Я родился в Питере, первого октября 2002 года. Моя семья была обычной: отец — военный лётчик, и мама — продавец в магазине. Мои родители жили не богато, в общем, как все.
Через два года, после моего рождения, умерла моя родная мама: её сбил какой-то лихач, успев скрыться до того, как приехали скорая и менты. После этого моему отцу пришлось выйти в отставку, он у меня капитан запаса, так как кроме отца у меня никого нет, не считая старого деда, — отца моего отца (родители мамы умерли раньше нее), то мы стали жить вдвоем: я и папа, иногда мы ездили к деду, он жил в другом районе города.
Так шли года, отец устроился лётчиком в частную компанию, возить туристов, которые хотели полетать возле города. Дед умер (хотя чему тут удивляться). Я пошел в школу, в первый класс. До сих пор помню, как меня, первого сентября провожал папа на линейку. Все дети были с мамами, но с некоторыми тоже пришли папы. Мамы поправляли бантики девочкам, мальчикам — галстуки. Папа сидел один, — мужчина в первом ряду, — читая стих я видел, как другие мамы шептались за спиной отца.
Ноябрь 2009 года.
Папу вызвали в школу: я подрался, его вызвала наша классная — Вероника Сергеевна. Дело было так: во дворе школы у нас было футбольное поле и мы играли в мяч. Тут я хотел обыграть Никиту, — своего одноклассника, ударив его по ноге (честно, случайно получилось), дальше он начал меня бить и обзывать:
— Твоя мать не умерла, а бросила тебя, сиротка ты наша. — и заржал.
Это стало последней каплей… Мы катались по полю, нас разнимали учителя.
Тем же днем.
Я пришел домой с синяком под глазом.
— Кирилл, что случилось? — спросил папа, открыв дверь.
Я повесил нос, боялся, что отец сейчас достанет свой ремень. Если вы подумали, что он меня бьет, то вы ошибаетесь (первый раз вызвали в школу — это всегда страшно).
— Что случилось? — повторил отец.
— Я подрался, папа, — тихо ответил я.
— Ну, я вижу. Что за повод?
— Мы играли в футбол, — пришлось сказать папе правду.
На следующий день папа пришел в школу, разговаривал с Вероникой Сергеевной, пока я был на уроке.
Февраль 2010 года.
Я бежал. Холод жуткий, зайдя домой, в прихожей я увидел пальто отца, хотя он должен был быть на работе.
— Папа, ты дома? — позвал я.
— Да, Кирилл, я на кухне.
Я пошел на кухню, отец был в фартуке, жарил оладьи — мои любимые.
— Ну, как дела, Кирилл? — весело спросил отец.
— Все хорошо, пап.
Я сел за стол. Сказать, что я удивился — ничего не сказать, папа дома в тот день, когда должен быть на работе.
— Папа, разве ты сегодня не должен работать?
— Нет, я взял выходной, — папа повернулся ко мне.
Я не понял, раньше папа брал выходной когда я болел и только.
— Почему?
— Ну, убраться, дома такой бардак.
Позже вечером после уроков я сидел у себя в комнате и рисовал.
— Кирилл, ты не занят?
— Нет, папа.
Папа зашел ко мне в комнату и сел на кровать.
— Что рисуешь?
— Робота.
— Дай посмотреть.
Я дал.
— Неплохо, — сказал отец.
— Я такие работы видел в одном фильме.
Папа поднял голову и посмотрел на меня.
— Знаешь, Кирилл, я хотел поговорить, — сказал папа как-то неуверенно. Вдруг, он встал и начал ходить по комнате, затем сел обратно.
— Сынок, у нас завтра гости.
— Кто? дядя Дима? (Папин коллега).
— Нет, не дядя Дима.
— Жаль. А кто же тогда?
— Вероника Сергеевна.
— Папа, я ни с кем не дрался, — сразу сказал я, испугавшись.
— Вероника придет познакомиться с тобой.
— Зачем? Я и так ее знаю.
Папа встал с кровати и подошел ко мне, взял стул, стоящий рядом, и сел.
— Знаешь, сын, после смерти Даши, твоей мамы, мы живем одни. Когда ты был маленький, мне кроме тебя никто не нужен был, но недавно все изменилось. В общем, я хочу, чтобы ты и Вероника Сергеевна познакомились.
— Ну хорошо, папа.
На следующий день, воскресенье.
— Кирилл, просыпайся, пойдем на карусели.
— Не хочу.
— Ура, тогда все мороженое — мое.
— Какое? Шоколадное?
— Ага, — весело ответил папа.
— Не дам, сам всё съем.
Я быстро оделся, заправил кровать, мы поели и пошли на карусели. Папа купил мне и себе шоколадное мороженое, потом мы ходили в тир, папа дал мне пострелять там, он выиграл мне большого черного медведя.
Тот же день, 16.00.
Мы вернулись с кучей игрушек, шариками, ведром мороженого. Я отнес медведя к себе в комнату и посадил на стенку. Найдя папу в зале, я сел в кресло. Он пылесосил, выключив пылесос, он спросил:
— Кирилл, помнишь, я вчера тебе говорил, что к нам придет Вероника Сергеевна?
— Да, папа.
— Ты не против?
— Нет.
— Ух, хорошо, она приедет через два часа, так что помоги мне, собери грязную одежду.
18.00 того же дня.
В дверь позвонили.
— Кирилл, открой.
Открыв дверь, я увидел Веронику Сергеевну, она стояла и улыбалась.
— Здравствуйте, Вероника Сергеевна.
— Привет, Кирилл. Папа дома?
— Да, проходите.
— Папа, Вероника Сергеевна пришла.
— Я сейчас, секунду, — ответил папа из кухни.
— Снимайте куртку, вот вешалка и тапочки. — я дал ей тапочки.
— Хорошо, спасибо, я тут купила кексы к чаю, ты любишь сладкое? — спросила она улыбаясь.
— Очень, спасибо.
— Тогда держи. — она отдала мне коробку с кексами.
Папа снял фартук, выходя из кухни.
— Вероника, проходи в зал, — сказал папа улыбаясь.
— Привет, Миша, — ответила Вероника Сергеевна улыбаясь.
— Я тут купила кексы к чаю, просто я не знала, что Кирилл любит.
— Ты угадала, Ника.
— Я накрыл стол в зале, проходи.
Вероника Сергеевна вошла в зал и стала смотреть по сторонам.
— Кирилл, это кто? — спросила она, увидев фотографию в рамке.
— Мама. — просто ответил я.
— Извини.
— Да ничего, я ее не помню.
Я был в шоке: моя классная у меня дома собирается пить чай.
— Ну, садитесь за стол.
Мы сели и стали чай пить, а я думал, что папа какой-то странный сегодня. Они говорили о чем-то своем, взрослом.
— Кирилл, ты чего такой? — спросил папа.
— Папа, можно я пойду к себе?
— Конечно, — удивленно ответил папа.
— Может мы вместе поиграем во что-нибудь? — спросила Вероника Сергеевна.
— Во что? — тихо спросил я.
— Можно монополию достать — сказал папа.
Мне было как-то странно, не по себе видеть учительницу такой необычной.
— Я пойду принесу игру. — неуверенно сказал я, уходя к себе в комнату. Я достал игру и вернулся в зал, папа и Вероника Сергеевна сидели на полу.
Я сел на пол, игра началась. Вечер прошел замечательно, мы смеялись и веселись, я и не думал, что Вероника Сергевна может смеяться, мне она всегда, когда я ее видел, казалась строгой. Я ее боялся.
Москва, больница.
Сейчас, вспоминая тот день, я считаю его самым счастливым. Смотря сегодня на тот день, я понимаю, как были рады мама и папа, я не могу описать свои чувства.
Я записываю свои воспоминания для тех, кто будет читать этот дневник. Может быть, кому-нибудь кроме семьи, я буду интересен и хочу, чтобы они поняли:
Я ЛЮБЛЮ СВОЮ СЕМЬЮ.
