно вгляделся в браслет на моём запястье и с шипением протараторил: — Михаил подслушивать любит. Подумал, что тебе нужно это знать. Я озадаченно вскинула брови. Дыхание сперло от банального удивления. Зачем он?.. Но озвучить свой вопрос я не успела. В параноидальной спешке и смятении, Блэк подхватил брошенную у стены сумку и исчез из поля зрения. Тяжёлые двустворчатые двери с протяжным скрипом захлопнулись. В гнетущей тишине на меня уставились искривлённые морды гоблинов, вырезанные на древесной поверхности проёма.***
Ах да. Дела. Как же у меня дела? — Вот так я и умру. Крест, — невесело заключил Поттер. Он жалобно подмял под бок подушку. Приоткрывая один глаз, проговорил: — Юджин, хочешь меня пожалеть? Абзац. Мы с Ремусом, аки два стража на границе благоразумия и сумасшествия, скептически переглянулись. Джеймс корчился на своей кровати в одной только белой футболке и не-очень-то-парадных трусах. Наш коллегиум в числе четырёх человек возвышался над этим Страдальцем в надежде, что он наконец уснёт. Однако Джеймс уверял нас в обратном: — Кажется, я вижу свет в конце тоннеля… падший ангел, это ты? Поттер в бреду принялся щупать мою безвольно повисшую ладонь. Я уныло пробубнила: — Ага. Падший. После сегодняшней тренировки с Регулусом, скорее уж опущенный. Кажется, каждый из нас уже трижды успел пожалеть, что Ремус умный. Стоило ему только забросить удочку на тему того, что это именно крестраж так извращённо влияет на психическое состояние Джеймса, как последний почувствовал себя главным героем. Отката назад не предвиделось. Но несмотря на все его идиотские шутки про то, что он тут при смерти, и вообще — перебивается с галлюцинаций на истерики, шакалило его действительно за пятерых. Отшучивался, брыкался, отрицал, но состояние его от этого не улучшалось. Я зевнула, подтягивая резинку сползших клетчатых штанов. Лямка просторной белой майки то и дело сползала с плеча. Извините, а что ещё остаётся, когда вас выдёргивают из плена одеял в три часа ночи, объясняя всё ёмким да красочным «Джеймс заебал»? И чувствовалось в этом такое себе, знаете, товарищеское беспокойство… — Джим, ты либо уже пиши завещание, либо дай нам поспать, ради Мерлина и всех его орденов, я скоро поеду балдой, — захныкал клятвенно Сириус, роняя взъерошенную после сна голову мне на плечо. Я осталась стоять невозмутимым тормознутым идолом. — Просто отдайте уже мне эту маринованную в говне диадему, чтобы Джеймс прекратил шугаться своей тени, — предложила я, безысходно переминаясь с ноги на ногу. — В конце концов, я уже с ней сосуществовала какое-то время. — Отказано в просьбе-е-е-е, — нараспев отмахнулся Поттер, в протестующем жесте пнув плед. — До субботы осталось совсем немного. Если мы сейчас начнём тут играть в «съедобное-несъедобное» крестражем, ничем хорошим это не закончится. Интуиция подсказывает. — Джеймс, это не интуиция. Это твоя параноидальная шизофрения. — О, ты тоже их слышишь? Так уж и быть, Юджин, я разрешаю тебе разделить смирительную рубашку со мной! Сонный мозг не сразу соизволил сообразить, что произошло: запястье ощутимо дёрнулось, мрак мужской спальни поплыл перед глазами, и вот — я безвольным овощем лежу на простынях Поттера, грудью прижавшегося к моей спине. Не совру, я действительно собиралась своими силами выдрать из поттеровского хранилища крестраж. Потому что, казалось, другого решения проблемы просто не существовало. Но Джеймс упёрся своими хвалёными рогами. И кудрявой бедовой головушкой мне куда-то в район лопаток. Есть развал схождение, был развал СССР, а у меня скоро будет развал ментального ядра. — Если вы скажете, что разбудили меня для того, чтобы я изображала из себя плюшевый тюфяк — сломаю носы. Я люблю изображать немощную, но не настолько. — Сохатый, тебе что, не хватало тактильности? Ты ж мой маленький медвежонок! Чего раньше не сказал! — заохал вдруг Блэк. Поттер изнеможённо фыркнул, явно не ожидая, что Сириус в компании Ремуса и Питера потеснит его в собственной же кровати. Горячая рука лишь сильнее сжала ткань моей майки. … Так или иначе, последующие полтора часа я только и делала, что пародировала неодушевлённый предмет. Судорожное паническое дыхание Джеймса постепенно выравнивалось, интонация не переходила в истерический оскал, а сам он почти успешно поддерживал разговор. И вот мы, в позах, подобных игре в твистер, дружно согреваем постель Джима. Я — в цепких объятиях облокотившегося о изголовье кровати Поттера, Сириус — устроив голову на моих коленях и свесив ноги на пол. Ремусу и Питеру, по-моему, было вообще по-кайфу — они поедали шоколад из мятой фольги, повернувшись спинами друг к другу. Время на будильнике Люпина давно перевалило за пять утра, на небе расцветали первые краски дня. Мы обсуждали всё: начиная размышлениями про секрет мироздания и заканчивая вопросами создания еврейской письменности. — А я говорю вам, у меня безумие в роду передаётся на генетическом уровне наряду с цветом глаз! — уверял Сириус, разметав свои чудотворные локоны по моим несчастным пижамным штанам. Все кроме меня, отчего-то, его речами впечатлялись как в первый раз. — Вот вы скажите, какой Блэк к тридцати годам не отбился от ума? О Господи, ну всё, крах — знать не знаю, куда себя девать от ужаса! Это что, та самая именитая блэковская уверенность в своей исключительности? Подумаешь, аристократ, подумаешь, родственники психи. На минуточку, у меня тут своя наследственность тоже имеется. И если Сириус можешь козырять тем, что оба его деда был кавалерами Ордена Мерлина первой степени, мой максимум — это шутки про фужеры, холодное оружие, тюрьмы, да дома престарелых. Генетику не пропьешь. Наследие, так сказать, легко не забывается. Всё же если карма действительно существует, то это полностью объясняет всë то говно, систематически вокруг меня кружащее. А я в матрицу судьбы не верила. На секундочку, линия матери ничем не лучше линии отца будет. Я даже не знаю, по чьим стопам идти, глаза разбегаются. Если в одном случае мне досталась примесь голубой крови и фамильная стервозность, то во втором — соблазн пойти по стопам деда, заколов человека ножом. Да-а, завидно? — А у меня дед по материнской линии бабку зарезал, — вставила я как бы между прочим. Сверчки за окном поддержали минуту молчания. — И знаете, что в этом самое очаровательное? После дружных заявлений семейства о том, что я просто вылитая бабка, просыпаться посреди ночи в холодном поту с оглушительно орущим в ушах дедом: «не добил!». Так причём я даже не от мамы это узнала, а от пьяного в дрова бати! А потом трепанулась во время ссоры, на втором этапе подросткового протеста. Вы бы видели лицо матери… На конце пламенной речи голос перешёл в осипший писк. Джеймса хохот настиг первым. Следом подключился Сириус, уткнувшийся носом мне в колено и задушено пытавшийся отсмеяться. — Если вам интересно моё мнение, то я никому бы из вас мир спасать не доверил, — критично расценил Люпин, пригрозив шоколадом в руке. — Мало ли, когда наследственность проснётся. — От оборотня слышу! — заголосила я синхронно с Блэком. Дружный компанейский смех прокатился новой волной. — Дар пророчества тебе тоже от деда передался? — подначивал Питер, смешливо заломив брови. — Уже не знаю, за какое приданное цепляться, — прыснул мне горячим дыханием на ухо Джеймс. Чувствуя, как по шее проходится рой мурашек, а глаза непроизвольно закатываются, я воскликнула: — Э, вы либо так не увлекайтесь, либо прячьте ножи!.. Болтая ни о чём вплоть до завтрака, мы так и не уснули.***
Кому-то здесь ещё интересно как у меня дела? Если да, то вы издеваетесь, узурпаторы. Я лениво постукивала ногой по не внушающему особого доверия полу. Устало выдохнула. Так, утолить интерес: а что если подо мной провалится трибуна? Надеюсь, это станет весомой причиной для Мэри, чтобы впредь не таскать меня на тренировки. Иначе предсказания Регулуса про инвалидную коляску восстанут из пеплов иронии прямиком в жестокую реальность. Расхлябанная веками древесина, видать, являлась тем самым главенствующим признаком магии в Хогвартсе. Я надула щёки, губами упираясь в ледяной нос. Ну, что за тлен. Если бы не согревающие чары, сто процентов обморожение заработала бы. А уж каково было игрокам, расписывающимся в пируэтах тут и там, у которых из одежды были только эти цветастые оранжевые полотна — неясный незримый ужас. Кстати о тренировке… — Долбоёб ты слепой, тебе очки одолжить?! — драл глотку Джеймс. — Эллингтон, кому ты ворота оставил? Хочешь на скамью к Марлин и Юджин?! Позевала. Культурно просвещаюсь, да. Уже не представляю, в какую щёчку от благодарности чмокать Макдональд. Близилась игра в квиддич между Гриффиндором и Слизерином. Каким рекордным чудом Поттер ни разу не свалился с метлы, умудряясь при этом блаженно отправлять в полёт квоффл, неизвестно. Иногда к этому нехитрому плану действий добавлялся опциональный припадок: — Преподобные, блять, остатки моих нервных клеток!.. Ну, ангельский нрав у парня, что сказать. — Может, поддержать их как-то? — вдруг робко предложила Марлин, последние полчаса отмалчивающаяся на краю скамьи. — И как ты себе это представляешь? — фыркнула я, упираясь подбородком в ладонь. — Будем по очереди хлопать ресницами и взлетать? Черлидерши мечты. Поттер скорее уж выхватит биту у Фрэнка и переебёт наше шоу бладжером. Я перевела смеющийся взгляд в сторону Маккинон. Искрящиеся карие глаза возмущённо расширились, но буквально через несколько секунд собеседница согнулась в приступе хохота. Она спрятала покрасневшие щёки в складках гриффиндорского шарфа. — К слову, Юджин, — проговорила Марлин прежде, чем я по новой завтыкала на мученические порывы Джеймса воспитать в сокомандниках боевой дух. — Ты сегодня не ночевала в комнате. — Эллингтон! — Ай, капитан, больно! Я медленно отвернулась. Как покорёженная тут сижу, честное слово. Сцепила зубы, дабы вновь не зевнуть. Марлин, родная, я сегодня вообще не ночевала. — Следишь за мной? Маккинон вдруг прыснула. — А толку? И без того очевидно, у кого ты могла пропадать. — Тогда почему спрашиваешь? — искренне недоумевала я. — Ты… неплохо к парням в компанию вписалась, знаешь. Как будто всегда была с ними. Каждый раз, когда слышу «Мародёры», невольно вспоминаю и тебя. На одной волне вы, что ли, — Марлин нервно разгладила свитер под курткой. Голос звучал необычайно осторожно, без напускного пафоса и сверх-высокомерия. — Знаешь, я ревную Сириуса к тебе. Не буду скрывать и обманывать. Мне правда гадко от того, как всё обернулось. И та ситуация в Выручай Комнате, когда вы с ним… — Марлин медленно выдохнула, дёрнув щекой. Взгляд то и дело опускался к ботинкам. — В общем… я хотела сказать, что мне жаль, что я так срывалась на тебе. Я ведь не в отношениях с ним, чтобы претендовать на что-то или хотя бы иметь почву для истерики в твой адрес. Так или иначе, не скажу, что мне с тобой комфортно общаться. Мне пока что тяжело это даётся. Морально, понимаешь? Потому что я чувствую себя отвратительно из-за одной только мысли, что я влюблена в чёртового Блэка с третьего курса, и безуспешно. А вокруг тебя он кружит как преданный пёсик, прыгая на задних лапках от одного только твоего слова. — Ты преувеличиваешь, — только и смогла прошептать я, уставившись на Марлин как на совершенно незнакомого мне человека. — Это ты преуменьшаешь. Вообще, наша с тобой вражда и правда совсем глупой стала. Как идиотки, честное слово. А мне же, всё-таки, нужно быть умнее… ах, ну да, к чему это я. Прости. Мне жаль, что почти два месяца со дня нашего знакомства я тратила на то, чтобы лишний раз тебя поддеть. Выпад в сторону Леруа — глупо, соглашусь. Мои с ней тёрки вовсе не означали, что я должна была срываться на тебе. А ведь ты мне изначально понравилась… смешная. Я сглотнула накопившуюся слюну. Уж чего я не ожидала, так это внезапного душевного порыва в рассуждения наших с Марлин натянутых отношений. Извинений — так подавно! Маккинон, наверняка отметив моё замешательство, неловко заёрзала на месте. Пододвинувшись ближе, протянула мизинец. Тот дрожал то ли от промозглого ветра, то ли от испуга перед моей реакцией. Собеседница тревожно насупилась. — Простишь меня? На смуглом лице гриффиндорки проступили пятна смущения. Я почувствовала, как жалобное чувство стыда царапает горло. Кое-как взяв себя в руки и, преодолевая поселившийся поперёк мыслительного процесса шок, я без лишних слов утянула подругу в объятия. Я не сразу заметила, как дрожат собственные колени, но моментально ощутила сомкнувшиеся на талии ладони. Марлин осторожно сжала в кулаки ткань моего — всё же, дарённой Норме в зубы не смотрят — чёрного пальто. Аккуратным движением похлопав Маккинон по плечу, тихо прошептала той в район мудрёной косы: — И ты меня прости. Спасибо, что решилась поговорить со мной.***
Я нехотя вынырнула из омута нахлынувших воспоминаний. Голова шла кругом, но я, кое-как подобравшись, отвесила: — Дела? Да лучше всех! Хочешь, приляг рядом, покажу тебе северное сияние из паутины на потолке. — Ясно, — чопорно покивал Максим откуда-то сверху. — Обстановку оценил. Можешь оставаться лежать, а я, так уж и быть, в охапку с твоими мальчонками, справлюсь сам. Изнурённая смекалка ускакала в дебри особо остроумных ответов. И пока я пыталась сгенерировать что-то дельное, Гордеев привычным движением сильных рук поставил меня на ноги. Ой, это что, ностальгия? Я сморгнула рябь перед взором. — Ты поосторожнее, а то сейчас нахлынет, так и попинать меня попрошу. — На этот случай у тебя всегда есть Матвей, далеко ходить не придётся. Максим совсем не изменился. Блондинистые прямые волосы были стянуты в длинный хвост на затылке, вокруг широкой ехидной улыбки поросла щетина, без которой его попросту было невозможно воспринимать. В васильковых хитрых глазах мелькнуло что-то родное, почти осязаемо домашнее. Не размениваясь на предупреждения, Гордеев сгрёб меня в охапку. Мужской подбородок укололся в район виска, на что я расслабленно фыркнула. Внутри теплилась радость от встречи. Привычный запах сигарет вперемешку с домашним ароматом выпечки заставил прикрыть глаза. Захотелось назад. В общагу. Побесить Норму, поиграть с эльфами в прятки, зная, что они мне поддаются, попробовать булочки с вишней. Меня даже укололо завистливое подозрение: казалось, я постарела, а Гордеев — напротив, помолодел. Вместо новых морщин — разбросанные по щекам весёлые веснушки. Вместо седины — удивительно шелковистые пшеничные волосы. Ведьмак, ведьмак. Как говорится, с Геральдом поведёшься… — Ну ты там давай от восторга не расклеивайся совсем, — усмехнулся мужчина, медленно размыкая объятия. Как ни старалась, а мягкая довольная улыбка всё равно расползалась по лицу. — Познакомишь нас? Я запоздало ойкнула, сообразив, что мы с Максимом всё это время говорили на русском языке. Мародёры сканировали новоприбывшее довольное собой лицо внимательными глазами брошенных щенков. Поэтому начать я решила с Сириуса. — Максим Гордеев — Сириус Блэк, — представила я с нарочитым официозом. Повела рукой от одного собеседника к другому. — Блэ-э-эк, — присвистнул Максим. Сложил руки на груди, прямо на мантии под синей брошью в виде орла. Оценивающий взгляд прошёлся по гриффиндорцу сверху-вниз. — Красивый мальчик. — Извини? — выпалила я, вскинув брови. — Ой, будто бы ты не того же мнения, ну ты посмотри — всё при нём: и фамилия, и гены, и личико. Ты бы присмотрелась. — С последним категорически соглашусь, — Сириус, почувствовав мощь мужской солидарности, сверкнул глазами и затянул особо пакостливо: — Знаешь ли, такой самородок долго без дела лежать не будет. — Вот-вот! — подхватил Гордеев. — Ага. Класс, — я помассировала переносицу. Вот и встретились два косноязычника. — Джеймс Поттер. Джим закивал с небывалым отчаянием. Максим щёлкнул пальцами: — О, страждущий крестражем. — Так на моей эпитафии и запишите. — Ремус Люпин. — Я твой фанат, — клятвенно зашептал Гордеев. Я вспыхнула, не зная, что делать в первую очередь: затыкать Ремусу уши, или крутить пальцем у виска Макса. Но, как оказалось, паниковать я решилась зазря. — Юджин писала, что умные идеи в вашей компании посещают только тебя. Люпин растерянно улыбнулся, почесав шрам на щеке. — А это Питер Петтигрю. Я выжидающе уставилась на лицо Максима, искренне надеясь не получить и секунды негативного подозрения в гримасничающем мужчине. — Догадался, да. Надеюсь на тебя, Питер. — Н-надеетесь на меня? — тот изумлённо округлил светло-зелёные глаза. — Ага. Одергивай эту любительницу нарываться на жопу, вроде мальчик спокойный. — Нарываться на жопу?! — я открыла рот в порыве негодования. Покумекала. Поняла, что не докопаешься — так-то Гордеев был прав. Молча захлопнулась. Петтигрю поджал губы и кивнул с видом самого ответственного человека. Всерьёз принял слова к сведению, это явно. Максим, вновь осмотрев всю компашку, вынес вердикт: — Ладно. Я Максим. Ваш личный проводник в мир чернухи. А теперь чай дохлёбываем и уёбываем. Естественно, дохлёбывать чай никто не стал. На выход ломанулись чуть ли не на перебой друг с другом, до того всем настохорошели именитые «Три Метлы». Я плелась позади всей колонны, не разделяя всеобщего энтузиазма. Ура! Суббота! Лес! Только мы, лоно природы, да чернь крестража. Экстаз. С удовольствием бы туда не пошла. Господи, почему это не автобус? Захотел, вышел… Мандраж подкосил суставы, но я усиленно думала о том, что мы почти совершили уверенный, долгожданный шаг вперёд. Совсем скоро диадема искупается в предсмертной агонии. Холод опалял щёки. В морозном осеннем воздухе кружили свой замысловатый танец алые листья. Они хрустели под ногами, падали за шиворот, проносились вихрем вдали леса — куда мы и держали путь, оставляя позади шумную улицу и ряд магических заведений. Атмосфера переменилась сразу. Голоса магов окончательно отдалились. По слуху ударило гнетущее эхо лесной чащи. Я сжала кулаки в карманах пальто, кидая взгляд через плечо. Вороны. Голимые вороны, чтоб им пусто было. — Как там Геральд? — вопросила я. Максим отрапортовал с короткой ухмылкой, не прекращая широкого шага: — Горит идеями, как обычно. У деда маразм. Катакомбы строит. — Чего? — Не бери в голову. — Нет, что значит не бери в голову? Что Геральд делает? — Если бы он ещё меня посвящал в свои планы. Молчит. — На кой ему катакомбы… — выпалила отрешённое, понимая, что на том вопрос исчерпал себя. Я даже приблизительно не могла прикинуть ответ. Стало ясно: на днях нужно садиться и распыляться в сочинении деду. Может быть снизойдёт, властелин бора, да поделиться мыслишками. Вряд ли он таким образом расширяет территории общаги, мы не в Майнкрафте. Лепит пути отхода? Но зачем и на какой случай?.. — Зацените дерево, — заохал неуместно счастливый Гордеев, приплясывая вокруг найденного ориентира. Он топнул своей крохотной ножкой-сорок-шестого размера. Перешнуровал берцы. Как будто не крестраж уничтожать готовиться, а на тиви-шоу светиться, честное слово. — Я, конечно, планировал шаманить в центре грибов ведьминого круга, но, видать, не судьба нашему шабашу. Мы с Ремусом пришибленно переглянулись, пока мой златогривый отец уже менее фанатично чертил пару неизвестных рун в воздухе и накладывал заклинание тишины. Синхронно покачали головами. Н-да. Это превращается в традицию. Люпин поправил забавно сползшую с головы чёрно-белую тканевую ушанку. Расширяющее карманы мантии заклинание располагало не только волшебной палочкой, но и двухлитровой банкой с мутной зелёной жижей внутри. — Та-да-а! — То есть, это буквально консервация? — не разделила гордеевской радости я, разведя руками. — Выглядит как вода из Москва-Реки. — А ты думала, я шутил? Мы напряжённо таращились друг на друга. — Откуда мне знать, что высокоуважаемые маги хранят огурчики и яд василиска на одной полке? — Да-а, ровные типы… Я с чувством прикрыла глаза. Медленно посчитала до десяти. Растормошила отросшую чёлку. — Бордюра тут не найдётся, Юджин, — не скупился гадить в душу Джеймс. И ведь на последнем издыхании! Но прежде чем мы успели вцепиться друг другу в патлы, Максим прогремел посерьёзневшим опасливым тоном: — А теперь успокоились. Шутки кончились. Обстановку разрядили. Чем раньше начнём, тем раньше закончим. От этой знакомой интонации я против воли выпрямилась. Выжидающе уставилась перед собой. Мародёры последовали моему примеру, обступив Гордеева полукругом. Понурое низкое небо свинцом давило на веки, а накрапывающийся дождь лишь большим гнётом расползался по болезненному выжиданию. Водрузив бутыль на пожухлую листву, Максим одним резким жестом потребовал диадему. Поттер, явно выжидая этого момента всю неделю, моментально передал крестраж в руки волшебника. В лесном полумраке блеснуло начищенное серебро. — Отойдите и приготовьтесь выставить щит по моей команде, если не хотите скончаться. Слёз феникса в моей подпольной ярмарке сегодня нет. Я судорожно сглотнула. Безропотно слушая приказ, мы отошли на пять шагов назад. Не моргая, я наблюдала за тем, как Максим крепко перехватывает диадему и левитационным невербальным заклинанием погружает её в глубины склизкой мутной консистенции. Скорым движением палочки закрывая стеклянный бутыль, Максим рявкнул: — Сейчас! Быстро! Защитные чары окутали напрягшееся тело тёплым одеялом, но это не спасло зрение от резкой вспышки. Скрипя зубами, зажмурилась. Кто уронил челябинский метеорит? Поток поднявшегося северного ветра ударил по лицу. Яркая смена цветных блямб перед глазами быстро переходила в мигрень. Над головой заскрипели ветки, а ноги, упершиеся в землю, с силой толкало назад. Я слышала, как о непробиваемую защитную стену ударялись отголоски магии, сопровождаемые безумным ропотом чьих-то фраз. Осколки бессвязных речей, шёпота, неуравновешенного смеха и ряд угроз — это были воспоминания Тома Реддла. К горлу подкатила жгучая тошнота. Я не видела ни черта, кроме сменяющихся хаотичных картинок. Не слышала ничего, кроме бредового шёпота прямиком в паникующий разум. До последнего выдерживая заклинание, стоически игнорировала заполняющий тело жар. Однако всё закончилось так же быстро, как и началось. Ветер затих. На месте, где минутами ранее находился яд василиска, зияла пустота. Дым с пару секунд оглушительным шипением валил из прожжённой листвы, но сразу после этого испарился. Я с опаской огляделась. Мы выдохнули, как по команде. На земле и в округе не осталось и следа яда василиска. — Вот это я хапанул адреналинчика! — громогласно пытался отдышаться Гордеев. — Опасность — это дыхание жизни! Я ошарашенно облизнула пересохшие в панике губы. Медленно опустила ноющие от напряжения руки. Ремус, тряхнув головой, неверующе выдохнул: — Дыхание премерзкое, кстати… — Удивительно, как ты дожил до своих лет! — перекривляла я Максима запоздалой гадостью, скорее из принципа, чем из цели. — А ты мне больше такие авантюры не предлагай. Могу и не отказаться. Конечности слабели. В мыслях сочилась насмешливая растерянность. В момент, когда Блэк перехватил меня за предплечье, крепко удерживая и не давая пошатнуться, в голове загорелось осознание. Первый крестраж Волдеморта был уничтожен.