Kos

      Ривай: «Не все то хорошо, что кажется».       Если у меня загорелось, то потушить сложно. Эрвин, конечно, слушал, но не разделял моего пылкого огня. Совсем не видел, что поддержка социальных проектов — шаг, который может многое изменить в недалекой судьбе радиостанции. Сейчас задушевные разговоры по типу «Ай, как плохо» прибыли не принесут. Но сделав рассказ неизбитым — так и заплещет, уверен.       — Подумай сам, тему можно выгодно вывернуть из типичных рассказов, что вещают из раза в раз, сделать другой продукт, привлечь иного слушателя.       — Не формат? Хочешь подать запрос на смену вещания? Ты соображаешь, на что идешь? Даже так, мы не получим разрешение до конца года, — начальник не умел читать образы, так четко вырисовывающие иллюстрации в моем сознании.       — Да нет же! — я громко выдохнул и вскочил с мягкого сидения, зашагал по небольшой комнатке, отведенной для наших совещаний и всякой бумажной суеты. — Ничего не нужно менять, мы впишемся в формат. Дело в другом. Интересный, полный жизни текст даст благотворную почву, а молодой и эмоциональный голос взрастит на ней новую аудиторию, что не только заставит расцвести наш сушняк, но и даст плоды.       — Хочешь привлечь автора на социальный? Хм… — неужто стало доходить? — И есть кто на примете? — да, я достучался.       — Есть.        Зое не откажет — она должна мне по крышку гроба, плюс к тому имеет всё необходимое; не последний, так сказать, человек в болоте под названием «вещание». Состряпает мне такую россыпь, что не оторвется ни стар, ни млад.       Достигнув видимого согласия со Смитом, решил довести дело до конца и не откладывать встречу с человеком, что заставил даже меня развесить уши. Он — мой ход, средство обдуманной комбинации. Единственное: не знал, как к тому подступиться, правильно подойти. Кто поверит в то, что ему неожиданно повезло? Ничего путного на ум не шло. Вернее, шумели вполне осознанные мысли: стоит найти профи в этом деле, а не подбирать кого попало. Но времени на это нет совсем. Востребованные медийщики всегда на своих местах. Легче взять и огранить собственноручно, чем ждать щедрости от судьбы. Правильно. Подуспокоившись на том, я медленно вошел в гастрономию, надеясь, что разговор завяжется как-то сам, и проблем не возникнет. Но меня ждало фиаско. У малюсенького столика в укромном уголочке, стоял никто иной, как объект моего непонимания и легкого раздражения. Воздушный сверху и настолько же гадкий внутри. Я узнал его по прическе, пшеничным колоскам, что выплетены из волос и перетянуты тонким светлым шнурком на затылке, как у хорошенькой девчонки лет десяти. Ко мне он был спиной, поэтому я очень быстро скрылся, заскочив в боковой ход меж стеллажами. Нет ни малейшего желания с ним пересекаться, вновь видеть это полное наглости и надменности лицо. Мне более чем достаточно утреннего кофе в его компании, взглядов с укоризной, неискренней улыбки и сомнительной вежливости.       Покинув туманный Альбион, решил не нанимать жилье. Эрвин подхватил мое суждение тут же и порекомендовал поселиться в уютном гостевом доме, живописном месте с большой территорией, полной великолепных красот и прыгучих коз. Заманчиво, верно? Все свое время я провожу в четырех стенах за работой, а беззаботно отдохнуть и набраться сил было возможно только в таком варианте. И впрямь, встретили меня как хорошего родственника. Тепло, приятно пахнет, комфортно, а главное — чисто. Все мои пункты и нужды соблюдены в полной мере. И я действительно был рад такому поселению в здании, выкрашенном красной краской. Но долго это не продлилось. Помалу я стал замечать странные вещи: семья, что давала мне крышу над головой за приемлемую оплату, оказалась не совсем обычной. Несколько раз я ненароком стал свидетелем чересчур близких отношений отца со своим сыном. И не только с ним.Такой клубок, что не размотать.       Впервые напоролся на откровенно страстный поцелуй прямо в столовой ранним часом. В тот самый момент с моих глаз словно кто пелену сорвал. Совсем не хотел, но стал улавливать вещи, в которые были втянуты все персонажи множественной семьи Арлертов. Не спорю, Армин лаком на вид, но кровные узы отторгаются мной, несмотря на уверенную высь внутренней толерантности. Я не собирался вмешиваться в происходящее, но парень сам решил заговорить. А лучше бы молчал.       Чашка чая и несколько вариантов перекуса ждет меня каждое утро внизу. Хочешь — рыба, хочешь — сыр или пара видов паштета. Свежий, с хрустящей корочкой, такой душистый хлеб, коего в другом месте просто не встретить. Порой, мне по вкусу местные изыски. Усаживаюсь за стол и тут же примечаю в окне напротив сценку. Отец семейства и его брат крутятся у авто, двор хорошо просматривается — видимо, собираются куда-то. Загружают ящиками с корнеплодами открытый багажник, мацают попеременно за зад своего любимого сына и племянника, а затем, довольные собой, покидают гнездышко. Как только машина скрылась за воротами, я услышал легкие приближающиеся шаги по деревянным полицам, но и не подумал повернуться к вошедшему. Зато он бодро проскакал за моей спиной и уселся с левой стороны, отодвинув стул и неприлично раскинув ноги.       — Завидуете, мистер Аккерман? — в моем горле от сего застрял кусок. Я еле проглотил его и тут же пропил жидкостью.       — Что ты имеешь ввиду? — выдавил из себя, покосившись, хоть и так понимал, к чему он разводит.       — Ну как же. Так наблюдать — не спроста, — говорит сладковато, строя невинность. — Нравлюсь, да? Готов поспорить, вам есть, что мне предложить, — нет, ну ты только погляди на него!       Боле того, от речи красавчик перешел к действию. Протянул ладонь и заскользил по ткани моих брюк легко и дразняще, со всей своей врожденной пошлостью. Светловолосый, голубоглазый. Фарфоровая кукла, которую не прочь заиметь знающий коллекционер. Да только я не собиратель.       — Конечно, есть, — вполне спокойно ответил я, хоть и хотел схватить этого лебедя за тонкую шейку и придавить хорошенько, чтоб наконец к этому юному мозгу прилила кровь, и он понял, что делает.       Только подумать, как можно говорить такое человеку, чуть ли не вдвое старше тебя самого. Дурно воспитан, плохие манеры, взращенный в неблаговидной среде. Возможно-ли, что он не мыслит иначе?.. Остановился. Мой гнев понемногу стал оседать. И вдруг искренне стало жаль невежду. Рассудить трезво: кому бы понравилась такая жизнь? Не его вина…       — Предлагаю тебе помощь, — медленно, но уверенно я перехватил его шаловливую ручонку, которая уже подобралась к паху. — Завяз в грязи, — опасно вывернул кисть и продолжил. — Однако выбраться никогда не поздно. Все можно решить, безвыходных ситуаций не бывает. На насилие есть управа.       Я готов уже был выдать несколько вариантов решения данной проблемы, как Армин громко и звонко рассмеялся. Словно вместо боли, что причиняю его конечности, я рассказываю забавную историю. Мне чудилось, хохотал не только он. Комод и резной шкаф в углу, набитый гончарным мастерством, ваза с сухоцветами на одинокой тумбе, вся кухонная утварь посмеивалась и издавала звуки. Смешок отскакивал от чашек, приборов, отбивался от столешниц, подскакивал в воздух, хватался за тюль, задорно раскачивался и не успокаивался, только разыгрывался. Ощущение не из самых приятных — внимать такому. Я ослабил нажим, а затем вовсе отпустил не останавливающегося лить насмешку. Аппетит испорчен, настроение изгажено, вообще ощущение, что кто-то невидимый укоризненно указывает прямо на меня пальцем. Мерзко. Не желаю больше это наблюдать — встаю и убираюсь куда подальше. Но уже в дверном проеме, словно эхо, услышал:       — Быть спасенным — намного хуже! Запомните это, мистер Аккерман, хорошенько запомните.       Выругался. Укрывал себя с ног до головы. Не стоит предлагать помощь тому, кому она принципиально не нужна. И это точно стоит запомнить. Не так-то я хорошо умею читать людей, как ранее казалось.       До сих пор мне противно от того разговора. Теперь ежедневно стараюсь припоздниться к завтраку и не застать щегла за одним столом. Подумываю съехать, но даже на подбор нового жилья нужно время и силы, которых вечно не хватает.       Прошелся между полок с какими-то лоханками и плошками, остыл маленько, свернул на последний ряд, оглянулся. Интересующего меня субъекта все нигде не видно. А что, если его здесь нет? Не могу смириться с этим фактом, начинаю соображать: насколько велики шансы того, что я его упустил? «Мало ли, каких причин может быть, почему того нет именно здесь и сейчас. Не стоит печалиться», — упрямо твержу себе, но нутром понимаю, что уже чуть раскис. Терпеть не могу, когда мои наброски не оживают, а сминаются в ком по велению судьбы, беспощадно и без шансов отправляются в мусорное ведро.       «Не буду терять драгоценные минуты зря. Продолжу поиски в другой раз, а сейчас свяжусь с Ханджи, пусть уже приступает к…» — не успел договорить сам с собой, округлил глаза от неожиданности. Только выбрался на финишную прямую, как на меня летит это чудо с повозкой. Я, верно, не сразу понял, что тот, кто меня чуть не переехал, и есть нужный мне человек. Рефлекторно подхватил свалившуюся с транспорта коробку, иначе она бы жахнула мне по ногам. Уже собрался открыть рот, чтобы высказать пару ласковых, но тут вдруг зазвенело. Удача — одним словом, не зря пришел. Пока мне отвешивали извинения, я только и делал, что всматривался в шевелящиеся губы, вслушивался. Точно он. И вот, как я и предполагал, все сложилось само собой. Непринужденная обстановка только поспособствует моему предложению. Ухожу довольным, пусть лишь поверхностно оценив фронт работ. Еще будет шанс хорошенько распробовать, проанализировать, осмыслить и обсудить.

***

      Эрен: «Особенный день».       Ха, ничего не выйдет. Быстрое согласие — необдуманный поступок. «Все впустую, он точно не придет. Поди и забыл уже о уговоре, а мне тащиться зря», — фыркаю сам себе под нос, всматриваясь в размытое очертание береговой линии. Ну, а что, постою как дурак, пока не замерзну до стука зубов, обозленный и задубевший вернусь на паром, буду отчитывать самого себя на протяжении всего пути. Отлично, выходной удался! Лучше бы это время повалялся и телевизор пощелкал — не зря же я отстегиваю такие налоги за бесполезное оборудование. А лучше бы выбросил, как делают другие, отпер на свалку это барахло и забыл о его существовании. Все равно никакого толку, деньги на ветер, на том все. Включать один раз в год ради традиции, просмотра фильма с участием пожилой госпожи и ее верного и находчивого слуги не стоит того. С этими думами влился в течение пассажиров, спустился на устойчивую землю. Накинул капюшон и бодро направился к месту встречи. Я что, опаздываю? Ой-ей! Шлепаю гулко по сырому дереву мостовой, прячу руки в карманы куртки, холодина несусветная, пар так и рвется изо рта. Неужто и Рождество без белых одежд пройдет? Не хочется что-то. Со снегом оно теплее, да и красивее. Поднимаю глаза и вижу, как статуя девы в одной туфельке озадачивает иностранца. Я приостановился: лучше понаблюдать со стороны.       Несколько мгновений тот стоял неподвижно. Скорее всего, соображал, то ли это на самом деле. Обогнул скульптуру и нашел туфлю на каблучке. Вновь отошел, склонился, прочитал надпись, а теперь будет самое интересное. Аха, точно! Поднес руку к лицу. Жаль я не рядом, чтоб убедиться в гримасе смятения. Обычно чего можно ожидать в таком месте? Русалку, да? Ну или олицетворение чего-то близкого по смыслу, но не это, совсем не это. Каменная дива, в легком платьице с открытыми плечами и одной босой ногой отнюдь не высматривала своего моряка-мужа-любимого, глядя вдаль. Ринулся вперед, не стоит заставлять ждать меня слишком долго; заодно вдруг успею уловить хоть остатки замешательства на лице ожидающего.       — Добрый день, — подскочил я. — Прошу прощение за опоздание, — произнес жалобно, и как только умудрился припоздниться? Мужчина вполне спокойно кивнул на мое приветствие. Ни следа раздражения или недовольства.       Стоять на месте — не вариант, да? Повлек за собой по намеченному маршруту, не молчал, конечно. Что можно рассказать? Для начала о городе. Заделался под знатока, спел целую оду во имя сельди. Как не дико, но от истории не уйти. Небольшой, но прославившийся городишка имел занятные присказки и сказки. Мой новый не-совсем-знакомый смирно внимает, не отзываясь и не задавая вопросов. Странно. Либо уже слышал подобное, либо мои рассказы не интересны. Сегодня он другой. И дело даже не в более простой и удобной одежде; что-то иное, заметно в глазах и по жестам. Вообще, я бы назвал его олицетворением графских кровей: так и прет отвага и доблесть. Все в нем правильно и сдержано. Бледная кожа с чуть различимым румянцем от холода, совершенно черные гладкие волосы в идеальном порядке, выразительный взгляд из-под тонких бровей. Хоть картину пиши. По-моему, я сейчас занят совершенно не тем. Отвернулся и стал оглядываться по сторонам. Так, с чего начать?       Никто не ждет последнего дня для покупки подарков. Всеми любимое время начинается задолго до намеченных календарных дат. Погружает каждого в магию Рождества. Еще ярче, веселее, улыбки шире, слова приветливее. Значит, не зря, сам пройдусь, осмотрюсь и прикину. Подышу праздничным воздухом, поразглядываю гномов. Каждый раз придумывают что-то новенькое, цвет штанишек или жилета. Ох, главное в этом году сдержаться и не потратиться сильно на очередного ниссе. Ручная работа стоит дорого, но они такие очаровательные, сил нет. Мягкие и приятные на ощупь, часто с красным носом, короткой бородой и в колпачке. В детстве я и правда в них верил, высматривал на верхушках высоких сосен, вечно блуждал в зимнем лесу. Им я доверял свои самые страшные секреты. Забреду подальше, где снега поглубже, облокочусь о шершавый ствол и все выплачу, выскажу…       — А там что? — охо, опять задумался не о том.       Мужчина указывал на ряд магазинчиков в особом формате. Скорее всего, ему будет занимательно оглядеть быт местных жителей, скажем, лет эдак сто тому назад.       — А давайте посмотрим, — подмигнул ему и свернул в направлении.       А уже всё готово. Дрова горят, лавы расставлены, товар выложен. На каждом шагу предлагают попробовать и купить. Здесь можно разжиться абсолютно всем — только выбирай. Объелись сыром, напробовались консервов и морепродуктов, мясных деликатесов, нашпигованных ягодами. Закусили медом и всевозможной сдобой. Поглазели на меха и шкуры, ветвистые рога, рассмотрели гномов и народное творчество. Немного послушали фольклор на улице, не стали протискиваться сквозь толпу. «А с ним хорошо», — пришло мне на ум, как вовсе стемнело и наша встреча подходила к логическому завершению. Не хотел вот так расходиться в разные стороны, даже имени не узнав. И пусть это приемлемо там, через морскую полосу, но для меня неправильно. Я хочу вспоминать этот день, не стирать из памяти, потому что он был не похож на остальные: особенный, с особым вкусом, даже так. Мне не нужно что-то из себя корчить, выпячивать то, чего нет. Этому человеку совершенно все равно, кто я и что такое. И словом не обмолвился. Скорее всего, если скажу — не поймет, не осудит, уйдет от темы. А это более чем отлично.