Мой Учиха

      Расстраивать Шисуи и говорить, что отшельник, скорее всего, даже не знает месторасположение Цунаде, я не стала. К болезни Итачи я была частично готова, успела перерыть кучу литературы ещё в детстве, а сейчас уже могла готовить нужные таблетки. Подобная реакция организма вполне нормальна, когда ты не даёшь ему никакой еды, постоянно искусственно увеличивая количество чакры. Лечение не такое уж и сложное, просто стоит дорого, плюс нужен полный покой и постельный режим. Надеюсь, братец будет выполнять мои рекомендации и скоро снова встанет на ноги. — Нам пора, — говорит парень, предпринимая попытку встать. — Ты же понимаешь, что Джирайя просто даёт нам время и может легко разрушить твой барьер? — Обними меня, — перекидываю ногу и сажусь к другу на колени. — Пожалуйста.       За прошедшее время я стала намного наглее, привыкнув брать то, что хочется именно сейчас. Скорее всего, это пагубное влияние Кисаме. Напарник редко себе в чём-то отказывает. — Хорошо, — руки обхватывают мою талию, притягивая к крепкому телу. — И сразу пойдём.       Раз не дал полежать на солнышке, пусть теперь возмещает потерянное тепло. Да и я давно не ощущала этого приятного спокойствия, которое приходит только в его руках. Кажется, это потому что парень всегда находился рядом, когда было опасно, и обнимал, успокаивая. Организм словно видит в нём защитника и позволяет себе расслабиться. — Не обрезай больше волосы, — пробежавшись пальцами вдоль позвоночника, заставляя невольно вздрогнуть от подобных действий и чересчур нежного голоса. — Мне намного больше нравится, когда они длинные. — Ты уже полностью оправился после пересадки? — отстраняюсь, приложив ладонь к его щеке. — Мои лекарства хоть немного помогли? — Всё в полном порядке, не переживай, — сцепив руки в замок за моей спиной, словно тоже не желая отпускать. — Ты достигла неплохих результатов в медицине.       На мгновение ещё раз крепко обнимаю и поднимаюсь на ноги, убирая барьер. Саннин стоит неподвижно, облокотившись на ближайшее дерево. — Спасибо вам, — склоняюсь в поклоне. — Я понимаю, что вы могли достать информацию силой или давлением, вместо обычных переговоров. — Не в моих правилах действовать подобным образом, — так и не двинувшись с места. — Ты начнёшь информировать деревню, когда исчезнет опасность уничтожения клана Учиха? — Именно так, — выпрямившись. — Отец ведёт переговоры, но это мало к чему приводит, нас до сих пор не допускают к политике и многим архивам. Можно сказать, что мы стали отдельным государством, с которым складываются не очень хорошие отношения. — В подобном возрасте ты слишком хорошо разбираешься во внутренних конфликтах и документах, — проследив взглядом за приблизившемся Шисуи. — Тебя готовят на пост преемника?       Впадают в ступор от подобного вопроса. Итачи — первый наследник, его может сместить только Саске после смерти. С чего вдруг этот старик пришёл к таким выводам? — Нет, — стараюсь говорить чётко, игнорируя общую усталось и слабость, накрывающую из-за недостатка чакры. — Приёмные дети не имеют права брать на себя управление кланом. Да и, честно говоря, подобная должность не особо мне нравится. — Вы не общались с Учихой Итачи, — друг вступает в разговор. — Его знания превосходят её, звание гения этот парень заслужил не просто так.       Джирайя кивает, как бы согласившись с нашими доводами. Кажется, эта проблема улажена, и я могу уходить обратно к месту стоянки. — Мне пора, — разворачиваюсь. — Напарник не давал мне настолько много времени на ваше уничтожение. Постарайтесь максимально скрыть своё присутствие, я совсем не хочу портить собственный выходной руганью.       Концентрирую чакру в ногах, чтобы запрыгнуть на достаточно крепкую ветку, но моё запястье неожиданно хватают. — Я так и не извинился за прошлый раз, когда оставил тебя на весь день и ночь одну, — быстро протараторил Шисуи. — Прости, такого больше никогда не повторится. — Ты был со своей девушкой, всё нормально, — улыбаюсь, скосив взгляд на саннина, как бы намекая, что это картина не для него. — Устраивай свою личную жизнь и ставь её на первый план, я как-нибудь переживу. — Полгода назад Джун ушла к кому-то из клана Инузука, — поправляя волосы, этим выдав своё волнение. — У меня снова никого нет, так что приходи в любое время. Твоё присутствие наполняет дом каким-то странным теплом, поэтому буду ждать.       К щекам приливает кровь, и я быстро удаляюсь, кивнув напоследок. С ним я становлюсь какой-то слишком слабой, пора бы пресекать это. Однако сейчас меня беспокоит больше тот факт, что его чакра несколько переменилась после пересадки, и именно это помешало распознать друга. Надо будет получше запомнить эти изменения, чтобы в следующий раз не поранить его ненароком.       Когда возвращаюсь на поляну, сразу замечаю испортившееся настроение Хошигаке. Меня практически с «порога» ошарашивают новостью о том, что один из наших поймал джинчурики, и теперь вся чакра должна уйти на извлечение Хвостатого из тельца бедного человека. Смерть стала моей спутницей слишком давно, поэтому каких-то особых мучений совести от убийства очередного смертного я уже не испытываю. Стоило только найти смысл в сохранении собственной жизни, и всё стало куда проще. Однако из-за барьера, что я буквально только что возводила в лесу, мой резерв неплохо так истощал. И так малое количество чакры уменьшилось почти вдвое, если не втрое. Пить усилители или ещё какие штуки, позволяющие восполнить все потери, мне совершенно не хочется. В итоге Кисаме в очередной раз прикрывает меня и пытается выторговывать время для отдыха, аргументируя это тем, что мы только с задания. Получается плохо, но целых два часа мне выделяют, а это уже роскошь. Главное успеть выспаться, о еде можно позаботиться и через денька два, когда мучения человека будут закончены.       Вообще, судя по двоим прошлым «сосудам» для Хвостатых, не очень-то они и цепляются за жизнь, словно сами вполне не прочь отправиться на тот свет побыстрее. Я всё ещё помню, как Наруто в аниме орал о том, что жить со зверем внутри не так уж и плохо. Однако, как мне кажется, хорошо живётся только тем, кто сумел найти близких, готовых ради тебя и в огонь, и в воду. Это парнишка смог, а кто-то так и остался один.       Во время всего этого действия, я даже не опускаю взгляд, чтобы лишний раз не смотреть на мучения того, кого лишают жизни самым ужасным из способов. А когда всё заканчивается, стараюсь максимально быстро покинуть сие страшное место. Из-за моей задержки мы потратили времени больше, чем предполагалось. Сваливаюсь абсолютно без сил и с урчащим до ужаса громко животом, посматривая в сторону до сих пор не вернувшегося напарника. Он поистине монстр — огромный запас чакры в купе со способностями. Хотелось бы мне обладать хоть чем-то из этого. — Что разлеглась? — раздаётся, как только я закрываю глаза. — Иди найди хоть что-то перекусить.       Устало вздыхаю, приподнимаясь на локтях. Кажется, в прошлый раз он соглашался готовить ужин, почему это снова сваливают на меня? Не сказать, что кулинария не мой конёк, но подобное не повод гонять меня постоянно за провизией. — Ты обещал поймать рыбу, — снова плюхнувшись на землю. — Вот исполни, а потом требуй от меня что-то готовое.       Мою тушку окатывает ледяной водой, заставляя резко подскочить. Знает ведь, что одежды чистой и сухой не осталось от слова вообще. Забавно, что наши отношения стали походить на дружеские, не смотря на огромную разницу в возрасте и опыте. Изначально мы были просто людьми, вынужденными жить вместе и работать. — Надеюсь, конфликт себя исчерпал, — ухмыляясь, явно наслаждаясь кипящей во мне злостью. — Мангекё ты сейчас не активируешь, крыть нечем.       Зараза, прекрасно осознаёт, что сил у меня не хватит даже на простенькую технику. Издевается, как только может, даже не скрывая данный факт. — С тебя сухая одежда, — бурчу, поднимаясь на ноги, выжимая волосы. — Вообще без разницы какая. — Есть только твоя из борделя, — выуживая небольшой свиток из-за пазухи. — Ужин обещает быть невероятно приятным. Не хочешь побыть служанкой?       Кидаю сюрикен, оставив небольшую кровавую полоску на щеке товарища. Наглость — второе счастье, но не сейчас. У меня раскалывается голова от голода и недосыпа, а тут ещё его приколы, которые невероятно раздражают и так умирающий мозг. Он, кстати, вполне мог уклониться, но почему-то даже попытки не предпринял.       Выхватываю свёрток с чересчур открытым платьем и ухожу к ближайшему водоёму, чтобы наловить еды и заодно искупаться, дав телу хоть какой-то шанс на расслабление. Хошигаке будет чувствовать моё присутствие, так что всё в порядке, и без защиты я не останусь. Он примчится на помощь ежесекундно, уже проверено и не раз. Мы оба уже настолько привыкли к обществу друг друга, что менять напарника не хочется абсолютно, слишком муторно и сложно. Когда человек уже выучил абсолютно все твои привычки — дышать становится легче, вы понимаете всё без слов. Уж для девушки это имеет большое значение.       Спустя час возвращаюсь с уже разделанной рыбой, которую остаётся только пожарить. Вся ситуация ужасно нелепа. Мужчина, весь покрытый кровью с головы до ног, и проститутка пытаются развести костёр без помощи техник, чиркая камешек о камешек. Очень зря я не воспринимала всерьёз эти уроки в академии, авось сейчас бы жилось проще. — У меня получилось! — кричу, поднося палочку со слабым огоньком к уже сложенному хворосту. — Не ори, — отвесив лёгкий подзатыльник. — Сейчас все отступники в округе сбегутся.       Замолкаю, начав поджаривать наш ужин на костерке. Сомневаюсь, что мы сможем насытить организм подобным количеством еды, но это хоть что-то. Вот отоспимся и пойдём в деревню поблизости, там уже будет полноценный приём пищи. Главное, чтобы управляющий не позвал джонинов, дежурящих поблизости, как было в прошлый раз. Кисаме тогда снёс голову этому неразумному настолько быстро, что я даже моргнуть не успела. И всё бы неплохо, но сделал он это моим мечом, который я только отмыла и привела в божеский вид. После подобного путь в ту деревушку нам был закрыт, потому что количество охраны увеличили в три раза, перекрыв абсолютно все пути захода и отхода. Вот бы все поселения были такими, как то, где я периодически собираю информацию, охмуряя мужчин. Хозяин заведения всегда рад нам и принимает с распростёртыми объятиями, потому что выручку я ему делаю очень даже неплохую. Когда мы только познакомились, он, конечно, был мало рад подобному работнику, и товарищ пригрозил ему смертью, но зато как потом всё наладилось. У нас есть крыша над головой и свежеприготовленная еда, когда мы бываем проездом в этой деревне. — Ты совершенно не умеешь рассчитывать количество еды, которое необходимо взрослому мужчине, — откидывая последнюю палочку и заваливаясь на землю. — Сочувствую твоему будущему муженьку. — А ты не умеешь распределять поровну, — затушив костёр. — Мог бы хоть спасибо сказать.       Мужчина прикладывает голову на свою руку, перевернувшись на бок, и полностью меня игнорирует. — Будешь храпеть — спалю огненным шаром, — прикладываюсь рядом, накрывшись не своим плащом.       Ночь холодная, не хочу продрогнуть. Лучше уж рядом с ним, так хоть немного, но удастся выспаться. — Замолчи уже, болтливая сорока, — подвинувшись поближе так, чтобы наши спины соприкасались. — Будь благодарна, что я соглашаюсь быть твоей грелкой. — Как будто тебе противно спать с симпатичной молоденькой девушкой? — смеюсь, получше укутываясь и сворачиваясь комочком. — Какое у нас высокое самомнение, — с саркастической интонацией. — К твоему сведению, ночевать с женщиной рядом хорошо только после более приятного занятия. — Извращенец, — в шутку бью локтем по рёбрам собеседника. — Просто честен, — недовольно хмыкнув. — Когда-нибудь поймёшь о чём я.       Горько улыбаюсь, решив не продолжать этот разговор. Мне ничего не светит в подобной области, только если я на полном серьёзе пойду работать в бордель, а такого не будет. Я, как и любая девочка, в детстве мечтала о любви и счастливом браке, но немного не срослось и уже не срастётся с моей-то генетикой. — Забей на свою кровь и живи в удовольствие, — слышу тихий шёпот, который практически не различим на фоне ветра.       Этот человек неплохо научился читать мои мысли. Мы слишком много разговариваем, когда есть время для отдыха, поэтому прекрасно знаем переживания друг друга. — Знаешь ведь, что это невозможно, — бурчу себе под нос, прикрыв глаза. — Чтобы жить в удовольствие, мне нужен рядом друг и брат, а на них висит столько проблем, что мои капризы будут только портить жизнь. — Используй внешность, что тебе дана природой, — чувствую, как над нами появляется небольшой купол, приглушая все порывы ветра. — Хотя бы друга заполучить сможешь с твоими то способностями к подобному.       Откуда только у Кисаме чакра? Мне казалось, что его резерв на нуле, как и мой. Неужели глотнул усилитель? — Им манипулировать я не могу, — расслабляю каждую частичку тела. — Он не вещь и очень дорог сердцу. — Дура, — легонько пихнув ногой. — Для куноичи настолько привязаться к кому-то — роковая ошибка. — Знаю, — холодно и безэмоционально. — Можешь кричать сколько влезет, но если ему будет грозить опасность, я без раздумий приму весь удар на себя.       Больше этим вечером мы не разговаривали, и я практически сразу уснула, выключив абсолютно все органы чувств, доверив всю безопасность Хошигаке. Пусть отрабатывает ужин таким образом, моему организму чертовски нужен отдых. ***       Просыпаюсь от бьющего в лицо солнечного света в полном одиночестве, но под барьером. Уже явно полдень, если не позже. Кажется, товарищ сегодня решил дать мне волю. Накрываюсь с головой, пытаясь снова уснуть, но надо мной пролетает кунай, намекая на то, что пора бы уже подняться. — Солнце в зените, хватит дрыхнуть, — нагло подхватывая с места и ставя на ноги. — Твой резерв уже должен был переполниться. — Тебе тоже доброе утро, — потирая глаза, ещё не до конца привыкшие к яркому освещению. — Вон там речная вода, — указывая мне в сторону вчерашнего места костра на небольшой тазик. — Умойся, а то вся в слюнях и соплях. Одежда, кстати, до сих пор грязная, потому что стирка на тебе.       Недовольно хмыкаю, следуя указаниям напарника. Совсем не хочется отмывать всю эту кровь в ледяной воде. — Будь добр, накинь плащ и подожди, я скоро займусь твоими ранами, — набирая воду в ладони. — Ты хоть искупался? — По мне не видно? — ероша мокрые волосы.       По телу пробегает дрожь от одной мысли о том, что этот идиот плескался в холодной воде. Как он только ещё не простудился ни разу? Мне приходится кипятить на костерке, иначе на следующий день накрывает лихорадка. Организм слишком слабый из-за кровосмешения и не позволяет его так насиловать. Вчерашний вечер был исключением из правил, я слишком сильно хотела смыть с себя грязь и запёкшуюся кровь. Как итог, у меня появился насморк. — Ложись, — командую, присаживаясь рядом с Хошигаке. — Тебя неплохо потрепали, надо обеззаразить и залечить. — Пф, пока ты не появилась, я прекрасно жил без этого, — прикрыв глаза, позволив мне делать абсолютно всё, что я сочту нужным.       Улыбаюсь, радуясь подобному доверию. Тянусь к своей сумке и вытаскиваю свиток, с запечатанными медикаментами. Смачиваю бинт подобием перекиси и прохожусь по всем рваным ранам. Иногда мужчина слишком увлекается разрубанием людей на части перед собой, совершенно забывая про спину. На руках загорается зелёный огонёк лечебной чакры, и начинаю аккуратно затягивать каждую царапинку. Не хочу оставлять хоть что-то не долеченным, особенно теперь, когда я могу распределять собственные силы достаточно хорошо, практически не испытывая какого-то дискомфорта после лечения. — Тебе там ничего зашивать не надо? — спрашивает Кисаме, немного поёрзав. — Давненько я этим не занимался. — Нет, я отделалась ушибами и ссадинами, — начав сводить шрамы, которые в прошлый раз почему-то оставила. — О своём бы теле так заботилась, как о моём, — схватив за запястье. — Оставь в покое рубцы, мне с ними не так уж и плохо живётся. — Это моя практика, — выдернув руку. — Не мешай.       Кисаме тяжело вздыхает и больше не предпринимает попыток к сопротивлению. Мне нужно куда-то выплеснуть заботу, а ему от этого только лучше, зачем этот спектакль. Спустя минут десять я поднимаюсь с насиженного места и начинаю сваливать в кучу грязную одежду, чтобы отнести её к реке и выстирать. Откладывать нельзя, иначе до вечера она не высохнет. — Давай добежим до нашего любимого борделя сегодня? — предлагаю, поднимая кучу тряпок. — Хочу подзаработать и поменять штаны, они уже ни на что не похожи. — Ты туда зачастила что-то, — садясь и накидывая плащ на плечи. — Так нравится спаивать извращенцев? — Ой, вот не надо мне тут, — чуть не запнувшись о подол платья. — Когда я делаю это не ради выуживания информации, всегда беру молоденьких и красивых. — Черноволосеньких и тёмноглазеньких, я запомнил, — ухмыляясь. — Твой вкус на мужчин не меняется с возрастом.       В итоге Хошигаке соглашается на мои капризы, решив, что ему в этом заведении тоже вполне нравится. Выпить он любил с самого нашего знакомства, а тут ещё и случай подвернулся.       Убегаю к реке и начинаю отстировать наши пожитки. Сложнее всего именно с одеждой напарника, он снова угваздал штаны ужасно сильно. К своей приступаю в последнюю очередь, она не так уж и сильно пострадала. ***       Уже вечером мы были в любимой деревеньке. Хозяин борделя принял нас с радушными объятиями, сразу предоставив отдельную комнату и свежеприготовленную еду. Тёплый суп для моего постоянно страдающего желудка словно глоток свежего воздуха, поэтому я осталась более чем довольна встречей и даже согласилась работать всю ночь, а не половину. Всё равно рано не усну из-за того, что проснулась в полдень. — Есть какое-нибудь чистое платье или форма? — спрашиваю, спускаясь в комнату для персонала. — Моё надо бы уже сменить, но руки никак не доходят. — В шкафу бери всё, что душе угодно, — отвечает сидящая на стуле девушка. — У нас общие пожитки. — Большое спасибо, — улыбаюсь, подходя и открывая старые неприятно поскрипывающие дверцы.       Работающие тут женщины уже тоже привыкли к моему присутствию, но особо близко подходить побаиваются, держась на приличном расстоянии. Ничего удивительного, учитывая, что обычно где-то у меня за спиной крутится хладнокровный убийца, в присутствии которого хочется сжаться в комочек и стать как можно более незаметным. Ему даже свои услуги мало кто предлагает, ограничиваясь только подносом выпивки.       Вернувшись в комнату, захожу за ширму и переодеваюсь. В зеркало мне удаётся посмотреть крайне редко, поэтому я задерживаюсь у сего предмета и разглядываю собственное тело. Платья, особенно открытые, смотрятся с каждым годом на моей тушке всё более привлекательнее из-за округляющихся форм. — Эй, Кисаме, — привлекаю внимание напарника. — Мне идёт?       Кружусь, заставив юбку немного приподняться. — Да, — оторвавшись от заточки кунаев. — Подобное на тебе стало смотреться уже не так несуразно. Сможешь больше денег собрать, если будешь работать в полную силу. — Просто напою моих постоянных клиентов, — хмыкаю, не намереваясь особо стараться. — Зачем собирать огромный гарем, если десять человек вполне приносят прибыль. Да и последнее время риск наткнуться на шиноби слишком велик. — Радует, что ты научилась думать головой и доставляешь меньше проблем, — складывая сюрикены в сумку. — Давай своё оружие, я его заточу, всё равно делать нечего.       Добродушно улыбаюсь и подхожу к своим пожиткам. Обожаю, когда мужчина предлагает помочь с этим. У меня самой не очень хорошо получается, и уходит много времени, а этот как-то умудряется сделать быстро и идеально. Мы дополняем друг друга, упрощая жизнь. — Кстати, — принимая из моих рук катану и танто. — Я почувствовал чакру твоих родственников поблизости, постарайся не напороться. — Спасибо за заботу, — киваю и разворачиваюсь.       Пора бы уже выходить в зал разносить спиртное. Сегодня удивительно много клиентов, и рук не хватает. Плюс, я заметила парочку уже знакомых лиц, которые остались довольны моими услугами и достаточно щедро заплатят за ещё одну ночку. Многим нравятся мои иллюзии, потому что в них я позволяю себе воздействовать на разум, стимулируя удовольствие. Удобно иметь за плечами посмотренные когда-то порнографические фильмы реального мира. Приукрашиваешь, и клиентам нравится. — Здравствуйте, господин, — опускаю кружку пива перед мужчиной, улыбнувшись. — Юко, неужели вернулась? — приглашая присесть рядом с собой. — Давненько тебя не было видно. — Были дела, — плюхаюсь на диванчик в объятия уже давно знакомого человека. — И я всего на одну или две ночи, как обычно. — Очень жаль, — не стесняясь притягивая мня к себе ближе за талию. — Я был бы не прочь видеть тебя каждый раз, когда прихожу. — Не смущайте, господин, — смеюсь, снова прикидываясь неопытной дурочкой.       Дальше всё продолжается по обычному сценарию — много выпивки, и через часик или полтора уединение в одной из свободных комнат, в которой я просто заставляю мужчину встретиться с моими глазами, горящими красным. Раздеваю горе-любовника и укрываю одеялком, чтобы с утра всё выглядело так, как будто он уснул после наших страстных игрищ, а я просто свалила к себе. Устроившись на стуле, впадаю в небольшую дремоту и дожидаюсь, пока действие гендзюцу прекратится, чтобы уверенной походкой выйти обратно в зал и захватить нового клиента. Деньги, к слову, платят, когда мы идём за комнатой, а мне потом с них капает процентик. Годами отработанная схема, которая редко даёт сбои. — Я закончила, — сажусь за барную стойку. — Налей мне воды, пожалуйста.       Просьбу ежесекундно исполняют, как-то я в странно покосившись на мой внешний вид. — Как только умудряешься даже причёску не испортить? — тонкий женский голосок практически неразличим на фоне шума, царящего вокруг. — Секрет фирмы, — хихикаю, выпивая жидкость залпом.       Встаю на ноги и уже собираюсь уходить, но меня снова окрикивают. — Слушай, — с каким-то страхом. — Ты же шиноби? — Да, — спокойно отвечаю, не понимая к чему вдруг такие разговоры. — Но сейчас, скорее, преступник, а что?       Молоденькая девушка мнётся, не решаясь сказать что-то ещё несколько секунд, а потом на одном дыхании выпаливает: — Там за столиком сидит кто-то из ваших с сильной кровью, отнеси им поднос, пожалуйста.       Что за странное выражение она употребила только что? Может быть, имела ввиду каких-то клановых ниндзя из ближайших деревень. Мне не очень-то и сложно, учитывая, что лицо моё в Акацуки ещё нигде не засветилось. Джирайя тогда промолчал про то, кто я на самом деле, решив припрятать подобную информацию и вывалить её попозже. — Ты боишься их что ли? — заговорчески улыбаюсь, поднимая ношу с несколькими рюмками сакэ. — Они денег дадут больше, если хорошо обслужишь, так что бери на вооружение.       Мне ничего не отвечают, уходя куда-то вглубь, старательно начищая бокалы. В подобном поселении приход кого-то с «аристократическими» кровями слишком большое событие. В основном на охрану отправляют кого-то средненького, чтобы лучшие бойцы оставались под рукой на случай нападения или более серьёзного задания. Уже на подходе к компании молодых людей мой мозг начинает бить тревогу, потому что внутренний локатор уловил знакомую чакру. Слова Кисаме о том, что поблизости мои родственники, эхом отдаются в голове, складывая пазл воедино. Котаро, когда ты начнёшь думать заранее?! — Ваши напитки, господа, — ставлю стаканы на стол, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из присутствующих. — Если будет нужно что-то ещё, подзовите ближайшую девочку. — Уже сейчас нужно, — родной голос раздаётся как гром среди ясного неба. — Посидите с нами, госпожа.       Моё запястье хватают, сжимая так, что, скорее всего, останется след на день или два. — Шисуи-сан, мы же зашли просто выпить, — недовольно бурчит один из парней, скосив взгляд в мою сторону. — Вы ведь недавно жаловались на отсутствие денег из-за слишком частого посещения подобных заведений.       Мою тушку без особых усилий усаживают на колени, как-то грубо приобнимая за талию. Не решаюсь вымолвить больше ни слова, боясь спровоцировать и так злого друга. Кажется, моё появление здесь разбудило в нём спящего зверя. Ведь хотела же запомнить его изменившуюся чакру! Господи, дура, надо в следующий раз действовать более разумно. — Ну, зачем же себе отказывать, — пугая меня слишком непривычной интонацией. — Посмотри, какие тут симпатичные девушки водятся. Кто ж знал, что в деревеньках есть такие красавицы.       Сглатываю и практически не дышу, пытаясь слиться хоть с чем-то, лишь бы про меня забыли. Бешенство буквально сочится из близкого человека, заставляя захлёбываться от выпущенной в пространство чакры. — Я, пожалуй, не буду ждать, — приподнимая меня в воздух. — Идите в гостиницу, до утра не вернусь.       У стойки парень опускает меня и практически кидает деньги в лицо хозяина, заставляя того удивлённо захлопать глазами. — Страсть сводит иногда людей с ума, — пытаюсь смягчить ситуацию, но меня хватают за запястье и тянут в самую дальнюю из комнат.       Дверь хлопает с такой силой, что по моему телу идут мурашки. Главное не потерять контроль, иначе Хошигаке примчится сию же минуту, чтобы срубить голову неприятелю. Это наш способ общения на расстоянии — на мгновение расслабиться и выпустить в пространство чакру, сообщая об опасности. — Котаро, какого лешего ты тут забыла?! — прижав к стене, грубо приподняв за подбородок. — Да ещё и в подобном наряде. — Вполне симпатичное платьице, не понимаю, что тебе не понравилось, — стараюсь свести всё в шутку, чтобы развеять это напряжение.       Его пальцы сжимаются, но я заставляю себя не кривиться от боли, смотря прямо в загоревшиеся мангекё шаринганом глаза. Кажется, не у меня одной проблемы с контролем, когда эмоции берут верх. Кто ж знал, что Шисуи тоже может проявлять столько эмоций. Впервые в жизни вижу подобную ярость с его стороны. — Мне сейчас не до шуток, милая, — нервно поправив спустившуюся лямку. — С каких пор ты работаешь тут и зачем? — Года три уже, — задумчиво протягиваю, пытаясь вынырнуть из-под чужого тела. — Деньги приносит вполне неплохие.       Учиха еле сдерживается, чтобы не вдарить в стену рядом с моей головой, поэтому я решаю всё-таки смиренно застыть и ждать своего конца. Бешенство — штука опасная, вот только фиг поймёшь, чем оно вызвано. Как будто мужу своему изменила, ей богу. — Успокойся, пожалуйста, — касаюсь рукой щеки. — Алкоголь явно плохо на тебя действует. — Не провоцируй, — уже более нежно беря моё запястье и отодвигая в сторону. — Скажи, что ты просто работаешь в зале, пожалуйста.       Тяжёлая голова опускается на моё плечо, а руки обхватывают талию, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Никогда больше при мне этот человек не выпьет спиртное! Сколько уже выхлестал, раз ведёт себя подобным образом? — Дай всё объяснить, — начинаю поглаживать чёрные волосы. — Но сначала ляг в постельку, а то тебя ноги не держат уже. — Ясно, — сильнее прижимая, заставляя рёбра захрустеть под подобным напором, а потом резко снова поднимая и закидывая на кровать вместе с собой. — Нравится этим заниматься?       Сердце пропускает два лишних удара от столь бархатного голоса, а обида начинает захлёстывать разум от осознания того, что этот придурок подумал, что я действительно сплю с кем-то за деньги. Минутная тишина давит похуже любых воздействий во время боя, а подступающая истерика практически накрывает с головой. — Хрен тебе, дорогой, — начинаю пинаться ногами, отпихивая друга подальше и высвобождаясь из кольца рук. — Я волью в тебя отрезвитель и заставлю думать головой!       Достаю из кармана бутылочку, но её отпихивают, заваливая на большую крепкую грудь. — Я выпил две рюмки, мне не надо, — ставя пузырёк на прикроватный столик. — Не переживай, ничего не сделаю, комната просто для разговора. — Трезвый Шисуи меня в проститутки бы не записал, — отталкиваю, садясь рядом.       Смиряю разошедшегося парня взглядом, намекая на то, что прикосновения сейчас абсолютно ни к месту, но резко открывшаяся дверь прерывает наше красноречивое общение. Меч устремляется прям на моего родного человека, но я прерываю его движение кунаем, который так удачно спрятала под юбкой. — Кисаме, остановись, — чувствую, как руки немеют от силы удара. — У нас семейные разборки, всё в порядке.       Глаза лучшего друга округляются, зато он явно трезвеет быстрее от ударившего в мозг адреналина. — Тогда я сейчас тебе голову снесу к чертям собачьим, — проходясь самехадой по моей шеи. — Всё заведение такой жаждой крови полыхнуло, что меня аж зависть взяла. — Просто твоя напарница умеет выводить из себя людей, — сглатываю, осознав в какое дерьмо вляпалась. — Иди обратно, я вернусь скоро. — Никуда ты не вернёшься, — слышу сзади родной голос, сочащийся злостью. — Переночуешь здесь.       Хочу убиться головой об стену или провалиться в ад, там явно будет спокойнее. — Успокой свою шавку, — смиряя меня презрительным взглядом. — Он ещё не разрублен на две части только потому, что я не хочу отрубать руку тебе. — Ну, и ты же обещал не трогать Учих, — нервно хихикаю, аккуратно отводя оружие подальше. — Помнишь ведь? Я тогда залечила смертельную рану, и ты был очень счастлив, что не отбросил копыта прям на поле боя. — Сегодня ты больше никого гендзюцу не одариваешь, ясно? — холодно пробежавшись глазами по растрепавшимся волосам. — Вот это чудо оплатит тебе весь ущерб и купит новую одежду. — Но… — пытаюсь возразить. — Почувствую, что ты использовала чакру, снесу голову счастливчику, смотрящему твои прекрасные иллюзии, — покинув помещение и захлопнув несчастную дверь.       Тело пробивает дрожь, а кунай выпадает из рук. Как же страшно жить в окружении неуравновешенных! У меня так сердце остановится от страха раньше, чем придёт время естественной смерти. — Какой же я дурак, — большие руки обхватывают плечи, притягивая к крепкому телу. — Кота, прости пожалуйста.       Не замечаю, как слёзы начинают скатываться по щекам. Не понятно по какой причине, но мне страшно и одиноко. Хочу домой к маме в объятия, чтобы она, как обычно, погладила по волосам и пожелала сладких снов. Осознание того, что мне хочется покоя, приходит слишком неожиданно вместе с подступившей истерикой. — Не прощу, глупый Шисуи, — разворачиваюсь, утыкаясь лицом в шею парня. — Буду всю жизнь припоминать при любом удобном случае. Все вы идиоты!       Друг на мгновение впадает в ступор, явно не ожидая от меня такой реакции. Ну, естественно, я при нём последний раз так ревела, когда члена АНБУ по счастливой случайности в детстве отрубила. А потом меня такой не видел никто, даже Итачи не подлавливал, не смотря на то, что был частым незваным гостем в моей комнате в доме главы Учих. У меня гормоны и нестабильное эмоциональное состояние, хоть раз хочу прореветься так, чтобы напугать окружающих и заставить ценить улыбку и усилия, которые прикладываю для её постоянного поддержания. — Тихо-тихо, — поглаживая по спине настолько нежно, что плакать хочется ещё сильнее. — Я придурок, согласен, припоминай сколько твоей душе будет угодно, только давай прекратим эту истерику. — Не прекратим, — всхлипываю, слегка ударяя кулачком в грудь. — Хочу к Микото.       Обхватываю ногами талию парня, заодно вытирая мокрые щёки о его кофту. Господи, мне же уже семнадцать, почему потребность в прореветься появилась именно сейчас. — Она далеко и уже давно спит, — выпрямляя ноги, чтобы мне было комфортнее сидеть на его коленях. — Довольствуйся мной. — Нет, — прижимаюсь ещё сильнее, ощущая, как слёз становится только больше. — Ты меня обижаешь, я хочу к мамочке.       Всё тело охватывает какая-то непонятная судорога, заставляя дрожать, словно от холода, при каждом всхлипывании. Разум словно в тумане, а перед глазами всё затянуто плёнкой. — Скажу честно, я не был к такому готов, — потеревшись щекой о мою голову. — Милая моя, хорошая, прекращай, я подонок, знаю. — Алкоголик хренов, — шепчу, так и не сумев остановить солёные капли.       Моё тело накрывают одеялом, крепко-крепко обнимая, согревая собственным теплом. — Кобель ещё, да? — поглаживая по голове. — Давай думать вместе над моими недостатками, только перестань плакать.       Всхлипываю, потянувшись рукой к повязке на голове Шисуи и развязываю её, откидывая в сторону. — Не умный, — зарываюсь рукой в чёрные волосы, поглаживая затылок. — Неуравновешенный. — Справедливо, — шёпотом. — Грубый и неотёсанный чурбан.       Чувствую прикосновение губ на своей голове и замираю от удивления, даже на краткий миг прекратив заливать всё вокруг крокодильими слезами, а потом начав реветь ещё пуще прежнего. Сегодня ночью я буду капризным дитём, который хочет к родителям в Коноху, а не вот эти все убийства и борьбу за жизнь ежесекундно. — Всё-всё, — начав раскачиваться из стороны в сторону, словно убаюкивая младенца. — Ты у нас умница, красавица, мама с отцом тобой будут гордиться. — Папа, — проговариваю, ощущая, как слёзы всё так же текут рекой. — Вот он хороший. — Самый лучший, согласен, — так взволновано, что я начинаю невольно улыбаться. — В отличие от меня, очень добрый и воспитанный, да? — Угу, — шмыгаю носом. — И братишка тоже.       Меня отстраняют от живой грелки, заставляя встретиться взглядом с немного заплакаными глазами друга. Неужели я заставила переживать его настолько сильно? Капли от осознания подобного становятся только больше, и я начинаю уже не тихо плакать, а натурально кричать, словно маленький пятилетний ребёнок. — Итачи бы нашёл как тебя успокоить, — вытирая рукавом скатывающуюся влагу. — Свою сестрёнку он в обиду никому не даст.       Чужие пальцы заводят прядь волос мне за ухо. — Знаешь, как он меня отругал за то, что я тебя бросил дома в одиночестве? — меняя интонацию на ту, которой Микото разговаривала с Саске каждый раз, когда тот начинал капризничать и проситься на тренировку вместе со мной и ребятами. — Всё желание покидать жилище отпало на год точно. Так меня ещё и лишили парочки достаточно прибыльных миссий, отправив на них других людей. — Потому что ты козлина, — чуть не подавившись собственной слюной. — Но ты же меня всё равно любишь? — добродушно улыбаясь.       Замираю, не понимая в каком это контексте, удивлённо всматриваясь в родное лицо. — Люблю, — приблизившись и стукнувшись лбами. — Очень сильно, поэтому не кричи на меня.       Почувствовав, как по мокрым дорожкам снова заструились ручейки. — Я тебя тоже, маленькая капризулька, — мимолётно коснувшись губами уголка глаза.       На душе становится так тепло и спокойно от этих слов. Снова обхватываю Шисуи, подобно маленькой обезьянке, свешивая руки, полностью расслабившись. Внутренний локатор улавливает за стеной присутствие Хошигаке, который даже не потрудился особо скрывать свою чакру. Услышав, что я затихла, он начал удаляться, скидывая с комнаты поставленный барьер. — Слава богу, — меня обнимают так нежно и аккуратно, как будто боятся сломать что-то хрупкое. — Кота, я думал, что умру, если ты и дальше продолжишь реветь. — Продолжу, — шмыгнув носом. — Это твоё наказание за то количество женщин, что успел снять в борделях.       Меня заваливают, заставляя лечь и свернуться калачиком в родных тёплых объятиях, заставив почувствовать себя сокровищем, которое охраняют от всех неприятелей. — Хорошо-хорошо, — целуя в макушку. — Только ещё поспать не забудь, ладно?