***
Эрен: «Благое дело». Понедельник был тяжелым, у меня две смены подряд. От звонка до звонка, а вторник не лучше. Вторник вообще не самый мой любимый день. Утром привычный рабочий ритм, а после еду к «папе» и «маме». Они неплохие люди, уже третий год как я их любимое «чадо». Сначала все показалось вполне привычным: на пороге гном с большими ушами и длинным горбатым носом встречает меня. Внутри по домашнему тепло, витает запах тушеной свинины и сладковатого пюре из репы. Улыбки и частое слово «сынок». Великое множество раз я выполнял подобное, должен спокойно реагировать на суть встречи. Но именно сегодня на мягкой удобной тахте, с чужими руками на оголенном теле я потерял былое хладнокровие. Впервые отвернулся, сцепил зубы, показал неприязнь перед «самыми родными». А нельзя, совсем нельзя. Горький опыт. Система постаралась, научила соблюдать правила. Не стоит, знаю это. Глупо пытаться избежать положенного. Армин говорит, что нормально не получать радости или удовольствия от процесса. Зато у меня есть другие блага. И он прав. Однако в эту самую минуту что-то произошло, заклинило. Спасибо, что случай привел меня в порядок, уворачиваясь от нежелаемого я упал, ударился о мебель, низкий столик для кофейных напитков. Почувствовал соленый вкус крови во рту и вспомнил, чем все обернется, если я продолжу отпираться. Из-за плохого поведения я не мало пробыл в социнституте, проверил на себе весь спектр действия MDMA и GHB, его последствия. Таблетка, что прививает любовь, имеет много побочек. Вот Марко, например, покинул этот бренный мир от неверно подобранной дозы к упрямству. А у меня сейчас просто райские кущи, в сравнении. Нельзя потерять имеющееся, я же неплохо устроился. Повезло! И Арлерт тоже подтверждает. Примерным поведением я выпросил кусок свободы. Мне дали разрешение на работу, согласие на отдельное проживание. И всего-то условие: я — хороший ребенок, каждый второй день новой недели провожу с «любимой семьей». Так живу не только я, мои приемные братья и сестры, даже Армин, с настоящим отцом. Надо просто пережить этот день. И все. Читаю из бумажки странный буквенный ряд, убеждая себя в правильности своего появлениях тут, на радиостанции. Я же могу делать что-то большее, верно? Чем раскладывать сосиски на торговые полки. Помощь в развитии общества — отличная деятельность, за которую не стыдно. Бесчестье, что я постоянно испытываю можно перекрыть. Сделать полезное, доброе дело, что закроет собой все остальное. «Да, это точно сработает!» На этой ноте я добрался до окончания нелепой заумности в печатном виде и поднял глаза. Мужчина, пригласивший меня сюда, стоял напротив, через стол, вжимая кулаки в столешницу. Стоило мне поднять на него глаза, как он протянул ко мне кисть своей руки, зацепил указательным пальцем высокую горловину прячущего дефект костюма и оттянул. Да. Лопнувшая от вчерашнего удара верхняя губа выглядит так себе. Воспаленная и ярко красная. Но уже не сочится, и это хорошо. Ривай тцыкнул недовольно от увиденного. — Не дело, — выдал он без промедления. — Так вышло, я неповоротлив, — досадно повел плечами, от части это не ложь. — Быстро заживет. — Времени нет, — среагировал он. — Учи, — указал взглядом на нескладное чтиво. — Начинай с конца, разбивай на блоки по удобству, не упусти пометки. Если за пару дней осилишь — работа твоя. Будешь начитывать уже готовые поучительные истории слушателю. Деньги небольшие, но за каждую запись есть гонорар. — Я пришел не ради денег! — возразил сразу. Как раз они меня волнуют меньше всего в данный момент. — Вот и отлично, сумма все равно копеечная. Сработаемся, — он отошел на пару шагов и продолжил. — Посмотрим на твое упорство. В пятницу надеюсь на результат. — Договорились! — от чего с ним мне так спокойно? Я даже не волнуюсь. А должен был. У меня нет опыта в такой работе. Вдруг не выйдет? Наверное, уверенность мужчины в моих силах слишком большая, проецируется. А еще он поддержит. Уверен. Как тогда, на каменной глыбе, не даст упасть. Ему можно довериться, и я доверяю, не дрогнул совсем, когда Ривай так внезапно хватил меня за свитер. Выйдя из здания, я оглянулся, посмотрел на окна второго этажа и подумал о том, насколько вероятен факт того, что ноги принесли меня по адресу из синей карточки не только ради одних добрых дел?4
5 апреля 2020 г. в 13:14
Ривай: «Планы и их реалии».
Тонус дня задается ни где-то там, а именно в курилке. С самого утра и изо дня в день я с Эрвином обсуждаю основную массу животрепещущих вопросов, окутывая себя сизым дымком. Параллельно трепу выкуриваю несколько сигарет подряд, составляя личную норму труда и никотинового заряда. Это необходимо, ибо потом, в течении нескольких часов, чуть ли не до самого обеда, не дадут отлучиться на перекур. Как всегда у техника беда спозаранку: эфир трещит. Начнем копаться в рухляди, закатив рукава по самые локти. Потом журналист не успеет собрать достаточно материала — караул! И пошло-поехало. Вот и накуриваюсь на долгое вперед, чтобы потом не хотелось.
— Все подготовил? — интересуюсь у Смита. Тот еще вчера должен был отдать заявки и прочую ерунду на одобрение. Скоро без бумажек и дышать запретят. Вдыхайте то, что выдохнули.
— Да, готово, — он покрутил в пальцах увесистую зажигалку. — Видел, Зое пересылает готовое. Все так складно у вас выходит… — мой друг затягивается дымом на равных со мной, хотя все грозится бросить. — И как ты только ее уговорил?
— Все просто, я ей нравлюсь, — тушу окурок и рыщу в карманах за добавкой.
— Ага, смешно, — блондин подпирает стену плечом, поглядывает сквозь меня в оконце.
— Не веришь? Да я еще тот милаш. Забыл, что у меня собственный фан-клуб имеется? — подкуриваю третью по счету.
Эрвин сразу не ответил, скорее додумал сам, а прямо спросить не хватило смелости.
Мне с Ханджи действительно пришлось подружиться против воли. С его негодной подачки, даже так. Я воспринимался ею исключительно как жилетка для соплей, в то время как сам Смит смотался. Не ведаю точно, что там было, и какие отношения их связывали в далеком прошлом. Исключительно впитывал женскую тугу и совсем игнорировал тягу копошить чужое белье. Со временем образумилось: Зое по новой влюбилась, еще похорошела, набрала жирную шкалу популярности в своей профессии. Мы не прекратили легкое общение по нынешний срок. Она благодарна мне за немую поддержку, да и я не жалею — почерпнул немало. На ее примере знаю, как выглядит та самая любовь, о которой так красиво сказывают.
— Ну да, ну да. И не поспоришь, — ох, этот лживый язык.
Кстати о нем. Эрен так и не явился. В понедельник тишина, вторник еще тише, а сегодня я уже готов пойти на крайнюю меру и полистать убогий перечень претендентов на специализированном сайте. А что еще делать? Никто из имеющегося состава не подходит. Из молодняка только Кирштайн, и того дальше пульта нельзя подпускать, хоть и рвется прыткий. Я был почти уверен, что пацан явится хотя бы ради любопытства. Ошибся.
— А кто такие «спасенные»? — что, если причина в этом?
Эрвин бросил на меня неоднозначный взгляд, а потом по-кошачьи улыбнулся, растянул губы и прищурил глаза.
— Те, кого спасли, полагаю, — отличное объяснение и, главное, точное.
— Кто? От чего? — пытаюсь понять.
— Откуда мне знать? О чем ты вообще? — сам хотел бы знать, о чем я.
— Катаклизмы, возможно, землетрясения, цунами, извержения, тайфуны, пожары, острова уходят под воду. Эпидемии. Чума! — сделал жадный глоток «воздуха». — Я не знаю…
— Бог с тобой, ничего такого! — мой друг тщательно гасит сигарету. — Ты думаешь совсем не о том. Работы валом, пойдем уже.
Он первый вышел из курилки, а я еще напряжённо перебирал варианты того, от чего спасают людей. Но никогда мне не дают спокойно все обмозговать в одиночестве, вечно лезут, вторгаются.
— Там просят редактора, — ворвался Жан, опасно хлябнул стеклянной дверью и стал отмахиваться от табачного угара.
— Ну не мог сказать, что меня нет? Занят я, не видно? Сколько раз повторять, не стоит дергать по всяким пустякам. Взял блокнот, ручку, записал все замечания сердобольного и все. Понимаешь, все!
— Я не секретарь, — фукнул он. — Увольте.
— И уволю! — уже совсем недобро рыкнул я, — ишь, оборзел.
Да на его место трое метят, и поумелее будут. А он тут воображает невесть что.
— Пошел и записал, — настоял я на своем.
Его недовольная морда напоминает разочарованного вкусом гнилой моркови коня. Обещали сладко, а оно как-то не очень. И все же мой убеждающий тон имеет неплохие показатели. Бухтящий вышел, ссутулился, пошел именно туда, куда его послали. Отлично.
На благо я успел докурить, как «незаменимый» сотрудник снова вполз в помещение, где приличные люди гробят свое здоровье.
— Не вышло. Все одно просят спуститься именно редактора.
— Ты умеешь врать? — кинул я ему как камень, резко в лоб.
— Да. Но не помогло.
Что это такое, а? Ничего доверить нельзя. Все самому, на свои плечи, эх, судьбинушка.
— И кого там приперло? — уже через зубы шиплю. Если опять из северных коммун, легче сразу в петлю, ничего не понимаю, диалект.
— Ну… — начинает подвисать. — Такой, — вот отчего я запретил Кирштайну приближаться к микрофону. Он стоял и махал руками, изображал, показывал пантомиму и мычал. Красота, овации. — Представился как Эрен, — ну хоть что-то… Что?
Я давно так не скакал вприпрыжку, одолел два пролета ступенек и выбежал как оглашенный к пропускному надзору. Да, и впрямь, по ту сторону турникета стоял уже знакомый мне парень, пряча нос в высокий белый ворот. Все вокруг повеселело и заиграло, я сделал ставку и не проиграл!
Понятия не имею, что он хотел увидеть, почему так яро стрелял глазами налево, направо. Тут никого днем с огнем не сыскать, как мышки. Коллектив маленький, один человек занимает сразу несколько должностей, трудоголики, одним словом. Но «Sina FM» кое в чем все же хороша. Я удивился когда впервые вошел, скорее всего, также ощупывал и осматривал незнакомое пространство. Радиостанция занимает все правое крыло второго этажа. Имеет собственные удобства, комнату отдыха и зал для курения. Обычно так не шикуют. Компактно, лишь самое необходимое. Ранее мне приходилось работать в еще тех спартанских условиях. Толкнул ближайшую дверь звукаря, все равно на пульте висит и будет еще долго, указал на место за столом.
Парень огляделся, стянул куртку, примостил ее на спинке стула и уселся.
— Заполни, — из стопки на полке я извлек бланк. Сбор личных данных. Штат — не штат, все равно куча испорченной бумаги. Уложил перед ним и подсунул ручку.
Пока молодой человек неуверенно черкает и втягивает голову в объёмный ворот «блохастого» свитера, я не скучаю. Пощелкал компьютер, добрался до собственных файлов по сетке, кинул на распечатку пару листов. Для успешной работы ему нужно всего ничего:
Первое — голос. И с этим почти порядок. Тембральный окрас вполне приличный. Мелизмы я с него вытрушу.
Второе — четкость, быстрота и задор. Тут есть над чем поработать, что само по себе перетекает в следующий пункт.
Третье — правильность сказанного. Поблуждаем по орфоэпическому словарю. Натаскаю на своих собственных наработках. Не упустить бы дыхание.
Принтер выплюнул полный подводных камней и бессмыслицы текст. Его сложно выговорить. Схожие звуки, их сочетания, длинные, некомфортные на восприятие слова. В этих строках содержится все то, что поможет преодолеть ущемлённость, развяжет язык.
Эрен уже добрался конца, потому я быстро подменил бумажки.
— Прочти без голоса, — приказал ему, а сам промчался взглядом по «анкете». Великое множество прочерков не смущало. Мне все равно что тут написано, главное — контактные данные. Отложил и уставился на парня, он все прятался в одежду крупной вязки, не собираясь высовываться. А мне нужна его нижняя часть лица на обозрение. Как ходят скулы, открывается рот, ибо знаю читаемое им наизусть. Я должен видеть как он произносит тот или иной звук, работу челюстно-лицевых мышц. Оценить не выходит. Напрягает.