Грозовые ведьмы

В моем дрянном училище, единственном на весь город, который тоже считается уникальным — только его, не считая побережья на востоке, населяют люди, — направление для выпускной исследовательской работы всегда предоставляется одно и то же: ведьмы. Учитывая, что неподалеку располагается церковь, нужно писать о том, какое зло они несут в мир. Ох, эти ведьмы… много о них можно сказать, но подкрепить фактами не получится, увы, почти ничего — мало кто их видел. Находятся смельчаки, которые заявляют, что постоянно общаются с прислужницами дьявола; но разве им кто-то верит?.. А некоторые утверждают даже, что ведьмы живут среди нас, но пока ни одну из них не удалось вычислить. Короче говоря, выпускникам училища всегда предлагается одно и то же: переписать ту кроху знаний о ведьмах, что содержится в доступных всем книгах, и получить бумажку об образовании. Бумажка, как и исследование, были общеобязательными, но совершенно бесполезными. Нас согнали в парадную залу, как стадо горных баранов, как раз затем, чтобы объявить о предстоящей исследовательской работе. И предложили подумать над темой, точно и вправду было над чем думать. Толпа, стоящая возле меня, загудела. Но этот гул вскоре стих: с работой все ученики определились быстро и безболезненно. Все, кроме. Маресла, отвечающая за наши судьбы уже три года, все то время, что я бесполезно здесь трачу, стала обходить учащихся по порядку, у каждого спрашивая, что же он выбрал, как будто хотела создать видимость выбора. Дрянное училище, и Маресла не лучше. Лживая, лицемерная. После каждого ответа улыбается так, будто в жизни не слышала ничего более приятного. Будто ей тотчас же выдадут сотню миллингов задаром. Будто директор этого местечка наконец-то позволит ей стать его женушкой, а обретение такого мужа, в общем-то, равноценно той сотне миллингов, о которых я уже говорила, но предполагает отдачу. Кое-какую. Это была осень, начало нашего последнего учебного года. И каждую осень последнего года учащихся встречает радостная новость о том, что они должны сделать. Очередь дошла и до моей скромной персоны, как я не пыталась отойти в сторону. Маресла подошла, посмотрела на меня синими глазами снизу-вверх, облизала нижнюю губу и спросила: — Дорогая Каррен, вы готовы назвать тему своего исследования? О да, я была отлично к этому готова. Сомнение, которое слегка путало мои мысли, при одном лишь взгляде на Мареслу вылетело окончательно, и я, крутанувшись на носках сапог, ответила: — Готова. Маресла кивнула, провела ручкой с птичьим пером на конце по щеке и опустила взгляд на стопку скрепленных листов, произнесла: — Называйте. Каррен Илм… Несчастные, что обучались вместе со мной, повернули голову в мою сторону. О да. Говорила я что-либо редко, а если говорила, то это вызывало всеобщий фурор. На меня возлагали надежды. И я старательно сохраняла статус молчаливой чудачки. Я подняла голову, разглядывая потрескавшийся потолок залы, и протянула: — Думаю… Думаю, я посвящу свою работу случаям столкновения ведьм и обычных людей. Маресла, которая уже начала записывать тему, подняла голову и глупо уточнила: — Что? — Случаи столкновения ведьм и обычных людей, — повторила я. — Согласна, есть в этой формулировке что-то корявое. Гул вернулся. Кто-то мне улыбнулся, и я тоже скривила губы в ответ. Весело. Им весело. Кто-то пошел против Мареслы! Каррен выкинула очередной фокус! Впрочем, да что они понимают?.. — Каррен, дорогая, — Маресла вздохнула. — Мы все понимаем, что вы у нас — личность необыкновенная, отличающаяся от остальных. Но в данной ситуации я очень надеюсь на ваше благоразумие. Каррен, поймите: от успешной сдачи выпускной исследовательской работы зависит ваша будущая жизнь. Не лучше ли в этой работе оттолкнуться от вреда, который приносят ведьмы? Нет, конечно, — спохватилась она, — я верю, дорогая, что у вас выйдет замечательная работа, что вы сможете грамотно все отработать, что у вас получится провести превосходное исследование. Но… И Маресла неопределенно махнула руками. Я повернулась, взглянула на окно. Погода стояла пасмурная, но солнца хватило, чтобы купола так почитаемой в народе церкви отливали всеми оттенками золотого. Я улыбнулась. Уточнила: — Вы боитесь недовольства их, — кивнула назад, — Маресла? — Вы и сами знаете, Каррен, — отозвалась она, — что каждую работу изучает лично его преосвященство. Поэтому в ваших словах в самом деле есть доля правды. Побойтесь бога, дорогая! — Бога боюсь, — отозвалась я. — Ведьм — нет. Впрочем, сделать так, чтобы мне запретили заниматься этим исследованием, она и вправду не могла. В силах Мареслы было направить меня на верный путь, подтолкнуть… Указать на ту тропу, что до меня прошли тысячи учеников, когда вокруг — неизведанный лес. Маресла помотала белокурой головой, уточнила обреченно: — Вы уверены, Каррен? — в ответ я кивнула. Тогда она нахмурилась и заметила: — В таком случае, я отказываюсь оказывать вам свою помощь в этой работе. — Чудесно… Маресла все же выскребла — бумага злостно поскрипывала — тему моей работы и ушла к тем счастливцам, которым удалось спрятаться от нее лучше, чем это сделала я. Зато ко мне подошли Грильда и Делла, двойняшки, совсем не похожие друг на друга: Грильда была высокой и русоволосой, а Делла — низкой, круглой, с черными волосами. Сестры посмотрели на меня едва ли не с обожанием. — Круто ты утерла ей нос, — отозвалась Грильда. — А как она смотрелась со стороны! — Делла рассмеялась. Я кивнула. Конечно, в их голове и мысли не возникло о том, что я пошла на это не чтобы показать свое превосходство над Мареслой, а лишь потому, что мне это было интересно. Потому, что я хотела оставить свой след в науке, в истории моего осколочного бестолкового государства, а это невозможно, если брешь по тропе вместе со всеми. В наше дрянное училище идут не затем, чтобы учиться. Сюда идут за бумагой, которая отчего-то ценится у нанимателей. Наверное, они считают, что подавальщица привлечет в таверну больше денег, если посетители смогут поговорить с ней на научные темы. Или что ночь со съемной девицей сладостнее, если перед этим она четыре года просидела здесь, если она стояла в этой зале. Значит, и в любовный дом, как называет их моя драгоценная матушка, нужно брать образованных девиц. Впрочем, матушку приняли в него и так — слишком красивое было у нее лицо. А я пошла в нелюдимого отца, неведомого как забредшего в обитель страсти. Хотя, пожалуй, и такие люди, как он, порой нуждаются в любви. Очень редко. И точно не в дочерней, ибо при случайной встрече отец не то что не подходит, чтобы обнять меня — он со мной даже не здоровается. — И как думаешь выкручиваться? — спросила Грильда. — Придумаю, — я передернула плечами. — Схожу в библиотеку, что-нибудь да найдется. — Ой, — Делла взмахнула рукой. — По-моему, на эти работы всем вообще плевать. Они печать ставят, не глядя. Так что не парься. Главное, набить побольше слов — и зачтут. Я кивнула, отозвалась: — Спасибо. Сестры вернулись к компании девчонок, в которую входили почти все мои однокурсницы, но не входила я сама. И вскоре нас освободили от такой великой радости, как бессмысленное нахождение в нашей праздничной зале, и разрешили уходить домой, готовиться к завтрашним занятиям. Так закончился первый учебный день последнего из четырех лет моего обучения. Но не закончился мой день. Напротив, он только начался. Сразу после училища я заскочила домой, на обед. Матушка любезно оставила на подоконнике булку хлеба и ломоть сыра, чтобы ее единственный ребенок не умер от голода. Я любезность матери не отвергла, отрезала себе хлеб и от сыра отщипнула кусочек. Мне хватило. Тем более, утром я побывала у бабушки, матери отца, а уж она внимание, которым не обеспечил меня ее сын, восполняла сполна. И ещё утром я успела наесться так, что решила после этого голодать неделю. Увы, не вышло. Хотя, если присмотреться, особо запасов еды в нашем доме не убавилось. Надолго задерживаться не стала, чтобы случайно не встретиться с матушкой. Не хотелось слушать от нее очередную воспитательную речь, которую она оправдывала заботой. И я, сложив в кожаную сумку пару тетрадей, ручки и книгу, которую нужно было сдать, пошла в городскую библиотеку. Я любила нашу городскую библиотеку. Пожалуй, это было единственное место в моем никчемном городке, которое я любила. Библиотека насчитывала крупный книжный фонд: более десяти тысяч книг, множество обломков чьих-то знаний, веры, чувств. Я ходила в нее с пяти лет, как только научилась читать, и всегда находила для себя нечто новое, неизведанное. Множество книг этой библиотеки уже успели полежать в изголовье моей кровати. На каждой полке я встречала свою давнюю знакомую, с которой когда-то провела несколько приятных — или не очень — часов вдали от всего мира. Наверное, наша городская библиотека тоже любила меня. Она всегда была для меня открытой. Пожалуй, это все же благодаря Гриме, старенькой женщине с длиннющими седыми волосами, что уже почти пятнадцать лет оставалась одинаковой и постоянно, и в дождь, и в жару, и в холод, находилась здесь и улыбалась, когда видела меня. Вот и сейчас, не успела я войти внутрь, как Грима приветливо махнула мне рукой, произнесла: — Кари, малышка! Привет! Пришла за книгой? — Не совсем… — отозвалась я. — Хотя предыдущую мне вам надо вернуть. Я пришла попроситься в архив. — В архив? — удивилась старушка, бросила на меня настороженный взгляд. — Это же зачем? Я посмотрела на стены за ее спиной, изученные до мельчайших деталей: там стояли самые ценные, не отдаваемые, книги — и непонятно чему кивнула. Пояснила: — Проект. Наш, училищный. Сама не рада… — А, — на лице Гримы расплылась улыбка. — Про вред, который наносят нам ведьмы? Побывала уже до тебя парочка ребят, интересовались. Это можно и без архива. У нас есть пара книг. — У меня другая тема, — призналась я. — Хочу узнать, сталкивались ли ведьмы с человеком. — Ведьмы с человеком? — переспросила, прищурившись, Грима. — Разве есть смысл в таком проекте? Ты считаешь, малышка, что столкновения ведьм и людей происходили? — Не могу сказать с уверенностью, — я пожала плечами, — поэтому и хочу узнать. Интересно, почему никто не задумывался над этим раньше… — Опыт прожитых книг давит на тебя, Кари, — заметила Грима. — И ты всегда пытаешься узнать больше, чем другие. Я это в тебе ценю — как и то, что ты никогда не отступаешь от своих целей. Ты точно все решила, так? — Так, — я кивнула. — Вы пустите меня в архив?.. Грима смотрела в мои глаза несколько мучительно-долгих мгновений, но потом все же отозвалась: — Как скажешь, малышка. Как скажешь. Библиотека всегда была для меня уютной — но, как оказалось, лишь потому, что до этого я не посещала архив. Едва впустив меня внутрь, Грима закрыла за мной дверь, и я осталась в комнате одна. У каждой стены здесь стоял шкаф, наполненный бумажными стопками — некоторые выглядели новыми, другие же совсем одряхлели. И даже пахло здесь старыми книгами. Я оказалась в королевстве бумажной пыли и сухого воздуха. Один на один. …Говорят, когда-то существовали королевства, состоящие из множества городов, а не из одного. Когда-то… Но сейчас остался только Город, и он один заменял нам все. А его мэр, если вдруг представить, был нам не то что королем — властителем мира. Самым могущественным… человеком из ныне живущих. Но главенствовали здесь ведьмы. Интересно, а наш мэр встречал ведьм? Если когда-нибудь он со мной поздоровается, я у него спрошу.