"Цитрус". Неканон

      «Поверните направо. До конца маршрута осталось сто метров.»       Повинуясь женскому голосу из навигатора, я совершила плавный поворот и вскоре оказалась перед большим двухэтажным весьма живописным домом. Ярко-изумрудные газоны, клумбы с цветами, — все было безупречно ухожено и указывало на то, что здешняя хозяйка управляет домовладением твердой и уверенной рукой. Иного я и не ожидала… Запарковала машину на обочине и двинулась к крыльцу по узенькой усыпанной хрустящим гравием дорожке.       Меня уже ждали: дверь открылась раньше, чем я успела нажать на кнопку звонка.       — Здравствуй, Мэй!       Даже при самом беглом взгляде на стоящую в дверном проеме женщину на ум просилась фраза: «Идеальная домохозяйка». Слегка припорошенный мукой передник, косынка — чтобы во время готовки, не дай Бог, ни один волос не попал в продукты, заправленное за пояс полотенце… Но весь этот домоводческий антураж шел к ней настолько, что становилось понятно: этот человек нашел свое, и только свое место в жизни. И в целом, я должна была признать, женщина выглядела прекрасно; даже легкая полнота — следствие четырех родов, — ее совершенно не портила и гармонично дополняла образ «матери семейства». Мне снова вспомнился «русский классик на все случаи жизни»: «Верная супруга и добродетельная мать». Я чуть поклонилась в ответ на ее приветствие:       — Здравствуй, Юдзу.       Моя сводная сестра сделала приглашающий жест:       — Прошу, заходи.       Следом за ней я прошла на кухню. Здесь царила стерильная чистота — как, впрочем, полагаю, и по всему дому, — и вкусно пахло выпечкой.       — Ты одна дома? — спросила я как бы невзначай.       — Ага, — она кивнула, — муж на работе и вернется поздно, дети в школе.       «Что ж, меня это устраивает…»       — Вот, кулинарничаю понемножку, пока никого нет. О, как раз подошел! — Юдзу мельком заглянула через стекло в духовой шкаф, — будешь?       Аромат стоял такой, что я просто не смогла отказаться:       — Да, спасибо.       Рассеянным взглядом я смотрела, как моя сестра достает из духовки противень и нарезает румяный пирог длинными ломтями. А в голове все крутилась навязчивая мысль, что уже через несколько минут это чудо кулинарного искусства может отправиться в прицельный полет по направлению к моей скромной персоне. Да как бы не вместе с чугунным тяжелым даже на вид противнем…       — Как добралась? — спросила Юдзу, когда мы наконец расположились за столом.       — Нормально. Знаешь, по новой скоростной автомагистрали эти четыреста с лишним километров вообще не воспринимаются как значительное расстояние. Такое ощущение, что ты не едешь, а летишь…       На этих словах я откусила еще горячий пирог и на несколько мгновений забыла обо всем на свете, даже о цели своего приезда в Киото и предстоящем непростом разговоре. Моя сестра всегда, начиная с самой юности, отличалась умением вкусно готовить, но к зрелым годам, похоже, достигла в этом запредельных высот.       — Юдзу, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты — бог кулинарии?       Она слегка улыбнулась:       — Слышу это от мужа почти ежедневно. Так… — небольшая пауза, — о чем ты хотела поговорить? По телефону ты сказала, что вопрос важный, и его лучше обсудить лично…       — Да, — мгновения стремительно истаивали, время «Ч» неумолимо приближалось, — это касается твоей дочери.       Взгляд зеленых глаз засветился легким беспокойством:       — Она нездорова? Или, может, проблемы с учебой?       — Нет, нет, — поспешила я успокоить ее, — она здоровее нас с тобой вместе взятых. И с учебой тоже все отлично: по результатам предварительных выпускных тестов Токийский университет прислал ей предложение поступить без экзаменов на любой факультет на ее выбор. Она пока не определилась, но все больше и больше склоняется к гендерной психологии.       — Вот как, — Юдзу вроде бы расслабилась, но тут же снова насторожилась, — но ты ведь не приехала бы только для того, чтобы рассказать мне об этом… Так — зачем же тогда?..       Перед моим мысленным взором почему-то предстала бомба с таймером, на котором зловеще светилось красным «00:00». Все. Час настал. Давай же, Мэй!       Игнорируя сумасшедшее биение собственного сердца, я глубоко перевела дыхание, твердо посмотрела своей сестре в глаза и негромко, но отчетливо сказала:       — Юдзу, я прошу у тебя руки твоей дочери.       Она застыла и даже, кажется, забыла, как дышать. Шепотом переспросила, явно надеясь, что это была лишь слуховая галлюцинация:       — Что?..       Я покачала головой, разбивая в прах все ее надежды:       — Ты все правильно расслышала. Я люблю твою дочь Юдзу Ивамото. Мы близки уже больше года. И — я собираюсь жениться на ней.       На какой-то момент мне показалось, что мои худшие предположения готовы оправдаться, и мне в голову вот-вот полетит свежеиспеченный пирог. От покушения на причинение «тяжких телесных» моя сестра все же удержалась, но, если бы взглядом можно было реально испепелять — полагаю, от меня бы уже не осталось и горстки пепла.       — Ты… ты… — и она разразилась длинным гневным монологом, из которого я узнала о себе много нового и интересного.       Я не перебивала и не пыталась оправдываться, зная, как важно в такие моменты дать выговориться.       -… педофилка несчастная! — закончила обвинительную речь моя сестра и тяжело перевела дыхание.       Вот сейчас уже можно попытаться выступить с репликой в свою защиту:       — Извини, я, возможно, и заслужила все эти эпитеты, но обвинения в педофилии в данном случае необоснованны. Неужели ты думаешь, что, если бы я чувствовала к Юдзу лишь банальное физическое влечение — то не смогла бы с этим справиться? Я люблю ее, понимаешь? Люблю настолько, что уже даже не могу представить без нее свою жизнь. Она — мой свет, мой смысл… И — да, я понимаю, тебе это вряд ли интересно, но, даже когда я осознала свои чувства, то приняла их далеко не сразу. Я боролась, Юдзу. Боролась долго и отчаянно, каждый день твердя себе, что мое тяготение «неправильно и недопустимо». Но, похоже, любовь действительно все преодолевает и все побеждает. Победила и меня. Я люблю твою дочь, сестренка. И, поверь, сделаю все, чтобы она была счастлива.       После этих слов последовала новая вспышка гнева, впрочем, уже не столь значительная:       — Не называй меня сестренкой! «Счастлива», вы только подумайте! Мэй, как ты вообще могла?! Ей ведь всего… — она осеклась, видимо, вдруг сообразив, что не случайно я приехала именно сегодня.       -… Юдзу завтра исполняется восемнадцать, — мягко закончила я, — она обретает, говоря юридическим языком, полную гражданскую дееспособность и право действовать без оглядки на кого бы то ни было. Но она все равно остается твоей дочерью, а свадьба — это серьезный шаг. Поэтому мне бы не хотелось делать это без твоего одобрения.       Наступила тишина. Женщина, что сидела напротив меня, тяжело вздохнула и как-то устало ссутулилась. Я смотрела на нее с сочувствием: понять, что от тебя больше ничего не зависит — не самое приятное осознание.       — Так… — прозвучало глухо, — мне надо…       С этими словами она открыла неприметную дверцу и извлекла с полки… Ого! «Валлаби Крик Шираз», Австралия. А моя сестра, оказывается, знает толк в винах!       — Будешь? — спросила она, мрачно глядя на меня.       Я покачала головой:       — За рулем…       Она наполнила бокал насыщенно-красной жидкостью — в воздухе тут же разлился характерный терпкий аромат, — и залпом отпила почти половину. Снова взгляд «чернее тучи» в мою сторону:       — Скажи, только честно… Ты влюбилась в нее, потому что она — почти точная копия меня в юности?       Эх, сестренка, я тоже задавала себе этот вопрос, так что, если таким образом ты хотела застать меня врасплох — увы… Я вновь отрицательно качнула головой:       — Нет. Я люблю ее, а не твой образ в ней. На самом деле, я думаю, даже выгляди Юдзу совсем иначе — это ничего бы не изменило, человек — это ведь не только внешность. А в ней я чувствую ту, с которой с самого рождения связана красной нитью судьбы… — мы помолчали. — Знаешь, раз уж речь зашла… Смысла ворошить прошлое, конечно, никакого нет, но я хочу попросить у тебя прощения за то, что произошло тогда, более двадцати лет назад.       Юдзу только отмахнулась:       — Ой, вот об этом могла бы и не вспоминать! Мы были так юны, а то полудетское увлечение, хоть и было весьма сильным… я быстро забыла его, когда встретила Хаджиме. Я даже думаю, что наше с тобой совместное будущее, если бы оно случилось — вряд ли было бы светлым и лучезарным: две молодые девчонки, полные противоположности — поломали бы друг друга, да и все. Так что все к лучшему, теперь-то я это понимаю.       Я чуть усмехнулась:       — Знаешь, я к таким же выводам пришла. Но все же есть один момент, который продолжает меня беспокоить. То, как я тогда покинула дом — тайком, словно преступник, оставив это дурацкое письмо… Я не должна была так поступать. Мне следовало все объяснить тебе самой, но я оказалась недостаточно смелой, и предпочла просто сбежать. За это я и прошу меня простить, сестренка.       Юдзу посмотрела на меня долгим пристальным взглядом. А я… я вдруг поняла, насколько важно мне получить ее прощение за ту свою ошибку более чем двадцатилетней давности. Она, словно услышав мои мысли, мягко улыбнулась, и в этот момент в ней будто проявилось что-то от той старшеклассницы, в которую я была влюблена давным-давно:       — Прощаю. И пусть это больше тебя не беспокоит. — Она помолчала. — Ну, а теперь, когда мы все решили — оставим в покое прошлое и обратимся к текущей проблеме. Я так понимаю, от моего согласия либо несогласия уже мало что зависит?       Я к такому резкому повороту оказалась не готова и смогла промямлить лишь что-то наподобие:       — Нуууу… Ты все-таки мать, и поэтому мы бы хотели…       — Ой, оставь эти свои реверансы! — сестра меня даже не дослушала. Взяла бокал и допила оставшееся вино. — Так, ладно. Я не буду звонить Юдзу и спрашивать, любит ли она тебя, потому что отлично знаю, что она мне ответит; даже представляю, каким тоном. Последний вопрос: она знает, что ты собираешься делать ей предложение?       — Нет, — ответила я. Подумала и добавила, — догадывается — возможно, но наверняка не знает.       — Догадывается-догадывается, не сомневайся! На редкость сообразительная девчонка. — в тоне явственно слышалась гордость за дочь. — Что ж… Тебе было нужно мое согласие — оно у тебя есть. С мужем переговорю сама — не переживай, я найду аргументы, чтобы его убедить. Ну и, — она усмехнулась, — ждем приглашения на свадьбу!       — Юдзу! — я бросилась к ней. Не знаю почему, возможно — вследствие чудовищного стресса, — мной вдруг овладело безбашенно-игривое настроение, — а можно, я теперь буду называть тебя «мамой»? Так сказать, на матримониальных началах…       Она ловко увернулась от моих объятий:       — А сковородкой по башке?! И вообще, езжай домой, темнеет уже, а путь неблизкий. Пирога в дорогу, так и быть, дам.       Несмотря на все попытки отклониться, я все же чмокнула ее в щеку и направилась в прихожую.       Уже на крыльце обернулась, чтобы посмотреть в зеленые (точь-в точь как у Юдзу) глаза:       — Сестренка, даю тебе слово, ты не пожалеешь о своем решении. Я…       — Да-да, — опять мне не дают договорить! — я знаю, ты сделаешь все, чтобы она была счастлива. А сейчас — езжай уже, — хозяйка дома развернула меня и придала стартовое ускорение легким толчком меж лопаток, — невеста заждалась небось…       Чувствуя спиной ее взгляд, я дошла до машины. Здесь обернулась, помахала сестре рукой и села за руль. Завела двигатель и, как сказали бы моряки, «легла на обратный курс». Проехав пару кварталов, остановилась. Только сейчас невероятное напряжение сегодняшнего дня начало отпускать меня, и только сейчас я окончательно осознала, что разговор, которого я так боялась — состоялся, причем далеко не худшим для меня образом. Я-то морально готовилась к тому, что сестра и слушать меня не станет, а вышвырнет из дома, осыпая проклятиями…       Глубокий вдох-выдох.       «А ведь действительно надо ехать — не стоит заставлять Юдзу волноваться.»       Но прежде чем втопить педаль газа в пол в стремлении как можно скорее домчаться до Токио и оказаться рядом с любимой, я достала из органайзера маленькую коробочку и, открыв ее, полюбовалась содержимым. Там, в сокровенных глубинах черного бархата, таились парные кольца: одно — с изумрудом, второе — с аметистом. Под цвет наших глаз. По идее, должны смотреться красиво…       «Так, ладно, в путь!»       Уже выехав за пределы Киото, я все продолжала думать об одном и том же.       У моей девочки завтра день рождения.       И я очень надеюсь, что мне удастся сделать его незабываемым.